Конкурс Мэйл.Ру

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Я всегда считал Хиппу неуклюжим, не способным к упорядоченным действиям оболтусом. Впрочем, эта моя уверенность поколебалась еще ночью, когда сосед методично и четко защитил мою квартиру после нападения снайпера. Мое древнее убеждение, что Хиппа не так прост, как кажется, оказалось верным. Буквально за час он ухитрился перевязать мою рану на предплечье, к счастью, сквозную (жгут, как выяснилось, он наложил еще на островке, но я этого тогда не заметил), вколоть от души обезболивающих и антибиотиков, ругая меня почем зря, что правила безопасности защитного устройства были настолько элементарны, что никому еще не нужно было их объяснять дважды, что нужно быть последним имбецилом, чтобы при нападении врагов врезать шокером самому себе, он успел за этот же час вытащить пулю из бедра Найды, которая во время операции то рычала, то жалобно скулила, но цапнуть хозяина не пыталась — было видно, псина понимает — ей пытаются помочь. Хиппа приказал раздеться догола сатанисту и кинул ему свой махровый халат, который был настолько огромен, что когда мальчишка двигался по комнате, его пола тянулась сзади, как шлейф королевской мантии. Также он успел с помощью сатаниста привести в порядок захламленное оружием пространство комнаты, освободить для перевязки и операции стол, и кровать, куда положил меня, когда закончил перевязку и уколы. Обращался он со мной, как с большой куклой — бережно и деловито, переодел во все чистое и громадное, извлеченное откуда-то из недр безразмерного шкафа, являющегося одновременно входом в комнату, предусмотрительно сунул мне несколько гигиенических мешков, какие выдают в самолетах, по-видимому опыт обращения с покалеченными вроде меня у него был, потому что мешки эти мне много раз пригодились в течение всего дня, что я у него провел — похоже, у меня было сотрясение мозга.

А затем я заснул. То ли от усталости, то ли Хиппа вколол мне, помимо прочего, еще и снотворного. Спал я, наверное, недолго, проснулся, как выпал из небытия, резко — от того, что тошнило, и обезболивающее, видимо, перестало действовать. Тело ломило, но не так, как на островке, скорее это было похоже на крепатуру — я все-таки мог шевелиться, хоть и с трудом. Хиппа не стал меня баловать новой порцией морфинов, которые, как мне думается, он употреблял для обезболивания. Он обложил меня грелками и стал отпаивать зеленым чаем, ворчливо приговаривая, что сам знает, какая это дрянь, но ничего, надо выпить, станет легче. Эта зеленая гадость, дескать, связывает токсины.

Сатанист, съежившись, сидел в углу, на стуле, подобрав ноги и трясясь то ли от холода, то ли от страха, и глядя на нас. Рядом со стулом лежала перевязанная и оттого выглядящая не геройски, а, пожалуй, даже жалостливо, кавказка и тихонько поскуливала. Хиппа периодически зыркал в сторону мальчишки свирепым взглядом, тряс рыжими лохмами и гадким голосом говорил: «Что же мне с этим мерзавцем делать, а? Может, зарезать и в холодильник? Найде не надо будет неделю корм покупать… А что, очень даже неплохая идея!» Сатанист в ответ начинал тихонько ерзать. Время от времени он не выдерживал и нудно затягивал: «Дяденька! я больше не буду! Отпустите меня, дяденька!» — «Нет, дружок, живым ты отсюда не выйдешь, ты меня заложишь сразу, — говорил ему Хиппа. — Выбирай себе смерть, какую хочешь, пока я добрый. Могу в ванной утопить, могу по затылку тюкнуть». Сатанист всхлипывал, клялся, что никогда никому ничего не расскажет, а потом опять начинал нудить: «Ну, дяаааааденька! Ну, отпустите…» Я молча за всем этим наблюдал. Я не мог понять, издевается Хиппа над мальчишкой или серьезно собирается его убить. Все, что произошло за сегодняшнее утро, еще не улеглось в моей голове, и я еще не привык к тому, что Хиппа не увалень и неряха, а жестокий боец, способный спокойно обыскать и сбросить в воду пять трупов убитых его собакой врагов и у которого дом переполнен оружием.

— Как тебя зовут? — наконец коротко спросил сосед, вытащив из кармана и раскрыв наладонник. Мальчишка назвался. — Местный? — сатанист с демонстративной готовностью к сотрудничеству, кивнул головой и произнес свой адрес. Хиппа толстыми пальцами что-то напечатал на клавиатуре, потом вытащил со стеллажа профессиональный идентификатор личности, не такой, как у патрульных, а здоровый черный, утыканный всяческими кнопками ящик — я такой только пару раз видел, когда лежал в больнице, проверил отпечатки пальцев и ДНК сатаниста, хмыкнул, что, мол, удивительно, что не соврал. А пацан опять начал: «Ну, дяаааааденька…»

И тут я вспомнил, зачем я в такую рань вышел из дома, и застонал от отчаяния — Цыпленок все это время лежал больной и без лекарства. Или, что еще страшнее, в аптеку могла пойти, бросив детей, в обстреливаемой квартире, Дашка.

— Что случилось? — оглянулся на меня Хиппа.

— Дашка…

— Да я позвонил ей, — сказал сосед. — она думает, что ты зачем-то вышел, сломал ногу, попал в больницу, и я у тебя… Я там много наплел, она поверила, короче.

— А лекарство?

— Какое лекарство?

— Цыпленок болен. Ему нужно от температуры.

— У меня нет ничего для мелких, — озадаченно сказал Хиппа. Он повернулся к сатанисту. — С мамкой живешь? — спросил он.

— Да, и с сестрой.

— Любишь их? — мальчишка кивнул. — Очень хорошо. Если через десять минут — секунда в секунду, ты не будешь здесь с лекарством от температура для годовалого ребенка, то Найда сожрет не только тебя, но и мамку твою. Все понял? — мальчишка согласно затряс головой. — И только хоть слово кому скажешь — умрете такой смертью, что врагу не пожелаешь. Из-под земли достану. Тоже понял? — Хиппа принес выстиранную и высушенную одежду сатаниста, подождал пока он переоденется, вытащил из кармана мелочь, дал ему и напомнил: десять минут. Ровно. Аптека через дом налево.

Они вылезли наружу через платяной шкаф, затем Хиппа вернулся.

— Ты думаешь, стоило его отпускать? — спросил я.

— Подождем десять минут — узнаем, — спокойно сказал сосед. Он уткнулся носом в свой наладонник, перестав обращать на меня внимание…