Колдовской цветок

Иван Соколов-Микитов СОЛЬ ЗЕМЛИ (Сказка)

Было это так давно, что не помнят и сами серые валуны и даже седой месяц забыл. Земля была черная, плодоносная, не то, что теперь, а на земле росли такие деревья, ну, такие цветы! — и был вечный день.

Раздолье было тогда всякой нечисти, тешилась, скакала она на воле и не мешал ей человек веселиться, темную свою исподь показывать.

В лесу жил дед Лесовик, а кожа его, как кора у дуба; водой Водяной распоряжался. В лесу жили девушки лесные — лесавки, а в воде русалки. Сходились они при месяце в игры играть, пели песни. И было так до тех пор, пока Лесовик у Водяного не украл дочку.

Вот как это случилось.

Вышли однажды лесавки да русалки на берег веселиться, песни поют, пляшут, друг за дружкой гоняются, а играла с ними дочь Водяного, красавица из красавиц, побежала она в лес, а там Лесовик — цап-царап! — Загремело, зашумело, и нет девушки.

Схохонулись русалки, а лесавки по кустам рассыпались, Водяного боялись, что на них подумает.

А Водяной о ту пору сладко похрапывал, по воде пузыри пускал. Прибежали к нему, горе поведали. Рассердился Водяной, расходился, и пошла тут сумятица, расплескалось все озеро, волна, что гора идет, а другая, большая, волна догоняет волну.

Лезет Водяной с Лесовиком управиться, синий-пресиний, на голове шапка торчит, сплетена из водорослей, лезет, — тростник ломит, за собой дорогу оставляет.

Не видывал лес такой бури, много деревьев жизнь положило.

Спорил Водяной с Лесовиком бородатым:

— Отдай дочь, не то весь лес размечу!

— Врешь, водяное рыло, я те ткну суком — вода потечет, конец тебе будет!

Видит Водяной, не совладать ему с дедом лесным, просить принялся:

— Отдай, — говорит, — товарищ старинный, дочушку, — а сам заплакал: любил поплакать Водяной.

— Ну ладно, отдам, только ты мне к вечеру Соль Земли добудь.

И пришлось согласиться, на все готов Водяной, только б дочку вернуть. И начал он голову ломать, как ему Соль Земли добыть.

Темная стала вода в озере, а над озером тучи висят — грустит Водяной.

Созвал Водяной всех своих болотных, усадил в кружок и рассказал, какую ему задачу загнул Лесовик.

— Достань Соль Земли! А где она есть, кто ее знает?

А один болотник — Яшкой звали — сидел, сидел, да как крикнет:

— А я, дяденька, знаю, я сейчас!

Да только его и видели, — убежал Соль Земли добывать!

Ждут час, ждут другой, скоро день к концу, — нет Яшки, пропал.

Есть Земля на земле, шагами не мерена, верстами не измерена, ни длины, ни ширины нет. И стоит на той земле дуб, — на дубу два ворона сидят, а в них-то и есть Соль Земли.

Туда и прибежал Яшка, и уж совсем вот виден дуб, а близко никак к дубу не подойти — там земля шагами не мерена, верстами не измерена, ни длины, ни ширины — лететь к дубу нужно.

А у Яшки крылья — какие же крылья! Был он маленький, плюгавенький и крылья-то ему нужны совсем небольшие. Осмотрелся он, да на дерево, к гнезду ястребиному, и долго ждать не пришлось, прилетел к гнезду ястреб, хвать его палкой, — вот и крылья!

Лыком привязал их себе Яшка, взмахнул и очутился на дубу. На дубу два ворона сидят, их-то и нужно ему, — взял одного, другого, попробовал слезть, а руки заняты, ухватиться не чем. Пробовал в зубы одного брать, да птица большая, глаза заслоняет… Бился, бился, ничего у него не выходит, скоро срок, а надо еще и до озера добежать.

Бесячья порода хитрая, изворотливая, и придумал-таки Яшка, как ему из беды выкрутиться.

Одного ворона он пустил, и уж в поле поймал чернокрылую птицу-грача, — все равно, мол, Водяной не заметит, и понес к Водяному.

Обрадовался Водяной, — двух воронов принес ему Яшка! Зеленые зубы оскалил, целоваться лезет и сует в копыто янтарю кусочек: уж очень доволен.

Подслеповат был старый Водяной и неприметно ему, что надул болотяник.

Посадил Водяной чудесных птиц в клетку и понес к Лесовику в лес.

Жил Лесовик богато в хоромах, — из пней вывороченных срублены хоромы. Подходит Водяной, а страх его дрожью так и прохватывает.

Глядит, а навстречу сам Лесовик, и такой смирный!

— На, достал тебе Соль Земли, отдавай дочку! — а сам смотрит на Лесовика, не узнает: стоит Лесовик и глаза в корни опустил, не ругается.

Подоспела тут дочка-русалка:

— Батюшка Водяной, не сердись, не пыхти. Хорош был со мной Лесовик, хочу у него жить.

У Водяного и клетка из рук и рот до ушей, сказать ничего не может. Давно хотелось ему в мире с Лесовиком жить, и заплакал рахманый: любил поплакать Водяной, и потекли слезы ручьями говорливыми и до сей поры текут под корнями древесными радостные лесные ручьи.

Большая в лесу была радость, — закружились веселые листья, заговорила осина и сама береза в тот радостный день подняла плакучие ветви.

На радостях чуть было про птиц не забыли, да вспомнила дочка-невеста:

— Сегодня всем радость! — и выпустила на волю ворона и ту черную птицу-грача.

И тогда великое чудо приключилось: земля побелела, — побелела земля и перестала родить, как прежде. Приняли цветы, упали вековые деревья и не стало вечного дня, пришла темная ночь.

И никто не знал, откуда беда такая, один знал плут Яшка.

Соль-то Земли в двух воронах таилась, и как одного не стало, умерла земля наполовину.

И летает одинокий ворон, ищет брата и не находит, земля, где на дубу живет брат, шагами не мерена, верстами не измерена, а знает про нее один плут Яшка.

И до сей поры летает печальный ворон, и его печаль темная заслоняет солнце и тогда сходит на землю черная ночь. А когда-нибудь найдет брат родимого брата, и снова загорится яркое солнце, сгинет ночь, и засияет вечный веселый день.

А когда это будет, кто знает, кто скажет? Мне-то не сказать, а вот про то, как Лесовик на Водяного дочке женился, могу.

Долго тогда веселилось Лесное и Водяное, и такое было веселье, и такая была радость, что горе земли всей нипочем показалось, и живут теперь Водяной с Лесовиком в превеликой дружбе и даже один без другого жить не может: где вода, там и лес, а где лес повырубят, там и вода усыхает.