Конкурс Мэйл.Ру

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Дашка стукнулась в дверь — звонили из церкви, я снял параллельную трубку. Отец Илларион сказал, что встречался с благочинным. Тот обращался в епархию, там пытались организовать выездное заседание по делам религий. Безуспешно, Министерство Юстиции отказалось признать конкурс относящимся к церковным интересам и не приняло протест епархии. Тем не менее, некоторая надежда имеет место быть. К православным в вопросе, касающемся конкурса, присоединились другие христианские конфессии, а также иудеи и мусульмане. На религиозном форуме, который состоится в Москве во вторую декаду ноября, запланировано провести всестороннее обсуждение вопросов, касающихся конкурса Мэйл.Ру и других случаев нарушения прав человека в современном обществе. Будет вынесена религиозная оценка фактам вопиющего расхождения современной общественной морали с основополагающими принципами, лежащими в основе любой религиозной системы. Короче, в случае чего, победитель конкурса должен где-то спрятаться до ноября, когда, возможно, эта проблема будет как-то решена. Голос у отца Иллариона был необычайно печальный и усталый, закончил он тем, что настоятельно попросил меня не приходить послезавтра, в день Рождества Богородицы, в храм. Возможно, что даже и служба не состоится.

— Что случилось? — чувствуя тяжесть, сжавшуюся в упругий черный ком в желудке, спросил я.

— После твоего ухода, где-то через час, в храм ввалились сатанисты, человек семь, наверное. Искали тебя, не найдя, страшно разозлились, разгромили алтарь. К счастью, Маша, свечница, успела позвонить в МЧС. Пожар, который сатанисты напоследок хотели устроить, удалось быстро загасить. В алтаре общими усилиями навели порядок. Теперь ждем митрополита. Нужно заново освящать храм. К сожалению, он осквернен. Надеюсь, митрополит успеет сегодня-завтра освятить новый антиминс, старый изодран в клочки… К счастью, все живы, ведь кроме Маши, которая спряталась под прилавок, а потом выскользнула из храма, никого и не было.

Я чувствовал себя подавленным. Отец Илларион ни в чем меня не обвинял. Но я сам все про себя знал. Я пошел в храм без благословения, самоуправно, несмотря на недвусмысленный запрет. И вот что вышло… Я был виноват в том, что случилось. И я не знал, как загладить свою вину. Хотя народу в приходе было мало, меня даже не просили придти и помочь привести его в порядок. Я был опасен, я нес одним только своим появлением угрозу. Меня даже не мучило то, что я не нужен храму, я слишком сильно подвел своих, чтобы надеяться на то, что меня снова примут. Тем не менее, я знал, что примут, и это грызло мою совесть.

Мне отчаянно захотелось курить. Похлопал себя по карманам — сигарет не было. В столе всегда лежала пара запасных пачек, но, видимо, я сам не заметил, как выкурил их в последние дни. Я подошел к окну — напротив магазина маячил сатанист. И тут в дверь ворвалась Дашка. Она была вне себя. Кричала что-то про конкурс, про сатанистов, и я сначала не понял, что именно она хочет. А потом сообразил — она подслушала мой разговор с отцом Илларионом. И она не врубается в то, что происходит, — только понимает, что случилось что-то ужасное, а что именно — не знает. Я лихорадочно пытался вспомнить, в каких именно выражениях мы говорили с отцом Илларионом о конкурсе. Кажется, «Мэйл.Ру» ни разу не прозвучало. Из разговора вообще не должно было быть ясным, что дело касается лично меня. И о смерти мы не говорили. Так, хотя бы с этим будет полегче.

— Тебе плевать на семью! — кричала Дашка. — Ты подставляешь нас все время, а сам мне ничего не рассказываешь. Вокруг тебя сгущается что-то, я же чувствую, не слепая! Почему ты мне ничего не рассказываешь? Я так устала от этой недоговоренности и от того, что все время за всех боюсь!

— Прекрати немедленно! — закричал я в ответ. — Что ты себе позволяешь? Ты что, подслушивала мой разговор с отцом Илларионом? Как тебе не стыдно? Что это такое — я в своем доме не могу нормально с людьми общаться! Мне нужно думать о том, чтобы прятаться от собственной жены! — в дверь просунулась зареванная физиономия Длинноухого. — Ну вот, ты видишь, ты и ребенка довела!

— Сейчас же расскажи мне всё! Я хочу всё знать! Я требую! — не могла угомониться Дашка. Она вцепилась в рукава моей рубашки, и не давала пошевелиться. Я страшно разозлился. У меня и так всё наперекосяк, а тут еще от меня что-то требуют, орут на меня, я вырвался, оттолкнул Дашку и рванул, не глядя, на лестницу. Спустился на два этажа. Сообразил, что дома осталась трубка Хиппы. Надо бы вернуться. Нет, не сейчас. Курить, ох, курить хочется. Дойду до магазина, не пристанет ко мне этот урод на людях. И продукты уже к концу подошли. В нагрудном кармане рубашки я нащупал кредитку. Ладно, схожу в магазин. Успокоюсь за это время, а Дашка пока подумает о своем поведении. Всё, решено, я быстро спустился по лестнице и повернул к магазину. Черная фигура напротив оторвалась от стены и медленно начала переходить дорогу…