Королевская охота

ГЛАВА 11. ЦЫГАНЕ

Из Чивита-Веккья войска прибыли в Рим. Их разместили частью в городе, частью в крепости Святого Ангела, но на другой же день было объявлено о роспуске армии. Война между папой и императором так и не началась. Из казны святого отца выдали хорошее вознаграждение офицерам и по десять экю солдатам, после чего каждый мог возвращаться домой. Но далеко не все этому последовали. Если ты оставил отечество, чтобы покорить десяток столиц мира, просто так домой не возвратишься.

В ожидании развития событий Эктор и Кок-Эрон поселились в харчевне.

Прошел почти год, как Эктор покинул свой Замок Волшебниц. Он возмужал, завел усики, приобрел сноровку воина и мужчины, не поддающегося ударам судьбы. Словом, он был готов к новым приключениям.

Надо сказать, в отшельники он не готовился. Его друзьями были молодые дворяне, вместе с которыми он проводил время в играх и веселье. Судьба словно решила возместить ему утраченное: он больше выигрывал, чем проигрывал. И тем жил, хотя и не сутяжничал из-за невозврата ему долгов. Для этого он был достаточно щедр.

Что касается Кок-Эрона, тот старался не докучать своему господину. По его мнению, чем больше тот перепрыгнет рвов в эту пору жизни, тем больше он приобретет опыта на будущее. Иногда его, впрочем, будоражил голос совести, но после некоторого раздумья он обычно его успокаивал.» — Хороший наездник — тот, кто часто падал», — вспоминал он в это время известную пословицу.

Тем временем спокойная жизнь порядком надоела Эктору. Однажды, возвратясь под утро домой после ночи, во время которой маски, вино и карты делали свои обычные чудеса, он растолкал спящего Кок-Эрона, объяснил, что нужно срочно ехать, рассчитался с трактирщиком и сам побежал оседлывать лошадей.

Кок-Эрон со сна понял одно: в доме пожар. Он бросился вниз. На его глазах Эктор вскочил на лошадь, сунул экю слуге и поскакал со двора. Кок-Эрон проделал то же самое (насчет экю, правда, достоверных сведений нет) и бросился вдогонку своему господину. На углу улицы он нагнал Эктора.

— Эй, сударь, куда это мы мчимся?

— Не знаю.

— Как так? Зачем мы едем, в таком случае?

— Так надо. Мне все это надоело.

— Что за глупость!

— Потому-то я её и делаю.

Кок-Эрон кричал, Эктор хохотал. В таком состоянии они добрались, наконец, до полей, где Эктор решил дать отдохнуть лошадям.

— По крайней мере, сударь, — не переставал ворчать Кок-Эрон, — вы хоть простились с друзьями?

— И не думал.

Кок-Эрон спрыгнул на землю.

— Что же подумают в Дофине, если вы и дальше будете так себя вести?

— Вот еще! Разве мсье Тартапаж, убитый вчера на дуэли, простился с нами?

Достойный слуга было замолчал, но не надолго.

— Маркиз, — произнес он суровым голосом, — после такой езды где, по-вашему, мы остановимся?

— Да на первом же постоялом дворе, разумеется, когда наступит время обеда.

— Нет, с вами говорить — гороху надо наесться. Да разве я спрашиваю вас про обед?

— Но ты же хотел знать, где мы остановимся.

— Да ладно вам! Я, черт возьми, знаю, что в дороге обедают. Я вас спрашиваю, куда мы едем, а не где будем обедать.

— Э, брат, ты хочешь знать, чего я сам не знаю.

— Ну, знаете…Что же, вы хотите сказать, что если бы эта дорога вела в Татарию, мы бы с вами туда и ехали?

— Конечно. Впрочем, надеюсь, она туда не ведет.

— Мы что же, по-вашему, какие-нибудь…жуки, что ли, летим, не знаем, куда?

— Тогда послушай меня, дорогой друг. Смотри, прекрасное утро, свежий воздух. Перед нами вьется полевая дорога, она, как кокетка, манит нас за собой. Под нами добрые лошади, в карманах — звон дукатов, на боку крепкие шпаги. Мы сильны и здоровы, свободны, как птицы. За поворотом нас ждет пьянящая воображение неизвестность. Да за такую фантазию не жалко и жизнью пожертвовать!

— Да, посмотрел бы я на вас, когда настанет черед ломать шею за такую фантазию.

Философия мудрого воина положила-таки конец спору. Ибо этому способствовало появление на горизонте полуразвалившейся харчевни, издалека заметной по символическому признаку — раскачивающейся на ветру сосновой ветке.

Итальянские сыр, колбаса и ветчина несколько утешили Кок-Эрона. В этом ему помог и Эктор, раскритиковавший стол и кухню харчевни.

Так прошло пять-шесть дней путешествия. Наконец, они прибыли в Феррару, где в бедной харчевне им смогли предложить лишь яичницу. Хозяин открыл бутылку вина и вышел под предлогом поиска колбасы.

Некоторое время спустя Кок-Эрон решил кликнуть хозяина. Но тот все не появлялся.

— Видно, колбаса эта довольно далеко закатилась: вот уже десять минут, как он её ищет, — проворчал сей доблестный солдат.

Он вышел наружу, но и там никого не обнаружил.

— Что-то мне это не нравится, — промолвил он, возвратясь. — Этот итальянский постоялый двор сильно напоминает испанскую корчму. Уедемте отсюда, сударь, да поскорей.

И он отправился в конюшню. Эктор положил на стол деньги и вышел следом. Тут из-под навеса раздался крик его верного слуги:

— Сударь, лошади исчезли!

— Верно, хозяин взял их, чтобы быстрее найти колбасу.

— Что он, карета, что ли? Зачем ему две лошади? Да он их просто украл!

— Возможно!

В отчаянии Кок-Эрон уставился на то место, где ещё недавно были лошади.

— Как же он так неслышно увел их, разбойник? — Его горю, казалось, не было предела.

— Очень просто. Посмотри на землю, где они били копытом. Видишь кусочек тряпья?

— А, черт! Он обвязал им копыта. Ну нет, око за око, зуб за зуб. Он украл лошадей, я сожгу его дом.

Эктор взял его за руку:

— От этого тебе не станет легче. Оставь дом и пойдем их искать.

Они условились идти различными дорогами и встретиться у постоялого двора.

Эктор, отправившийся своей дорогой, не прошел и полумили, как увидел бежавшего к нему ребенка с мокрым от слез личиком. За ним мчался огромный пес, из пасти которого шла пена.

Эктору понадобилось только несколько секунд, чтобы пристрелить бешеную собаку. Но тут на дорогу выскочила женщина с палкой. Ребенок бросился к ней. Она подхватила его на руки и покрыла личико поцелуями. Затем она обратилась с вопросом к Эктору:

— Это вы убили собаку? — Речь выдавала в ней неместное происхождение.

— Я.

Женщина приблизилась к Эктору и покрыла его руку поцелуями.

— Благодарю, — произнесла она на своем странном наречии и исчезла в полях.

Эктор отметил про себя, что кожа её словно была покрыта сажей, да на лице выделялись огромные красивые глаза.

Ничего не найдя интересного на дальнейшем пути, Эктор присел на краю рва. Расчет был прост: раз он не смог найти для себя дела, пусть оно само его найдет.

Не прошло и пяти минут, как к нему подъехал какой-то старый бродяга. И хотя он был в рубище, лошадь у него казалась довольно приличной.

— Не хотите ли лошадь купить, господин? — обратился он к Эктору. У него было обезьянье лицо, а на голове — красная шапка, обшитая золотыми галунами. — Если она вам понравится, дешево продам.

— За сколько же?

— За пятнадцать дукатов.

«Дешево, — подумал Эктор, — похоже, этот барышник принадлежит к обществу очередного брата Иоанна итальянского происхождения».

— Что ж, цена сходная. А лошадь-то твоя ли?

— Э, дорогой господин, да в наше время сам испанский король едва ли сможет доказать, что Милан принадлежит ему.

Эктор подивился сообразительности старого бродяги. Улыбнувшись, он спросил:

— По крайней мере, скажи хоть, по какому случаю это животное оказалось у тебя в руках?

— Да очень просто. Я купил эту лошадь за три экю у пьемонтского солдата, которому она досталась в бою.

— Пятнадцать дукатов за три экю? Совсем неплохо, а?

— Ясное дело. Расходы на содержание, да и барыш…

— Ты прав.

Очень возможно, что все было не так. Но в положении Эктора подобное происшествие сулило большие перспективы, и жаль было их упустить. Эктор дал бродяге пятнадцать дукатов. Тот соскочил с лошади гораздо проворней, чем можно было ожидать от человека его лет, и бросил уздечку в руки Эктора.

— Прощайте, господин хороший, желаю удачи с этой конягой.

И он с поклоном исчез проворней обезьяны.

— Вполне возможно, старый плут смеется надо мной, — произнес вслух Эктор, глядя, как барышник мчался по направлению к сосновой роще.

Он ещё раз осмотрел покупку. У лошади была прекрасная наружность: тонкие ноги, широкая грудь, сильная шея, крепкая поясница, живые глаза и маленькая голова. С каждым новым открытием покупатель, разглядывая её, испытывал все большее удовольствие.

Вдоволь покружив вокруг покупки, Эктор решил, наконец, взобраться на нее. Он было поднял ногу, чтобы вставить её в стремя, но лошадь повернулась и стала к нему грудью. При вторичной попытке она встала на дыбы. Третья и четвертая окончились не лучшим образом.

»— Интересно, не придется ли мне вести её на поводу подобно лакею?» — подумал Эктор.

Он приготовился прибегнуть к насилию, как вдруг, откуда ни возьмись, явилась толпа человек в тридцать, вооруженных ножами и палками и издававших дикие вопли.

— Отдай лошадь! — вопил один.

— Это наша лошадь! — вторил другой.

— Ты её украл! — голосил третий.

Эктору удалось освободиться от ближайших из них. Но за это он лишился пистолета и шпаги. Оставалось одно: Эктор вынул кошелек и, вынув несколько дукатов, швырнул в лицо негодяям. А сам твердым шагом отправился вон из толпы. В его поведении, видимо, было столько достоинства, что толпа расступилась и дала ему дорогу.

Женщины и дети бросились подбирать деньги. Но тут возникла новая ситуация. К ним подошла цыганка, ранее не принимавшая участия в вымогательстве. То была женщина, сына которой Эктор недавно спас от собаки. Она мигом поняла, в чем дело, и подхватила Эктора за руку.

— Пойдем, они все тебе вернут, — сказала она, увлекая его к цыганам, делившим деньги. Обратившись к соплеменникам на своем языке, она заставила их возвратить добычу.

— Все тут? — спросила она их по-итальянски.

— Вот ещё пятнадцать, — откликнулся старый плут, неожиданно возникший перед ними.

— А, это ты! — воскликнул Эктор.

— Не сердитесь на меня, господин, — сняв шляпу, сказал тот, — всякий живет своим интересом.

— Скажи только, честный торговец, не ты ли объезжал эту лошадь?

— Я сам! — торжествующе отвечал цыган. — Чудо, а не выездка, верно? Никто не сможет на неё сесть, кроме меня. Она следует за мной, как собака …Она мне приносит в год двести дукатов: ведь я продавал её уже раз тридцать…Иди сюда, Маб.

Лошадь, не скрывая удовольствия, подбежала к хозяину, потерлась о него мордой и заржала.

— Тебе все вернули? — спросила Эктора цыганка.

— Да…Все, пожалуй, — ответил Эктор, — но мне хотелось бы кое-что узнать.

— Говори.

— Спроси у них, не видели они двух лошадей: серую в яблоках и гнедую.

— Я их видел, — ответил старый хитрец. — Они у меня.

— Как, негодяй, это опять твои дела?!

— Но, сударь, занимаясь таким делом, должен же я красть лошадей.

— Немедленно верни, — скомандовала цыганка.

— Сейчас! — И старый плут умчался, как стрела.

Тем временем Эктор собрал возвращенные дукаты и швырнул их обратно в толпу.

— Я не беру назад то, что дал однажды, — произнес он.

В ответ раздались радостные вопли.

Цыганка с восхищением взглянула на Эктора.

— Честен, храбр, великодушен, — произнесла она. — Дай-ка твою руку.

И повернула руку Эктора ладонью вверх.

— Ты хочешь погадать? — спросил он.

— Да. Будущее любит храбрые сердца и щедрые руки. Оно должно наделить тебя счастливыми днями.

Она принялась внимательно разглядывать линии на руке Эктора. Тот с улыбкой наблюдал за ней. Цыганка положила свой палец на указательный Эктора и медленно провела им почти до самого конца. Вдруг она остановилась и быстро оттолкнула руку Эктора.

— Поздно! Поздно! — вскричала она.

— Что поздно? — удивленно спросил Эктор.

Цыганка медленно покачала головой. Медный цвет её лица внезапно словно помертвел. Она подняла свои большие черные глаза на Эктора, внимательно взглянула на него, положила свой таинственный палец на плечо молодого человека и поцеловала его в лоб, нежно и горячо, как мать. Эктору почувствовался все же какой-то холодок, передавшийся через губы.

»— Странно, нежность и холод», — промелькнуло у него в мозгу.

Но тут громкий лошадиный топот прервал его тревожные мысли. Это был Маб в сопровождении двух его лошадей, которые старый барышник держал под уздцы.

— Получи своих лошадей, — тихо сказала цыганка, — поезжай, и да будет твоим проводником Тот, кто наблюдает за нами с высоты небесной.

— Ты не хочешь ответить мне? — спросил Эктор.

Цыганка взяла руку Эктора, сжала её обеими руками и покачала головой.

— Нет, — ответила она, — чему быть, того не миновать. Ты и так все узнаешь слишком рано.

— Или слишком поздно, — улыбаясь, ответил он.

Эктор вспрыгнул на гнедую лошадь, взял поводья серой и поскакал.

— Поезжай, — печально произнесла она. — Помни, что есть на земле душа, которая будет за тебя молиться.

Кок-Эрон радостно встретил его на пороге постоялого двора. Вскочив на серую лошадь, он поскакал за своим господином.

В дороге Эктор рассказал о своем приключении. Когда он дошел до слов цыганки, Кок-Эрон задумался.

— Какого черта она хотела сказать своими предсказаниями? — спросил он.

— Что говорит этот жаворонок? — спросил в ответ Эктор, показывая на птичку, висевшую в воздухе и издававшую чудесные трели.

В Ферраре Эктор слышал, что маршал де Вийерой собирался укрыться в Кремоне, которой угрожал принц Евгений. Вообще, чувствовалось, что в этой части Миланского герцогства должны разразиться важные события. Эктора, разумеется, привлек запах пороха, почудившийся ему в этих известиях.

Попадавшиеся им по дороге беженцы утверждали, что город окружен со всех сторон, что страну наводнила бесчисленная австрийская армия и что никогда маршал де Вийерой не сможет противостоять такому бравому военачальнику, каким был принц Евгений.

— Я так думаю, — сказал как-то Эктор, — цыганка хотела сказать, что я прибуду в Кремону слишком поздно, чтобы успеть к её взятию.

Наконец в один прекрасный день они заметили с вершины холма городские колокольни, а за ними лагерь австрийцев.