Комната, чтобы умереть

Глава VI

Когда Перл Модли Орр продала свой дом Сайриано, она получила восемь тысяч наличными, а на оставшуюся сумму — первую закладную. Перл вообще-то хотела ограничиться восемью тысячами, по словам Джиэйн, это она настояла на закладной.

— Хотя нас никак не назовешь богатыми,— сказала Джиэйн.— У меня есть небольшой доход, чуть больше — у Александра; он еще и играет на курсе акций, и довольно успешно. Сегодня он как раз на бирже.

После того, как Сайприано переехали в новый дом, Роланд Нельсон стал часто их навещать. Время от времени он играл с Александром в шахматы, но гораздо чаще они обсуждали тактические приемы давно почивших гроссмейстеров в партиях, ставших классическими. Они спорили запальчиво, яростно; по ходу вытаскивали шахматную доску, расставляли фигуры, и каждый старался наглядно доказать правоту своих суждений. Александр обычно брал верх в таких дебатах. У него был более дотошный ум, и он обычно предпочитал тщательную позиционную игру современных русских гроссмейстеров. Стиль игры Роланда был стилем сорвиголовы и авантюриста; Александр без особых усилий мог предсказать результат и обычно выигрывал. Иногда Александр отсутствовал — этого требовали дела, и Роланд и Джиэйн в таких случаях занимались своими делами. Здесь щеки Джиэйн слегка порозовели.

Перл, вернувшись из поездки в Мехико, встретилась с Роландом в доме Сайприано. Сначала он вызывал у нее чувство неприятия, потом постепенно оно перешло в любопытство, заинтересованность, очарованность и, наконец, безумное увлечение. Джиэйн не старалась повлиять на ситуацию ни в ту, ни в другую сторону. Отношение Роланда было неоднозначным. Невозможно было не полюбить Перл, щедрую, открытую и отнюдь не лишенную привлекательности, правда, рядом с Джиэйн она напоминала английскую школьницу.

Джиэйн не помнит, кто из двоих впервые заговорил о браке, она считала, что это была Перл. Как бы там ни было, свадьба состоялась. Перл прекрасно сознавала, что ее деньги сыграли немаловажную роль; Роланд не делал из этого секрета, но Перл наивно полагала, что сможет сделать их брак счастливым. И действительно, неудачным их брак назвать было нельзя. Нельсоны сняли квартиру в Саусалито, Перл старалась изо всех сил не стеснять Роланда, для которого, в свою очередь, эти старания Перл не оставались незамеченными.

Эдгар Модли, двоюродный брат Перл и поверенный во всех ее делах, все сердцем был против этого брака. У него и у Роланда мнения на все были прямо противоположные, и каждый терпеть не мог другого. При каждом удобном случае Эдгар намекал Перл, что Роланду не худо оыло бы взяться за какую-нибудь работу — быть кем-то, как говорил Эдгар. Сам он был квази-профессионалом в книжном бизнесе, он покупал и продавал книги, когда чувствовал, что наступил подходящий момент и можно было поднять цену. Его неприятие Роланда усугублялось тем фактом, что целый ряд ценных книг и предметов искусства, некогда принадлежавших его деду и впоследствии разделенных между его отцом и отцом Перл, находились теперь в той или иной степени под контролем Роланда. И в довершение ко всему к свадьбе Перл подарила Роланду персидские миниатюры.

Перл заботило при этом только одно: доказать свою любовь и преданность, она вручила Роланду свой подарок в красивой тисненой бумаге, перевязанной розовой лентой. Эдгар Модли едва смог скрыть свою ярость.

Несколько месяцев после свадьбы Сайприано не виделись с Роландом и Перл. У них хватало своих забот, в основном связанных с новым домом. Весной прошли сильные дожди, и один угол дома начал оседать. Александр осмотрел фундамент и обнаружил трещину, что очень его обеспокоило. Он собирался посетовать на это Перл, но Джиэйн и слышать об этом не хотела. В конце концов Перл и так проявила достаточно щедрости относительно закладной, назначив чисто символические три процента. Александр нехотя уступил, но до конца дня не выходил из своего кабинета.

Примерно в это время Роланд начал выказывать признаки беспокойства. Перл явно переборщила, изо всех сил стараясь сделать его жизнь счастливой. Она купила ему и преподнесла в качестве сюрприза роскошный белый «ягуар», считая, что именно о такой машине он мог бы мечтать; и была поражена и обижена, когда он воспринял подарок без всякого энтузиазма и отозвался о машине, следуя своей извращенной логике, как о «птичьей клетке». Перл отлично готовила. Она тратила уйму времени и сил, изобретая изысканные блюда, подавая к ним тщательно подобранные вина. Роланд из вежливости хвалил ее произведения, но все чаще и чаще задевал ее тем, что за час-два до обеда уписывал полбулки хлеба с банкой сардин или ломтем сыра.

Но Перл только удвоила старания. Роланду, по всей видимости, больше нравилась непринужденная атмосфера. Перл купила незатейливую, но веселенькую скатерть в красную клетку, пару выдержанных в сомнительном стиле керамических канделябров в форме петуха и глиняные кружки для молока. В этот раз она подала на обед утку, нафаршированную рисом, изюмом и фруктами, с гарниром из апельсинов. Роланд ничего не сказал, но во время обеда был более обычного задумчив. На следующий день он объявил, что уезжает один на одну-две недели.

Перл была слишком потрясена, чтобы возражать. Она сделала вид, что понимает его. Роланд отбыл и более не возвращался.

Примерно в это время Александр Сайприано, в очередной раз осмотрев фундамент, обнаружил, что трещина разошлась в ширину. Он просунул в щель полотно ножовки и не смог нащупать в бетоне стальную арматуру. Это было последней каплей; он помчался в дом, и прежде чем Джиэйн выяснила, в чем дело, уже звонил Перл и докладывал, в каком состоянии находится дом. Перл хмуро его выслушала и признала, что несет полную ответственность за прочность дома; она приехала в Инисфэйл, осмотрела трещину и сказала, что позаботится, чтобы сделали необходимый ремонт. Она осталась пообедать и, находясь в состоянии депрессии, выпила гораздо больше обычного. Джиэйн просила ее остаться ночевать, никуда не ездить, но та на уговоры не поддалась. Спускаясь с холма, она не справилась с управлением, вылетела на обочину и разбилась насмерть.

Она умерла, не оставив завещания, и Роланд автоматически унаследовал ее состояние. После смерти первого мужа Рекса Орра Перл поместила свои сбережения в Калифорния Энд Пасифик Бэнк, и суд, который занимался утверждением завещания, приняв во внимание это, а также обстоятельства ее замужества, назначил банк распоряжаться ее имуществом. Поэтому Роланд Нельсон получил доступ к наследству только спустя шесть месяцев.

Если Роланд и испытывал какое-то чувство вины, он не показывал этого, хотя и счел нужным прийти на похороны в подходящем к этому случаю темном костюме. Александр не упустил возможности сказать ему о треснувшем фундаменте и о том, что Перл обещала сделать ремонт. Роланд заметил, что пока он не вступил в права наследства и у него нет средств на ремонт,— по правде сказать, он сидел без гроша. Он пообещал пригласить подрядчика Мартина Джоунза и выяснить, что можно сделать.

Роланд сдержал обещание. Он поговорил с Мартином Джоунзом, но единственным результатом было то, что он нанялся к подрядчику на работу.

До этого момента Джиэйн говорила тихим, безучастным голосом, как бы глядя на все это со стороны. Дойдя до этого места, она стала с чувством неловкости мять пальцы и хмуриться, переводя взгляд на окно.

— Есть вещи, о которых мне не хотелось бы рассказывать. Думаю, вы догадываетесь, что Роланд и я... да, откровенно говоря, он был моим любовником. Я использую эту общепринятую формулу, хотя понятия не имею, какие чувства он ко мне питал, если эти чувства были вообще. Он никогда об этом не говорил, а я не спрашивала. Я не могла бы даже определить свои чувства.

Джиэйн помолчала.

— Отношения были довольно сложными. Но, с другой стороны, и предельно простыми. Я уверена, что была случайной женщиной в его жизни.

Она пожала плечами и попыталась принять прежний отстраненный вид.

— Все это началось, когда я впервые встретила Роланда пять лет назад. Вы спросите, а как же Александр? Неужели я не испытывала никаких угрызений совести — могу вот так рассказывать обо всем совершенно незнакомым людям? Дело в том, что у нас с Александром нет физической близости. Никогда не было. Еще до замужества он объяснил мне свои... свои взгляды; и я не возражала. Я даже испытала своего рода облегчение. До этого я была замужем за... ну, достаточно будет сказать, что я приняла предложение Александра. Мы жили не так уж плохо. Я для него сестра, тетушка, мать. Психологически, а, может, и физически он не достаточно зрелый, поспешу добавить, что он не страдает какими-то извращениями, просто секс не имел для него значения. Думаю, что ситуация выглядит не совсем обычно. Как бы там ни было, Александр знал о моих отношениях с Роландом и не возражал.

Тон Джиэйн изменился, в него закралось печальное удивление.

— Со временем, понятно почему, это стало раздражать Александра. Возможно, причиной было то, что мы стали пренебрегать приличиями. В конце концов Александр настоял на том, чтобы связь прекратилась. Я повиновалась — до той поры, пока не решила, как быть с замужеством. Роланд просто не обратил на это внимания. Пожал плечами.

Через месяц или немного позже он женился на Перл, и я с ним почти не встречалась, хотя он звонил, просил о встрече. Я, естественно, отказалась. Когда Роланд ушел от Перл, он снова позвонил и, представьте, попросил поехать с ним в Ирландию. Почему в Ирландию?.. Кто его знает. Я отказалась, и это его рассердило. Он уже поставил крест на своем браке с Перл, а к Александру относился как к капризному ребенку. Спорить с ним было бесполезно, я просто отказалась.

— Потом Перл разбилась,— продолжала Джиэйн,— и Роланд впал в угрюмое состояние. Он снял старый дом Мартина Джоунза и отгородился стеной от мира. Вся его жизнь, казалось, пришла в состояние неопределенности, он был готов изменить ее, но еще не решил как.

Джиэйн невесело улыбнулась.

— Может быть, я приписываю ему свои чувства, потому что именно такое настроение охватило меня в то время. Почему я не оставила Александра и не ушла к Роланду? Во-первых, из-за Александра; во-вторых, я боялась. Роланду наверняка наскучила бы и я, как это случилось с Перл. И вот тут мы подходим вплотную к истории с треснувшим фундаментом и закладной.

Александр в то время был занят написанием книги — критический обзор древнеиндийских шахмат — и, казалось, забыл о злополучном фундаменте.

В марте Роланд получил права на наследство, включая закладную на дом Сайприано. Это подтолкнуло Александра к тому, чтобы снова осмотреть фундамент, трещина пошла дальше. Александр тут же написал Роланду официальное письмо. Он писал, что дом был выкуплен с гарантией прочности и что Перл взяла обязательства выполнить эту гарантию, и Александр обращался теперь к Роланду, чтобы он принял это обязательство на себя. Джиэйн не сомневалась, что Роланд просто выбросил это письмо.

Но в тот же вечер, когда он получил письмо, Роланд явился к нам. Александр показал ему трещину. Роланд мельком на нее взглянул, и они вернулись в дом. Роланд вынул из кармана закладную и припечатал ее к столу.

— Я сыграю с тобой партию в шахматы,— сказал он Александру.— Ставлю закладную, если ты выиграешь — она твоя, и ремонт ты делаешь сам.

— А что ставлю я? Если проиграю?

— Джиэйн.

От изумления у Александра широко раскрылись глаза — Джиэйн?

— Так точно. Для тебя она просто экономка. Если проиграешь, найдешь себе другую.

Александр фыркнул, потом, глядя на закладную, потер подбородок и нервно хохотнул.

— Хорошо. Я согласен.

Джиэйн, стоявшая в стороне, отвернулась и вышла на террасу, где сгущались сумерки. Через окно ей была видна гостиная. Александр принес шахматы — те самые, с рубинами — свидетельство того, что он придавал игре большое значение. Они уселись за стол, расставили роскошные фигуры. Александр вытянул зажатые в кулаки руки, Роланд дотронулся до одной. Он выбрал белые.

Александр Сайприано невозмутимо ждал, пока Роланд размышлял над дебютом. Если Роланд будет играть, как обычно, это будет или королевский гамбит, или древний гамбит Иванса, возможно, система Колле, или что-нибудь неординарное, нетрадиционное, что пришло ему в голову под влиянием момента. Александр не очень беспокоился за исход игры. Всегда, когда он сосредоточивал внимание на тщательной игре, он одерживал над Роландом верх; он не видел причин, почему бы так не было и на этот раз.

Роланд сидел, уставившись на доску, минуты две, Александр не проявлял признаков беспокойства. И вот фигуры ожили, каждая, вступив в игру, обрела свой характер.

Роланд сыграл конем KB3; Александр слегка улыбнулся и подвинул пешку на Q4. Роланд сходил пешкой OKt3. Александр пожал плечами, переставил пешку на QВ4. Роланд сходил пешкой K3; Александр — конем QВ3, и Роланд освободил своему слону ход по диагонали.

Наконец Александр отпустил замечание:

— Я вижу, ты ушел вперед в своем мышлении лет на шестьдесят.

— Когда я играю ради собственного удовольствия, я играю свою игру,— сказал Роланд.— Когда я играю, чтобы выиграть, я играю твою игру.

— Посмотрим.

Игра продолжалась с бесконечными предосторожностями. Александр разменял пешки, через некоторое время разменяли коней, но игра шла без перевеса на чьей-либо стороне. Александр сосредоточил свои фигуры в центре доски, фигуры Роланда разбрелись с большей свободой. Джиэйн с полчаса следила за игрой с террасы, в согнутых спинах двух мужчин чувствовалась напряженность. Она резко отвернулась и стала смотреть на океан, где догорал нежный, абрикосового цвета закат. Первые звезды засветились над темными очертаниями гор, внизу, в долине, уютно мерцали другие огни — в домах, на фермах, а там, где угадывался Инисфэйл, рассыпалась целая плеяда огней.

Джиэйн вернулась к игрокам в гостиной. Александр собирался сделать ход; он сделал его в своей внушительной манере, как бы совершая нечто беспощадное и неизбежное. Он излучал спокойствие и уверенность. Роланд пребывал в задумчивости. Назревал кризис; Джиэйн ясно это видела, видела, что Роланду это не предвещало ничего хорошего. Она снова отвернулась. Энн не могла разобраться в своих чувствах, а может, это было чувство, которому еще не было названия.

Она ушла в спальню.

Игра продолжалась. Александр с презрительной надменностью отложил рокировку, чтобы сохранить атакующий момент — эта стратегия дала свои плоды, когда он вынудил Роланда пойти на размен слонов, что поставило под сомнение защиту королевского фланга противника. И тут Роланд неожиданно двинул вперед ферзя.

— Шах,— сказал он.

Александр изучил ситуацию. Угроза была не особенно весомой. Более того, она казалась необоснованной. Он выдвинул пешку, блокируя опасную диагональ и нападая на ферзя. Но Роланд вместо того, чтобы убрать королеву, вывел вперед коня. Если бы Александр взял ферзя, создалась бы вилка: под ударом оказывались и король, и ферзь. Александр прикусил губу и благоразумно передвинул ферзя, Роланд сделал конем шах и следующим ходом выиграл пешку, которую Александр оставил без защиты. Кризис несколько ослаб. У Роланда была лишняя пешка, но преимущество сводилось на нет позицией королевской ладьи Александра, которая завладела открытой вертикалью.

Джиэйн, укрывшись в спальне, пыталась читать. Буквы сливались перед глазами. Она прислушивалась к звукам из гостиной. В конце концов она опять вышла на террасу. Насколько она могла судить по расположению фигур, игра шла ровно. Глядя на мужчин, она почувствовала жалость к ним обоим. Каждый из них был по-своему беспомощным, как ребенок, как шахматные фигурки, которые сейчас пытались создать на доске подобие настоящей жизни.

Она побрела в гостиную и появилась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Роланд делает ход пешкой, потом откидывается назад с видимым облегчением.

Александр уставился на доску. Наконец он взялся за фигуру и с силой передвинул ее. Когда он сходил, Роланд почти небрежно толкнул вперед своего ферзя. У Александра отвисла челюсть, он с нескрываемым недоумением взглянул на Роланда. Затем взял пешкой ферзя, и Роланд двинул коня.

— Шах.

Черный король отступил. Еще один ход конем.

— Шах.

Черный король оказался в трудном положении, от ферзя его отделяла пешка, которая взяла белого ферзя. Черный король отступил на клетку ладьи, и снова белый конь сделал ход.

— Мат.

Лицо Александра побелело от гнева. Он схватил черного короля и швырнул его на пол. Затем вскочил и повернулся к Джиэйн.

— Собирайся! — прорычал он.— Я проиграл.

Джиэйн, стоя в тени, покачала головой. Она заговорила тихо и спокойно. Слова будто повисали в воздухе.

— Я не твоя, и ты не можешь отдать меня. Если бы кто-то из вас удосужился спросить мое мнение, этой дурацкой игры никогда бы не было.

Она замолчала. Муж Джиэйн сидел, потрясенный, ее любовник был, по-видимому, абсолютно опустошен. Сайприано медленно собрал фигуры и положил их в футляр; он подобрал черного короля, обмахнул рукавом и присоединил к остальным фигурам. Затем закрыл футляр и протянул его Роланду.

Роланд взял шахматы, и на лице его не отразились никакие эмоции. Он пошел к выходу, остановился и обернулся. Потом взял закладную, разорвал ее на восемь частей и аккуратно положил их на стол. И вышел.

С того дня Александр Сайприано больше не брал в руки шахмат.

— А я,— сказала Джиэйн,— я больше никогда не видела Роланда.