Колхозное строительство

Глава 31

Директор Турьинского рудоуправления – Анатолий Евгеньевич Панёв появился на пороге кабинета, когда Пётр уже начал домой собираться. Время после обеда он провёл с пользой. Во-первых, раздобыл-таки подшивку газеты Известия за 1966 год и за январь 1967года. Проверять пришлось почти до самого вечера. Всё-таки полторы тысячи билетов в четырёх таблицах. Сказать, что потратил время зря, значит, лишь чуть сгустить краски. Три билета оказались выигрышными. Два десятирублёвых оказались в серии, где выигрыш составил сорок рублей. Но раз облигации не по двадцать рублей, а по десять, то сорок получилось как раз на две облигации. А вот по двадцатирублёвой выигрыш почти составил тысячу рублей. Почти. Серия совпала, а вот номер нет. Рядом, всего две единички подкачали. Нужно было 23, а оказалось 25. Итого ещё сорок рублей. Всего восемьдесят рублей, за полдня тяжкого труда. Ну, и ладно. Зато точно убедился, что выигрыши бывают.

"Нужно будет по дороге домой сделать небольшой крюк и зайти в сберкассу купить облигаций на полторы тысячи", – решил Штелле.

Кроме того после проверки облигаций Пётр успел настроить комсомол на борьбу с курением. Вызвал весь горком комсомола во главе с Каётой и поручил им разбиться на тройки и каждый день ходить в школы и на перемене ловить курильщиков и доставлять их в кабинет директора, а там "пытать" и добиваться признания, где они взяли сигареты. Ну, а дальше пусть директор меры принимает. Родителей в школу вызывает, или гораздо лучше оставляет после уроков полы в коридорах мыть или даже в тех же туалетах. А ещё лучше, чтобы эти полы они мыли вместе с родителями, по крайней мере, под их присмотром. Не хотите заниматься своими детьми, тогда мы займёмся вами.

Вот только комсомольцы, страшно недовольные, тем, что нужно не бумажки писать, а с людьми работать, ушли, как появился Панёв.

– Анатолий Евгеньевич, присаживайтесь, чай предлагать не буду, у меня к вам несколько коротких вопросов. Как ответите, так и пойдём по домам.

– Надеюсь, не про ремонт техники? – усаживаясь, усмехнулся директор Турьинского рудоуправления.

– Нет. Анатолий Евгеньевич, вопрос такой. Как вы лично относитесь к строительству кооперативного жилья?

– Сложный вопрос. Есть у меня квартира. Да и денег жалко. Хочу Волгу купить, – не стал юлить Панёв.

– Ладно. Опишу ситуацию. Представьте трёхэтажный дом из красного кирпича со вставками белого. Дом не большой, из двух подъездов. На каждом этаже по две трёхкомнатные квартиры. Большая ванная метров десять. Туалет отдельно. Дом полностью окружён лоджией, то есть у вас или четыре маленьких балкона, или два огромных. Скажем, два на шесть. И эти балконы вполне возможно застеклить. Сразу за окнами сосновый лес. Вырыт небольшой пруд. В него даже можно карасей запустить, а можно засыпать берега песком, и так как пруд не очень глубокий, то вода будет летом вполне пригодна для купания. Итого двенадцать квартир, и с боков двор закрывают по шесть капитальных гаражей. Качели, карусели, турники для детей. Столы с лавками для доминошников или шахматистов, даже эстакада для автомобилистов. Не появилось желание? – прищурился Пётр. Потом он дошёл до шкафа, достал приготовленный специально для этого разговора коньяк с маленькими стакашками и с плиткой шоколада, уже наломанной на квадратики.

– А такое возможно? – Панёв покрутил в руке налитый стаканчик с янтарной жидкостью.

– Такое нужно сделать. Дом будет стоять на краю Рудничного. Там будет жить начальство с вашего управления. Ну, если конечно вы найдёте одиннадцать соседей желающих потратить тысяч по пять. Деньги можно, наверное, отдавать частями. Самый простой способ организовать в вашем управлении кассу взаимопомощи и эти двенадцать счастливчиков на первый взнос оттуда деньги и возьмут, – Пётр чокнулся с директором и глотнул коньяка. Вполне. Даже и не хуже всякий хенесей.

– Заманчиво. А квартиры придётся сдать?

– Я понимаю, что их хочется оставить детям или там братьям с сёстрами, но не в этот раз. Сам понимаешь, что и так будете у всех на виду и на языках. Зато передать по наследству эти элитные квартиры уже никто не запретит. Есть ведь и плюс, можно пустить от этого дома до управления маршрут небольшого автобусика. Два рейса. Один утром, один вечером. Ну, можно и на обед. Тогда четыре рейса. Там ведь не очень далеко получится? – Пётр налил по второй.

– Заманчиво, – повторил Панёв, – Я поговорю с руководителями управления.

А вам-то, Пётр Миронович, это зачем?

– А мне аж двойная или даже тройная выгода. Первая – двенадцать семей улучшат свой быт. Получат новые квартиры. Понятно, что они пойдут в отчёт по городу. Вторая – в двенадцать ваших квартир въедут двенадцать работников вашей шахты. Передовики. Ветераны войны. Опять победная реляция. Да и людям хорошо. Третья – у некоторых переехавших в ваши квартиры тоже освободится жилплощадь, то есть ещё несколько квартир. Четвёртая – у вас ведь люди будут отмечать новоселье, в гости знакомые и родственники заходить. Они себе такой же домик захотят. Скажем начальство БРУ или ЮЗП. А может и завода. Захотят и построят. А городу ещё квартиры. И ещё победные отчёты в область. И ещё десятки довольных людей. Плюс к этому и под это дело может нам область, и кирпичный завод модернизирует или просто пустит вторую линию. А это рабочие места. Это люди, которым не надо покидать Краснотурьинск. Вы знаете, что население города уже несколько лет сокращается. Нет института, нет интересной работы для молодёжи.

– Хорошо, Пётр Миронович, понял я вас. Поговорю и поуговариваю людей. Думаю, найдём двенадцать желающих, – выпил третью рюмочку Панёв и захрустел шоколадкой.

– Тогда второй вопрос, Анатолий Евгеньевич. Как раз про молодёжь. У нас два рудоуправления и ЮЗП. Плюс геологи. В Карпинске добывают уголь. Ещё есть Волчанск. Не так далеко и Североуральск с его шахтами и геологами. Как вы думаете, если эти четыре города обратятся к ректору Свердловского горного института с просьбой открыть у нас в городе филиал, пойдут нам навстречу, – Пётр разлил по четвёртому стакашку. Это только звучит страшно, на самом деле там и двадцати пяти грамм не наберётся.

– Да мы вон филиал УПИ построить не можем, – насупился директор.

– С весны все силы бросим. К тому же год уже начался, планы свёрстаны, так что даже если и примут решение о строительстве у нас филиала, то только со следующего года.

– Ну, идея хорошая, сам сына бы отдал в него учиться. Нечего желудок в Свердловске в столовках портить. Что от меня-то надо? – рюмочки вновь опустели.

– Самую малость. Послать на служебной машине своего заместителя или ещё лучше съездить самому на все озвученные ранее предприятия и уговорить их директоров или управляющих написать совместное письмо к ректору горного института.

– Давайте, так. Я пообщаюсь с директорами из Карпинска и Волчанска. Если удастся их убедить, то съезжу в Североуральск. Ну, наших, я думаю, вы и без меня уговорите. Так ведь лучше будет? – Панёв накрыл стакашек рукой, показывая, что ему на сегодня достаточно.

– Договорились, – Пётр отставил взятую бутылку, – Тогда последний вопрос. У вас ведь попадаются красивые друзы, пирита или халькопирита, кварца, кальцита?

– Бывает, вот как раз одну вам в подарок привёз, – Панёв вытащил из кармана кусок красиво сросшихся жёлтых кристаллов.

– Красиво. А что если нам организовать на территории вашего управления маленькую мастерскую по изготовлению небольших сувениров. Подложка из змеевика, мрамора или родонита, сверху такой вот кристаллик и табличка из серебра с гравировкой – "Халькопирит", а ниже "Тетрагональная сингония".

– Вы даже про сингонии знаете? – удивился директор.

Ну, настоящий Тишков, конечно, мог и не знать этого, но Штелле окончил УПИ и у них вполне сносно преподавали минералогию и кристаллографию. По крайней мере, именно эту сингонию он помнил.

– Я даже знаю матершинное слово – "пентагон додекаэдр", – рассмеялся Пётр.

– Не ожидал. Что ж, услышал я все ваши идейки, Пётр Миронович, завтра же начну их осуществлять, – Панёв протянул руку прощаясь.