Конец начала

IX

Джейн Армитидж ждала ночи и молила о смерти. Как и всегда. Паре женщин, как и она захваченных для работы в военном борделе, удалось найти способ покончить с собой. Джейн завидовала им, но поступить так же самой, ей не хватало духу. Она постоянно твердила себе, что должна дождаться возвращения американцев. Всё так, но от суицида её удерживал, в основном, страх.

Она выглянула в зарешеченное окно. Очередной прекрасный день в Вахиаве. Не слишком жаркий, не слишком прохладный, не слишком влажный, не слишком сухой. Белые перья облаков в небе. Яркое солнце. И хуже всего - сидеть в подобном помещении посреди всего этого рая.

Мимо пробежали японские солдаты. Чем бы они ни были заняты, для быстрого перепихона они останавливаться не стали. Они вели себя как-то дергано, разговаривали на своём непроизносимом языке, даже кричали друг на друга. Джейн надеялась, что дергались они не просто так.

Стук в дверь. Это не был очередной озабоченный япошка. Позже, да, но не сейчас. Ужин принесли. Джейн открыла дверь. Вошла крошечная седовласая китаянка с подносом в руках. По-английски она не говорила. Япошки сделали так специально. Сколько у них ещё таких борделей? Вероятно, немало.

Ужин оказался вкусным и более обильным, чем то, что она получала, работая на грядках. Но Джейн было плевать. Что рис, что рыба, что капуста - на вкус всё было, как пепел. Кормили её явно не за красивые глаза. Япошкам, просто, не хотелось, чтобы она казалась посетителям слишком... тощей.

Вскоре китаянка вернулась, чтобы забрать поднос на кухню. Она показала Джейн растопыренную ладонь. Та бездумно кивнула. Через пять минут явится очередной солдат или матрос.

Она стянула с себя мужскую пижаму - единственную одежду, которую ей позволялось носить - и легла на кровать. Иногда её терпение кончалось, и она начинала сопротивляться, хотя понимала, что это бесполезно. Япошки её избивали и всё равно получали желаемое. Сегодня она не собиралась драться. Если она изо всех сил постарается и представит, что всего этого не существует, то выдержит. Потом она уснёт... А следом настанет очередной день, неотличимый ни от предыдущего, ни от следующего.

Снова стук в дверь, на этот раз, властный. Джейн ничего не сказала и просто осталась лежать на кровати. Разумеется, дверь всё равно открылась. Вошёл япошка. Увидев её голой, он улыбнулся. Джейн притворилась, что его здесь нет, и продолжала притворяться, даже, когда он стянул штаны и залез на неё сверху.

Япошка сделал всё, что намеревался. Он был тяжёлым и дышал ей в лицо какой-то вонью. Он тискал её грудь, но почти не больно. Могло быть и хуже. И бывало хуже, причём, не раз. Сейчас же, чуть лучше, чем самое обычное изнасилование. Счастье-то какое! Япошка зарычал, задёргался и вышел из неё, глупо ухмыляясь. Потом он надел штаны и ушёл, даже не обернувшись.

Через полминуты в дверь снова постучали. Джейн даже не успела подмыться, хотя против всякой заразы это вряд ли бы помогло. Зашёл следующий. Немолодой мужчина. Сержант. Джейн вновь ушла в себя, надеясь, что это останется незамеченным. Немолодые солдаты вели себя более жестоко. Ещё они, буквально, питались страхом.

Этот спустил штаны до колен, встал посреди комнаты и жестом приказал Джейн встать перед ним на колени. Она сделала вид, что не понимает. Такое она ненавидела больше всего. Но ей приходилось это делать. Каждую секунду ей хотелось его, как следует, укусить. Останавливал её лишь страх перед последствиями.

Когда она продолжила изображать непонимание, сержант сдёрнул её с кровати и поставил перед собой. Он был ниже Джейн, но силён, как бык. Он показал ей, что, если она не сделает то, что он требует, то будет избита до беспамятства. Ненавидя его, ненавидя себя ещё сильнее, Джейн подчинилась. По крайней мере, у него не очень большой. Ей очень хотелось знать японский, чтобы объяснить этому сержанту, насколько крошечный у того член.

Всё длилось не так уж и долго, когда сержант оттолкнул её в сторону. Вот, это уже, необычно. Со штанами, по-прежнему, болтающимися у колен, он сделал несколько шагов к окну и выглянул наружу. Затем и сама Джейн услышала низкий звук, который, как оказалось, раздавался снаружи, а не внутри её готового развалиться разума.

Япошка задрожал, словно сунул пальцы в электрическую розетку. Он произнес нечто такое, от чего обои на стенах едва не вспыхнули. Затем, продолжая что-то бормотать, он надел штаны и выбежал из комнаты.

Джейн вскочила на ноги и бросилась к окну. Ей очень хотелось узнать, что такое вынудило сержанта прервать минет на полдороги.

И она увидела. Небо было скрыто за массой самолётов, летевших с северо-запада. Летели они не очень высоко, но таких Джейн прежде не видела. Всё это, включая внезапную резкую реакцию япошки, вселило в неё надежду. "Это американцы? - думала она. - Господи, пусть это будут американцы. Когда Ты сотворил со мной такое, я перестала в Тебя верить, но я поверю снова, если это наши. Клянусь".

Загремели расположенные вокруг Вахиавы зенитки. Грохот стоял такой, будто наступил конец света, но для Джейн это была самая замечательная музыка в жизни.

Что бы это ни было, это не был обычный беспокоящий рейд, как в том году. В небе летели десятки, если не сотни самолётов. Просто так такую армаду сюда никто не пошлёт.

Джейн моргнула. Насколько она знала современное военное искусство - что для жены офицера, пусть и бывшей, было в порядке вещей - с материка такую армаду прислать вообще невозможно. В-17, прилетавшие на Гавайи, добирались без боезапаса, и практически с пустыми баками. Так и было... в 1941. Но сейчас-то 1943. Видимо, с тех пор военные доктрины слегка изменились.

И так и случилось. Джейн поверила. Поверила в бога всем сердцем, всей душой. Бомбардировщики принялись разгружаться над аэродромом Уилера и казармами Скофилда, что располагались от Вахиавы прямо за шоссе Камеамеха.

Бордель задрожал. Затрещало оконное стекло. Какая-нибудь неточно упавшая бомба способна превратить окно в шрапнель и превратить Джейн в фарш. Она отошла от окна, по лицу текли слёзы. Ей снова захотелось жить. Если это не чудо, то, что же, тогда?

Крики и вопли из соседних комнат убедили Джейн, что она такая не одна. Прежде она слышала совсем другие крики: крики боли, а не радости. Одна женщина начала радоваться прямо в присутствии япошки. Глупо, конечно, но Джейн сомневалась, что не поступила бы так же.

Бомбы продолжали и продолжали рваться. Судя по всему, американцы занялись аэродромом и казармами всерьёз.

- Бей их! - кричала Джейн. - Давай, мать вашу! Бей их! Бей!

Кензо и Хироси Такахаси управляли "Осима-мару" самостоятельно. Кензо не знал, где в это время находился его отец: то ли в консульстве, то ли на радио, то ли во дворце Иолани. Старик увяз в дружбе с оккупационной администрацией, как в трясине. Чем меньше Кензо об этом всём знал, тем лучше себя чувствовал.

Хироси стоял у руля, а Кензо управлялся с парусами, впрочем, не слишком успешно.

- Внимательнее, блин! - рявкнул Хироси. - Хватит о бабе своей мечтать. Её здесь нет.

- Ага, - отозвался младший брат.

Однако не думать об Элси он не мог. Этому способствовала их недавняя связь. Напоминали о ней и ссадины, оставленные японскими солдатами. Если бы всё пошло немного иначе, его бы забили до смерти.

Он надеялся, что отец разберется. Выяснит, что это были за солдаты и устроит им неприятности. Впрочем, маловероятно. Если смотреть на произошедшее с отцовской точки зрения, Кензо сам виноват, что его избили. Если бы он не разозлил солдат, те бы его не тронули. То, что они хотели толпой изнасиловать его девушку, для отца ничего не значило.

- Внимательнее, - повторил Хироси. - Мы сейчас не просто идём против ветра.

- Знаю, знаю.

Ветер дул им в правый борт. Они шли на запад, намереваясь попытать удачи в проливе Каиеивахо, что разделял острова Оаху и Кауаи. В прошлый раз улов южнее оказался скудным. Там уже всё выловили. Сюда сампаны особо не заходили. Об этом Хироси узнал, подслушивая разговоры других рыбаков. Кензо надеялся, что старший брат прав.

- Что это там?

Хироси указал на север, в сторону Оаху.

- А?

Кензо опять задумался об Элси. Он проследовал взглядом за указательным пальцем брата.

- Ох, нихера ж себе!

С аэродрома Хикам Филд, что неподалёку от Перл Харбора, взлетала целая стая японских самолётов. Братья Такахаси молча наблюдали, как они построились и улетели на север.

- Учения, что ли? - задумался Кензо.

- Наверное.

Голос Хироси звучал неуверенно.

- Они же постоянно ноют, что им топлива не хватает. Слишком много самолётов для учений.

- Ага. А что тогда?

На свой вопрос Кензо ответил раньше брата:

- Может, хорошие ребята решили вновь вернуться.

"Хорошие ребята". Он так думал об американских солдатах ещё до того, как по нему оттоптались японские военные. Теперь же, его симпатии к стране, в которой он родился и вырос, только удвоились и утроились. Как и страх того, что ни за какие симпатии его по головке не погладят. Кем его будут считать, если американцы вернутся на Гавайи - нет, когда американцы вернутся на Гавайи? Очередным япошкой, чей отец стал коллаборационистом.

Но сейчас нужно думать о том, что он, в первую очередь, рыбак. Когда "Осима-мару" обошла Барбер Пойнт, что на юго-западной оконечности Оаху, ветер усилился. Когда они прошли Каена Пойнт - самую западную точку острова, ветер стал ещё сильнее. К этому моменту уже стояла середина дня.

- Как считаешь, может, стоит зайти дальше в пролив? - спросил Кензо.

Хироси помотал головой.

- Все так делают.

По разумению Кензо, все так поступали по вполне объяснимой причине: там больше рыбы. Но он не стал спорить с братом. В последнее время он слишком часто вступал в споры с самыми разными людьми.

- Ладно, - сказал он. - Поступим по-твоему.

Себе на пропитание им улова точно хватит. Если же они не поймают достаточно, согласится ли Хироси пройти дальше по проливу?

Кензо сбросил прикормку из гольянов и рыбьих потрохов в океан. Вместе с братом они забросили удочки в синюю-синюю воду.

- Теперь, будем ждать, - произнес Хироси фразу, которую рыбаки говорили друг другу с самого начала времён.

Из воды неподалеку от Кензо выскочила скумбрия, что означало, что рыба в этих местах есть. Хироси это говорило о том же. Выглядел он сейчас точно так же, как выглядел их отец, когда Японии удавалось устроить Америке взбучку. Кензо едва не сказал ему об этом, но подобные слова могли снова привести к спору.

Вытянув удочки, им удалось поймать ахи, аку, махи-махи и даже несколько акул. Далее последовало довольно безумное действо. Они потрошили рыбу и спешно убирали её в холодное хранилище. Одна метровая акула едва не укусила Кензо, и продолжала брыкаться, даже, когда он вспорол ей брюхо.

- Эта тварь так до заката не подохнет, - сказал он.

- Это уж точно. Они... - Хироси не договорил и склонил голову набок. - Это ещё что?

- Я ничего не слышу.

Кензо замолчал. Он только что соврал брату.

- Погоди-ка. Нет, слышу. Похоже на гром.

Хироси хмыкнул, и не без причины: на небе ни облачка.

- Скажи уже хоть что-нибудь внятное, а?

- Ладно. Наверное, это бомбы, - сказал Кензо первое, что пришло на ум.

Едва сказав, он понял, насколько осмысленными были его слова. Со стороны Оаху доносился низкий гул. В нём начала разгораться надежда.

- Может, американцы, на самом деле, решили вернуться.

- На самом деле, ага.

Судя по доносящимся звукам, Хироси говорил правду. Но, так как, никто из ничего не мог с этим поделать, они продолжили потрошить рыбу.

Через несколько минут Кензо снова посмотрел на восток. Когда он не вернулся к работе, Хироси тоже посмотрел в ту сторону. Братья одновременно тихо присвистнули. Со стороны хребта Ваиана тянулся густой столб чёрного-пречёрного дыма.

- Это точно, блин, не обычный налёт, - сказал Кензо.

Определив, откуда именно шёл дым, он добавил:

- Видать, разносят Скофилд и Уилер.

- Кажется, ты прав, - сказал Хироси, проделав те же расчеты. - Они и другие места громят, но видим мы только это.

- Ага.

Сам Кензо об этом не подумал, но брат, вероятно, прав. Уилер являлся одним из самых важных аэродромов на Оаху. Если американцам удастся его разбомбить, они доберутся и до Хикама, и до Эвы с Канеохе, и до всех остальных. И, раз уж, они бомбят этот аэродром...

- Может, это полноценное вторжение.

- Может. Господи, надеюсь, что так, - сказал Хироси. - Самое время.

Грохот взрывов стих, но гул на востоке продолжался. Более того, он стал громче. Кензо вдруг указал в сторону.

- Глянь-ка, туда!

- Господи! - повторил Хироси с нескрываемым благоговением.

Всё небо над ними было усеяно самолётами. Они летели на запад, в сторону Кауаи. Немало их пролетело прямо над "Осима-мару".

Кензо и Хироси замерли с открытыми ртами. До войны Кензо видел фотографии "В-17". Некоторые из пролетавших над ними четырёхмоторных бомбардировщиков были очень на них похожи. Другие оказались новыми моделями, с более узкими крыльями и сдвоенными хвостами. От рёва сампан даже начал дрожать.

- Где они собираются садиться? - прошептал Хироси.

- Кто б знал, - ответил Кензо.

Он не помнил, чтобы на Кауаи был подходящий аэродром. Может, япошки построили, но Кензо не помнил, чтобы они уделяли внимание каким-то другим островам, помимо Оаху. Впрочем, он не думал, что стая бомбардировщиков будет садиться на Кауаи.

- Будет, что внукам рассказать, - сказал Хироси.

- Ага. Будем надеяться, что доживём до них.

Когда капрал Такео Симицу вновь услышал противовоздушные сирены, то не сильно из-за них переживал. "Очередной американский беспокоящий налёт", - решил он. Американцы посылали свои самолёты на Гавайи точно так же, как Япония посылала свои на западное побережье США. Они сбрасывали бомбы, а затем их либо сбивали, либо они улетали.

Но, приказ - есть приказ.

- Пошли, - приказал капрал бойцам. - Все из казармы. В окоп. Убирайте карты и го. Доиграете, когда вернёмся.

Солдаты, ворча, потянулись к выходу. Ещё сильнее они ворчали, забираясь в вырытые ими же самими на лужайке окопы. Несколько человек замарали форму и принялись ругаться. Разумеется, на утреннем построении за грязную форму им прилетит.

Заслышав в небе гул авиационных двигателей, Симицу даже, поначалу, расслабился.

- Сколько их там? - поинтересовался он. - Может, это наши с учений возвращаются.

- Прошу простить, господин, но я так не считаю, - ответил ему ефрейтор Фурусава. - У этих звук низкий. Наши же звучат немного выше.

Симицу прислушался. И, правда, звучало по-другому. И всё же...

- Судя по звуку, самолётов там много, а не парочка, как обычно. Днём они тоже, обычно, не прилетают. Значит, говоришь...

Не успел он закончить фразу, как загрохотали зенитки. Расчёты орудий, видимо, не считали, что эти самолёты - японские. До слуха Симицу донеслось приглушённое "бах! бах! бах!" - это рвались бомбы. С тех пор как Япония завоевала Гавайи, он этих взрывов уже наслушался.

Капрал взглянул на небо и замер с открытым ртом. Это не были обычные американские самолёты. Они выглядели совершенно незнакомо. Это были чудовищно гигантские бомбардировщики, и их летела целая орда. Большая их часть летела на запад, в направлении Хикама и Перл Харбора. Но несколько шли прямо на Гонолулу. И причина, по которой они летели к Гонолулу, была...

Из самолётов посыпались бомбы. Капрал видел, как они стремительно неслись к земле. И всё это падало прямо на них.

- Ложись! - завопил Симицу и рухнул лицом в землю. Внезапно, у него появились дела поважнее, чем грязная форма.

От воя падающих бомб хотелось завыть самому. Они начали рваться и капрал закричал. Не важно. Сквозь такой грохот его, всё равно, никто не услышит. Под ногами всё ходило ходуном, словно при землетрясении. Живя в Японии, он успел застать несколько. Творившееся вокруг было хуже любого землетрясения. Когда его начало засыпать всяким хламом, капрал испугался, что его похоронит заживо.

Когда находишься под бомбардировщиком, время кажется вечностью. Наконец, спустя всего десять минут реального времени, бомбёжка прекратилась. Ну, или почти прекратилась - на западе ещё слышались разрывы. "Нам они, просто, нанесли визит вежливости, - изумлённо подумал Симицу. - Их настоящие цели - Хикам и Перл Харбор".

Подобно суслику, высматривающему, не ушла ли лиса, капрал высунулся из окопа. Казармы бомбили и раньше. В этот раз их, просто, сравняли с землёй. Вокруг строений зияли воронки. А также тела и куски тел. От других зданий не осталось ничего, кроме дымящихся развалин.

Рядом с Симицу встал Ясуо Фурусава. Сын аптекаря смотрел по сторонам с выражением того же ужаса на лице, какой испытывал сам Симицу.

- Ох, - тихо выдохнул он. - Ох.

Что ещё он мог сказать?

- Раненых в лазарет! - кричали офицеры. - Выдвигаемся! К бою!

Симицу никак не мог понять, как можно выполнять все эти приказы одновременно. Он вообще не знал, как должен сейчас готовиться к бою. Винтовка осталась в казарме, которая уже начала гореть. Оглядевшись в окопе, он заметил, что никто вокруг тоже не взял оружия.

Он мог помочь раненым, но толку от его помощи было мало. Он перевязывал раны. Помогал людям выбраться из окопов, помогал откапывать тех, кого засыпало.

Около казарм со скрипом остановился пожарный расчёт. Пожарные, из местных, принялись поливать водой здания. Винтовкам от этого легче не станет, но боеприпасы, может, и спасёт от детонации, что позволит сохранить немало жизней.

Рядовой Сиро Вакудзава указал на запад.

- Смотрите! - воскликнул он.

Симицу посмотрел. Там, со стороны аэродрома, и дальше, за Перл Харбором, тянулся дым. Те места американцы, на самом деле, бомбили сильнее, чем Гонолулу. Какой-то лейтенант принялся орать на пожарных:

- Нечего вам тут делать! Туда идите! Туда, слышите?

Он указывал туда же, куда недавно указывал Вакудзава.

Пожарные ответили по-английски. Выглядели они, как японцы, но никто из них не хотел признавать, что говорил на родном языке. Офицер скакал вокруг, становясь всё злее и злее. Ни к чему хорошему это привести не могло. Он вытащил из ножен катану. Пожарные бросились в стороны. Офицер раздраженно убрал катану обратно. Он мог убить местных, но втолковать им свою мысль не мог. А нужно было именно это.

Следом начали кричать другие офицеры.

- Дзакенайо! Винтовки! - воскликнул один. - Как нам воевать с американцами, если все винтовки остались там?

Он указал на горящую и разваливающуюся на глазах казарму.

Когда все, кто носил на воротничках позолоченные и красные петлицы начали потихоньку сходить с ума, один майор произнес:

- На складах в Гонолулу полно трофейных американских винтовок и боеприпасов к ним. Не будет хватать "Арисак", возьмём их. Всё равно, они мощнее наших.

Кто-то из тех, кто уловил его мысль, добавил:

- Нужно действовать быстро. Скоро ночь и станет только хуже. Очевидно, американцы намерены высадиться. К утру нужно быть готовыми выдвигаться.

Вот так Симицу и его бойцы стали не очень-то гордыми владельцами американских винтовок "Спрингфилд". Но капралу было плевать. Новая винтовка оказалась длиннее и тяжелее его старой "Арисаки". Очевидно, это оружие проектировалось для людей покрупнее среднестатистического японца.

Ясуо Фурусава несколько раз передёрнул затвор.

- Плавно идёт. Неплохо сделано, - заключил он.

- Тоже об этом подумал, - согласился Симицу. - И лягается, как осёл.

- Без разницы, капрал-сан, - ответил на это Фурусава и Симицу вновь был вынужден кивнуть.

Ужина можно было не ждать. Офицеров волновало только оружие, всё остальное побоку. Симицу был уверен, что весь полк тронется на север с самым рассветом. Ему хотелось знать, накормят ли их, хотя бы, завтраком.

Так и случилось. Рис сварили где-то в другом месте и подвезли к ним на повозке, запряжённой лошадью. После чего, часть полка, вооружённая "Арисаками", часть "Спрингфилдами", но все одинаково грязные и, местами, заляпанные кровью, выдвинулись на север, на позиции, подготовленные ещё перед предыдущей попыткой вторжения.

- Надо было ехать на грузовиках, - ворчал Ясуо Фурусава. - Если бы поехали на грузовиках, добрались бы за пару часов.

Но они не поехали, либо для машин не нашлось топлива. Пожарная машина оказалось первым бензиновым транспортом, за исключением самолётов, что Симицу доводилось видеть за несколько недель. Поэтому... они шли пешком.

Чтобы добраться шоссе Камеамеха, пришлось идти через аэродром Хикам. Большая часть самолётов осталась целой. Проблема в том, что толку от них не было никакого. Американцы очень хорошо постарались разрушить взлётные полосы. Рычащие бульдозеры и толпы людей с лопатами и кирками делали всё возможное, чтобы их восстановить. Среди работавших были и военнопленные и гражданские, даже японцы. Но их усилий, всё равно, не хватало.

Симицу увиденное не понравилось. Как японцы собирались бить американские корабли, если их самолёты не могут подняться с земли? На какое-то время его обуял страх. Затем он вспомнил об авианосцах, которые помогли им завоевать Гавайи. Уж они-то позаботятся об американцах.

Капралу полегчало, и он продолжил путь.

Джим Петерсон находился глубоко внутри хребта Кулау, когда услышал снаружи взрывы. Он облокотился на черенок кирки, чтобы перевести дыхание. Всегда нужно пользоваться возможностью для перерыва. Каждый раз, когда он вгрызался киркой в толщу горы, он сомневался, что сможет повторить это действие ещё раз. Это очень серьезная проблема. Каждый день вокруг падали и умирали люди. Он помогал относить тело Горди Брэддона в могилу, разумеется, после смены. Если колени у вас становились шире бёдер, как у Горди, долго вы не протянете. К настоящему моменту, лишь о нескольких военнопленных в долине Калихи, этого сказать было нельзя. О самом Джиме можно.

Япошек заботила не столько прокладка тоннеля, сколько уморить пленных до смерти. Либо забить их до смерти, либо расстрелять за малейшую оплошность или ради забавы. Единственный способ, каким можно быстрее избавиться от всех пленных - это строительство железной дороги посреди джунглей. В отличие от тоннеля, она никуда не вела, но, когда япошек это волновало?

Снова взрывы.

- Что за нахер? - удивился Чарли Каапу.

Он возвышался над толпой тоннельных крыс, потому как был в два раза сильнее любого из остальных. Этот парень провел здесь слишком мало времени, чтобы иссохнуть, как все. К тому же, он был гражданским, а не военнопленным, поэтому всего лишь хотел есть. По-настоящему голодать он ещё не начал.

- Похоже на бомбы, - сказал Петерсон.

- Много бомб, вот, что я скажу, - ответил на это Чарли и Петерсон не мог с ним не согласиться. До сей поры, американские авианалёты на Гавайи не вызывали ничего, кроме раздражения. Эхо разрывов продолжало доноситься до места раскопок. Что бы это ни было, оно вызывало не только раздражение.

Та же мысль пришла на ум кому-то ещё.

- Это не бомбы, - раздался слабый, но властный голос.

- Надеюсь, что бомбы, но их, блин, что-то много. Как американцы смогли дотащить до Оаху столько бомбардировщиков? Никак. Наверное, япошки что-то взрывают.

- Пусть лучше себя взорвут. Или отсосут сами себе. Мне без разницы, - пробормотал кто-то ещё.

Когда люди с кирками переставали работать, люди с лопатами не могли закидывать в корзины обломки, просто, потому что не было никаких обломков. А те, кто выносил корзины, выходили недостаточно часто, чтобы успокоить япошек. Тогда внутрь заходили охранники, чтобы выяснить причину задержки. Боец у входа в тоннель крикнул, предупреждая товарищей:

- Шухер!

Петерсон застонал и поднял кирку. Та, казалось, весила тонн шестнадцать. Он опустил её, и надавил на черенок. Лезвие ударилось о вулканическую породу. Петерсон зарычал, выдернул кирку и поднял снова.

Мгновение спустя, до него донесли голоса приближавшихся япошек. Кажется, они были злы. Они всегда были злы, но в этот раз, особенно сильно. Их продвижение по тоннелю можно было определить по воплям боли со стороны пленных. Это означало, что они охаживали бамбуковыми палками всех, кто попадался на пути.

Впрочем, в узком проходе получалось это у них не очень хорошо. Чего они так взъелись? Петерсона ударили по спине, отчего он упал на скалистую стену. После этого, на нём, наверняка станет ещё больше царапин и синяков.

Чарли Каапу тоже досталось. От удара он лишь ухмыльнулся, после чего получил от охранника ещё. Он ухватился за кирку, продолжая ухмыляться. Может, в его поведении и можно было разглядеть угрозу, но он поднял кирку и опустил её на камень. Япошка быстро нашёл себе другое занятие.

Как только охранник оказался за пределами слышимости, Чарли сказал:

- Готов спорить, американцы что-то устроили. Если бы не устроили, эти хуесосы так не бегали бы.

"Неужели, это надежда?" - подумал Петерсон. Он уже так давно её не испытывал, что и забыл, что это такое. В его выживании имелась какая-то мутная цель, но надежды не было. Надежда ощущается иначе. И, да, Господи, это было именно то самое, хрупкое прекрасное чувство.

Народ начал работать усерднее, но не из-за того, что их побили охранники, а из-за надежды, которая теплилась в них, несмотря на заявления обладателя властного голоса. Парни хотели верить, что американцы вернулись, а мысли об этом даже умирающих делали крепче... на какое-то время.

Когда смена закончилась, Петерсон выбрался из тоннеля настолько ровным шагом, насколько позволяло его измученное голодом и бери-бери тело. Он с аппетитом проглотил дрянной рис и зелень. Но от голода это его не избавило. К тому моменту, как он закончил есть, он уже знал, что американцы вернулись. Те, кто были слишком слабы, чтобы работать, то есть, те, кто скоро умрут, рассказывали, что видели на юго-западе, со стороны Гонолулу и Перл Харбора дым. Некоторые видели бомбардировщики. Петерсон ничего не видел - уже стемнело. Но ему и не надо было. Он и так всё отлично подмечал.

На вечерней перекличке охранники сильно нервничали. Они, буквально, её сорвали. Как обычно, отыгрывались они на пленных. Петерсон подумал, что парень, которого они повалили на землю и долго возили ногами, помер.

Этим вечером, не шёл даже сон - второе после еды самое приятное удовольствие для человека. Пленные переговаривались тихими, но восторженными голосами, и затихали, когда мимо проходил япошка. Все их разговоры о том, чем они займутся после победы американцев, сводились к одному: стейк и жареная картошка. Несколько человек говорили о бабах, но таких было немного. Так или иначе, но большинство было слишком измученно, чтобы думать о женщинах. Фантазии о еде удовлетворяли гораздо сильнее.

- От баб одни проблемы, - заявил Чарли Каапу.

Его слова удивили Петерсона. Из всех присутствующих, Чарли находился в наилучшей форме, чтобы отдавать женщинам должное, или недолжное.

- Я бы такую проблемку порешал, - жадно произнес кто-то.

Здоровенный, особенно по меркам лагеря, гаваец помотал головой.

- Как, по-твоему, я оказался в этой жопе? Из-за бабы!

- Расскажи ещё разок, Чарли, - попросил Петерсон.

Эта история была намного лучше всех тех, что рассказывали пленные. К тому же, он не так уж часто её слышал.

Чарли Каапу, казалось, испытывал отвращение к самому себе.

- У одного японского майорчика была тёлка. Блондинка.

Рассказывал он, постоянно переходя на местный пиджин, даже не замечая этого. Он откинулся назад и продолжил.

- У тёлки-блондинки был красавец-дружок.

Он ткнул себя в грудь большим пальцем. Затем его лицо осунулось.

- Когда начинаешь бегать за тёлками, быстро тупеешь. Вот я и отупел. Повёлся на тёлку, а та меня сдала. Меня взяли и швырнули сюда. Ну, разве, не повезло вам, парни?

Он усмехнулся. Как сказал бедняга Горди: Петерсону тоже хотелось бы повеселиться подобным образом, прежде чем попасть в долину Калихи. Однако новости этого дня наполнили его решимостью пережить япошек.

И, как он, и все остальные, убедились наутро, эти новости наполнили япошек решимостью сделать так, чтобы никто из пленных не пережил следующий день.

Джо Кросетти слушал докладывающего офицера.

- Итак, джентльмены, - сказал тот и отпил молока. - Мы приложили япошек левым в челюсть и правым в брюхо. Утопили их авианосцы и разогнали по углам весь местный надводный флот, да к тому же, разнесли наземные аэродромы. Они повисли на канатах, но они по-прежнему на ногах. Пора уложить их нокаутом.

Несколько сидевших рядом с Джо лётчиков воскликнули:

- Да!

Ещё несколько издали утробный животный рык. Джо даже не подозревал, что люди способны издавать подобные звуки. Пришлось прислушаться, чтобы от него не доносилось нечто подобное.

- Наши собственные потери в пределах ожидаемого, - продолжал офицер. - Потоплен один лёгкий авианосец, один эскадренный и один авианосец поддержки повреждены. Эскадренный всё ещё способен принимать и отправлять самолёты, так что, мы пока в деле.

Снова послышался рёв и даже несколько вскриков. В этот раз Джо не стал к ним присоединяться. По его собственному убеждению, япошки продемонстрировали крайне высокое мастерство. В меньшинстве, изрядно побитые, они, всё же, сумели нанести американской оперативной группе немалый урон. К счастью, большая часть их торпедоносцев и пикировщиков выведены из строя. Тем, кого не сбили, пришлось садиться на воду. Подбирать было особо некого.

- Вы уже в курсе, что наши "В-17" и "В-24" бомбили Оаху, - произнес офицер. - Летели они с самого западного побережья, но вернуться домой шансов у них уже не было. Именно поэтому, после налёта они отправились на Кауаи. То, как нам удалось построить взлётно-посадочное поле, достаточно длинное для посадки бомбардировщиков прямо под носом у япошек, обязательно будет описано в учебниках военной истории. Можете на это голову поставить.

Очевидно, те бомбардировщики до сих пор стояли на аэродроме. Если япошки захотят их уничтожить, то никакого труда им это не составит. С самого начала это был билет в один конец. "Немного опрометчиво", - подумал Джо.

- Наши люди на Оаху сообщают, что бомбардировки достигли целей, но япошки всё быстро восстанавливают. Этого допустить нельзя.

Последняя фраза сопровождалась тихими усмешками. Лейтенант-коммандер и сам улыбнулся, затем, продолжил:

- Появление авианосцев, не говоря о транспортниках с войсками, в зоне действия фронтовой авиации, ни к чему хорошему не приведёт.

Снова усмешки, как будто офицер шутил.

- От вас, парни, нужно, чтобы ничего подобного не случилось. Палубные бомбардировщики снова ударят по аэродрому Уилер. Задача истребителей: сбивать каждую тварь, которая попробует оттуда взлететь. Противника сбивать, едва заметив, уничтожать всю наземную технику, спешащую им на помощь. Вдарим, как следует, и будем бить, пока они не прекратят сопротивляться. Вопросы?

- Да, сэр, - поднял руку один пилот. - Когда в дело пойдут морпехи?

- Если всё пройдёт, как надо, послезавтра, - ответил офицер. - Случится это или нет - зависит от вас. И вы всё сделаете. А теперь, по машинам!

По пути к самолёту, Джо столкнулся с Орсоном Шарпом.

- Послезавтра! Мы реально решили отбить Гавайи.

- Само собой, - ответил ему Шарп. - А ты сомневался?

- Нет, конечно! - притворно возмущённо воскликнул Джо.

Если у него и оставались какие-то сомнения, он не хотел признаваться в них даже самому себе, не то, что товарищу.

Он залез в кабину, над головой прожужжали взлетавшие "Хеллкэты". Летать в боевом патрулировании будет непросто. Они уже в зоне действия фронтовой авиации, хотя после битвы на море, ни одного самолёта замечено не было. Этот факт свидетельствовал в пользу того, что бомбардировщики отлично потрудились, уничтожая взлётные полосы на Оаху.

"Хеллкэт" Джо был под завязку заправлен горючим и нагружен боеприпасами. В фюзеляже зияли несколько дыр, полученных сутки назад, но ничего жизненно важного не задето. Ожил двигатель. Джо методично проверил все системы. Этот навык в него вколотили ещё до того как он сел за штурвал "Жёлтого Психа". Всё работало.

Сегодня взлетало не так много машин, как в прошлый раз. Билл Франк, деливший с Джо и Орсоном одну комнату в общаге в Чапел Хилл, что в Северной Каролине, пропал без вести. Никто не видел, как его сбили, но и на борт авианосца он не вернулся. О потерях Джо старался не думать. "Это работа, - твердил он себе. - Её нужно выполнять. Иногда такое случается, бывает. Но с тобой ничего не случится".

По мере того, как самолёты взмывали в небо, Джо уже думал о том, что будет делать дальше. Аэродром Уилер. В самом центре острова. Между двумя горными хребтами. Сейчас, после многих часов зубрёжки, он мог нарисовать карту Оаху с закрытыми глазами. Если возникнут сложности с определением своего местоположения, ему поможет город, расположенный по другую сторону шоссе - Вахиава. Со свойственной молодым людям надменностью, Джо считал, что и этого с ним не произойдёт. В первую очередь, остров не такой уж и большой.

Ему показали клетчатый флаг. "Хеллкэт" устремился прочь с полётной палубы. Мгновение спустя, он нырнул вниз, словно собирался окунуться в воду. Джо потянул штурвал на себя. Нос машины поднялся. Истребитель отправился на поиски товарищей. Есть ли на свете чувство прекраснее? Наверное, только одно.

Одним глазом Джо наблюдал за кораблями внизу. Вероятно, обнаружить удалось далеко не все корабли сопровождения японской эскадры. Джо полагал, что американские линкоры, крейсеры и эсминцы разберутся с оставшимися, но зачем рисковать? Крупных вражеских кораблей он не заметил. Они, либо уже лежат на дне, либо удрали на Оаху. Он заметил несколько рыбацких лодок. Поначалу он отнёсся к ним равнодушно, ведь он сам был сыном рыбака. Но потом пилот вспомнил, что япошки регулярно использовали рыбацкие лодки в качестве наблюдателей. На борту у них могли оказаться рации. Нападение американского флота может не оказаться внезапным. Если противник сможет поднять в воздух самолёты, он их поднимет.

И поднял. Едва Джо заметил в отдалении зелёную полосу Оаху, как по рации прокричали:

- Противник! Противник на десять часов!

Находясь несколько в отдалении от ведущей группы самолётов, Джо уставился на юго-восток, пока, наконец, не разглядел японские самолёты. Те, кто сидел за их штурвалами, были очень хитрыми людьми. Заходили они со стороны солнца, чтобы в них было сложнее целиться. Джо пожалел, что на его "Хеллкэте" не было радара. Тогда подобные трюки у противника не прошли бы. Впрочем, и в этот раз не получилось.

Джо огляделся в поисках ведомого. Он уже сам командовал звеном, а не плелся в хвосте у другого. В небе, как и в природе, выживал сильнейший. Или самый везучий. Второй пилот, здоровенный блондин из Южной Дакоты, по имени Дэйв Андерсен, помахал рукой, давая понять, что остаётся начеку. Джо помахал в ответ.

Подошли япошки. Несколько истребителей в их строю оказались "Зеро". Может, после уничтожения авианосцев они сумели добраться до Оаху. А, может, с самого начала стояли на земле. В южной части Тихого океана япошки частенько поступали именно так. Другие самолёты выглядели короче, "фонарь" кабины у них тоже был меньше. И вновь сработала выучка. Это были японские фронтовые истребители, в обозначении Союзников называвшиеся "Оскарами".

"Оскары" были гораздо меньше "Зеро". У них не было пушек, лишь пар пулемётов винтовочного калибра. Но они должны были быть намного быстрее и манёвреннее палубных истребителей. Видя, какие, порой, причудливые пируэты выделывали пилоты "Зеро", Джо в этом не сомневался. Они и сам бы не поверил, пока сам не увидел.

И вскоре он увидел. "Хеллкэты" легко перепикировали "Оскаров". Но опытный пилот, без проблем мог развернуться буквально вокруг своей оси. "Хеллкэты" летали, словно мухоловки. "Оскары" летали подобно бабочкам.

И хилыми они были, как бабочки. Бипланы из проволоки и тряпок на предыдущей войне имели примерно такое же по мощности вооружение. "Хеллкэты" были спроектированы держать удар. А "Оскары" нет. Они были на несколько десятков килограмм легче "Зеро" и, следовательно, слабее. За подобную маневренность приходилось платить. Если в "Оскар" попадала очередь из пулемета 50-го калибра "Хеллкэта", он буквально разваливался прямо в воздухе.

Подобные вещи плохо влияли на моральное состояние войск, но те, кто летал на фронтовых истребителях, были не из робкого десятка. Они набросились на "Донтлессы", что шли под прикрытием "Хеллкэтов". Их примеру последовали флотские товарищи на "Зеро". Несколько машин им удалось сбить, но заплатили они за это очень высокую цену. "Хеллкэты" превосходили их по всем параметрам. Джо подумал, сколько "Оскаров", "Зеро" и японских бомбардировщиков осталось на земле, лишь потому, что им не удалось взлететь. Он надеялся, что много.

Он выстрелил по "Оскару". Очередь ушла в сторону. Джо попытался держать нос прямо на вражеский самолёт, но ничего не получалось. В воздухе тот вёл себя очень подвижно. В какой-то момент, он даже оказался на хвосте у Джо, паля по нему из своих пукалок. Одна пуля задела "Хеллкэт". Джо бросил судорожный взгляд на приборную панель, затем прибавил газу и ушёл из-под обстрела. Ни огня. Ни протечек. Никаких проблем. Да, "Хеллкэт" выдержит. И справится. Этот япошка, без сомнений, профи, но он быстро станет дохлым профи, если продолжит гоняться за большими и крепкими американскими истребителями.

На востоке располагался хребет Кулау, а на западе хребет Ваиана. Начали стрелять стоявшие на берегу зенитки. Джо мотался из стороны в сторону, сбивая прицел наводчикам. Рядом летел, как приклеенный, Дэйв Андерсен.

И точно, Оаху оказался очень маленьким островом. Всего через три или четыре минуты после того, как Джо долетел до берега, он уже оказался над целью. В небе взревели бросившиеся на аэродром Уилер "Донтлессы". Забавно, но менее двух лет назад, японские "Вэлы" вели себя точно так же. "Что посеешь, то и пожнёшь, падлы, - подумал Джо. - Ваша очередь".

Тогда, в декабре 1941 американские самолёты стояли на взлётной полосе крыло к крылу. Командиры тогда очень переживали из-за диверсий. Они не подозревали, что им ударят в спину. Джо мог сколько угодно гадать, почему, но готовы они не были.

К сожалению, япошки оказались не такими тупыми и доверчивыми, как американцы. Они знали, что нужно строить и прятать ангары. Однако перекрасить в защитные цвета, окрашенные жёлтым, как школьные автобусы, гражданские бульдозеры, они не додумались. Лучшей мишени Джо и представить не мог. Большой палец лёг на гашетку. Из-под крыльев "Хеллкэта" вылетели трассеры.

Один бульдозер исчез в шаре огня. Джо ушёл вверх, чтобы не попасть под него, затем развернулся для ещё одного захода на Уилер. Расстреливать то, что когда-то принадлежало американцам, оказалось весело. В то же самое время, его не покидало ощущение, что потом за уничтожение правительственной собственности ему выставят немалый счёт.

"Теперь всё это принадлежит японскому правительству. Пусть они мне счета и посылают. И пусть подождут, пока я не приду по ним платить!"

Заградительный огонь вокруг Уилера был плотнее, чем на берегу. Япошки знали, что американцы вернутся и отлично подготовились.

- Всё равно, этого мало, мать вашу! - выкрикнул Джо.

Вспышки пламени позволили разглядеть вражескую позицию.

"По мне бьёте? Братанов моих бьёте? А как вам такое?!"

Когда он зашёл на орудие, расчёт бросился в стороны. Улетел он раньше, чем успел разглядеть, чем закончился этот налёт. Наверное, хорошо. Пули 50-го калибра предназначены для того, чтобы пробивать двигатели и броневые пластины. Трудно представить, что они творили с живой плотью.

В голубое небо потянулись струи чёрного дыма. Источником некоторых из них стали разбитые прямо в укрытиях японские самолёты. Источником других стали, к ужасу Джо, сбитые "Хеллкэты" и "Донтлессы". Впрочем, установить с достоверной точностью не представлялось возможным.

Заходя на очередной удар, Джо разглядел изрытую воронками взлётную полосу. Пока он смотрел, другой "Хеллкэт" уничтожил ещё один бульдозер. В небо устремился очередной столб дыма. Джо хлопнул кулаком по бедру. Ещё одна машина не сможет участвовать в восстановлении полосы. Если япошки примутся ровнять её лопатами и кирками, у них уйдут дни, если не недели.

Им нужны эти дни, но они их не получат. Сюда уже идут морпехи и армия.

- Всё, парни, мы тут закончили. Идём обратно, заправимся и продолжим в другом месте, - радостный голос удержал самолёт Джо от очередного захода на аэродром. Жаловаться он не стал. Они и в самом деле здесь уже закончили.

На обратном пути к "Банкер Хиллу", он разглядел внизу ещё один аэродром. "Халеива, - вспомнил он. - Вот, как он называется". Он ухмыльнулся. Да, карту он выучил.

Скорее от отчаяния, чем по необходимости, Сабуро Синдо занял место за пулеметом на краю аэродрома Халеивы. Он стрелял по американским бомбардировщикам, бившим по взлётной полосе и по истребителям, отгонявшим от них всё, что могло навредить.

Патроны в пулемет, который был изготовлен по образу и подобию французского "Гочкиса" подавались при помощи металлических контейнеров, а не в виде привычных лент. Заряжающим к нему приставили техника, тот постоянно возмущался тем, что навыкам обращения с этим оружием не обучен. Переубедить его смог только нацеленный ему прямо в лоб пистолет Синдо. Как только контейнер пустел, на его место тут же вставал заряженный. Лишь дрожащая челюсть техника говорила о том, что он очень сильно хотел оказаться в другом месте.

Один из новых американских истребителей - тех самых, что устроили любимым Синдо "Зеро" образцово-показательную бойню - заметил трассеры его пулемёта. Самолёт развернулся в их сторону, под его крыльями злобно зарокотали пулемёты. Синдо принялся стрелять в ответ. Он так яростно давил на гашетку, что даже не сразу заметил, что пулемёт замолк.

- Тащи сюда ещё обойму, блядское ты отродье! - выкрикнул лейтенант.

Техник ни подчинился, ни ответил. Синдо огляделся. Пули американца взрыли вокруг пулемета землю и изодрали траву. Одна пуля угодила нерешительному заряжающему прямо в лицо. У этого бедолаги вообще лица не осталось. Затылка тоже практически не было. На форме Синдо виднелись куски его скальпа и мозгов.

Откатив тело убитого в сторону, лейтенант начал заряжать пулемёт сам. Скорость стрельбы от этого сильно снизилась. Впрочем, он старался, как мог, до тех пор, пока из неба над Халеивой не убрался последний американский самолёт.

Тогда он побежал к укрытым "Зеро". Два стоявших по соседству самолёта загорелись, но машина лейтенанта уцелела. Он обернулся и посмотрел на взлётную полосу и поморщился. Вся полоса была изрыта воронками, словно поверхность луны. Рядом догорал бульдозер, который должен был её чинить. Убрать его заранее никто не догадался. "Даже я", - горько подумал Синдо. Всё-таки, бульдозер был такой же военной техникой, как самолёт.

И всё же, с ним или без него, они должны как можно быстрее восстановить взлётную полосу.

- Пленные! - выкрикнул лейтенант. - У нас где-нибудь здесь остались пленные?

Такео Симицу начинал потихоньку ненавидеть новую американскую винтовку. Дело не в том, что она была слишком длинной и тяжёлой. Дело в том, что она обстучала ему всё, что только можно, в то время как старая "Арисака" лишь легонько колотила по спине. "Спрингфилд" бил по другим местам. И это жутко бесило, особенно, когда доставалось почкам.

"Спрингфилд" не понравился ни одному бойцу из его отделения. Капрал не стал с ними спорить. Более того, он их воодушевлял. Им было чем заняться по пути на север. Люди, работавшие на рисовых полях, которые заменили плантации тростника и ананасов, отрывались от работы и глазели на проходящих мимо солдат. Рабочие - филиппинцы, корейцы, китайцы, белые - прекрасно понимали, что означали недавние бомбардировки, но никому не хватило мужества сделать что-либо ещё, кроме как просто смотреть. Открытая усмешка могла привести к кровавой бане.

Когда послышался звук двигателей, Симицу, его отделение, и весь полк, частью которого они являлись, уже находился к северу от Вахиавы. Капрал задрал голову, подобно охотничьей собаке, взявшей след. Тот же жест повторил ефрейтор Фурусава.

- А теперь, это наши самолёты или вражеские? - спросил Симицу.

Фурусава кивнул. Мгновение спустя он сказал:

- Вражеские! У них звук ниже, чем у наших.

Они шли с севера. "Ну, конечно, с моря", - догадался Симицу. Секунду назад они были ещё далеко. Затем... Времени Симицу хватило лишь на то, чтобы заорать:

- В укрытие!

Следом большеносые американские самолёты открыли огонь по маршевой колонне.

Прятаться особо было негде. Симицу упал у обочины дороги, надеясь на лучшее. Пули вгрызались в асфальт, впивались в землю... и издавали противный чавкающий звук, когда попадали в человека. Когда несколько выстрелов угодили в двоих солдат неподалёку от капрала, тот понял, что хоть какое-нибудь укрытие намного лучше никакого. Он бросился к ближайшим зарослям риса.

Оказавшись в воде, он сделал всё возможное, чтобы не намочить винтовку. Далеко не все относились к личному оружию так же бережно, как Симицу. Несмотря на то, что он её всем сердцем ненавидел, подобное отношение говорило о том, насколько же крепко в него вбили требования держать оружие в чистоте.

В зарослях риса капрал оказался не один. Некоторые даже ныряли с головой, когда над ними пролетали, стреляя, самолёты. Симицу их прекрасно понимал, но сам так делать не стал бы. Он полагал, что здесь, как и в Японии и в Китае, рисовые плантации обильно удобрялись навозом.

Всегда кажется, что бой длится вечно, хотя, как правило, он проходит очень быстро. Происходящее вокруг очень мало походило на бой. Симицу восхищался смельчаками, которые остались на месте и стреляли по американским самолётам. Восхищался, но становиться рядом не хотел. Враг сделал здесь, что хотел, а потом просто улетел вглубь Оаху.

Мокрый и грязный Симицу выбрался из зарослей риса. Лежавшие вокруг солдаты, те, кто выжил, вставали на ноги и оглядывались. На лицах у многих из них читался шок. Впрочем, на ноги встали далеко не все, кто лежал вдоль шоссе. Многие никогда уже не встанут. В воздухе стоял металлический запах крови и вонь вспоротых внутренностей. Стонали раненые. Вокруг в причудливых позах валялись тела и останки. По кому вообще стреляли американцы? Пуля из такого пулемета, попавшая в человека, просто разрывала его на части. Полковые санитары, те, кто выжил, бегали от одного раненого к другому, делая всё возможное. И, всё же, этого было недостаточно.

- Вперёд! - приказал командир полка полковник Фудзикава. - Надо продолжать идти вперёд! Будем мы защищать этот остров от американцев или нет?

- Хаи! - ответил ему нестройный и негромкий хор. Когда Такео Симицу кричал сам, то старался изо всех сил подавить в голосе дрожь.

Через полчаса американские истребители налетели снова. На этот раз, с тыла. Видимо, они возвращались обратно, на авианосцы, что смогли подвезти их так близко к берегу Оаху. "Где же наши авианосцы? - гадал Симицу. - Что с ними?" Американцы улетели на север, оставив позади себя ещё больше мёртвых и раненых. Разве это не ответ?

Два года назад Симицу сам высаживался на северном берегу. Теперь ему предстояло встать на место американцев. Ждать их ему придётся недолго.

Как только "Юкикадзэ" вошёл в гавань Перл Харбора, коммандер Минору Гэнда потребовал себе автомобиль, который доставит его во дворец Иолани. Офицеры рассмеялись ему прямо в лицо. Американские бомбардировщики весь порт превратили в руины. Если в округе и остались автомобили, то предназначались они для людей поважнее, чем какой-то коммандер с затонувшего корабля.

Пришлось потянуть за кое-какие ниточки, чтобы добыть себе хотя бы велосипед. Крутить педали было больно, но щиколотка не сломана. По крайней мере, так утверждал врач с "Юкикадзэ". Если затянуть потуже, жить можно. По пути на восток, Гэнда смог наблюдать, что американцы сотворили с Хикамом. Большая часть самолётов, оставшихся на земле, уцелела, но сама взлётная полоса превратилась в испещренную воронками пустыню, напоминавшую Гэнде кадры с полей Первой Мировой. Как скоро самолёты снова смогут взлетать? Успеют ли они до подхода флота вторжения? Коммандер надеялся, что успеют.

В нынешней ситуации только и оставалось, что надеяться. Гэнда проехал мимо разрушенных казарм, однако, сам город американцы не тронули. Если бы хотели, разбомбили бы. Своими боеприпасами они воспользовались разумно, а затем скрылись на Кауаи. Каким-то совершенно непостижимым образом американцам удалось построить взлётную полосу прямо под носом у японцев. С захватом Оаху японцы совершенно не озаботились охраной близлежащих островов. Оказалось, что это ошибка.

"Нельзя позволять себе ошибаться, противостоя американцам, - невесело подумал Гэнда. - Они способны нас одолеть, даже если мы не допустим ни единой ошибки". Он не считал, что в прошедшем бою контр-адмирал Каку в чём-то ошибся. "Акаги" и "Сёкаку" было невозможно спасти. Превосходство в численности и огневой мощи способно одолеть любую самую идеальную тактику. "Будь у нас в два раза больше авианосцев..." - начал думать Гэнда и оборвал сам себя. Ответ он знал и так. "Мы бы нанесли противнику более существенный урон, но нас бы всё равно разбили".

Возможно, фундаментальной ошибкой было само нападение на США. Но, что ещё Японии оставалось делать? Позволить Рузвельту и дальше указывать им, что делать в Китае? Для гордой и обидчивой империи подобное поведение попросту невозможно. Гэнда вздохнул. Порой, проблема может иметь только неудачные решения.

На лужайке перед дворцом Иолани маршировали солдаты. Некоторые из них оказались гавайцами короля Стэнли Лаануи. Гэнда посмотрел на них с некоторым беспокойством. Станут ли они, на самом деле, сражаться против американцев? Если не станут, то могут представлять опасность. Возможно, это была не самая лучшая мысль - давать марионеточному королю игрушечную армию.

Впрочем, большинство солдат составляли японцы. Это была не армия. Они принадлежали к спецотряду флота и носили зеленоватую форму, по цвету похожую на хаки, и чёрную, а не коричневую обувь.

- Что мы сделаем с американцами? - кричал флотский капитан, руководивший тренировкой.

- Разорвём! - проревели солдаты.

- Сколько стоят наши жизни?

- Нисколько, капитан Ивабути! Наши жизни ничего не стоят! Смерть во имя священного Императора - это всё!

Гэнда с облегчением остановился у центрального входа во дворец и прислонил велосипед к стенке. Не то, чтобы капитан Ивабути и его люди были неправы - наоборот. Но Гэнда вёл себя аккуратнее, чем командир спецподразделения. Он вздохнул. Его аккуратность сослужила ему хорошую службу.

Пока он медленно поднимался по ступенькам, ему отсалютовала гавайская стража у основания лестницы. То же самое сделал японский караул у двери.

- Мне необходимо увидеться с генералом Ямаситой и королём, - обратился Гэнда к командовавшему его соотечественниками лейтенанту. - Немедленно.

- Есть, господин, - ответил тот. Он уже видел Гэнду прежде и знал, кто перед ним.

Он отправил одного из своих людей во дворец. Солдат вернулся очень быстро. Он кивнул. Следом кивнул лейтенант.

- Поднимайтесь в кабинет генерала.

- Аригато годзаимас.

Поблагодарив офицера, Гэнда поднялся по лестнице из дерева коа на второй этаж. Он вошёл в Жёлтую комнату, где располагался кабинет командующего гавайским гарнизоном генерала Томоюки Ямаситы.

Генерал взглянул на него, отвлёкшись от бумаг.

- Здравствуйте, Гэнда-сан! - сказал он. - Присаживайтесь. Вижу, вы ранены. Расскажите, насколько всё серьёзно.

Коммандер с облегчением сел на стул.

- Не знаю, может ли быть ещё хуже, господин, - без обиняков начал он. - Мы потеряли оба авианосца, которые послали против американцев и большинство кораблей сопровождения. Янки обязательно высадятся. Армия и спецподразделения флота должны разбить их на земле.

В раскрытое окно доносились крики флотского спецназа. Кричали бойцы яростно. Какая разница, если...

Ямасита поморщился.

- Что пошло не так, коммандер? В прошлый раз, когда американцы объявились в этих водах, мы одержали величайшую победу.

- Верно, господин, но тогда у нас был на один авианосец больше, а их пришло не так много.

Размер армады налетевшей с воздуха на "Акаги" и "Сёкаку" до сих пор потрясал воображение Гэнды. Что уж говорить о размере флота, который её доставил. А ещё десант...

- Хорошо, коммандер. Мы сделаем всё, что сможем, чтобы удержать остров, - произнес Ямасита. - Уверен, силы флота нам помогут. Капитан Ивабути, хм, скажем так, неустрашим.

С улицы донеслась очередная порция воплей.

Насколько Гэнде было известно, капитан Ивабути был кровожадным фанатиком. Даже если так, недостатком воина это считать нельзя.

- Между нами, господин. Мы сможем скинуть американцев обратно в море?

- Не знаю. Но намерен проверить, - спокойно ответил Ямасита. - Что бы мы ни делали, своими действиями мы сможем выиграть время для укрепления позиций на западе. Разве не в этом, в первую очередь, и заключался весь смысл этой кампании?

- Так точно, господин, - согласился Гэнда. - Но, боюсь, сделать это будет не так просто, как сражаться с американцами в прошлый раз.

- Мы можем проиграть. Победа или поражение - всё это карма. Однако никто не сможет сказать, что для победы мы не сделали всё возможное.

Гэнда не знал, что на это ответить. Он встал и отсалютовал.

- Так точно, господин. Пойду в другой конец коридора и переговорю с королём Стэнли.

В его голосе прозвучала едва заметная ирония. Рядом с королём был кое-кто, кто прислушается к словам японца.

- Каков боевой дух в гавайских войсках? - спросил коммандер.

- Пока в порядке, - ответил генерал. - Мы используем их максимально разумно.

Гэнда понимал смысл сказанного, но возможный шпион мог и не понять. Ямасита намеревался бросить гавайцев в самую мясорубку, поставить их впереди японцев на самых опасных направлениях. Так японцы смогут лучше укрепиться и дольше продержаться. Пополнения с родины в данных условиях мог ждать только полный оптимист.

Король Стэнли переделал библиотеку короля Дэвида Калауа в собственный кабинет. Он сидел за гигантским столом, за которым Гэнда, Мицуо Футида и два армейских офицера восстановили гавайскую монархию. Насколько было известно Гэнде, ни один из спасательных кораблей не нашёл Футиду. Он пропал без вести. Это тревожило Гэнду.

Король Гавайев отвлёкся от бумаг, которые пристально изучал. Или притворялся, что изучал. Король Стэнли оказался далеко не самым прилежным управленцем. По его глазами нависали массивные тёмные мешки. Теперь же всё лицо короля заливалось красным.

- Здравствуйте, коммандер Гэнда, - сказал он, выдохнув на вошедшего запах фруктового пойла, которое местные почему-то называли джином.

- Добрый день, ваше величество, - формально, по-английски, поздоровался Гэнда. Он отвесил королю учтивый поклон, изо всех сил скрывая боль в щиколотке.

- Как там? - спросил король. - Не может быть хорошо. Выглядите вы так, будто вашего щенка переехала бетономешалка.

- Могло... быть лучше, ваше величество.

Гэнда старался не показывать, насколько был шокирован. Взяв волю в кулак, он натянул на лицо выражение полнейшего равнодушия. То, что этого у него не вышло, говорило о том, насколько сильно он вымотался. Либо о том, что король оказался умнее, чем казался. Для человека, который путался с женой этого короля, новости не самые обнадёживающие.

Король Стэнли противно рассмеялся.

- Если вы говорите, что могло быть лучше, значит, дела ещё хуже. Когда высадятся американцы?

- Думаю, через несколько дней. Мне жаль.

Одно потрясение за другим. Если бы король не застал его врасплох, он не стал бы отвечать настолько откровенно.

- Господи! - воскликнул король Стэнли. - А я-то думал, что пошутил!

Его глаза бегали туда-сюда, как у загнанного зверя.

- Вы сможете их разбить? Эм, мы сможем их разбить?

- Сделаем всё, что можем, - ответил на это Гэнда.

Прозвучало более обнадёживающе, чем было на самом деле.

К сожалению, король Стэнли всё понял правильно.

- Господи! Если они меня схватят, то, что со мной будет?

Он коснулся ладонью шеи, сжал её в кулак и поднял вверх, изображая повешение.

Гэнда изо всех сил постарался повернуть всё в лучшую сторону.

- Нет, пока сюда не пришли американские солдаты. Возможно, нам удастся скинуть их обратно в море. Возможно, сумеем разбить на суше. Японские солдаты очень храбрые.

- Да, разумеется, коммандер, я в курсе, - произнес король.

Он еле слышно пробормотал себе под нос нечто похожее на "если бы, да кабы...". Если это какая-то поговорка, Гэнда её не знал. Король собрался с мыслями.

- Ладно. Мы поможем вам, чем сможем. В конце концов, если американцы вернутся, нас тоже вздёрнут.

- Благодарю, ваше величество. Я знал, что на вас можно положиться.

Гэнда поклонился и вышел из кабинета. Самое жуткое в том, что он был рад любой помощи, что мог оказать король. "На безрыбье и рак - рыба". Эту поговорку Гэнда знал.

Пока он стоял в коридоре, к нему подошла крошечная уборщица-китаянка, сантиметров на десять ниже него, и вложила ему в ладонь листок бумаги. Проделала она всё чётко, словно опытный фокусник, когда она шла мимо, на её лице не дрогнул ни один мускул. Гэнда раскрыл листок и заковылял вниз по лестнице. Написано на листке было только число. Коммандер сложил бумагу и убрал в карман брюк.

Он вернулся к велосипеду и объехал дворец Иолани. Стражи у входа, при его появлении вытянулись в струнку. Спускаясь в подвал, Гэнда небрежно отсалютовал им в ответ.

На двери висел тот же номер, что был записан на листке. Ещё там было зарешёченное окошко. Гэнда тихонько вздохнул. На ласки королевы Синтии сегодня можно не рассчитывать. Гэнда не мог её винить, но втайне надеялся на лучшее. По крайней мере, за закрытой дверью можно спокойно поговорить. Тоже неплохо, хоть и не то, чего он добивался.

Синтия Лаануи оказалась более добросовестным правителем, чем её муж, пусть и таким же декоративным. Все благотворительные организации, доставлявшие на остров еду и медпрепараты, работали через неё. Она, на самом деле, проделала огромную работу и останавливаться не собиралась. Когда Гэнда вошёл в её кабинет, она отложила в сторону перьевую ручку. Как только дверь закрылась, она сказала:

- Я уже боялась, вы не вернётесь!

"Я тоже". Однако делиться этой мыслью с женщиной он не стал бы. Не стал бы он делиться ею и с мужчиной, если только не во время дружеской попойки с человеком, прошедшим через то же самое.

- Я пришёл, - сказал он и поклонился.

- Да, пришли... Приплыли на эсминце.

Как и у любой уважающей себя королевы, у Синтии кругом были свои люди.

- А где же "Акаги"?

Гэнда пожал плечами.

- Иногда дела идут, как надо тебе. Иногда они идут, как надо врагу.

- И что будете делать?

Гэнда не знал, говорила ли она о нём лично, или обо всей Японии. В любом случае, ответ один:

- Сражаться.

Рыжие брови королевы Синтии поползли вверх.

- А вы победите?

Если они не победят, она на собственной шкуре испытает то, что американцы приготовили для неё с мужем. Что бы это ни было, Гэнда был уверен, им это не понравится. Стэнли, по крайней мере, гаваец. Он мог заявить, что пытался восстановить независимость своей родины после пятидесяти лет американской оккупации. Без толку, конечно, но заявить он мог.

Его жена, чистокровная хоули, такого себе позволить не могла. Если американцы победят, её, скорее всего, объявят изменницей.

- Мы сделаем всё возможное. Мы прежде уже побеждали, - сказал ей Гэнда, практически слово в слово повторив то, что сказал королю.

- Уж, постарайтесь, - зло ответила королева.

Если бы крошечной гавайской армией командовала она, те сражались бы яростнее, чем под руководством короля Стэнли.

Гэнда вновь пожал плечами.

- Карма, - сказал он, затем добавил: - Это карма свела нас вместе.

- Да, - ответила королева Синтия и опустила взгляд на стол.

Неужели она вспомнила, что она - американка? Она очень хотела забыть времена, когда дела у Японии шли хорошо. Она подняла взгляд.

- Что же нам делать? Что мы сможем сделать?

Коммандер в третий раз пожал плечами.

- Я не знаю. Всё, что сможем.

Его собственные шансы выжить в предстоящем сражении были крайне низки. Говорить ей об этом он не стал. А зачем? Без сомнений, она и сама всё прекрасно понимала. Если он погибнет и никто не будет знать, что она спала с врагом, ей же лучше. Разумеется, будучи королевой японского марионеточного королевства, ей тоже, скорее всего, не жить. Гэнда развернулся, чтобы уйти и сказал:

- Удачи.

- И вам. Когда-то мне везло, теперь нет.

Гэнда не знал, что на это ответить. Он едва успел вернуться к велосипеду, как завыли сирены. Увидев рой американских самолётов, вновь летевших в сторону Хикама, коммандер понял, что удача отвернулась и от японцев.

Когда над головой заревели американские самолёты, Флетчер Армитидж рыл противотанковый ров. Ему хотелось рассмеяться в напуганные лица охранников, окружавших его и других военнопленных. Ему хотелось крикнуть: "Вот, вам, пидоры! Недолго было по-вашему! Посмотрим, как вам перемены!".

Хотелось, но он не закричал. Он, вообще, не хотел высовываться. Япошки были слишком нервными и до появления самолётов. Флетч не понимал, почему так. Они избивали людей безо всякой причины. Если же причина находилась, пленному очень везло, если его просто пристреливали. Чаще его закалывали штыками и бросали медленно помирать под палящим солнцем.

И всё же... Вокруг очень много пленных и совсем чуть-чуть охранников. Раньше, это не играло особой разницы. Япошки были здесь главными. Они сами это понимали, равно как и те, кого они охраняли. Но, если, вдруг, они перестанут быть главными, сразу появится немало американцев, желающих отплатить им по всем счетам.

Мимо пролетали истребители и бомбардировщики. Взрывы неподалёку - скорее всего, на Уилере - говорили о том, что там вновь начался ад. В отличие от больших бомбардировщиков, эти летели довольно низко.

- Ах, ты ж, сука, - пробормотал Флетч, глядя в небо. - Нихера ж себе.

- Что такое? - спросил кто-то.

- Они эмблемы на крыльях поменяли, - ответил Флетч. - Убрали красный шарик из центра звезды. И когда успели?

Что ещё его родина успела сделать, пока его не было? Внезапно он почувствовал себя Робинзоном Крузо, живущим на необитаемом острове, пока весь остальной мир занимался своими делами.

- Не говорить! - выкрикнул стоявший рядом япошка. - Работа!

Как и все остальные пленные, Флетч работал не так усердно, как должен был. Он сомневался, что весил тяжелее пятидесяти килограмм. У него почти не осталось никаких сил. Япошкам плевать. Работа, которой они нагружали пленных, служила, скорее, уничтожению людей, чем имела какой-то серьезный смысл в военном плане.

Так было раньше. Флетч понимал, что этот ров мог замедлить наступление. Топи рисовых полей танкам тоже лучше не сделают. Во время японского вторжения, армия США делала всё возможное. Теперь очередь япошек.

"И я этим сукам помогаю!" - хотелось выкрикнуть Флетчу. Согласно Женевской конвенции, никто не имел право заставлять его работать на сооружении военных объектов. По Женевской конвенции, он, как офицер, вообще не должен работать. Что же япошки? Им плевать.

- Работа! - снова закричал япошка и ударил кого-то по голове прикладом "Арисаки". Невезучий пленный упал на колени. Охранник пнул его под рёбра, и продолжал бить, пока тот, наконец, не поднялся. По щеке парня текла кровь, он сковырнул очередную горсть земли. И не проронил ни слова. Жалобы всё только усугубят. Держаться тише воды, ниже травы - наиболее приемлемый вариант.

Так было раньше. Флетч продолжал копать, но краем глаза следил за япошками. Он оказался такой не один. До сей поры всем казалось, что япошки будут владеть Гавайями вечно. Если так, приходилось с этим мириться. Но если у этих островов появится новый (точнее, старый) хозяин...

"Да, пидор ты узкоглазый. Ты мне теперь всю жизнь в кошмарах сниться будешь. А тебе снятся кошмары, тварь? Если нет, скоро начнут. Это уж точно".

Приглядывая за охранниками, Флетчер не переставал посматривать на юг, в сторону Вахиавы. Джейн жива. Он её видел. Может, они снова помирятся. Если на Гавайи вернется старый хозяин, почему бы и нет? В конце концов, после такого возможно всё.