Когда был Ленин мумией

Глава 19. До основанья. А затем?

За полчаса до сна, когда Пирогов по своему обыкновению приступил к дератизации саркофагов, к Ленину подошел Шайба и, гоняя спичку из одного уголка рта в другой, шепнул, что надо потолковать. Они вышли в темный коридор. Там Шайба вынул изо рта жеванную спичку, поковырял ею в ухе, извлек скатанную в шарик бумажку и протянул Ильичу. Преодолевая брезгливость, стараясь лишний раз не касаться мерзкого комочка, тот развернул записку, приблизил к щели света, бьющего из-под входной занавески, и прочел: «Тому, кто был Вождем. Все готово. В двенадцать под Анубисом».

— Ну — прочел?

Ильич кивнул.

— Тогда ешь и пошли.

— Что есть? — не понял Ленин.

— Маляву. Жуй и по саркофагам. Покемарим часок-другой, до полуночи еще время есть. Ну!

Ильич скатал записку обратно в шарик. Попробовал представить, что это монпансье, открыл было рот, но понял, что проглотить гадость, побывавшую в ухе попутчика, не в силах. Глядя на его мучения, Шайба хохотнул:

— Ишь ты… Противно, что ли? А мне случалось и дерьмо жрать, когда под психа в СИЗО косил. Или вот, помню, пошли мы с Пухлым из «Белого лебедя» на рывок, да в тайге заблудились…

Ильич начал быстро и судорожно сглатывать.

— Ладно, — смилостивился Шайба, оборвав свой захватывающий рассказ. — Давай сюда.

Ленин не стал глядеть, что он сделает с запиской, и заспешил в камеру, к обжитому саркофагу. С каждым шагом его все сильней разбирало волнение: неужто Табия со своей магией и впрямь решился на конкретные действия? Нет спору, фокусы его зрелищны. Но как страшно далеки они от народа! С другой стороны, будучи прекрасным знатоком истории, Ленин нисколько не сомневался в ненависти вавилонского халдея к своим древнеегипетским завоевателям. Если Табия действительно сумеет заставить фараона застрять между мирами, то гарантированно выведет его из игры. Это будет означать, что власть буквально валяется под ногами. Останется только нагнуться и поднять ее.

Два томительных часа до встречи надо было как-то скоротать. Прикрыв глаза, Ленин взялся по старинной методе считать овец. Насчитал дюжину, после чего овцы неожиданно сменились козами — и он сбился со счету. Ильич начал считать коз. Но и они на втором десятке подло превратились в коров. Не сдаваясь, Ленин повел учет коровам — они обернулись зайцами. Правда, зайцы эти строем уже не шли, а сбились в кучки на полузатопленных островках посреди реки. Ильич в ладных охотничьих сапогах и с ружьишком за спиной греб на долбленке в их сторону, жадно вдыхая речную прохладу и щурясь от яркости встающего солнца. Причалив к островку, он стал хватать зайчишек за задние лапы и бить со всего маха о борт, экономя патроны и сохраняя ценную шкурку. Наполнив окровавленными тушками лодку, выгреб к следующему островку.

Потом, усталый, но довольный, устремил лодку к берегу, где в камышах его поджидала Наденька в косынке, низко повязанной на крестьянский манер. «Эгей-гей!»… — прокричал Ильич. Наденька помахала ему рукой и озорно сдернула с себя платок. Вместо родного лица под ним внезапно обнаружилась мертвая заячья голова с вырубленной на лбу красной звездой. «Ты что орешь!» — разомкнув красный зев, сказала она. Одним прыжком чудовище перемахнуло в долбленку. Ильич попытался было закричать, но ворсистая лапа крепко зажала ему губы. Ленин дернулся и проснулся…

Над ним стоял злобный Шайба, который одной рукой в наколках залепил Ильичу рот, а второй, сжатой в кулак, показывал, чтобы тот не рыпался. «Чего разорался, — жарко зашептал он. — Сейчас повяжут обоих к едрене фене. Давай — времени в обрез». Ухватив Ильича обеими руками за лацканы пиджака, Шайба мощным рывком извлек его из саркофага и поставил на ноги. Пошатываясь, Ильич механически последовал за уголовным, стряхивая на ходу остатки гнусного кошмара.

Через десять минут они уже были возле Анубиса. «Кажется, проскочили», — просипел Шайба и, чиркнув спичкой, надавил на нарисованные глаза. Еще пара минут и, перепачканные, словно чушки, в вековой пыли, они ввалились в знакомую камеру.

Табия сидел к ним спиной и внимательно читал изрядно потрепанный свиток в пятнах плесени. На вторжение в камеру он не отреагировал.

— Здорово, Ассириец! — шумно приветствовал халдея уголовный.

Табия не шелохнулся.

— Ты оглох? Здорово, говорю!

— Молчите! — строго бросил через плечо вавилонянин. — Не двигайтесь и не приближайтесь. Я не один.

Взглянув на Ильича, Шайба выразительно постучал себе в висок, но послушно присел на корточки где стоял. Достав из кармана штанов замусоленную колоду карт, он принялся тасовать ее то так, то эдак, шепотом предлагая Ильичу угадать масть. Табия продолжал молча водить по строкам темным пальцем.

Через четверть часа он резко отчеркнул одну из строк заостренным ногтем, извлек из недр балахона кусок мела, кряхтя опустился на четвереньки и принялся чертить на полу сложную графическую фигуру. Потом выпрямился, опять покопался в складках балахона и добыл замысловатый пузырек синего цвета. Вытащив пробку зубами, маг понюхал содержимое, поморщился и вдруг выплеснул его на стену. В помещении едко запахло нашатырным спиртом. Шайба чихнул.

А маг встал в центр начерченной фигуры, выставил ладони по направлению к стене и принялся нараспев читать какое-то заклинание. Мало-помалу в мокром пятне проявилось нечеткое изображение. Табия послал ладонями в его сторону несколько резких пасов и повысил голос. Картинка стала быстро обретать четкость. Прищурившись, Ильич разглядел в пятне чуть одутловатое бородатое лицо с крючковатым носом, а вскоре и всего его обладателя.

Это был старик с седыми лохмами, едва прикрытыми на макушке крошечной кипой. Он стоял в помещении без окон в центре точно такой же фигуры, что красовалась под ногами Табии, и читал то же самое заклинание. Речитатив дуэта был завораживающе мелодичен. Вдруг оба разом замолчали. По пятну тут же пробежали помехи, но Табия убрал их движением руки.

— Телемост в натуре! — вырвалось у Шайбы. — Познера не хватает.

Ильич тоже, мягко говоря, был ошеломлен, но смолчал.

— Шолом, Авраам! — приветствовал крючконосого Табия и дальше заговорил непонятно.

Язык, на котором беседовали оба старика, сильно смахивал на древнееврейский. Странно, что он не входил в число языков, на которые распространялось действие микстуры, данной Ильичу Пироговым. Или это Табия так расстарался все законспирировать? Ленин не спускал глаз с собеседников, стараясь угадать тему разговора по интонации и выражениям лиц.

Судя по всему, Табия был в диалоге главным и строго спрашивал. Человек в кипе послушно отчитывался о проделанной работе, глядя на халдея грустными верблюжьими глазами. Отвечал он, что Ильичу понравилось, четко, не мямлил. Быстро выпытав нужное, Табия хлопнул в ладоши, вышел из круга и устало опустился на пол. Пятно на стене с почтительно склонившимся стариком тут же пошло полосами, поблекло, зашипело и испарилось.

— Что это за мечта антисемита? — ожил Шайба. — Чего он тебе втирал?

Табия глянул так пристально, что уголовного передернуло, и усмехнулся.

— Тебе, мой беспутный друг, я бы посоветовал прикусить язык, что намного длиннее твоего ума. Ибо Авраам, с которым я вел беседу, сведущ не только в книгах сефер Иецира, Багир Зоар и в писаниях Ари, но также владеет заклятием пульса денура и многими другими тайнами скрытых разделов каббалы. Он может испепелить тебя за непочтение одним взмахом брови.

— Не, а я чо… Если реальный пацан, базара нет, — сразу пошел на попятную Шайба. — Да я сам почти что обрезанный! Просто хотел узнать, на кой ляд этот каббалист нам сдался.

— Ты прав. Пришло время поговорить. Итак, вождь, — Табия повернулся у Ильичу, — Недалек час, когда шапи-кальби будут грызть от злости собственные зловонные хвосты. Авраам все сделал, как ты хотел. По моему приказу он изучил загробный гороскоп Хуфу, проверил расположение светил, нашел правильное место и вычислил правильное время, дабы вызвать дух фараона. Смердящий Хуфу отправится на зов Авраама и застрянет между мирами. Навсегда. Навсегда!!!

— То есть вы хотите сказать, что товарищ Авраам нарисует круг со звездочками неправильно и…

Табия кивнул.

— Когда?

— Завтра. Этот шапи-кальби, будучи призванным Авраамом с вершины одной башни, устремленной к небесам, что находится на другом конце света, испытает всю мощь гнева вавилонского. Как только стая лишится своего вожака, ты сможешь расправиться с остальными. Ты готов, вождь? — Табия впился глазами в Ильича.

— Можете не сомневаться, товарищ Табия! — заверил Ленин. — Только архидурак не воспользуется такой удачной ситуацией. Если верхов не будет, с низами мы разберемся быстро. Сегодня гладить по головке никого нельзя — руку откусят, и надобно бить по головкам, бить безжалостно, хотя мы, большевики, в идеале, против всякого насилия над людьми.

— Порвем сучар! — поддержал Ильича Шайба. — Чтоб знали, на кого наехали.

— У меня только один вопрос по существу, — продолжил Ленин. — Вы слыхали про операцию «Поиск» и утерянный фаллос Осириса? Я так понимаю, что эта вещица может натворить много бед. Как быть, если фараоновские филеры найдут ее раньше, чем удастся обезвредить Хуфу?

— Утерянный фаллос Осириса, — повторил Табия с насмешкой. — До тебя дошли сказки, которые распускают шапи-кальби, и ты им поверил! Неужели ты — бывший в своем мире вождем, думаешь, что фараон стал бы гоняться за куском сгнившей плоти? Что какой-то обрубок способен управлять миром? Знай, вождь, фаллоса Осириса не существует.

— Как не существует? А что же тогда ищут поисковые отряды?

— Нимрод.

— Что?

— Нимрод.

— А это чей хрен? — встрял Шайба. — Может сам козлорылый потерял? Так я ему живо вста…

Табия махнул в его сторону рукой и Шайба осекся на полуслове. А вавилонский мудрец опустил веки и стал повествовать таким монотонным голосом, словно повторял это уже бесчисленное число раз:

— Все началось, когда правитель Урука Гильгамеш повстречал в странствии железное чудовище Хумбабу, сотворенное руками тех, кто жил на звезде Нергал. Прилетев на землю на серебряном диске, пришельцы с Нергала выпустили Хумбабу, дабы уничтожил всех бабилайя, но просчитались. Отважный Гильгамеш с помощью огня и воды сразил чудовище. В доказательство великой победы он вырвал у Хумбабы его нимрод и принес в дар халдеям.

— А можно уточнить, из какого места конкретно он его вырвал? — Ленин вознамерился разобраться в щекотливой теме до конца.

Халдей изумленно распахнул глаза.

— Как я могу знать? Это же сказка, вождь!

— Тогда хоть объясните, как он выглядит?

Маг пожал узкими плечами.

— Нимрод он и есть нимрод. Выглядит как полено. С боков два шара. Размером… — Табия обнажил сухонькую руку и второй рукой рубанул первой по локоть, — примерно вот такой. Но внутри его скрыта великая мощь. С помощью нимрода можно преобразовать реальность. Сделать мир таким, каким хочет его видеть обладатель нимрода. Эту тайну халдеи хранили в течение долгих веков, пока потомки Гильгамеша заселяли берега Тигра и Евфрата. Но однажды мощью нимрода решил воспользоваться внук Шаррумкена царь Нарам-Син. Это был великий бабилайя, он носил титул «Бог Аккада», и всякий смертный мечтал лобызать пыль под его сандалиями. Нарам-Син покорил сотни народов, забрал у них всех женщин и ослиц…

Наступила долгая пауза. Мудрец то ли задумался, то ли заснул от звуков собственной речи.

— …и ослиц! — подстегнул Ильич Табию.

— А я так думаю, надо брать либо женщин, либо ослиц, — рассудительно сказал Шайба. — Всех даже после десяти лет на зоне не потянуть.

— … и ослиц! — очнулся от задумчивости маг. — И дабы больше звезда Вавилона никогда не закатывалась, Нарам-Син вызвал к себе верховного халдея и велел раскрыть, как им управлять. Хранитель объяснил, что нимрод надо установить вертикально как можно выше над землей, взяться руками за шары, сконцентрироваться и представить тот мир, какой хочешь видеть.

— И все!?

— И все. Заклятия не нужны. Нимрод и так делает вымысел владельца реальностью. Эта реальность распространяется тем дальше, чем выше удается поместить нимрод.

— А старый мир — что с ним происходит? — возбужденно спросил Ильич, которого аж мелко затрясло от понятного волнения.

— Старый мир нимрод стирает до основания, ибо два мира на одном месте существовать не могут.

— До основания! А затем?

— А затем верховный халдей удалился. И тогда Нарам-Син решил создать мир, который принадлежит только бабилайя. Мир этот предполагался огромным, поэтому Нарам-Син приказал всем подданным забросить свои поля и строить башню до небес, чтобы установить нимрод на самом ее верху. Двадцать пять лет тысячи людей, не зная отдыха, возводили башню в том месте, где сближаются Тигр и Евфрат. И вот, когда башня уже касалась небес, коварные шапи-кальби вмешались в замыслы бабилайя. Оказалось, много веков назад они тоже побывали на том месте, где Гильгамеш сразил Хумбабу, и подобрали другие обломки чудовища. Теперь эти обломки сослужили им магическую службу: с их помощью шапи-кальби вызвали молнии и направили их на башню вавилонскую.

— Тоже мне спецэффекты, — пробормотал Шайба.

Табия оскорбился.

— Мой беспутный друг верит только тому, что может пощупать своими руками, — холодно обронил он. — Идите сюда, за мной.

Халдей направился к дальней стене и, с трудом сняв со стены факел, осветил им место в углу. Там оказался древний рисунок: он изображал египетских жрецов, держащих в руках продолговатые трубы, напоминающие гигантские электролампы. От труб в сторону уходил длинный толстый провод.

— Вот они, обломки Хумбабы, — сказал Табия. — Зловонные шапи-кальби с их помощью, а также помощью магии, меди и кислоты научились создавать молнии. Ими они и разрушили великую башню, лишив Вавилон будущего.

«Так-так», — пробормотал Ильич, сообразив наконец, о чем говорит Табия. Аккумуляторы, батареи, трансформаторы… Стало быть, древние египтяне освоили электричество. Эх, недаром он указывал в свое время на неоспоримую важность эликтрификации всей страны.

— И низвергли эти молнии вавилонское сооружение на строителей его. И земля содрогнулась, и окутала город тьма. И вышло море из своих берегов, — запричитал Табия, трагически тряся каракулевой бородой. — Три дня и три ночи небеса изливали воду на потревоженную твердь. И возрыдал Вавилон, ибо это стало началом его конца…

— А нимрод куда делся? — бестактно прервал Ильич.

Табия замолчал.

— Этого не знает никто, — наконец молвил он. — Трое халдеев, которым удалось чудом выбраться из-под разрушенной башни, разыскали нимрод под обломками, вынесли его из-под носа египтян и спрятали. Когда шапи-кальби схватили этих халдеев, двое сразу покончили с собой, а третий не успел и был подвергнут жестоким пыткам, от которых умер, не проронив ни слова. Нимрод уцелел. Но где он, неизвестно. Так что не беспокойся, вождь. Если нимрод не обнаружили до сих пор, то вряд ли найдут за истекшие часы. Возьми вот что!

Табия протянул Ильичу золотой диск на цепочке тонкой работы.

— В тот момент, когда Авраам с другой части света в мире живых призовет Хуфу, эта вещь поменяет свой цвет. Так ты узнаешь, что час пробил.

— Чистый брегет, — завистливо присвистнул Шайба. — . «Онегин едет на сходняк и там понтуется в натуре. Пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед». Слышь, Ассириец, а мне? Я тоже такой бимбар хочу!

— Одного достаточно, — отрезал маг. — Все. Завтра нас ждут великие дела. А сейчас надо отдохнуть. Я потерял слишком много сил.

Халдей указал гостям на выход и устало смежил веки.