— Иди за мной, — сказала цыганка, и Электра подчинилась.
Она пошла вслед за женщиной, чтобы окунуться в невидимый город цыган: неизвестное убежище, построенное под мостом на Тибре.
До ночи Святого Сильвестра оставалось лишь несколько часов.
Они шли по тропинке под разрушенной аркой. Их путь лежал мимо притоков реки и сухих веток, на которых валялся мусор, напоминающий игрушечные флажки. Холодная тень моста приветствовала их. Над ними гудели машины: наверху остался весь город.
Электра рассмотрела цыганку поближе. На ней были надеты порванные платья и несколько пальто. Волосы ее были растрепаны. В правом ухе красовалась золотая сережка.
Течение Тибра было сильным из-за снегопада, прошедшего накануне. Оно даже заглушало шум едущих машин.
— Мы пришли… — сказала цыганка, когда они спустились к воде.
Она подвела Электру к хибарке, построенной из мусора. Девочка с трудом смогла разглядеть постройку: разбитые ставни, мусорные баки, картонные коробки, старые плакаты. Замка на двери не было. Впрочем, как и самой двери. Цыганка приподняла старый плакат, и они вошли внутрь.
В хибаре было холодно и неуютно. Электра стояла на пороге. Ей было не по себе. В таком жилище девочка оказалась впервые. Пол был покрыт кусками пластмассы. Обрывки изоляции свисали со стен. Кислый и неприятный запах царил в воздухе.
Цыганка попыталась включить газовую горелку. Сначала огонь не разжигался, но потом из баллона, валяющегося на полу, раздалось шипение, и в трубку вылетели последние остатки газа.
— Иди сюда, не бойся… — сказала цыганка. — Я не сделаю тебе больно.
Она направилась в глубину хижины, где валялись баулы и коробки со старой одеждой. Принялась что-то искать.
Электра зашла в хижину.
— Помоги мне… — сказала женщина. — Он тяжелый.
Сдвинув коробки, они вытащили на свет деревянный ящик, спрятанный около стены в глубине хижины. Он был очень тяжелым, словно в нем были камни.
— Зачем ты привела меня сюда? — спросила Электра.
Цыганка стала рыться в корзинках с позолоченными вещицами. Найдя то, что искала, она встала на колени и открыла ящик.
— Мне принес его профессор… — пояснила цыганка, — После того как я погадала ему по руке.
Электра удивленно посмотрела на ящик.
— Он принес тебе этот сундук? А что там внутри?
— Подожди.
— Когда ты гадала ему по руке?
— Это было на площади Кошки. Я подошла к нему как к обычному прохожему и предложила погадать по руке.
— А он?
— Он согласился, но тогда я увидела, что ждет всех нас.
— Что же? — нетерпеливо спросила Электра.
— Конец света… — произнесла цыганка, закрывая глаза, и повернула ключ в старом замке.
Потом подняла крышку сундука.
— Я не знаю, почему он хотел принести их именно мне… — объяснила она, бросив взгляд на содержимое сундука. — Думаю, потому, что я видела написанный на его руке конец света. Он уже знал это, понимаешь? Он даже спросил меня, как мне удалось это понять.
Электра молчала, не понимая, что происходит. На крышке сундука ей удалось лишь прочитать черную надпись, вырезанную на крышке: «Орсениго 1867–1903».
Это ей что-то напоминало, но она не могла вспомнить, что именно. Возможно, оно встречалось в заметках профессора… Один из многочисленных его дневников, срисованных Мистраль. Но эта надпись определенно заставляла ее сердце биться сильнее. Цыганка подняла руки кверху.
— Я не знаю, как мне удалось это понять. Но я и правда увидела на его руке конец света. — Она показала левую руку. — Понимаешь, все линии были разорваны… И образовывали огромную спираль.
— Как водоворот? — спросила Электра.
— Как водоворот, да… — кивнула цыганка. — Опасный водоворот.
Электра сжала в кармане свой волчок.
Голос женщины стал громче и взволнованнее:
— Каждая его линия была ошибочна. Я видела внутри еще линии. Видела, как кричат люди. Видела слезы. Видела огни. Жуткие ветра, которые сотрясали все. Землю, разверзшуюся под ногами. Огромное море, которое поглотило все. Я видела это на руках профессора.
Электра почувствовала внезапное желание уйти.
— Но я все равно не знаю, зачем он принес их мне… — продолжила говорить цыганка.
Она запустила руки в сундук.
— Он заплатил мне, чтобы я их сохранила. Хорошо заплатил и сказал: «Никто не придет искать их. Но спрячь их. И если кто-нибудь когда-нибудь придет и что-то у тебя спросит, ты… ты уходи. Если боишься, можешь сжечь их. Но никому не показывай. Никому». — Ее единственная сережка зазвенела. — Потом он сказал мне, что они тоже ищут сокровище. И они не должны знать, где его искать.
Электра, засунув руки в карманы, сделала полшага вперед, чтобы увидеть, что в сундуке.
— Я их спрятала, как он хотел, — продолжила цыганка. — И никто не пришел их искать. До сегодняшнего дня. Когда пришла ты.
— И ты убежала.
— Да.
— Хотела сжечь их? — испуганно спросила Электра.
— Да. Я думала это сделать, — тихо сказала она.
— А почему ты передумала?
— Профессор сказал, что тот, кто будет их искать, тоже связан с концом света. По его мнению, были и другие люди, на руках которых начертан конец света, — ответила цыганка. — А ты…
— Что я? — опешив спросила Электра.
Женщина вынула руки из сундука.
— Ты не боишься.
Электра позволила себе рассмеяться.
— О нет, ты ошибаешься. Я очень боюсь. Больше, чем ты можешь себе представить.
— Покажи руку, — сказала цыганка.
— Нет! — встревоженно вскрикнула Электра.
Она почувствовала дрожь, словно по позвоночнику спустилась холодная капля.
— Покажи руку, — настаивала цыганка.
— Зачем?
— Я хочу прочитать твои линии.
Электра покачала головой.
— А… я не хочу…
— Иногда неважно, чего ты хочешь или не хочешь.
— Мне не интересно знать, что написано на моей руке.
— А что скажешь про зеркала? У тебя с ними все в порядке?
— Что ты знаешь о моих зеркалах?
Цыганка немного склонила голову вправо. В такой позе она казалась удивительно нежной. Она просила руку так, словно приглашала девочку на танец.
— Но ничего не говори мне… — сказала Электра. — Если что-то увидишь, не говори мне об этом.
Цыганка кивнула.
Электра доверила свою левую руку цыганке, повернув ее ладонью кверху.
— Пожалуйста… — прошептала она, как молитву.
Женщина решительно поставила свои пальцы на пальцы Электры и начала водить кончиком указательного пальца по ладони девочки. Она водила им туда и сюда, закручивая долгие спирали, нажимая то здесь, то там, словно кончиком волчка.
Это продолжалось несколько минут — и внезапно оборвалось одним движением.
— Ну и? — спросила Электра.
— Ты просила ничего тебе не говорить. Я не скажу.
Сердце Электры начало биться еще быстрее.
— Теперь посмотри… Посмотри, что нам оставил профессор, — сказала цыганка, предлагая ей приблизиться к сундуку.
Задержав дыхание, Электра смотрела на кучу странных белых вещей. Она не сразу поняла, что это такое.
— Это невозможно… — сказала она. Испытывая одновременно и ужас, и любопытство, она встала на колени перед сундуком.
Девочка покачала головой. На ладони все еще чувствовались прикосновения пальцев цыганки.
— Это и правда то, что я думаю?
Женщина улыбнулась.
— Зубы, — сказала она.
В сундуке сотни, тысячи человеческих зубов.
— Привет… — сказала Беатриче, приоткрывая дверь комнаты.
Мистраль сидела на постели и никак не реагировала. Она не ответила, ограничившись лишь взглядом, очень отстраненным и упрямым.
Беатриче сделала несколько шагов в комнату.
— Как ты себя чувствуешь?
Девочка посмотрела на закрытые ставни и не сказала ни слова.
— Осталось немного времени… — продолжила Беатриче, пытаясь быть как можно более уверенной. — Он скоро вернется.
— Он ведь не отвезет меня домой, правда? — спросила Мистраль, побледнев.
Беатриче подошла к постели и облокотилась на нее.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что вы… это они.
— А кто такие они?
Взгляд Мистраль стал жестким.
— Я не дурочка, — сказала она. — Вы — это они. Я не знаю ваших имен.
— Ты ошибаешься…
— Правда? А кто вы? Почему вы меня похитили?
Беатриче прикусила губу.
— Увидишь, скоро это все закончится. Просто…
Глаза Мистраль были такими ясными, казалось, они так и просили не обманывать, а сказать правду.
Беатриче вздохнула.
— Да, я работаю на него… — призналась она. — Но я ничего не знаю обо всем этом. Я только могу сказать, что не позволю ему сделать тебе больно. Поверь мне.
— Он очень злой, да? — спросила Мистраль, глядя на приоткрытую дверь за спиной девушки.
Беатриче пристально посмотрела на кисточки по краям шерстяного покрывала. Она думала, сколько смелости нужно, чтобы врать такой девочке. И какая сила воли понадобится, чтобы сказать ей всю правду.
— Да, — тихо сказала она. — Очень.
Мистраль посмотрела на закрытые ставни.
— Я знала, — сказала она. — Могу поспорить, это он убил профессора.
Беатриче попыталась быстро переменить тему:
— У меня была сестра, как ты. То есть… — Она улыбнулась. — Почти как ты. Она сейчас могла бы быть твоего возраста.
— А почему у тебя ее больше нет?
— Нас разделили. Такое бывает, когда родители… ссорятся.
— У меня нет родителей. У меня только мама, так что она ни с кем не может поссориться, — заметила Мистраль.
— Иногда это лучше, знаешь? Я выросла с отцом и… — Неприятные воспоминания пронеслись у нее перед глазами.
Мистраль непонимающе посмотрела на нее, но не стала задавать лишних вопросов. Она провела рукой под глазами.
— Хочешь платок? — спросила Беатриче.
— Я не плачу.
В комнате наступила гнетущая тишина. Мистраль решила прервать ее и спросила:
— Как тебя зовут?
— Беатриче, — ответила девушка.
— Я Мистраль.
— Очень приятно, Мистраль.
— Ты правда думаешь, что это скоро закончится?
Беатриче нервно кивнула. Она смотрела на Мистраль и видела себя саму в четырнадцать лет. Запертую в комнате в ожидании, пока папа решит, что наказание окончено, и выпустит ее.
— Конечно, я говорила серьезно. Конечно.
Мистраль нервно сжимала руки. Беатриче прислушивалась к уличному шуму. Ей показалось, что она узнала мотор своего «Мини-купера». И услышала, как внизу хлопнула дверь.
— Что случилось? — спросила Мистраль.
— Ничего, — ответила Беатриче, выходя из комнаты.
Якоб Малер вернулся.