Конец начала

XV

Кензо Такахаси гадал, поступил ли он разумно, отправившись проверить, в порядке ли его подруга. Первые несколько дней в убежище Сандбергов выдались тихими. Они даже поднимались наверх, чтобы принять душ. По ночам они выходили на улицу, чтобы на заднем дворе набрать авокадо. Они даже могли спать в собственных постелях, хоть это и было довольно рискованно. Когда начинали стрелять, можно было словить пулю.

Теперь же, бои продвигались на восток. Вскоре битва развернулась и в их районе. Спецотряды флота японцев никогда без особой нужды не отступали. Но под ударами американцев они всё же отходили назад. Тем временем...

Тем временем, некогда тихая цветущая улица превратилась в настоящий филиал ада. Повсюду рвались снаряды, стучали и трещали пулемёты, рявкали винтовки. Над головой барражировали самолёты, расстреливая всё японское и всё, что могло показаться японским. Выходить на улицу в такой момент - чистое самоубийство. Кензо уже сбился со счёта, сколько пуль влетело в дом.

Миссис Сандберг тихо заплакала.

- Всё, что мы с таким трудом создавали, добывали...

- Не всё, - возразил ей муж. - Мы ещё живы. А вещи - это просто вещи.

Кензо он всегда казался разумным человеком.

- А если дом загорится? - спросила Элси.

- Будем выбираться как можно скорее и молиться, - мрачно ответил ей мистер Сандберг. - Это наша самая большая тревога.

Были тревоги и поменьше. Мистер Сандберг прорыл узкий проход до выгребной ямы. Туда ходили, когда не было возможности выбраться наружу. Неприятное занятие, даже более, чем. Глава семьи спустил вниз немало бутылок с водой, но еды не хватало. Все были голодны и раздражены. Кензо также чувствовал себя очень странно. Родители Элси обращались с ним очень вежливо, он никогда ещё не видел их настолько вежливыми. Но стать полноценным членом их команды он так и не смог.

Отец Элси пошутил:

- Если вы с ней это переживёте и не разбежитесь, больше вас ничто не разлучит.

- Наверное, да, - согласился Кензо.

Они спали с Элси, прижавшись друг к другу. Как и её родители. Места для уединения здесь не найти. Мистер и миссис Сандберг возражать не стали. Они должны были знать, что Кензо на самом деле спал с Элси, но виду не подавали.

Вскоре стрельба усилилась. Кензо и представить не мог, что такое возможно. Снаружи, около дома, прятались японские солдаты. Они постоянно кричали друг на друга, выстраивая очередной рубеж обороны. Голоса их звучали напугано, но в них была слышна решимость продолжать сражаться.

Кто-то из них, видимо, учуял вонь из выгребной ямы. Он подошёл к ней и крикнул:

- Есть там кто?

Ни Элси, ни её родители не понимали сказанного, но японская речь заставила их вздрогнуть от испуга. Кензо тоже был напуган до чёртиков, но молчать он не мог. Стараясь, чтобы его голос звучал как можно более грубо, он рявкнул:

- Занято! Вали отсюда, бака яро, а то пожалеешь!

- О. Прошу простить.

Солдат убрался прочь.

Элси решила о чём-то спросить. Кензо приложил к её губам палец. Даже во мраке убежища он заметил, что она кивнула. Не услышав больше поблизости японской речи, он тихо им всё объяснил.

- Кажется, Кен, ты всех нас спас, - сказала девушка, взяла его за руки, потянулась к нему и поцеловала прямо в присутствии родителей.

Когда она отпрянула, Кензо улыбался как самый настоящий дурак. Может, он не такой уж и неудачник.

- Спасибо, Кен, - сказал Ральф Сандберг. - Вряд ли ты ждёшь от меня поцелуев, но я рад, что вы с Элси нравитесь друг другу. И буду этому рад, когда мы отсюда выберемся.

- Хорошо, мистер Сандберг, - ответил Кензо.

Большей похвалы он и желать не мог. Если старик говорил серьёзно... Скоро он это выяснит.

Через пару часов в дом прилетело нечто гораздо большее и тяжёлое, чем пулемётная пуля. Здание затряслось до самого основания. Кензо услышал крики. В основном, вопили раненые, а это мог быть, кто угодно, но затем, он услышал чёткую английскую речь.

- Господи! - прошептала миссис Сандберг. - Спасены!

- Пока нет, - ответил ей Кензо и оказался прав.

Бой продолжался до конца дня.

Когда вечер превратился в ночь, он услышал, как какой-то морпех сказал:

- Лейтенант, там внизу, кажется, япошки. Щас я этих пидоров гранатой угощу.

- Нет! Мы американцы! - разом завопили Кензо и все Сандберги.

Погибнуть от рук собственных солдат было бы верхом унижения.

На мгновение воцарилась неловкая тишина, затем солдат сказал:

- Ладно. Выходите на крыльцо. Медленно и по одному, руки держать так, чтобы мы их видели.

Один за другим они подчинились. Выбраться наружу оказалось непросто. Кензо помог Элси подняться. Снаружи оказалось не так уж темно, как он полагал, сидя в крошечном убежище. Четверо морпехов немедленно прицелились в него из винтовок и "Томми-ганов".

- Вы - американцы, - сказал один Сандбергам. - А это, что за япошка?

В присутствии женщин слова он подбирал с явным трудом.

- Он такой же американец, как и мы, - сказала миссис Сандберг.

- Когда вы тут давили япошек, он нас спас, - добавил мистер Сандберг, оглядываясь на разрушенный дом.

Видимо, в него прилетел танковый снаряд: дыра в фасаде была такой, что в неё могла пролезть собака. Помотав головой, мужчина продолжил:

- Мы знаем его уже много лет. Я ручаюсь за него на сто процентов.

Элси сжала ладонь Кензо.

- Я его люблю, - просто сказала она, отчего у Кензо отвисла челюсть.

Морпехи тоже замерли с открытыми ртами. Тот, что говорил прежде, обратился к парню:

- А сам, что скажешь, дружочек?

- Я рад, что жив. И вдвойне рад видеть вас, мужики, - на самом обыденном английском произнес Кензо. - Надеюсь, смогу найти брата и... - он задумался. - ... и отца.

Рано или поздно всем станет ясно, кто его отец. Могут быть неприятности.

- У вас поесть ничего не найдётся? - спросил мистер Сандберг. - Мы там внизу поиздержались.

Банки с тушёнкой и консервированными персиками заставили Кензо позабыть обо всём, что будет дальше. Но, глядя на Элси, он понимал, что его будущее не такое уж мрачное. Что же до остального? Об этом он будет переживать потом.

Судя по звукам, конец света находился менее чем в километре от квартиры Оскара ван дер Кёрка и постоянно приближался. На Ваикики безумие и неудержимая ярость войны выглядела наиболее неуместно. Это место было создано как временный филиал рая на Земле, пока не наступит настоящий.

- Япошки долго не протянут, - сказал Чарли Каапу, обращая внимание на светлую сторону. - Могут только вопить.

- Немного вопить, - добавил Оскар.

- Он неправильно говорит, - сказала Сьюзи Хиггинс. - Он говорит: палить.

- Может, и так, - ответил на это Чарли. - Откуда ж знать-то?

Вопли и пальба продолжались. Когда Чарли говорил, что скоро всё закончится, любому вменяемому человеку было понятно, что он прав. Япошки держались на последнем издыхании. Их выбили из Гонолулу. Ваикики оставался последним рубежом на Оаху, который они пока ещё удерживали. Если размышлять логически, будучи в окружении и в меньшинстве, долго они не протянут. Ещё, если размышлять логически, они уже должны сдаться.

Что бы там ни твердила логика, япошки к ней не прислушивались. Они стреляли из-за завалов, с крыш, из дверных проёмов, из провалов в земле. Они сражались с той непоколебимой убеждённостью, что удержание квартала ещё на час равнозначно общему поражению Америки в войне. Оскар считал это безумием, но на той стороне его мнение никого не интересовало.

- Хочу пойти туда и прибить пару сраных макак, - сказал Чарли. - Они мне кое-что задолжали...

Вернувшись из долины Калихи, он немного прибавил в весе, но всё же, пока недостаточно. Нынче на Гавайях набрать вес - дело непростое, как ни старайся.

- Не гони, - сказал ему Оскар. - За тебя отомстят армия и морпехи.

- А налоговая США уже составила счёт, - добавила Сьюзи. - Как тебе такой расклад?

- Как? Это дело личное, вот, как, - прорычал Чарли.

Словно в подтверждение того, что личные счёты тут никого не волновали, в окно влетела пуля, ударилась об оконную раму, разлетелась на три осколка и врезалась в стену. Там уже зияло несколько дыр. Оскар, Чарли и Сьюзи могли лишь сидеть здесь, надеясь, что их не подстрелят или не взорвут.

Оскар посмотрел сначала на Чарли, потом на Сьюзи, затем обратно. Насколько он мог судить, они его не дурачили. Он был слегка удивлён и немало обрадован этим фактом. Сьюзи всегда была себе на уме, а Чарли - прирождённый кобель. Оскару были нужны ответы. Порой, отрицательный ответ лучше положительного.

Сквозь стену пролетела очередная пуля, угодив, на этот раз, в диван. Сьюзи взвизгнула. Оскар тоже. Видимо, американская налоговая составляла счёт на его собственное уничтожение.

- Эй! - позвал он.

Чарли и Сьюзи отозвались одновременно.

- Чего?

- Не ты, - сказал Оскар другу. Он обращался к Сьюзи.

- Если выберемся отсюда живыми, давай, поженимся?

Сьюзи ответила без раздумий. Она всегда так отвечала.

- Давай. Непохоже, что мы с тобой мало пережили вместе, правда?

- Точно.

Чарли фальшиво засвистел свадебный марш. Оскар сделал вид, будто сейчас в него чем-нибудь бросит. Оба рассмеялись. Но Сьюзи удивила его, начав плакать. Если бы не война, по окончании их краткого курортного романа, она бы вернулась в Питтсбург. Оскар к этому моменту напрочь о ней позабыл бы, как забывал обо всех своих пассиях. Никогда не угадаешь, к чему приведет тебя жизнь.

Джо Кросетти летел над Ваикики. Япошки настырно продолжали сопротивляться. Впрочем, это ненадолго.

Вражеские войска занимали отели у Ваикики Бич и на самом пляже, держа оборону против морского десанта. "Я видел уже три высадки, - подумал Джо. - Сколько человек могут похвастаться тем же самым?".

Корабельные орудия крошили дорогую прибрежную жилплощадь. Один снаряд разнёс на куски целый дом чуть дальше от берега. Джо решил, что ничто в мире неспособно пережить удар с воздуха и с моря.

Он ошибался. Он и раньше приходил к таким выводам, и каждый раз они оказывались ошибочными. Как только десантное судно оказывалось в зоне досягаемости, по нему начинал бить пулемёт. По несущемся к берегу уродливым лодкам стреляло полевое орудие, спрятанное в руинах Гавайского Королевского Отеля. Джо заметил всплески на воде, затем судно загорелось, перевернулось и затонуло - и всё это за несколько секунд.

- Твари! - воскликнул Джо.

Он заложил вираж над океаном и в этот момент с одного из десантных судов по нему открыли огонь из .50-калиберного пулемёта, приняв "Хеллкэт" за "Зеро".

- Твари! - повторил Джо, на этот раз в несколько иной интонации.

К счастью, нервный матрос стрелял неважно.

Затем Джо заметил то, что искал: дымный след от выстрела орудия. Его установили прямо посреди кучи обломков здания. Он спикировал. Большой палец нашёл гашетку. Перед крыльями "Хеллкэта" вспыхнули шесть огоньков. Истребитель дёрнулся в воздухе. Двигателю приходилось преодолевать сопротивление отдачи шести орудий, которые палили, будто сумасшедшие. Джо управлял самолётом с отточенным на практике изяществом.

При выходе из пике сила тяжести вдавила его в кресло. Какой бы ни была та тварь, Джо не мог видеть ни, что он там устроил, ни устроил ли вообще хоть что-нибудь. Каждые десять секунд он на километр отдалялся от Гавайского Королевского Отеля.

Дзинь! По фюзеляжу "Хеллкэта" звякнула пуля.

- Блядь! - выкрикнул Джо.

Ну, конечно, япошки, по-прежнему, стараются. Хотя, может, то была шальная американская пуля. Так или иначе, она попыталась его сбить. Так или иначе, у неё ничего не вышло.

- Пора, малыш, - ласково пробормотал Джо, похлопав ладонью по креслу, как наездник хлопает по шее верного коня.

Он ещё раз пролетел над Ваикики. После этого лишь в двух пулемётах "Хеллкэта" оставались боеприпасы. Пора домой. Джо направил самолёт на "Банкер Хилл". Его заправят, снарядят патронами и он полетит опять. Похоже на поездку на работу. В автоаварии тоже можно погибнуть.

Можно, ага, только придурок за рулём другой машины оставался просто придурком. Он не пытался убить тебя намеренно. А, вот, противник именно этим и занимался. Есть разница. Джо, даже, удивился, насколько она огромна.

Через двадцать минут его зубы клацнули при посадке на полётную палубу. Хотя бы язык не прикусил. Из самолётов постоянно выбирались пилоты с окровавленными подбородками. Джо пробежал по полётной палубе в надстройку для доклада. Полёты превратились в рутину, но командирам, по-прежнему, требовались все детали прошедшего боя.

- Вы радировали о позиции орудия, чтобы его мог накрыть пикировщик? - спросил офицер.

- О, виноват, сэр, не радировал, сэр.

Джо хлопнул по лбу ладонью.

- Боже, ну и дурень!

- Ну, похоже, вам было о чём подумать, - успокаивающе произнес офицер. - Кстати, коммандер МакКаскил просил вас к нему зайти. Немедленно.

- Правда?

Джо дёрнулся. Неужели, из-за того, что он не доложил о позиции орудия, у него возникли проблемы? Вряд ли командующий воздушными операциями станет вызывать его лично из-за подобных просчётов.

- А зачем?

- Он сам всё пояснит, - сказал офицер.

Джо с опаской поднялся к командиру. Дверь в кубрик коммандера оказалась открытой. МакКаскил, крупный, седовласый мужчина за сорок, поднял взгляд со стола.

- Энсин Кросетти по вашему приказанию прибыл, сэр.

Джо из всех сил старался не показать волнение.

- Входите, Кросетти, - сказал командующий воздушными операциями. - У меня для вас кое-что есть.

Ни по голосу, ни по выражению лица коммандера ничего понять было нельзя. Такой человек легко мог бы стать отличным игроком в покер.

- Сэр?

Джо придвинулся вперёд, словно ученик, ожидавший взбучку от школьного директора.

МакКаскил наклонился к тумбочке и извлёк оттуда две небольшие коробочки. Их он протянул Джо.

- Вот. Теперь это ваше.

Джо открыл крышки. В одной коробке лежали две серебряные плашки, в другой тонкие позолоченные полоски. На лице МакКаскила сияла более радостная улыбка, чем Джо мог предположить.

- Поздравляю, лейтенант Кросетти!

- Господи, я теперь летёха*! - выдавил из себя Джо.

Он мог и сказать: "Ёб твою мать! Наконец-то!". Интересно, выражал ли кто-нибудь свой восторг именно таким образом? Джо не удивился бы.

Продолжая улыбаться, офицер кивнул.

- Ты заслужил, парень. Отличная работа.

- Жаль, Орсон погиб, - с неожиданной печалью в голосе произнёс Джо. - Его бы повысили раньше меня.

- О.

Лицо коммандера МакКаскила тоже осунулось. Спустя мгновение, он добавил:

- Тут у многих друзья погибли.

Джо тоже кивнул, коммандер полностью прав. МакКаскил продолжал:

- Не знаю, поможет или нет, но Шарп своё повышение получил посмертно.

- Поможет, немного, сэр.

Джо знал, когда нужно быть вежливым. Если бы он крикнул: "Нихуя подобного!", его немедленно сняли бы с полётов. Интересно, чем это повышение Шарпа поможет его родным в Солт Лейк Сити? Сына им оно не вернёт. А Джо не вернёт друга.

- Погибшие друзья - это очень неприятно, - пробормотал он.

- Верно, - сказал коммандер МакКаскил. - Но я вам скажу, что может быть хуже войны: воевать и проиграть. Мы здесь за тем, чтобы Америка свою не проиграла.

Джо вновь кивнул, невесело, но уверенно.

Оскар ван дер Кёрк скрючился среди обломков дома, в котором снимал квартиру. Одной рукой он обнимал Сьюзи, а другой Чарли Каапу. Они прижались друг к другу, чтобы занимать как можно меньше места. У Оскара была порезана нога. Чарли оторвало фалангу мизинца. У Сьюзи, насколько можно было судить, кроме синяков, серьёзных травм не было. Ей всегда везло.

Им всем повезло. И Оскар это понимал. Они живы и не покалечены. После того, что случилось с домом, это - настоящая удача. Неподалёку раздавались крики и стоны. Со временем они стали тише. Кто бы это ни был, решил Оскар, он не выжил.

Подняться и посмотреть, кто это был, возможности не было. Над головой сплошным потоком летали пули. Морпехи, что штурмовали Ваикики Бич, вываливали на него всё, что имелось. Чем больше свинца они выплеснут на округу, тем меньше вреда им нанесут японские засады.

Япошки, в свою очередь, отбивались всем, что было. То есть, винтовками, пулемётами и ручными миномётами. Если хоть одна мина угодит на Оскара, Сьюзи и Чарли... Пусть так. Американский снаряд выполнит свою работу не хуже.

- Теперь я понимаю, что может быть хуже того заплыва в Ваимее! - выкрикнул Оскар прямо в ухо Чарли.

- Ох, ёпт! - крикнул тот в ответ.

Оскар в колледже читал "Доктора Фауста" Марлоу. Тогда он его не понял. Теперь понимал до самой последней буковки. За некоторые знания приходится платить очень высокую цену. Если он выживет, вспоминать об этом будет больнее всего.

Морпехи засели в соседнем квартале. Оскар даже слышал, как они кричали друг другу, готовясь к очередному штурму. Если повезёт, здание, в котором они лежали, окажется в тылу. Если повезёт ещё больше, при штурме не погибнут ни сам Оскар, ни его девушка, ни лучший друг.

В квартале севернее слышались и японские голоса. Неужели...

- Орут так, будто тоже готовятся к атаке, - сказала Сьюзи.

Так и оказалось.

- Безумие, - произнес Оскар. - Натуральное самоубийство.

Едва он успел это сказать, как японские солдаты, или спецвойска флота, или кем они там были, бросились на морпехов. Они вопили, как банши и стреляли с бедра. Зрелище оказалось настолько удивительным в своём безумии, что Оскар даже высунулся, чтобы посмотреть.

Возглавлял атаку старший офицер флота Японии, одетый во всё белое. Он был лыс, носил очки и яростно размахивал мечом. Оскар даже моргнул, чтобы понять, что ему не почудилось.

В офицера попало не менее полудюжины пуль. Его тело жутко задёргалось, словно он не решался, в какую именно сторону упасть. Меч улетел в сторону. Затем Сьюзи схватила Оскара и утащила вниз.

- Получив пулю, ты от меня не отделаешься! - выкрикнула она.

- Ладно, детка. Дело говоришь.

Судя по шуму, япошки сумели ворваться в ряды морпехов. Отбросить их им не удалось бы, атакующие просто погибли чуть раньше, чем могли бы. Возможно, с собой они забрали несколько морпехов, которые, сложись всё иначе, могли бы выжить.

После того, как безумная атака захлебнулась, морпехи двинулись вперёд. Им ответили лишь редкие выстрелы. Япошки расстреливали последние обоймы. На голову Оскару, Сьюзи и Чарли едва не упал здоровый американец в зелёной форме. Винтовка в его руке дернулась в их сторону с поразительной скоростью.

- Не стреляй! - крикнул Оскар. - Свои!

Взглянув на Сьюзи, морпех опустил винтовку. Из-под бурой щетины появились белые зубы.

- На тебя мне похер, мужик, а, вот она ничего, - сказал он. - Держите.

Он выдал им пачку сигарет, печенье и обёрнутый в целлофан сыр. Затем он пару раз выстрелил и побежал дальше.

- О, боже! - дрожащим голосом пробормотал Оскар. И это он ещё сигареты не распаковал.

- Получилось! - воскликнула Сьюзи и поцеловала его.

Чарли хлопнул Оскара по спине.

Никому не захотелось оставаться там, где могли подстрелить. Врать сам себе Оскар не хотел, особенно, когда Сьюзи поцеловала его ещё раз.

"Джип" катился по южной части Халеивы по дважды разбомбленному и восстановленному шоссе Камеамеха. На нём был установлен пулемёт .50 калибра. Водитель бросил взгляд на Флетча Армитиджа.

- Если, что, сможете встать за него, сэр? Тут японские снайперы кругом.

- Смогу, - отозвался Флетч. - Думаешь, я сейчас тощий? Видел бы ты меня месяц назад.

Он чувствовал себя новым человеком. Если этот новый человек уставал и качался так, словно его, вот-вот, унесёт ветром, всё равно, это было очень сильное улучшение, по сравнению с прошлым.

Флетч и выглядел, как новичок, одетый в форму оливкового цвета, пришедшую на смену хаки, пока он был в плену. "Джип" тоже был новым, ну, или новым для Флетча. До войны на Оаху этих крошечных удобных машинок не было. Пулемёт же, напротив, казался старым другом. Флетч мог его разобрать и собрать обратно с завязанными глазами. Этим он занимался ещё в Вест Пойнте. Если инструкторам что-то не нравилось, они могли спрятать какую-нибудь важную деталь, и приходилось подолгу соображать, что же именно пропало.

Война выпотрошила окружающий пейзаж, выпотрошила дважды за последние два года. Даже пышная растительность Гавайев не могла скрыть этих следов. Флетч смотрел на всё вокруг взглядом профессионала. Без сомнений, япошки дрались, как бешеные суки. Об ожесточённости сражений говорили остовы обгоревших танков, поломанные орудия. Равно как и стойкий запах смерти, который наполнил тёплый влажный воздух.

Шоссе Камеамеха выглядело лучше прежнего: шире в два раза и без единой колдобины, потому как асфальт уложили совсем недавно. Строители, что собирали этого Шалтая-Болтая воедино, со своим делом справились на "отлично". Иначе и быть не могло. Если бы по шоссе Камеамеха вовремя не пошло снабжение, на юг американцы так и не продвинулись бы.

По "Джипу" никто не стрелял. Меньше чем через час после высадки на берегу, Флетч оказался в Вахиаве.

- Приехали, сэр, - сказал водитель, паркуясь позади ржавого остова "Пакарда", стоявшего здесь ещё с 7 декабря 1941 года. - Удачи.

Затем он достал издание "Большой маленькой книги"* и погрузился в чтение.

- Спасибо, - сказал Флетч и выбрался из "Джипа".

Первая мысль, которая пришла ему на ум, когда он увидел Вахиаву, было слово "Растоптанный". Япошкам не было никакого дела до гражданских. По их мнению, жилые кварталы - это отлично укрепленные точки. И город расплачивался за такое к нему отношение. Все Гавайи расплачивались, включая самих япошек.

Люди на улицах были худыми. Флетч заметил, что самым распространённым мусором здесь были пустые банки из-под консервов.

Консервы эти, конечно, далеко не идеал, но для тех, кто питался тем, чем кормили япошки, это была настоящая райская пища.

Черноволосая женщина-хоули с короткой, как у морпеха, стрижкой, отшатнулась от Флетча, когда тот взглянул в её сторону. На мгновение он задумался, что это с ней. Вероятно, спала с врагом. Он скривился, отчего женщина испугалась ещё сильнее, проходя мимо него. Как можно... Флетч вздохнул. Некоторым было плевать, что делать, лишь бы выжить. Он такое уже видел. Что делать, когда выбор стоит между связью с япошками и голодной смертью? Флетч был благодарен богу, что он не судья. Восстановление былого порядка на Гавайях займёт годы.

Его собственные тревоги были более личными. Он свернул от шоссе на запад, в сторону казарм Скофилда, которые, он не сомневался, лежали в руинах. Затем он пошёл к своему дому, который, как он надеялся, всё ещё стоял. Здания в том районе выглядели целыми. Видимо, япошки решили, что в этой части города им закрепиться не удастся.

Вот, и дом, побит, но цел. "Совсем, как я". Флетч задрожал. Этот момент оказался тяжелее всех тех, что он успел пережить с начала войны, включая японские истребители и бомбардировщики, громившие всё, что видели. "Кто сказал, что ты всё ещё не воюешь?", - подумал он.

"Джейн уже разбила тебе сердце".

На почтовом ящике в фойе до сих пор значилась фамилия "Армитидж". Флетч медленно поднялся по ступенькам, размышляя. Добравшись до второго этажа, он начал задыхаться. Он пока ещё далеко не в лучшей форме. Но сердце его колотилось не только от повышенных нагрузок. Флетч глубоко вздохнул и постучал в дверь своей бывшей квартиры.

Может, её нет дома... Однако за дверью послышались шаги, она здесь. Дверь открылась. Вот, и она, худая (а, кто нынче не худой?), но в его глазах, по-прежнему, прекрасная.

- Да, капитан? - сказала она, затем, словно, пародируя Трёх Балбесов закричала: - Боже! Флетч! Боже мой! - и бросилась ему на руки.

На ощупь она тощей не казалась. Флетч уже и забыл, каково это - прикасаться к женщине. Вспомнить об этом было для него подобно двум рюмкам бурбона на пустой желудок. Он её поцеловал, Джейн потянулась, было к нему в ответ, затем, вдруг, отпрянула, словно, прошло внезапное опьянение.

- Здравствуй, Джейн, - с грустью произнёс Флетч.

- Входи, - сказала она, глядя не на него, а себе под ноги. - Прости, Флетч. Знаю, о чём ты сейчас думаешь, но дело не в тебе.

- Отлично, - отозвался он, и Джейн дёрнулась, будто он её ударил.

Флетч вошёл. В квартире почти ничего не поменялось. Пахло древесным дымом, но, это, скорее всего, из-за того, что газовая плита не работала.

- Как ты? - спросил он.

- Я здесь, - ответила она. - Видела тебя однажды, с остальными...

- Я тоже тебя видел. Выглядел я, наверное, как чёрт.

Джейн кивнула.

- Да. Прости, Флетч, но выглядел ты именно так. Я уже подумала, что скоро от тебя вообще ничего не останется.

- Так почти и было. Когда морпехи вытащили меня из парка Капиолани, я весил килограмм сорок.

С того времени он набрал вес, но до прежней формы ещё очень далеко.

- Ты справилась. Пора дальше.

- Пора дальше. Конечно. Ага.

В её смехе звучал неподдельный сарказм.

- Флетч...

Она задумалась, затем пробормотала:

- Лучше тебе узнать об этом от меня, потому что ты, всё равно, узнаешь.

- О чём узнать? - спросил он.

Живот заволокло холодом. Если она пошла на сотрудничество... Он не знал, что будет делать в таком случае. Даст ей по лицу и уйдёт, наверное. Навсегда захлопнет за собой дверь в эту жизнь.

- Из меня сделали шлюху, - прошептала она. - Женщину для утешения, как они сами нас называли. Заперли в борделе и заставили... Трахаться с ними, сосать им, всем, кто придёт. Вот. Достаточно? Я занималась этим, пока бордель не разбомбили, и я не смогла сбежать.

- О, - только и смог произнести он. - О. Господи. Неудивительно, что ты не стала меня целовать.

- Совсем не удивительно, - мрачно согласилась Джейн. - Гавайи - это неприступная крепость на Тихом океане, - очередной язвительный смешок. - Неприступной оказалась и я. Тупо повезло, блядь, потому что во мне так и не поселился ни один японский выродок. Я бы никогда не узнала, чей он, потому что было их уж слишком много.

У Флетча появилось ощущение, что сейчас он провалится сквозь пол. Им овладела ясная холодная беспомощность, которая свойственна мужчине, не сумевшему защитить свою женщину.

- Прости, - тихо произнёс он. - Прости.

Отчасти он понимал, что это неразумно. Он сидел в лагере для военнопленных, такой же беспомощный, как и Джейн, к тому же, она его бросила. Но он также был солдатом, призванным защищать Гавайи от врага. И он проиграл. Проиграла вся армия, весь флот, но на них Флетчу было наплевать. Проиграл именно он. Это личное, отчего становилось ещё хуже.

- Зато не придётся заниматься глупостями и пытаться воссоединиться, - сказала Джейн. - Ты на меня теперь даже смотреть не захочешь, не то, что прикасаться.

- Эй, - нежно произнёс Флетч.

Джейн удивлённо на него взглянула. Видать, решила, что сейчас он выбежит из квартиры.

- Я прекрасно знаю, к чему япошки здесь принуждали людей. Откажешься - убьют. Думаешь, я и об этом не в курсе? Поверь, я всякое повидал. К чему бы тебя ни принуждали, винить тебя никто не осмелится. Может, ты даже станешь героем, вернёшься на материк и начнёшь выступать с рассказами о том, какие же твари - наши враги. А люди на заводах потом будут покупать всё больше военных займов.

Джейн уставилась на Флетча.

- Ну ты и мудак, - сказала она и заплакала.

- Ну и хули мне теперь делать? - спросил он, искренне недоумевая.

- Если бы ты просто ушёл, всё уже закончилось бы, - ответила Джейн. - Но ты... Ты так добр со мной.

Она заревела ещё сильнее.

- Что мне теперь делать? Любой, кто в здравом уме, скажет, что я должна закончить начатое. Но тут приходишь ты и ведёшь себя так мило. Что мне теперь с тобой делать?

- А ты бы хотела, чтобы я влепил тебе пощёчину? - поинтересовался Флетч.

Джейн кивнула, не уловив сарказма.

- Да, хотела бы, - ответила она. - В таком случае, я бы знала, кто я и где я. Всё закончилось бы. Но, это?

Она вновь уставилась на Флетча, быстро моргая. Её веки были влажными.

- Ты вырос? Япошкам удалось сделать хоть что-нибудь, чтобы ты, наконец, вырос?

- Не знаю, - ответил тот. - Я знаю лишь то, что я выжил, а очень многие нет. Нет, я знаю, ещё кое-что: я никогда не переставал любить тебя, что бы ты там себе ни думала. Я мог неделями, месяцами ничего не делать, но любить тебя я не переставал. Смирись с этим.

Он сунул руку в карман.

- Принёс бы выпить, если бы смог, но у меня только сигареты. Хочешь курить?

- Господи, конечно! - воскликнула Джейн. - Привычка вернулась и я счастлива. Было время, когда ради курева я была готова лечь под солдата. Вот тебе и другая сторона медали. Когда их было так много, что изменит ещё один? Когда делаешь то... чем занималась я, на подобные вещи уже смотришь иначе.

- Нет, я так не считаю, - сказал Флетч. - Но спорить не буду. Оставь мне пару сигарет, а пачку забирай. Я ещё достану.

Когда она зажала сигарету двумя пальцами, он прикурил ей "зипповской" зажигалкой, которую ему подарил помощник фармацевта. Себе он тоже прикурил. Флетч тоже снова пристрастился к курению. Никотин бил в голову сильнее, чем до войны.

Во время затяжек щёки Джейн втягивались.

- Хорошо-то как, - сказала она, затем склонила голову и спросила: - Ну и хули мне с тобой делать, Флетч?

- Сама решай, - ответил он, пожимая плечами и стараясь скрыть собственные фантазии. - Мне никогда не хотелось расставаться. Если решишь... остановить тебя я не могу. Подумай, впрочем. Не руби сгоряча. Я только об этом прошу. Мы оба через многое прошли. Торопиться некуда. Если решишь, что всё, значит, всё. Если нет - я буду рядом, по крайней мере, пока не вернусь обратно в строй.

- Это разумно, - дрожащим голосом произнесла Джейн. - Более чем разумно, наверное.

- Тогда оставим этот вопрос до поры до времени.

Флетч огляделся в поисках пепельницы. Джейн последовала его примеру. Она ушла в кухню и вернулась с блюдцем. Они стряхнули пепел, а вскоре и затушили окурки. Флетч встал.

- Пойду я. Рад, что ты сумела пережить всё... что случилось.

- Я тоже.

Подобно солдату, штурмующему пулемётное гнездо, она подошла к Флетчу и обняла его. Он тоже обнял её, не слишком крепко. Джейн подняла подбородок.

- Уверена? - спросил Флетч.

Джейн кивнула и он аккуратно её поцеловал. Даже при таком осторожном поцелуе, у него всё внутри закипело. Он уже достаточно восстановился, чтобы помнить, как же ему этого не хватало. Но развивать события Флетч не стал. Отпустить свою пока ещё не бывшую жену оказалось непросто. Продолжать держать её в объятиях, может оказаться ещё хуже. Он щёлкнул языком между зубами и сказал:

- Береги себя, малыш.

- Ага, ты тоже. Увидимся, - ответила Джейн.

- Ага.

Флетч вышел из квартиры, покинул здание и вернулся к припаркованному у шоссе Камеамеха "Джипу".

- Поехали обратно на берег, - сказал он водителю.

- Есть, сэр, - отозвался тот и завёл двигатель.

В Вахиаву пришло правосудие. В некотором роде. Суровое, но и времена нынче нелёгкие. Джейн Армитидж понимала это получше большинства своих соседей. Вместе с остальными, она стояла возле Сэмми Литла по кличке Лыба, который пытался доказать своим согражданам, что не сотрудничал с японцами.

Сэмми Лыба больше улыбался. Владелец магазина подержанных машин был одет в пиджак в крупную клетку, который носил в те времена, когда на Оаху ещё были машины и топливо.

- Я никому не вредил! - увещевал он. - Ни на кого не стучал! Господи, я от япошек ничего такого не получал!

Стоявшая рядом с Джейн женщина ткнула в него пальцем.

- Ты на себя посмотри! Этот пиджак отлично на тебе сидит!

Народ зароптал. Эти слова могли значить очень многое. Даже после того, как люди подкормились армейскими пайками, на большинстве жителей одежда сидела мешком. У женщины, что кричала на Сэмми Лыбу, руки и ноги были тощими, как спички. И она была такой не единственной. Сэмми тоже не остался таким же пухлым, каким он был, когда торговал машинами, но и истощённым он не выглядел. Оккупацию он пережил, обильно питаясь рисом, зеленью и репой.

- Где жратву брал, Сэмми? - спросил кто-то.

Другой добавил:

- Что ты продал за еду?

- Ничего! - воскликнул Литл. - У меня... У меня был запас консервов, который япошки не нашли. Вот!

Над толпой раздался пугающий хор голосов:

- Врёшь!

Возможно, именно так воют ищейки, взявшие след енота, особенно, когда они голодны. Послышался другой возглас:

- Сквозь строй! Сквозь строй!

Сэмми Литл облизнул губы. Его лицо побледнело.

- Нет, - прошептал он. - Я ничего не сделал. Я не заслужил!

- Можем отдать тебя армейским, - сказала та женщина, что тыкала в него пальцем. - Тебе завяжут глаза и дадут сигарету, либо получишь двадцать лет за то, что подлизывался япошкам. Либо всё пройдёт быстро, и ты, может быть, останешься жив.

Джейн не считала, что кого-то можно убить, прогнав через строй в Вахиаве. Ёс Накаяма пробежал почти невредимым - бить его почти никому не хотелось. Большинство понимало, что в той безвыходной ситуации, он делал всё возможное. Других, впрочем, побили, и весьма серьёзно. Возможно, американские солдаты поступили бы с ними гораздо хуже.

Люди выстроились в две шеренги, через которые и должен будет пробежать Сэмми Лыба. Бывший торговец машинами ещё раз облизнул губы, наклонил голову и со всех ног бросился сквозь строй. Люди принялись колотить его руками и ногами. Он пробежал около трети пути, когда кто-то поставил ему подножку. Он охнул и упал. Следом на него обрушился настоящий град ударов. Когда Сэмми проползал мимо Джейн, та пнула его по рёбрам. Но ему, всё же, удалось доползти до конца. Он был весь в крови и синяках, но он был жив.

Джейн пнула его лишь один раз. Он был ей отвратителен, но от остальных он не отличался. Лично ей Сэмми Литл ничего дурного не сделал. Но, когда двое мужчин вывели невысокую миловидную китаянку...

- Это Аннабель Чанг, - сказал один.

До слуха Джейн донёсся какой-то скрежет. Оказалось, это она сама скрипела зубами.

- Она управляла "станцией утешения" для япошек, - продолжал мужчина. - Брала их деньги. Отводила к женщинам. И следила, чтобы никто не убежал.

- Меня заставили! - выкрикнула Аннабель. - Сказали, что убьют, если откажусь!

Возможно, это правда. Джейн не знала так это, или нет. Но ей и не было никакого дела.

- И что? - крикнула она. - Что с того, мать твою?! Тебе нравилось, как с нами там обращались. Нравилось! Как бы тебе понравилась хотя бы часть того, что с нами вытворяли япошки? Жаль, с тобой этого не сделали.

На Аннабель Чанг принялись кричать и другие женщины, которых принуждали к проституции. Та начала реветь. Одна из подруг Джейн по несчастью сказала:

- Ой, гляньте на эти слёзки. А чем мы, по-твоему, занимались по ночам, когда уходил последний япошка? Я всё время просидела, думая о смерти. Ещё я желала смерти тебе.

- Точно! - поддержала её Джейн. - Точно, господи!

Ей вторили остальные "женщины для утешения". Одна китаянка, которую заставили стать проституткой, кричала на Аннабель Чанг сильнее прочих.

- Я не желала вам ничего дурного, - сказала бывшая мадам, когда воцарилось некое подобие тишины. - Я просто пыталась выжить, как и все остальные. Мне так жаль.

- Тебе жаль, что тебя схватили, - выкрикнула Джейн. - Ты прекрасно знала, что с нами делали, и тебе было плевать.

- Это не так! - пыталась возразить Аннабель Чанг.

Однако все её попытки оправдаться прервал яростный рёв:

- Сквозь строй! Сквозь строй! Сквозь строй!

Люди всё сделали так, чтобы у Джейн и прочих бывших проституток были самые удобные места. Аннабель Чанг поставили в начале строя. Проходить сквозь него женщина не хотела. Джейн и сама бы не захотела, будь на ней такие же туфли. Наконец, какой-то здоровяк толкнул её вперёд. Ей оставалось либо бежать, либо сдохнуть.

Аннабель Чанг били сильнее, чем Сэмми Литла. Может, это и несправедливо. Ходили слухи, что для оккупантов он сделал больше, чем эта женщина. Но он оказался хитрее. Сутенером для япошек он не служил. Найти подтверждение его делишкам было непросто. Но с Аннабель Чанг всё было ясно с самого начала.

Она уже почти добралась до того места, где стояла Джейн. Выставить вперёд ногу оказалось несложно. Отчаянно охнув, Аннабель упала. Джейн вцепилась ей в волосы и выдрала целый клок. Она отшвырнула его в сторону и пнула китаянку по голове. Нога отозвалась болью. Плевать. Чувствовала Джейн себя прекрасно.

Аннабель Чанг так и не добралась до конца строя. Как только она упала, на неё набросились женщины. Когда они закончили, бывшая мадам лежала на земле без движения. Джейн внимательно её осмотрела.

Отчасти, она сделала это через силу - зрелище было не из приятных. И всё же...

Одна женщина сказала:

- Не заслужила даже половины этого.

Джейн кивнула. Она только что поучаствовала в убийстве человека, и ей было нисколечки не жаль. Наверное, должно быть. Наверное, когда-нибудь станет. Но не сейчас. Нет. Точно, не сейчас.

Когда Джейн шагнула ближе, из травы выпорхнула майна. Для неё она снова была всего лишь птицей, а не потенциальным обедом. То же касалось и полосатых горлиц. Через несколько лет эти глупые, практически ручные птицы, вновь будут повсюду. Скорость их размножения заставила бы устыдиться даже кроликов. Впрочем, плевать на птиц. Щебечущие стаи помогут Гавайям прийти в норму.

В норму? Джейн рассмеялась. Что считать нормой после двух лет кошмара? Хоть кто-нибудь на этом острове мог сказать? Джейн не могла, больше не могла.

С гавайских тревог она переключилась на собственные. Что ей делать с Флетчем? Её удивляло, что он не был ей противен, в основном, она была противна сама себе. Может, он и, правда, любит её. Важно ли это? Особенно, учитывая, насколько хорошо она знала его недостатки.

Возможно, это уже не тот человек, каким он был до 7 декабря 1941 года, как и она. Джейн не единственная, кто прошёл через ад. Он страдал дольше, чем она, пусть и несколько иначе.

Хотела ли она, чтобы Флетч вернулся? Сможет ли она жить с ним дальше? Если нет, сможет ли она жить хоть с кем-нибудь? Хорошие вопросы. Вскоре ей понадобятся не менее хорошие ответы.

То, что за Кензо Такахаси поручились трое спасённых им хоули, ещё не означало, что его не посадят в фильтрационный лагерь. Он был бы очень зол, если бы его это удивило. Судя по всему, на японцев на Оаху открыта настоящая охота.

Всё это благодаря деятельности людей, вроде его родного отца. Кензо надеялся, что тому всё же удалось сбежать из Гонолулу на подводной лодке. В лагере его не было. Если он всё ещё на Оаху, скоро его схватят. И да поможет ему бог. Лучше было бы, чтобы он ушёл. Несмотря на сотрудничество с оккупантами, Кензо очень не хотел, чтобы отца повесили.

Хироси был жив. Он сидел в лагере дольше Кензо. Передвигался он с тростью и сильно хромал. Когда японские спецотряды флота заставили его работать на них, Хироси ранило в ногу. Рана заживала. Он старался не унывать и сказал:

- Могло быть и хуже.

- Да? Как это? - поинтересовался Кензо.

- Мне могли выстрелить в голову или в живот, - ответил брат. - Я видел, как это было с другими.

Он поморщился.

- Либо меня могли прикончить морпехи, когда японцы отступили. Один козёл чуть меня не убил. Лежу я весь в крови, а он уже замахнулся на меня штыком. А когда узнал, что я говорю по-английски, решил проверить у меня, кто играет шортом за "Доджерс".

- Пи Ви Риз, - автоматически ответил Кензо.

- Ага, я так и ответил. Но ты попробуй сказать хоть что-нибудь, когда весь истекаешь кровью, а над тобой стоит мужик, готовый вспороть тебе живот.

- Верю.

Кензо положил ладонь на плечо брату.

- Рад, что ты здесь.

- Я рад, что вообще, хоть где-нибудь, - искренне ответил тот.

Как и всех остальных на Оаху, в лагере кормили консервами. Благодаря ловле рыбы, братья не выглядели слишком тощими, как прочие японцы. В то же время, говядина и свинина - пусть и консервированные - казались Кензо отличной едой.

Все вокруг знали, кто они такие. Знали, кем был их отец. Некоторые, видимо, надеялись, что если они будут подлизываться к властям, то скоро выберутся. Выяснять так это или нет, Кензо не стал.

На утреннем построении он отозвался на собственное имя. Когда вместе с братом они вышли вперёд, их отвели на допрос.

- Ваш отец - Хиро Такахаси, японский пропагандист, известный как Рыбак? - спросил лейтенант, который выглядел не старше Хироси.

- Верно.

Кензо не стал отрицать очевидного.

- Вы знаете его текущее местоположение? - спросил лейтенант.

- Нет, сэр.

- Мы слышали, что он ушёл в Японию на подводной лодке, но доказать этого не можем, - сказал Хироси.

- Ага.

Лейтенант что-то записал.

- Можете чем-то подтвердить свою верность Соединённым Штатам?

Кензо на мгновение задумался, может ли он быть верным стране, которая не верила его собственным словам. Он подумал упомянуть Элси, но понял, что ничего это ему не даст. До сих пор, ведь, не дало.

- Мы из моря выловили бортстрелка, - сказал Хироси. - Как там его звали?

Кензо охватила надежда.

- Бёрлсон. Бёрт Бёрлсон, - ответил он так, словно проходил какой-то экзамен.

Вместе с Хироси они рассказали о том, как вытащили этого человека из воды, а затем высадили его где-то в районе Эвы.

Лейтенант записал и это.

- Разберёмся, - сказал он. - Если ваш рассказ не подтвердится, вся ваша история обратится против вас.

- Господи! - воскликнул Кензо. - Да мы ж не знаем, что с ним стало, когда он сошёл с сампана. Знаем только то, что через десять минут его схватили японцы, а ещё через несколько месяцев он умер.

- А я знаю, что его никогда не было, и вы всё выдумали, - холодно произнёс лейтенант. - Разберёмся. Пока же...

Пока же, их вернули в лагерь. После этого никто с ними больше не хотел иметь никаких дел. Люди думали, что сотрудничество с врагом сродни холере. А почему нет? Со стороны американских военных к ним было такое же отношение.

Через одиннадцать дней - Кензо продолжал считать - они вновь выстроились на перекличку. Затем их снова отвели всё к тому же молоденькому лейтенанту.

Выглядел он так, словно проглотил целый лимон.

- Вот, - сказал он и передал им бумаги с напечатанным текстом.

Кензо взглянул на них. В бумаге было написано, что он, Кензо Такахаси, доказал свою верность и полностью восстановлен в гражданских правах, невзирая на расу и национальность.

- Боже, - тихо и напугано произнёс он.

Хироси выглядел таким же испуганным.

- Что не так? Вы же получили, что хотели? - поинтересовался лейтенант.

- Я хочу, чтобы люди считали меня верным до тех пор, пока своими действиями не докажу обратного, - ответил Кензо. - Ведь за эти ценности дерется Америка, верно? Здесь же написано, что мы с братом были предателями, пока сами не доказали обратного. Разницу видите?

- Может быть.

Офицеру, судя по всему, было плевать.

- Может, нынче всё так и работает. Не знаю. Но я точно знаю, что местные япошки заигрывали с оккупантами. Ваш отец заигрывал. Хорошо, вы не при делах. Прекрасно. Свободны. Если ждёте медаль за верность Америке - забудьте.

- И что нам теперь делать? - спросил Хироси.

- Да, что хотите. Повторяю: свободны. Если хватит ума, сохраните эти бумаги и будете предъявлять их по первому требованию.

Лейтенант указал большим пальцем себе за спину.

- Хватит. Валите отсюда.

Они вышли. Охранники повели их обратно в фильтрационный лагерь. Кензо показал им письмо. Командовавший караулом капрал прочёл его, шевеля губами. Затем он неохотно кивнул.

- Кажется, они чистые, - сказал он.

- Да, нахуй. Это же япошки, - сказал солдат.

- Ага.

Капрал хмуро посмотрел на Кензо и Хироси.

- Не знаю, каким макаром вы вписали сюда свои имена, но на вашем месте, я бы поскорее отсюда сваливал. Я серьёзно.

Братья ушли как можно быстро. Хироси морщился от боли в ноге, но не замедлился ни на секунду. Кензо осматривал руины города, в котором прожил всю жизнь. Он посмотрел в сторону Даймонд-Хед, чтобы определить своё местоположение. Целых знакомых домов он не увидел.

Надо будет позже зайти к Сандбергам, узнать, как там Элси. Он задумался, как часто придётся по дороге показывать письмо.

- Свобода, - тихо произнёс он. - Понятно.

Взвод сержанта Леса Диллона расположился на разбитой лужайке около дворца Иолани. Часовых приходилось выставлять даже сейчас. Неподалёку, до сих пор, прятались несколько японских снайперов. Недавно один ранил бойца рядом с городской ратушей Гонолулу. Морпехи быстро его выловили и отправили к праотцам.

В воздухе стоял запах смерти. Среди развалин валялось множество тел. Рано или поздно приедут бульдозеры и, либо закопают их под обломками, либо зароют в землю. Пока же этого не произошло.

К периметру приближался некто в чистой новенькой форме. Вид целой, отглаженной, чистой формы автоматически вызвал у Леса подозрения. Очередная бесполезная замена выбывших морпехов, которым не повезло? Однако этот парень передвигался уверенно, а в зубах у него была зажата сигара.

- Датч! - крикнул Лес. - Сучий ты потрох!

- Ага, я тебя тоже люблю, братан, - отозвался Датч Вензел.

Его рука всё ещё была перевязана, но он показал, что пальцами шевелить уже может.

- Там решили, что нефиг тратить грузовое место в корабле на материк, поэтому я здесь.

- Рад тебя видеть. Рад видеть любого, кто знает, куда нужно прятать жопу. Кого-то, кто восполнит потери.

Лес рассмеялся.

- Когда меня призывали в 1918, говорили о том же.

- И разве они не правы?

Лес аккуратно ткнул его кулаком в голову. Вензел огляделся.

- Ё-моё, мы же здесь всё зачистили, да?

- Это точно, бля, - не без гордости ответил Диллон.

Дворец Иолани уже никогда не станет прежним. Примерно половина здания обрушилась. Впрочем, кому-то удалось вытащить из-под развалин флагшток. На нём вновь развевалось звёздно-полосатое знамя. Лес решил, что скорее он начнёт торговать в аду тёплыми кофтами, чем здесь вновь появится флаг Гавайских территорий. Всё, что было связано с марионеточным королём, быстро становилось непопулярным.

Ратуша Гонолулу на востоке выглядела ещё хуже. Здание построено недавно, поэтому оно было гораздо крепче древнего дворца. Япошки превратили его в настоящую крепость. Когда артиллерия и танки сравняли его с землёй, морпехи и солдаты принялись зачищать то, что осталось огнемётами и штыками. Там тоже развевался американский флаг. Лес был рад видеть там знамя своей страны, но участвовать в боях за ратушу не согласился бы. Он и так их достаточно повидал.

Остальной Гонолулу выглядел не лучше. Даже в устоявших домах зияли дыры. Япошки из каждого куска камня пытались создать непреодолимый рубеж. Под раздачу попадали и гражданские, отчего вонь в воздухе была ещё сильнее.

Лес вздохнул, размышляя о том, что осталось от притонов на Отель-стрит. Мало чего.

- Город уже никогда не станет прежним, - сказал он.

- Весь остров уже никогда не станет прежним, - поправил его Датч Вензел. - Ананасы? Сахарный тростник? Всей этой херни тут уже и не найдёшь. Кругом только рис. Доулы пойдут по миру.

Он рассмеялся собственной шутке. Лес тоже.

- Кто сейчас будет о таких вещах переживать? Кто займётся уборкой всего этого бардака? Всех волнует лишь подготовка к обороне острова. Хикам и Уилер снова работают, поэтому авианосцы тут надолго не задержатся. Кто ж знает, когда мы сумеем восстановить Перл Харбор.

- Мне не рассказывай, - сказал Датч. - Там столько мусора, и нашего и японского. Выгоревшее топливо, разбитые ремонтные доки... Нескоро починят.

- Полагаю, так.

Лес закурил, чтобы отогнать вонь дыма сигары приятеля. Он посмотрел на северо-запад.

- Так или иначе, надо выкинуть этих гадов с Мидуэя и Уэйка, особенно с Мидуэя. Грохнуть Стиральные Машины Чарли* будет совсем не жаль.

"Бетти" с Мидуэя легко могли долететь до Оаху. Раз в несколько ночей в небе появлялся гул, падали несколько бомб, затем самолёты улетали обратно. Налёты эти никакой опасности не представляли... пока одна из бомб не падала вам на голову.

Вензел кивнул.

- Ага, чем раньше начнём, тем лучше. А закончим там, пойдём дальше, вот и всё.

- Куда бы мы, блядь, не сунулись, там понадобятся морпехи, - весело произнёс Лес.

Датч Вензел снова кивнул. Оба посмотрели на запад, в сторону островов, названий которых и опасности которых они пока и знать не могли. Лес выпустил облако дыма.

- Интересно, сколько нас останется, когда война закончится? Надеюсь, достаточно.

Датч опять кивнул.

При захвате Оаху в плен попало лишь несколько сотен японских солдат и матросов. Американцы держали их всех в лагере в Перл Сити, на северном краю Перл Харбора.

Ясуо Фурусава полагал, что сделано это было ради того, чтобы пленные видели, как они работают. Возвращение Перл Харбора в строй заняло бы у Японии годы, если бы она вообще когда-нибудь за это взялась. Фурусаве эта работа казалась невыполнимой. Американцы привезли сюда больше техники, чем можно было найти на всех японских островах. Ещё они привезли тонны топлива, хоть им и пришлось тащить его аж с материка.

И работа шла. Затонувшие корабли были подняты. Некоторые утащили на ремонт. Другие распилили на металлолом. На берегу и на острове Форд появлялись дома. Всё происходило так быстро, что ефрейтору увиденное казалось каким-то фильмом на быстрой перемотке.

- Мы и не знали, насколько они сильны, пока не начали с ними воевать, - мрачно произнёс он, стоя в очереди на обед.

Даже еда здесь демонстрировала мощь США. Как пленный он ел гораздо лучше, чем как солдат японской императорской армии. Фурусава помнил, как и чем его страна кормила американских пленных, и как те потом выглядели. Сравнение было пугающим.

Пленный, что стоял перед ним, лишь пожал плечами.

- Какая теперь разница? - спросил он. - Какая вообще уже разница? Мы опозорены. Наши семьи теперь будут вечно нас ненавидеть.

Даже в рядах униженной японской армии сохранялась своя иерархия. Будучи всего лишь ефрейтором, Фурусава стоял ближе к верхней части пирамиды. В плен он попал без сознания. Отбиваться он не мог. Он сам и такие же, как он, те, кто были слишком тяжело ранены, чтобы покончить с собой, стояли выше тех, кто просто хотел жить и бросил оружие, подняв руки, вместо того, чтобы прижать к груди гранату или броситься на американцев и погибнуть с честью.

Несколько пленных уже покончили с собой. Американцы делали всё возможное, лишь бы не дать им умереть. Некоторые пленные считали, что подобное отношение лишь сильнее их позорит. Поначалу Фурусава тоже так думал. Теперь нет. Американцы жили по своим правилам, отличным от японских. Самоубийство было в ходу среди его народа, но не среди янки. Если бы он не видел их в бою, то назвал бы их мягкими. Они и в первый раз сражались отчаянно. Попытки остановить их вторжение были сродни попыткам остановить поток лавы голыми руками.

Время от времени пленных вызывали на допрос. У противника имелось множество следователей, которые говорили по-японски. Фурусава гадал, сколько местных японцев, сотрудничавших ныне с США, ранее сотрудничали с оккупационными властями. Он бы не удивился, если бы узнал, что некоторые пытались порядочным настоящим прикрыть сомнительное прошлое.

Он отвечал на все интересующие их вопросы. Почему нет? После катастрофы плена, что может быть ещё хуже?

- Вы когда-нибудь встречали или были знакомы с командующим обороной Гонолулу, капитаном Ивабути? - спросил следователь.

- Видел несколько раз, как он тренировал своих бойцов. Я никогда с ним не общался, как и он со мной. Я всё-таки, был простым солдатом.

Следователь сделал несколько записей.

- Что думаете о капитане Ивабути?

- Что он требовал от своих людей больше, чем те могли дать.

- Считаете, есть и другие офицеры, подобные ему? Считаете, есть и другие оборонительные рубежи, подобные этому?

- Возможно, - ответил Фурусава.

Судя по тому, как вытянулся рот следователя, тот ждал не такого ответа. Ефрейтор продолжал:

- Как ещё можно воевать, если не выкладывать все силы? Американцы с нами тоже не особо сюсюкались, когда высадились.

- На длительной дистанции это будет стоить Японии лишь ещё больших жертв, - сказал следователь. - Вы и сами видели, что не можете ничего сделать, если Америка ударит в полную силу.

Фурусава видел. И увиденное его напугало. Его пугал даже собственный полный желудок.

- Я всего лишь ефрейтор. Делаю то, что прикажут. Если бы вам удалось захватить генерала, эти вопросы вы могли бы обсудить с ним.

- Мы взяли подполковника и двух майоров - один был без сознания, как и вы, другие тяжело ранены. Всё высшее командование мертво. Старшие офицеры тоже почти все мертвы.

- Не удивлён, - сказал Фурусава. - Вы победили. Больше мне вам нечего сказать. Но война ещё не скоро закончится.

В итоге, его вернули в лагерь. Фурусава наблюдал, как с аэродрома Хикам взлетали четырёхмоторные бомбардировщики. Полосы аэродрома также восстановили с поразительной скоростью. Громадные самолёты уходили на северо-запад. Война закончится ещё не скоро, и американцы были к ней готовы.

Флетч Армитидж отутюжил форму так, как никогда не утюжил её с момента прибытия в Вахиаву. Глядя на себя в зеркало и сравнивая с теми, кто не умирал от голода, он понимал, что ещё слишком худой. Но, если обернуться назад, прогресс очевиден.

Вахиава тоже изменилась. С улиц убрали мусор и обломки. С обочины шоссе Камеамеха также убрали остовы автомобилей. На тротуарах появилось больше людей. Как и Флетч, выглядели они намного полнее, чем раньше.

Флетч похлопал водителя по плечу.

- Может, остановимся?

- Как скажете, сэр, - спокойно ответил водитель и свернул на обочину.

Мимо на юг прогрохотала колонна оливковых грузовиков. Флетч подумал, что же такое они везли в Гонолулу или в Перл Сити. Обоим городам, по-прежнему, требовалось всё, что есть. Он пожал плечами. Не его проблема. Его проблемы здесь, в этом городе.

В этот раз путь до квартиры, в которой он когда-то жил вместе с Джейн, дался ему легче. Он даже почти не устал. Тренировки пошли на пользу. Больше ему ничего не приходилось делать через силу, как во время плена. Если он замедлится, больше никакой японский сержант не ударит его бамбуковой палкой или прикладом.

Но ему и не нужно было замедляться. Он поднялся по ступенькам. Оказавшись перед дверью, он дважды поднимал руку, чтобы постучать и дважды её опускал. Дело не в усталости, а в нервах. Так он, по крайней мере, объяснил себе.

"Дома, наверное, нет", - подумал он. Однако дверь открылась.

- О, - выдохнула Джейн. - Это ты. Входи.

Она отошла в сторону.

- А ты ждала Кэри Гранта*? - ухмыльнувшись поинтересовался Флетч.

Джейн горько рассмеялась.

- Никого я не ждала. Все знают, что меня принуждали... к тому, чем я занималась. Но, всё же, люди знают, что я этим занималась. Общаться со мной особо никто не хочет.

Она закрыла дверь, затем внимательно оглядела Флетча.

- А ты выглядишь получше. Теперь не похоже, что сильный ветер тебя сдует.

- Перед выходом я в карман пару гирь положил, на всякий случай, - ответил Флетч.

На этот раз Джейн рассмеялась искренне. Взгляд Флетча скользил по ней.

- Для меня ты всегда прекрасна, детка.

Она уставилась на драный коврик.

- Даже после всего этого?

- Ага. Я знаю, будь у тебя выбор, ты бы ничем подобным не занималась. Поверь, так и есть. Я рыл окопы и капониры, из которых убивали наших ребят. Думаешь, я их по своей воле рыл? Но, япошки убили бы меня, поэтому я рыл.

Джейн повернула разговор в неожиданную для Флетча сторону.

- Убили, - пробормотала она и посмотрела на него.

- Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал? В смысле, точно зная, что убил?

Как правило, артиллеристы находились на таком расстоянии, с которого не было видно, куда точно прилетел снаряд, но не всегда. Когда япошки высадились на Оаху, ему приходилось бить из 105мм орудия прямой наводкой.

- Ага, - ответил он и рассказал, как подбил и сжёг вражеский танк. Затем он спросил:

- А ты это к чему?

- К тому, что я тоже убивала. Думаю, что убила.

Джейн рассказала про Аннабель Чанг.

- В тот момент я думала, что поступаю правильно. Иногда мне до сих пор так кажется. Но порой я думаю, что была не в себе, понимаешь?

- Любая на твоём месте чувствовала бы то же самое. Если тебе станет от этого легче, ты была не одна такая.

Джейн кивнула.

- Я тоже себе так говорю. Иногда помогает. Иногда, нет. За последние два года столько произошло, что уже ничто не может помочь.

- Правда это! - от волнения Флетч даже заговорил неправильно.

Он неловко встал на одно колено.

- Раз уж процедура развода не завершена, не останешься ли ты моей женой?

Джейн уставилась на него. Затем она снова начала смеяться.

- В прошлый раз ты говорил по-другому!

- Ну, теперь я знаю тебя получше, да и смысл немного иной. Я постараюсь стать лучшим мужем, чем раньше. Луны тебе не обещаю, но я постараюсь. А ты?

- Вставай, дурачок, - сказала она. - Что, я?

Джейн, словно обращалась к себе, а не к нему. Она медленно кивнула.

- Если ты настолько безумен, чтобы остаться со мной, наверное, я согласна. Поживём, увидим, наверное. А если нет... кто-нибудь из нас заполнит все бумаги, и всё.

- Разумеется.

Флетч согласился, скорее из-за того, что не желал спорить, нежели потому, что хотел думать о бумагах, адвокатах и всём том, что мешало ему жить до японского вторжения. Но он понимал ещё одну вещь: после японского плена, никакие юристы ему не страшны. По сравнению с адом, чистилище не такое уж и жуткое место. Поднимаясь на ноги, он тихо застонал.

- Спасибо, детка!

- Рано благодаришь, Флетч. Насколько я понимаю, ты пока на испытательном сроке. Если пройдёшь, хорошо. Нет, и я сразу же пойду к юристам.

Она смотрела на него с какой-то издевательской, как ему показалось, серьёзностью.

- Это угроза, засранец. Не надо лыбиться, как дурак, когда я тебе угрожаю.

- Да? Нельзя, даже, если я счастлив?

Указательными пальцами Флетч оттянул уголки рта вниз.

- Так лучше? - невнятно спросил он, продолжая держать пальцы у рта.

Джейн хмыкнула.

- Боже, ну и дурак же ты.

- Да, мэм. Благодарю, мэм.

Флетч постарался отсалютовать так, словно только поступил в Вест Пойнт.

- Могу я поцеловать невесту... жену... чёрт, кого бы то ни было, мэм?

Как правило, на такие предложения она автоматически отвечала согласием. Сейчас же, судя по её лицу, всё было иначе. Вспомнив о причинах, его радость улетучилась. Через пару секунд Джейн кивнула.

- Только осторожно, - сказала она.

- Осторожно, - пообещал Флетч.

Он аккуратно её приобнял, словно они впервые танцевали вальс. Джейн закрыла глаза и приподняла подбородок, лицо её лишь на четверть выражало желание, и на три четверти страх. Флетч поцеловал её. Их губы едва соприкоснулись, но это было лишь частью того, что он хотел. Точно так же они поцеловались в прошлый раз.

Когда всё закончилось, он её отпустил.

- Хорошо? - спросил Флетч.

Джейн кивнула.

- Хорошо. Спасибо.

Она посмотрела на окно, в комнату, куда угодно, только не на него.

- Мне было непросто. Прости. Если решишь передумать, я пойму.

- Только не я. Я знал, что на дороге будут ухабы. Но сама дорога-то есть. За эти два года...

Продолжать он не стал, да и не надо было.

- Поступим, как ты сказала. Поживём, увидим, как всё пойдёт. Договорились?

- Договорились.

Джейн протянула руку.

Флетч пожал её.

- Я тебе подарок принёс, - сказал он и вытащил две пачки "Лаки Страйк".

- Ого!

Джейн едва не вырвала их у него из рук.

- Нынче это гораздо лучше роз.

Она распечатала пачку и сунула в рот сигарету. Флетч прикурил ей.

- Ого! - повторила Джейн после первой затяжки.

- Пойду я.

Останавливать его она не стала, хоть Флетч и желал обратного. Коснувшись дверной ручки, он остановился.

- Ещё одно. Если меня отправят служить дальше, а меня точно отправят, я за тебя поквитаюсь.

- Ага.

Джейн ещё раз глубоко затянулась.

- Договорились, Флетч.

Осень. Почти тридцать лет это слово для Хиро Такахаси оставалось лишь словом. На Гавайях всегда лето. Чуть теплее, чуть холоднее, чуть суше, чуть влажнее, но всегда бесконечное лето.

Но теперь, несмотря ни на что, вернувшись в Японию, Хиро снова увидел различия во временах года. Южная оконечность Хонсю всегда славилась хорошей погодой, а Внутреннее море отлично в этом помогало. Хиро полагал, что здесь не будет так же отвратительно, как на Хоккайдо, где каждую зиму случались снежные бури. И всё же, здесь было холоднее и противнее.

"Я зажрался", - подумал он.

Власти делали всё, чтобы он был счастлив. Передачи с Гавайев сделали его на родине своего рода знаменитостью. А угрюмая знаменитость - это очень нехорошо.

Хиро думал, что будет счастливее, если его поселят в префектуре Ямагути, там, где он родился. Он съездил в родную деревню. Там у него остались брат с сестрой и несколько старых знакомых. Встреча вышла более неловкой, чем он предполагал: никто не знал, что сказать. После стольких лет разлуки, у Хиро не осталось ничего общего ни с родственниками, ни со старыми приятелями.

Наверное, те, кто всем здесь заправляли, поступили разумно, перевезя его в большой город. В деревню он может ездить, когда захочет, если захочет. Префектура Ямагути оставалась преимущественно сельской. Здесь постепенно расцветала жизнь, но, сравнивая с Гонолулу, это место оставалось до ужаса сонным.

Например, тут не было ни одного города с первоклассными средствами вещания. Властям хотелось, чтобы он продолжал выходить в эфир, чтобы хоть как-то компенсировать потерю Гавайев. Никто так и не вышел и не сказал прямо, что Гавайи потеряны. О них просто перестали говорить в новостях. Хиро надеялся, что сыновья пережили бои. Ещё он надеялся, что при американцах они будут счастливы. Сам он понимал, что при них он счастья не обретёт, а американцы не будут счастливы видеть его рядом с собой.

Хиро сошёл с троллейбуса на ближайшей к радиостанции остановке. Она находилась всего в квартале от Зала Промышленного Развития в центре города. Хиро посмотрел на север и увидел уткнувшиеся в небо горы Тюгоку. Снега на их вершинах пока не было, но ближе к зиме он появится. С момента возвращения с Оаху снега старик пока не видел. Он подумал, что просто видеть его - не так уж плохо. Но жить среди него... Придётся жить, будет жить, вот и всё.

- Здравствуй, Такахаси-сан, - приветствовал его местный ведущий по имени Дзюнтиро Ходзуми. Он напоминал Хиро дешёвое подобие Осами Мураты. Он сыпал грубыми и глупыми шутками и постоянно дышал прямо в лицо, показывая, какой он близкий друг. Впрочем, ведущий обладал приятным баритоном.

- Сегодня поговорим о твоём возвращении в Японию?

Хиро думал над этим. Он вспомнил жутко переполненную подводную лодку, вонь, которая буквально сшибала с ног. Он вспомнил свой всепоглощающий страх, когда лодка, раскачиваясь и маневрируя, прорывалась сквозь кольцо американских кораблей, стоявших вокруг Оаху. Вспомнил он жуткий писк вражеского эхолота и гулкий грохот глубинных бомб. Хиро вспомнил, как тряслась подлодка, словно вокруг трясло всё море. И он вспомнил, как страх превратился в ужас.

Понимал ли Ходзуми, о чём спрашивал? Хотел ли он, чтобы слушатели обо всём этом узнали? Что с ними сделает правительство, если они выпустят всё это в эфир? Ничего хорошего. В этом Хиро был уверен. Он тактично произнёс:

- Может, поговорим о чём-то другом, Ходзуми-сан...

Тот, на удивление, уловил намёк. Его широкая ухмылка оголила золотые передние зубы.

- Как скажешь. Как насчёт, тогда, поговорить о прелести настоящего риса, который растёт только на родине?

- Хорошо. Давайте об этом, - сказал Хиро.

Рис здесь, действительно, был намного лучше той слизи, которой он питался с начала оккупации. Порции тоже здесь были больше тех, что получали жители Оаху, не намного, но больше. Обо всём этом можно рассказать так, что местные решат, будто так было всё время, пока Хиро жил на Гавайях. Старик начинал понимать, как тут всё устроено.

Студия напоминала ему радиостанцию KGMB, из которой вёл передачи Мурата. Обстановка, кажется, была точно такой же. Неужели японцы забрали её у американцев? Хиро бы не удивился. Даже жесты звукоинженеров за стеклом были такими же.

- Отличная работа! - сказал Хидзуми, когда передача закончилась. - Отличная работа!

- Аригато, - ответил Хиро.

Ещё один рабочий день закончен.

Выйдя из студии, он на троллейбусе отправился на побережье и долго смотрел через Внутреннее море на Итаку Сима, Остров Света. В стародавние времена этот остров принадлежал богине любви Бентин. Главный храм стоял уже 1300 лет. К нему стекались паломники со всей Японии.

На Гавайях ничего подобного не было. Хиро кивнул собственным мыслям. Даже если погода здесь была далека от идеала, всё равно, Хиросима - отличное место.