Кондотьер

Глава 11

Замахнулся? Бей. Вытащил пистолет? Стреляй. Если будет хоть миг неуверенности — сразу почувствуют, что ты не действительно опасный человек, а так, фуфломёт дешёвого розлива. Это я знал со времен ещё школьных, насмотрелся на всякое. Да и лично встрять в неприятные ситуации не раз довелось. Сейчас ситуация по сути не отличалась — масштаб разве что изменился кардинальным образом.

Медлить было нельзя. Более того, нам не стоило даже думать о временном, незначительном по срокам возврате на собственную базу, дабы пополнить арсеналы колоссов. Причина? Нежелание потери набранного темпа, разумеется. Однако и действительно жёсткой необходимости не имелось. Вот они, особенности вооружения колоссов, таки да сыграли ещё одну положительную роль. Энергетическому оружию вообще не требовался боезапас как таковой. Гауссовки? Не столь большие объёмы расходуются. Ну а от ракетного оружия мы не то чтоб избавились, просто свели наличие оного к разумному минимуму. Про автопушки и вовсе говорить не стоило — реально устаревающий тип, просто некоторые не хотят этого понимать, ну а иные стремятся сэкономить. Да-да, любители снимать пенку с гуано и тут не перевелись, хотя и влетают на подобных фокусах с незавидным для себя и с завидным для своих противников постоянством.

Выдвижение в сторону порта. Ай, что там выдвигаться то, расстояние не такое и великое. Только про осторожность забывать не стоило. А ну как вражины какую пакость нам уже приготовить успели? Маловероятно, но всякое случается. Береженого боги берегут, а небереженого, вестимо, конвойные стерегут. Так стерегут, что от них легко и просто дождаться хоть прикладом в спину, хоть пулей в любую часть организма. Хотя тут то у нас уже пуль нет, исключительно высокотехнологичное оружие, факт.

Мысли куда-то бегут, извиваются в замысловатые узлы. Это одной своей частью, в то время как другая работает идеально, отслеживая и оценивая ситуацию. И ситуация явно оборачивается к лесу задом, а к нам фасадом. Хорошо… надеюсь на это.

— Хорошее построение, — усмехается Мария. И вижу эту усмешку, и слышу.

— Решили беречь, как озабоченная приличиями деваха свою целку-непротыкайку.

— Сэм!

— А что сразу Саманта, а, Карин? — порядку ради Меерштайн изобразила ответное возмущение. — Среди нас таких точно нет. Давно нет. Или напомнить про то, как каждая из нас в Железной Академии зажигала и отжигала? Я могу, мне скрывать нечего.

Трёп трёпом, а построение противника и впрямь являлось наглядным свидетельством того, что колоссов-«водников» продолжали беречь, как Кощей своё яйцо. А уж есть в нём игла, нет в нём иглы — история, как полагается, умалчивает.

Итак, что мы имеем с гуся… с такой вот неразумной бережливости противника? Классику жанра, а именно «Сокрушителя» как основу, подпирающих его «Уравнителя» с «Кочевником», «Дротика» за спинами этого трио. Оно понятно, он и специфичен, ибо заточен больше на отражение атаки с воздуха, и повреждён серьёзно. «Попрыгунчик» в качестве застрельщика, вызывающего огонь на себя? Опрометчиво, но при удаче действительно способен оттянуть на себя часть внимания… если, конечно, позволить вести партию им, а не перехватывать инициативу самим. «Велит»? Отведен в тыл, ибо как ещё не развалился — действительно тайна велика сие есть.

Казалось бы — атакуй на здоровье, пользуясь наличием ах двух тяжеловесов, «Ландскнехта» и «Сокрушителя», разворачивай не слишком быстрое, но надёжное перемалывание противника. как диктуют каноны в таких случаях. Ан нет, подобное было бы неразумным шагом. Причина проста и наглядна — во-он те три колосса, арьергард и подвижный резерв изображающие. По сути нетронутые, с полным боезапасом, мощные даже на суше. Потому никакой напрашивающейся атаки в варианте давления — не слишком торопливого, но мощного. Исключительно быстрота, натиск, концентрация огневой мощи на тех, кого выбить проще остальных.

Подобное бьётся подобным! И вот два «Попрыгунчика», Свирского и неизвестного нам пилота, сцепляются в воздухе. Можно считать, что угрозы точечных ударов в уязвимые места от юркого противника теперь нет. На какое-то время так уж точно.

Бросок вперёд. А какие из имеющихся у нас колоссов одновременно и более быстрые, и в то же время способны выдержать хотя бы несколько попаданий от «Сокрушителя»? Всё верно, «Стоик» и мой «Ирбис». Именно они сейчас на острие атаки, в нарушение тех самых шаблонных действий, преподаваемых в подавляющем большинстве заведений по подготовке пилотов. Железная Академия ни разу не исключение, откровенно то говоря. Скорее даже напротив, Директорат вообще не любил особо новаторских схем.

Атака. И концентрация огня не на «Сокрушителе» — его, несмотря на повреждения, слишком долго было бы расковыривать — а на уже повреждённом «Кочевнике». Знакомый ведь противник, совсем недавно сталкивались. Прекрасно помню и полученные тем повреждения, и манеру пилотирования. Учитывая всё вышеперечисленное — самое оно бить по уязвимым местам. Первым делом учитывать полностью или почти исчерпанный ракетный арсенал. Ну вот негде было пилоту полностью перезарядить ракетные контейнеры, негде и всё тут! Даже если предположить, что на сопровождающей колоссов вражеской бронетехнике что-то внутри находилось, то явно не в таких масштабах, чтобы полностью пополнить запасы. А посему… использовать и без вариантов. «Кочевник» ведь без своих ракет намного менее опасен.

Уклониться, отработав движками влево, затем, отключив антиграв, ощутить пару мгновений свободного падения. Опять движки и неминуемая перегрузка, во время которой нельзя позволить себе и тени отвлечения внимания. Все орудия сконцентрированы исключительно на «Кочевнике» И плевать на снаряды из автопушки — их примет на себя щит. Зато от ракет со стороны «Сокрушителя» по любому уворачиваться. И от лазеров как его, так и «Уравнителя». Попадание, ещё, и ещё, и опять. Не в меня, хвала богам и демонам, в «Кочевника», у которого теперь нет силового щита, осталась лишь броня, и без того покоцанная.

Бедный Йорик… то есть «Стоик». Трайдент явно не хватает опыта. Но она старается, отвлекая на себя внимание и одновременно стараясь из оставшихся орудий гвоздить туда, куда сказали. Ещё бы защите побольше внимания уделяла, как и советовали ей. Я и советовал.

Прёт на предельно допустимой для него скорости «Ландскнехт», ведя огонь из плазмоганов и пуская ракеты на подавление противника в целом, а вот гауссовки и лазеры направляя на «Кочевника» с «Уравнителем». «Сокрушитель» также старается не отставать от старшего собрата, хоть труба чуть пониже и дым пожиже. Тут и весовая категория, и общее число орудий, им несомых. Всё ж семьдесят тонн и девяносто пять — разница существенная.

Сцепившиеся два «Попрыгунчика» — это дело отдельное. Но и тут Вику пытается помочь О’Мэлли, выцеливающая своими двумя гауссовками его тоже весьма юркого противника.

Скрип, скрежет не то сминаемого, не то разрываемого металла, который доносят аудиодатчики, фильтрующие грохот взрывов до приемлемого и усиливающие вроде как неслышные в общей канонаде звуки. Это наша первоочередная цель под названием «Кочевник» не выдержала массового натиска, подламываясь в ногах. Попытка врубить антиграв. движки, таким образом уйдя в тыл… провалена с теми же взрывами и треском. Новые повреждения, да наложившиеся на ранее полученные — результат очевиден. Вот и отстрел спасательной капсулы, на которую никто внимания обращать и не пытается.

Зато сразу перевод всего арсенала на «Уравнителя». Очень всё быстро сейчас идёт, явно неожиданно для вражеских командиров.

Совсем неожиданно! Но приятным неожиданностям я всегда рад. Ох как хорошо гробанулся с небес да о твёрдую землю «Попрыгунчик», подловленный лазерными импульсами и болванкой из гауссовки. Первые сняли и так истощившийся щит, ну а болванка… Просто таки «золотое попадание» как оно есть! Ухитриться — случайно или преднамеренно — пробить пусть и так сееб толщины, а всё ж броню, и напрочь вывести из строя антирав. Хорошо получилось, душевно. Попытка же сдемпфировать падение двадцати тонн с немаленькой для этого веса высоты направленным импульсом реактивных движков… Следящая за обстановкой Бельская отжалела несколько выстрелов за ради возможности поставить точку в ещё одном эпизоде этого сражения.

Хрясь. Примерно так можно было описать «падение колосса с небес на грешную землю». Антиграва нет, ноги повреждены, других повреждений тоже наверняка хватало. А попытки подняться… Их окончательно пресекли пуском в ту сторону нескольких тяжелых ракет из пусковых установок «Ландскнехта». И вот всё об этом «Попрыгунчике», малость перефразируя одну древнюю любительницу рассказывать истории.

Если запахло жареным — начинают споро суетиться даже такие тугодумы, как господа из Гегемонии Чистоты и прочие культисты. Это я к тому, что после потери сразу двух колоссов, да ещё столь быстро и неожиданно, «Наутилус» и «Акванавты» просто вынуждены были вступить в сражение. Только вот ведь незадача — сейчас они вынужденно выходили из положения не то резерва, не то арьергарда, а сделать это одномоментно не представлялось возможным. Более того, ориентированность на водную стихию не позволяла им занять сколь-либо пристойную позицию быстро. Мизерное количество реактивных движков, не столь мощный антиграв, специфика строения нижних конечностей и прочие нюансы. Хорошо для воды не есть удачно для суши. Это ж не универсалы или полууниверсалы, тут понимать надо.

И… О как?! Воистину, естественный душевный порыв порой следует поддержать, добавив к нему огоньку или там плазмы с лазерным гарниром. Это я про «Велит», которому бы лучше было отсиживаться в тылу, ограничиваясь редкими прицельными выстрелами да попутно молиться, чтоб на него поменьше внимания обращали. Так и польза была б, и риска меньше. Бессмысленного риска, оценивать степень которого всех нормальных пилотов учат чуть ли не с самого начала. Этот же… Культисты такие культисты. Угу, которые явно опиума для народа пережрали на завтрак, обед и ужин одновременно. Или же последовательно, не суть.

Бах и в дамки. Или скорее в клочья и прямиков в некролог, если Прикоснувшиеся к Совершенству вообще их используют. Или сразу в мученики? Ай, пофиг. В любом случае, ещё одним колоссом меньше. Слабеньким, и до этого момента покалеченным, а все равно не пустое место. Даже сильно повреждённый, с выбитым большей частью вооружением колосс не может считаться безобидным. Бывали, знаете ли, прецеденты, да и не сказать, чтобы редкие.

— Горю… Реактор выходит из стабильного состояния. Обратный отсчёт.

— Покинуть машину.

— Я ещё могу с минуту…

— Приказ, пилот Трайдент! Выполнять! О’Мэлли. прикрыть и обеспечить эвакуацию.

Был «Стоик», а теперь уж по сути и нет его. Совсем нет, поскольку если идёт вразнос реактор — от колосса в лучшем случае разбросанные куски и немногочисленные пригодные к дальнейшему применению запчасти останутся. Зато шквальный огонь за ради прикрытия стартовавшей спасательной капсулы и прикрытие её «Шквалом» Карины помогли. Да-да, помогли, хотя и немного сбавили наш навал уже на «Уравнителя», давая тому возможность отступить, скрыться окончательно за «Сокрушителем».

Несколько секунд не то чтобы полноценной паузы — скорее сопровождаемой огнём перегруппировки оставшихся на поле боя сил. Миттельшпиль этой партии подошёл к завершению. Остался эндшпиль — самая острая и частенько непредсказуемая фаза, когда у обеих сторон осталось и достаточное число фигур/колоссов, и сильные козыри, прибережённые до поры, но вот именно теперь выкладываемые.

Что было у них? Ясен пень, те самые три нетронутых колосса. Вынужденно введённые, специфические, но всё едино опасные. Чем могли ответить мы? Почти невредимым «Ландскнехтом», несильно повреждённым «Сокрушителем» и возможностью использовать эти две махины как опору. Вот теперь можно было и давить, ведь карту численного преимущества враги по не совсем логичной причине профукать изволили.

Никакого преувеличения. На их стороне два тяжа и четыре середняка, один из которых тяжело повреждён. Мы же в состоянии парировать той самой связкой супертяжа и тяжа, а также мобильным средним и сверхмобильным лёгкими колоссами. Ну и в резерве, под прикрытием, изрядно, но не чрезмерно повреждённый лёгкий же «Шквал». Модернизированный в полный нестандарт, а потому вызывающий у противника чувство лёгкого охре… недоумения. Ну не ожидают от того, кто должен наносить единственный и мощный ракетный удар, работы в качестве маневренной снайперской платформы. А в таком режиме использования даже повреждённый колосс может на краткие промежутки времени высовываться из-за спины тяжёлого собрата, пальнуть разок-другой, да и обратно под защиту.

Не то, всё не то! Так делать можно, шансы действительно неплохие, однако… Нестандарт, относительный стандарт… Теперь нужно опять сломать рисунок разыгрываемой партии. Был, помню, такой гроссмейстер и чемпион мира Алёхин. Вот он как раз и любил резко менять рисунок партии, а то и раза два-три переворачивать доску, играть за вроде как проигрывающего соперника с его согласия, а затем, доведя того до очередного печального состояния уже в новом раскладе, переворачивал доску обратно. У нас, конечно, ситуация иная, чужих колоссов точно не дадут попользовать, однако… Стоп! Вот он, нужный нам ход. Нет, даже два хода, дополняющих друг друга и точно позволяющий поставить соперников в позу «буква зю».

— Алиса. В «Уравнителя» и по протоколу экстренной синхронизации.

— Я…

— Охрана слышит и всё сделает, как и техники. Арман, Беннигсен?

— Начинаем готовить колосса, — с ходу отзывается Веллингтон.

— Сквад патрулирует. Капсулу с пилотом встречаем и доставляем.

— И без лишней суеты, — вношу необходимое дополнение. — Привлекать внимание нельзя.

С этим всё, остаётся ещё одно. Не менее, а то и более важное.

— Заманиваем, — цежу сквозь зубы, обращаясь к друзьям-соратникам. — Сэм, изображаешь повреждения «Ландскнехта». Умно, то есть после попаданий. Знаешь, как оно.

— Реактор, подвижность, оружие?

— Не реактор, после «Стоика» подозрительно. Остальное — да. Всем! Как только начнётся — изображаем игру от обороны и отступление в сторону базы. И не удивляться.

Смешок Саманты, ядовитый комментарий Свирского, саркастическое хмыканье Бельской. Одна Карина хранила скромное молчание в силу особенностей своего характера. Почти что святая… в нашем то ядовито-циничном окружении особенно.

Создать впечатление внезапной слабости, для вида отступить, заманить… и после этого вновь ударить, теперь уже в последний, третий раз. В последний именно с этим противником, потому как, чуют мои душа и интуиция, ничего тут не закончится. Слишком много интересов пересеклось, да и мутные они, интересы эти. Как в той сказке — чем дальше, тем… не страшнее, а именно что мутнее. Вот и придётся рассеять муть, дабы разглядеть столь тщательно скрываемую тайну. Сперва же окончательно устранить явную угрозу, ощерившуюся дулами орудий и проминающую землю ногами многотонных исполинов.

Созданный плавать — ходить по земле хоть и может, но вот воевать на ней не должен. В Гегемонии Чистоты не зря разделяли колоссов обычных и предназначенных для сражений под водой. Воздух и вовсе оставляли для обычной авиации, истребителей со штурмовиками. Колоссы же должны были использовать антигравы и реактивные движки лишь как вспомогательное, но не основное средство. Так учили Алоизия Пинкмана, а он с детства стремился быть старательным и способным учеником. Как и его отец, дед, иные родственники. Династия пилотов, причём верных Гегемонии, свято чтящих Заветы Чистоты и не уподобляющихся разным предателям, только и ждущих возможности убежать туда, вовне, в полный греховных соблазнов мир, отрицающий само понятие Чистоты. Той, за которую они все боролись сперва с бездушными мыслящими машинами, а потом и с другими людьми. Людьми, но не осознающими опасность возгордиться и стремиться стать большим, нежели уготовано изначально, уродующими тела железом имплантов и чужеродной, искусственной плотью.

Грех, скверна… Частицу такой он и сам носил внутри себя, как и другие пилоты. Вынужденно, но от этого сожаления о невозможности достижения настоящей Чистоты не становились менее печалящими. Проклятый имплант… импланты, столь нужные для синхронизации с колоссом. Вынужденная жертва, за которую должно было воздаться там, за чертой, отделяющей мир материальный от духовного. Ноша, которую он вынужден был нести, пока его путь пилота не признают, наконец, законченным. Но теперь, дослужившись до звания дукса… Алоизий понимал, что именно тут он может приносить пользу в очищении куда большую, нежели в иных местах.

Не зря именно его, проявившего преданность и без рассуждения обращающего всесокрушающий клинок против врагов Гегемонии, уже не первый год направляли в разные места. Порой явно, иногда и тайно, чтобы присмотреть за теми, кто был греховным, но иногда столь необходимым орудием. Как эти заблуждающиеся и пытающиеся искать Чистоту не там, где она есть, сектанты. Как думающие лишь о деньгах, о собственной выгоде наёмники. Ричард Скариотис, Шандор Пельш… Ему приходилось долго разговаривать с ними, проводить совместные тренировки на симуляторе. Всё ради того, чтобы Гегемония получила то, что ей действительно было нужно. Не эта захудалая планета, не те деньги, которые населяющие её люди получали от добычи ресурсов. Это лежало на поверхности, скрывая истинную ценность. Не Гаффии, не её исконного содержимого, а того, что оказалось тут совершенно случайно, на что наткнулись ковыряющие недра планеты колонисты.

Что именно? Не по его званию было получать информацию такого уровня секретности. Вот комит Жоффруа, тот знал несколько больше. Но он комит, ему и положено было курировать всю эту затею. Первую её стадию точно. Он и предложил прикрываться сектой Прикоснувшихся к Совершенству, использовать их как средство скрыть настоящие интересы Гегемонии. Свести действительно серьёзные намерения к всего лишь желанию чужими руками прибрать и использовать один из Окраинных миров. Такая малозначимая инициатива не самого видного функционера Гегемонии, что должна была показаться обычной, понятной и не представляющей особого интереса вознёй. Подобных объектов интереса у основных государств десятки ежегодно, а то и больше.

Потому и наёмники, потому и использование невеликих сил секты, желающей восстановить власть над планетой, пусть и уступив изрядную часть прав Гегемонии. Тайно или явно — они были на всё согласны, понимая нехватку собственных сил. Вот им и помогали. Осторожно, не напрямую, скупая имеющиеся у тех ресурсы, поставляя по обходным каналам нужные материалы. Выводя на обслуживающие колоссов мастерские и верфи, работающие с ветхими кораблями секты. Опять же найм пилотов, давно и прочно связанных с Гегемонией. Найм, который был размещён и на Бирже, но исключительно теоретически. На практике же… Не очень выгодные условия, а если и нашёшся бы согласившийся на это отряд, ему бы сумели отказать. Например, сославшись на неожиданные финансовые сложности и предложив либо долю в трофеях в случае победы, либо оплату в рассрочку. На такое бы вряд ли кто согласился. Ну а небольшой штраф за некорректное размещение контракта… это можно было пережить. И ущерб был бы нанесён незначительный.

Зачем это вот всё? Стремление засекретить как можно больше, запутать ведущий к истине след. Допуск даже к отзвуку серьёзной тайны не связанных с Гегемонией наёмников не являлся допустимым. Устранение же их после выполнения контракта? Биржа очень не любила такие непонятные случаи. А где Биржа, там и Синдикат — не самый главный, но враг Гегемонии Чистоты.

Сам Алоизий немного, но опасался. Полтора десятка колоссов — вроде бы и достаточная для решения поставленной задачи сила, но исключать неблагоприятное стечение обстоятельств было нельзя. И вместе с тем… Слишком большое число могло привлечь ненужное внимание. Чрезмерно высокого качества и сильные колоссы тоже. По словам комита Жоффруа, они и так прошли по краю, включив в отряд «Наутилуса» и «Акванавтов».

Идти по краю… Пинкман не любил это выражение и то, что из него следовало. Нелюбовь подтвердилась с самого начала, едва только они вышли из прокола пространства в этой звёздной системе. Выяснилось, что один из колоссов Прикоснувшихся к Совершенству, старый «Гоплит», нуждается в срочном и не самом коротком ремонте. И не простом, а таком, при котором не обойтись без замены нескольких ключевых узлов и последующего тестирования с целью обеспечить пилоту необходимую безопасность.

Четырнадцать колоссов вместо пятнадцати. Вроде и небольшая разница, но сам факт подобной поломки кое-кем мог быть воспринят как плохой знак. Пилоты — люди большей частью суеверные, да и атеистов среди них не так много даже из числа технократов Стальной Гильдии.

Как появился первый нехороший знак, так и дальше всё пошло не так, как надеялся он сам и запланировал комит Жоффруа. Не оправдали себя пилоты секты, не помогло даже их разбавление наёмниками, являвшимися куда большими профессионалами. Сам командир наёмников, этот алчущий только и исключительно денег Скариотис, тоже не желал без споров и попыток что-то изменить подчиняться приказам. Считал и пытался даже доказывать, что разработанный аналитиками и подтверждённый стратегами Гегемонии план нуждается в изменении. Особенно после не самой удачной завязки сражения.

Приказы следует соблюдать, не пытаясь критиковать и обсуждать! Эту простую истину понимал он, дукс Пинкман, а вот донести простую истину до наёмников он не мог. Комиту Жоффруа это тоже полностью не удавалось — только подавить попытки Скариотиса настоять на включения «Наутилуса» и «Акванавтов» в число предназначенных для обычного боя колоссов. Он, видите ли, не верил, что с оставшимися силами получится не уничтожить, так отогнать в сторону наёмников Постижения Гармонии, что успели лишиться собственных колоссов. Лишиться и колоссов, и контроля над портом и даже большей части оборонительных систем города. А уж вести переговоры с каким то там свежеиспечённым кондотьером, да ещё с отвратительной славой бунтовщика и отщепенца, «героя» скандальных сайтов и порталов галанета… Нет, до такого комит Жоффруа не опустился бы. Он тоже не счёл бы возможным подобный позор.

Да, он и комит не хотели использовать трёх необходимых для захвата подводного исследовательского центра колоссов без самой настоятельной необходимости! Так и причина на это была значимая, не чета многим другим. Потеряй они их или допусти сильные повреждения — становился проблемным быстрый захват цели. А загнанные в угол пока ещё хозяева этого места могли послать призыв о помощи… кому-то. Нет уж, такие риски Гегемония не могла допустить. Поэтому «Наутилус» и «Акванавты» должны были остаться последним аргументом, случись в нём крайняя нужда! Только так и не иначе.

И всё равно пришлось. Кондотта этих беглецов из Директората оказалась чересчур или опасна или удачлива, или то и другое совместно. Почти сразу вывести из строя среднего и лёгкого колоссов из тех, которые принадлежали наёмникам. Затем походя раздавить сунувшегося куда не надо «Велита» сектантов-союзников, продолжать давить на оставшиеся единицы, при этом потеряв лишь одного из своих… Тут пришлось двинуть в бой тот резерв, что должен был остаться неприкосновенным — себя на «Наутилусе» и обоих «акванавтов». Этого оказалось…

Достаточно оказалось! Дукс в очередной раз получил возможность на практике доказать, что постоянное воспеваемые успехи наёмников — есть ни что иное как удачное стечение обстоятельств или просто фальшивки, распространяемые злопыхателями, разного рода ненавистниками порядка и твёрдой руки, которой правили в Гегемонии и, в меньшей степени, в Директорате. Ну а если когда и случалось проиграть — так это исключительно из-за нечестивых имплантов или осквернённой, неестественной плоти. Ну и псионических сил, которые есть великая сила, но ещё больший искус. А искус должен находиться под постоянным присмотром тех, кто осознал всеобъемлющую святость Чистоты, изложенную в Заветах.

Всего лишь пары залпов вступивших в бой колоссов хватило на то, чтобы серьёзно уязвить самого мощного из врагов — «Ландскнехта», этого супертяжа, да к тому же серьёзно модернизированного в стиле Звёздной Стражи. Энергетическое оружие как основа. Усиленная броня и силовые щиты, усиливающие и способные частично усиливать действие друг друга. И даже этому воплощению — по мнению многих, но не самого Пинкмана — первобытной мощи хватило нескольких ударов, чтобы замереть на секунду. Затем перекоситься, бессильно опустить одну из рук… И лишь после этого восстановить пошедшую прорехами силовую защиту во фронтальном секторе. Не иначе как то, к чему обращал перед боем свои молитвенные воззвания Алоизий, откликнулось и направило выстрелы «Наутилуса» и/или его соратников.

Если повреждён основной колосс — это часто оказывает деморализующее воздействие. Нет, не на осознавших благость Чистоты воинов Гегемонии, но на других. Вот и эти… Плотное оборонительное построение, заградительный огонь, отступление, которого оказалось так просто добиться. Оставалось лишь преследовать, догнать, раздавить или попросту рассеять. Или…

На стандартной для всех пилотов частоте от вражеского «Ирбиса» шел сигнал, который был ни чем иным как приглашением к переговорам. Подобное от отступающего, сосредоточившегося исключительно на обороне врага — явный признак стремления договориться. А о чём можно договариваться в похожем случае? О беспрепятственном выходе из сражения и отступлении. Наёмники! Они не желали нести дальнейшие потери, лишившись одного из колоссов, да и два других были сильно повреждены. Особенно главная их боевая мощь — громоздкий «Ландскнехт».

Позволив себе несколько секунд выждать, Пинкман мысленным усилием открыл канал и внимательно посмотрел на появившееся перед его глазами изображение кондотьера: бесстыдно молодого, сосредоточенного и в то же время нервничающего.

— Я Алоизий Пинкман, командир отряда, нанятого корпорацией «Прикоснувшиеся к Совершенству», — представился дукс так, как было нужно, хотя вся его душа протестовала против скрытия истинного «я». — Чего хочешь?

— Рольф Тайгер, кондотьер, — ответно представился тот, хотя Алоизий и без этих слов знал, кого видит. — Для начала прекратить огонь, а то число договаривающихся станет ещё более скромным.

Слова были… достаточно разумными. Разговаривать и одновременно палить из всех оружий колоссов, уклоняться и принимать на щит то, от чего ускользнуть не получалось — плохо помогало подбирать слова.

— Мои пилоты прекратят. Вы остановитесь. Так правильно.

Пинкман видел на лице Тайгера, что тот не очень доволен подобным. Наверняка хотел и огонь прекратить, и заодно отойти подальше, подозревая, что отряду его врагов не слишком хочется отходить от порта. Только не в его положении выбирать. Хочет остаться при большей части своих колоссов? Пускай соглашается на условия.

— Хорошо, — процедил тот сквозь зубы. Я отдаю приказ.

И верно, колоссы наёмников, все пять, застыли на месте, да и стрельба прекратилась. С обеих сторон. Щиты, естественно, никто убирать даже и не думал. Дукс уже хотел начать конкретный разговор, как обратил внимание на то, что с ним желает говорить Скариотис. Очень сильно желает, видно было по интенсивности попыток.

— Чего тебе надо, Ричард? — со всем отпущенным ему спокойствием спросил Алоизий. — Сам видишь — достаточно было нам вступить в сражение, как они сразу же пошли на попятную, опасаясь потерять повреждённого нами супертяжа.

— Пинкман! Ты что, не понимаешь, что творишь, чем это может оказаться?

— Нашей победой. Не полной, но в этом виноваты не мы, а ваш недостаток. Твой и покойного Пельша. А эти наёмники… Я готов дать им убраться. Только пускай сначала официально объявят о завершении своего контракта по причине «невозможности оказывать сопротивление превосходящим силам противника».

Ярость на лице Скариотиса. Быстро подавленная, но скрывать он её и не собирался. Сверх того, почти что заорал в ответ:

— Им незачем отступать, Пинкман! Ну повредили мы «Ландскнехта», повезло нам. Что из этого то, гегемонистая твоя голова с полной чистотой внутри и снаружи?! Ты хочешь предложить ему просто уйти? Не уйдёт. Или будет торговаться, как дон из Синдиката, или зачем-то тянет время. Тайгер непредсказуем, на этом в Директорате обожглись. Тоже хочешь?

— Не поднимайте панику, Скариотис, — перешёл на целиком официальный тон Пинкман. — Я сперва поговорю с Тайгером, узнаю, чего ему надо. Затем, выйдя на связь с комитом, доложу ему, если это будет вне моих полномочий. От вас требуется только ждать и исполнять мои приказы. И особенно приказы комита Жоффруа, руководящего всей операцией. Сейчас просто замолчите, вы уже сказали всё, что было нужно.

Дукс любил ставить на место тех, кого считал недостойным даже уровня лорхага — низшего звания для пилотов в Гегемонии. Для того, чтобы его получить, нужно было не только научиться пилотировать, но и соответствовать высокому моральному облику, оказаться на допустимом уровне очищения сознания от греховных мыслей, эмоций, намерений. А этот Скариотис и его дружки — они и близко к подобному не подходили. Как и почти все другие наёмники. И не только наёмники!

Позволив себе мимолётную улыбку. Пинкман вернулся к разговору с кондотьером, выясняя, что тому нужно, чтобы убраться с Гаффии, официально разорвав ранее заключённый контракт с Постижением Гармонии.

Скариотис хоть в чём-то, но прав оказался. Наёмник наёмника действительно понимает. Этот кондотьер хотел не просто уйти, сохранив своё, но ещё и нажиться. Как? Захватив с собой то, что считал законными трофеями, то есть повреждённых колоссов и даже куски от взорвавшихся. Жадность! Этот грех был слишком распространён и лечить от него… Сложно излечиться от любого греха, если долгое время ему потакать. Алоизий многократно выдел ритуалы духовного очищения. Да, они были болезненны для тела и духа, зачастую жестоки, но непременно шли на благо очищаемых. И этому… Тайгеру не помешало бы усиленное очищение не только от жадности, но и от гордыни! Как и почти всем псионам, с кем он имел несчастье столкнуться вне Гегемонии.

Узнав про чересчур высокие аппетиты кондотьера, дукс вежливо, но настойчиво предложил прерваться ещё на незначительный промежуток времени и… получил неохотное, но согласие. Просто ему требовалось проконсультироваться с комитом Жоффруа. Отдавать этому наглецу даже не всех повреждённых колоссов, а хотя бы часть — могло означать конфликт с сектой Прикоснувшихся к Совершенству либо с остатками отряда Скариотиса. Пусть от первых остался лишь один повреждённый «Дротик», но имелись дальнейшие планы по сотрудничеству. Использования их как прикрытия, до поры очень нужного, почти необходимого. Второй же… Пинкман не понимал, почему комит рекомендовал относиться к этому ничтожеству с осторожностью. Не понимал, но привык исполнять приказы и даже просьбы вышестоящих. Ибо всё во благо Гегемонии.

— Он слишком много хочет, — процедил Жоффруа, выслушав дукса. — Но…

— Слушаю вас, комит.

— Отдадим ему часть, и пусть он успокоится, убравшись с планеты. Пусть забирает остатки колоссов здешней секты и то, что осталось от машин Скариотиса. Нам нельзя сейчас ссориться с союзниками. Они важны для плана.

— Скариотис будет недоволен. Он уже в ярости, подозревая кондотьера Тайгера в том, что тот может и хочет обмануть, что-то подготавливая.

— Деньги. Я сейчас же объясню ему, заткну жадный наёмничий рот премиальной выплатой, которой хватит и на восстановление, и за моральный ущерб.

Видя недоумение на лице подчинённого, Жоффруа счёт правильным пояснить.

— Ричард Скариотис слишком давно работает на наше благо. При том не является верным нам, руководствуясь только наживой и заботами о своей безопасности. Будет обижен — способен попытаться отомстить, раскрыв что-то из известного. Риск, даже малый, недопустим.

— Склоняю голову перед вашей мудростью, — за словами последовало и действие. — Я возвращаюсь к торгу с наёмником, убедив того согласиться на сказанное вами.

— Да пребудет с тобой Чистота!

— Пребудет она с нами вечно.

Закончив разговор с комитом, получив от того ясные и чёткие приказы, дукс Пинкман вернулся к переговорам с заметным облегчением. Теперь ему всё было ясно и никакие сомнения не омрачали его душу. Зная, до чего можно торговаться, что нижняя планка всё равно должна показаться привлекательной для авантюриста и гонщика на наживой, дукс стал понижать желания Тайгера. Психологии их тоже учили, хотя и разделяя её на внутри Гегемонии и вне её.

Кондотьер. Он поддавался, явно понимая, что всё он не получит, но и с пустыми руками не уйдёт. Пинкман тоже старался давить, сперва предложив забрать лишь старый хлам — то, что осталось от древнего «Отбойщика» и несколько менее бесполезных «Чемпиона» с «Вдоводелом». Разумеется, никто не собирался мешать забрать и то немногое, что осталось от колосса самой кондотты — взорвавшегося от пошедшего вразнос реактора «Стоика». Но смещаясь от этого предложения вверх, дукс уступал ещё и «Кочевников» с «Попрыгунчиком» как кремовой розочкой на торте. Если у наёмников есть один такой колосс, то получить второй такой де не целым, а как набор запчастей было бы привлекательным. Очень! Будучи вынужденным общаться с такими как Скариотис, Пинкман знал, что у подобных людей постоянные проблемы с поиском запасных узлов для ремонта и совершенствования колоссов по сходной цене. А тут такой… подарок.

— Алоизий! — рявкнул Скариотис, включив резервную частоту, предназначенную для экстренных ситуаций. Ту, которую дукс отключил бы лишь в крайнем случае. — «Уравнитель»!

— Всё с твоим колосом в порядке. Повреждён, но не сильно. Стоит, не…

— Не мой колосс, вычищенная твоя башка! Тот, который в запаснике у Тайгера. Похоже, пилот подбитого «Стоика» успел добраться до него, синхронизироваться и… И теперь он спешит сюда.

— Ускоренная синхронизация? — прикинул прошедшее с момента уничтожения «Стоика» время Пинкман. — Да… Значит, этот кондотьер хочет показать себя чуть более сильным. Пусть. Мы уже почти договорились об уходе его кондотты.

Звериное рычание, подавленное с заметным трудом. Наёмник Гегемонии явно был не то что не согласен, категорически против такой трактовки, что и поспешил высказать.

— Это подкрепление! Тебя, кретина, разводят на дешёвой чепухе, а ты ушами хлопаешь! Их снова шестеро, у «Ирбиса» с «Попрыгунчиком» почти нет повреждений. «Ландскнехта», даже повреждённого, бить очень долго. И у этой твари Тайгера должен быть какой-то козырь, который он и выложит на стол. Или хлестанёт им по твоей роже, Алоизий. Ну, думай же, думай!

— Я думаю, — с трудом сдерживаясь, чтобы не реагировать на грубость хама и грешника, произёс Пинкман. — Но комит Жоффруа…

— В жопу твоего комита! Он там, наверху, а рискуем мы. Если тебе насрать на собственную жизнь, то мне нет. Прикажи атаковать. Сразу же, сейчас! Когда этот «Уравнитель» доберётся, встанет в общий строй… Не знаю что, но что-то случится.

— Я свяжусь с комитом. И не смей. Мне. Приказывать! Н-наёмник.

— Да, наёмник. И я отхожу во вторую линию. Мой «Сокрушитель» потрёпан, «Уравнителю» досталось ещё сильнее. Твои же три колосса почти не поцарапаны. Вот и давай, принимай риски на собственную броню. Или контракт рву уже я!

Пришлось пойти на уступки. Не хотел дукс доводить до серьёзного конфликта с действительно взбесившимся от не пойми какой подозрительности Скариотисом. Однако, беспокойство, оно проникло в душу Пинкмана и укоренялось там всё сильнее. И до того момента. как он вновь вызвал на связь Жоффрау, и когда он принял этот самый вызов, будучи несколько… раздражён. И даже когда комит не то что отмахнулся от подозрений, а скорее счёл их простыми последствиями недавнего боя. Отмахнувшись, мягко, но всё же приказал продолжать договариваться, тем более, если та сторона готова отступить.

Успокоенный частично дукс совсем готов был поставить в переговорах точку, согласившись в пожеланиями кондотьера Тайгера, но тут…

«Уравнитель» ещё не успел подойти вплотную к построению кондотты — хотя был довольно близко, на расстоянии залпа из ракет и дальнобойных орудий — как началось то, чего опасался не он, а Ричард Скариотис. Чутьё наёмника оказалось верным не частично, а полностью. Боль! Не телесная, в душе, от совершённой ошибки. От того, что эта ошибка могла теперь дорого обойтись не им даже, а Гегемонии.

Залп. Массированный, со стороны как этих пяти колоссов кондотты. так и с «Уравнителя», прямо на ходу. И «Ландскнехт», этот проклятый супертяж! Он «внезапно» ожил, а повреждения, которые ему были ранее нанесены… Отсутствовали они. те самые повреждения. Обман, введение противника в заблуждение, блеф. Извращённый мозг погрязшего в гордыне и хитроумии псиона, этого беглеца из Директората, нашёл, как именно лучше всего уязвить их. Сперва показать силу, затем дать почувствовать собственную как бы слабость, усыпить ведущимися переговорами и… И снова ударить.

Снова. Опять эти проклятые грешники, отвергающие саму суть Чистоты, били по самым уязвимым местам. Воспользовались случившимся между ним и Скариотисом конфликтом, после которого тот отвёл оба оставшихся у него колосса назад, за корпуса «Наутилуса» и «Акванавтов». Отвёл, хотя понимал, что даже повреждённые, «Сокрушитель» и «Уравнитель» более «водников» подходят на роль бронированной прикрышки. Понимал, но ставил собственную жизнь гораздо выше интересов Гегемонии. Наёмники! Им никогда нельзя было верить, нельзя использовать.

Первый залп был хоть и первым, но уж заранее позаботиться о наведении орудий на цель кондотте Тайгера труда не составило. Как и распределить — что используется для пробоя щитов, а что для выведения из строя наиболее опасного для них оружия. В частности, его соник-пушки, без которой «Наутилус» терял немаленькую часть своей мощи. Было акустическое оружие… Именно было, потому как теперь его не было. Разрушилось, поскольку хрупкое, сложное, легко повреждаемое, не чета тем же лазерам или плазмоганам. Часть мощных лазеров тоже выбили, зато кислотные метатели обошли стороной, разумно считая их куда менее опасными тут, на суше. Не отсутствие опасности, а меньшая её степень. Расчётливость! И внезапность.

Пытающийся маневрировать, отдавать приказы своим двум ведомым и остальным, дукс Пинкман понимал, что его переиграли. Теперь уже не излишне горячего Пельша, не побитого жизнью и многочисленными схватками командира наёмников Скариотиса, а именно его, офицера Гегемонии, прошедшего через множество испытаний с доблестью, верой и смирением перед высшей силой.

Уязвимости! Пельша, стремившегося на своей «Крепости» прорваться внутрь давно утраченного Трентвилля, поймали именно на стремлении вернуть утерянное и ложной, но очень крепкой вере в мифическое «прикосновение к совершенству». Наёмник Скариотис был не полностью, «по очкам», но всё равно побеждён разрывом устоявшихся тактических схем и скоростным натиском, на который тот просто не успел вовремя и в полной мере среагировать. Ах да, ещё на противоречиях между ним, остатками сектантов и… а также им самим, дуксом Пинкманом, подчинявшимся полученном ранее приказу.

Приказы и подчинение им! Его поймали на этой несомненно достойной черте. Алоизий понимал случившееся, сожалел, но никогда не согласился бы измениться в сути своей, поскольку Заветы Чистоты гласили, что отступление от подобающего истинному хомо облика тела и духа хуже любой смерти, любых потерь.

С трудом подчинялись нижние конечности колосса, в которые шли попадание за попаданием. Конечно же, кто бы мог сомневаться! Предназначенные для расщепления на несколько острых опор-когтей, впивающихся в морское дно, ноги «Наутилуса» — да и «Акванавтов» тоже — были самой уязвимой частью тяжёлого, прочного колосса. У «Акванавтов» это являлось не столь заметным, но тоже… Ещё кое-что, а именно особенности систем позиционирования, компенсации отдачи после пуска ракет, слабость антиграва и минимум реактивных движков, которые сменили водомёты, нужные там. на глубине.

Колосс-«водник» почти с гарантией проигрывает примерно равному по классу, но предназначенному для суши. Конечно, если мастерство пилотов сравнимо, это чуть ли не главное. Здесь и сейчас оно было… сравнимо, к огромному сожалению Пинкмана.

Попытка Фроста, первого ведомого, использовать антиграв, взлетев и ударив ракетами сверху вниз… На «Акванавте»! Жест отчаяния, непонимание всей степени риска. просто ошибка… Уже неважно. Сразу несколько плазменных сгустков и выпущенных из гауссовки бронебойных болванок ударили в уже приоткрывшиеся уязвимые места, нарушая работу систем колосса, сбрасывая того обратно, на землю. Твердую, не чета водной глади, под которую был приспособлен «Акванавт».

Подставившийся из-за чрезмерно рискованных фортелей в воздухе «Попрыгунчик», что буквально отвлек на себя всё внимание «Дротика», выключив того из боя, да и остальных заставляя хоть частью сознания, а следить за этой некрупной, но очень увёртливой и больно жалящей мощными лазерами пакостью.

Был «Дротик», последний колосс сектантов. Был, да… Только размен на «Попрыгунчика» являлся и не в их пользу, да и не было его, размена. Пусть кондотта лишилась лёгкого колосса, но вот горящий «Уравнитель» — их, не кондотты — напоминал о том, что все мимолётно в вечном цикле очищения и первородно-первобытной скверны. И неважно, что теперь их «Ландскнехт» действительно напоминал помесь руины и развалины. Неважно! Лукс понимал и вспоминал, сколько действительно серьёзных повреждений могло выдержать это избыточно прочное изделие, дорогое и, как многие считали, не особенно нужное в настоящих, крупных сражениях. Вот и в этом на первый взгляд ужасном виде супертяж мог не просто огрызаться, но ещё и идти в атаку. А ремонт? Победа и не такого стоит. Это была последняя мысль Пинкмана, перед тем, как системы оповещение взвыли совсем уж громко, а в глазах навеки запечатлелись ослепительные лучи лазеров, прожигающие последний слой брони, защищающей хрупкое и безмерно несовершенное, зато исконное, настоящее тело чистого хомо от… От перехода к Чистоте или… пустоте?