Корпус обреченных

Глава 26

— Курсант, подайте, пожалуйста, еще одну чашку для его благородия.

— Разумеется, выше высокоблагородие. Одну минуту.

Я как раз закончил разливать чай офицерам, когда заметил, что в дверях столовой появился Лева. Взъерошенный, взволнованный, да еще и в помещении, куда обучающимся был запрещен вход. Львов пробирался через зал, явно стараясь не привлекать к себе внимания, но его напряженное лицо красноречиво свидетельствовало, что что-то было не так. Я забрал пустой поднос и подошел к нему.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я шепотом, оглядываясь, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.

— Алексей, тебя вызывает Сумароков, — прерывающимся голосом сообщил он, — Срочно!

Начальник медсанчасти? Что-то с Андреем?

— Романов?

Но я понимал, что Льву, вероятно, запретили говорить что-либо конкретное. Он нервно потупил взгляд, избегая моих глаз. Офицеры за столами все еще о чем-то переговаривались между собой, не обращая на нас внимания. Но только Шереметева заметила появление Левы и тут же поманила нас обоих за свой стол.

— Ваше превосходительство, прошу прощения, — голос Левы сорвался от волнения. — Начальник медсанчасти срочно требует Николаева к себе…

Глава Спецкорпуса перестала жевать и молча кивнула.

— Ступайте, Николаев, — сухо сказала она. — Я зайду позже.

Кивнув в знак благодарности, я поспешил за Левой. Мы почти что бежали через коридоры замка к медсанчасти. Я чувствовал, как внутри меня растет тревога. Что именно могло случиться?

Мы ворвались в медицинский блок, и Лев сразу направил меня к палате, где разместили Андрея. Там меня тут же встретили встревоженные взгляды врачей, стоявших у дверей.

— Николаев, вы быстро. Львов, благодарю за оперативность. Прошу внутрь.

Сумароков кивнул мне, жестом приглашая войти. Я медленно сделал шаг вперед и остановился, увидев происходящее.

На кровати, содрогаясь в конвульсиях, лежал Андрей. Его мышцы были словно перекручены, суставы выгнуты в неестественных позах. Несколько медиков пытались удержать его, чтобы он не причинил себе вреда. Я услышал его стоны, переходящие в хриплые крики. Андрей метался, сжимая зубы, его глаза закатывались, а кожа была влажной и бледной, с едва заметным синеватым оттенком.

— Что с ним? — спросил я, хотя прекрасно ответ. Ломка. Самая важная фаза. Его эфир боролся с Искажением.

Сумароков отступил в сторону, позволяя мне подойти ближе.

— Это началось недавно, — негромко сказал он. — Организм Романова вступил в фазу кризиса. Мы полагаем, что энергия аномалии и его эфир вступили в решающую схватку. Его тело не справляется с таким объемом энергии…

— Я нужен как донор, — кивнул я и принялся снимать китель. — Сейчас сделаем.

— Вы — наилучший вариант, Николаев. Вы родня, пусть и не самая близкая, и конфликта эфиров удастся избежать. Организм великого князя не потратит силы на сопротивление и сразу же примет жизненную силу… Мы надеемся, что дополнительный эфир сможет стабилизировать его состояние, по крайней мере, чтобы уменьшить его страдания.

— Не нужно меня уговаривать, — деловито сказал я и, бросив китель на свободный стул, направился прямиком к Андрею.

Кузен в этот момент выкрикнул что-то бессвязное, и внутри меня все сжалось. Держись, бедолага. Я знаю, каково это. Прорвемся.

— Дайте мне место.

Один из маголекарей поспешно отступил, пропуская меня к изголовью кровати. Я глубоко вдохнул и наклонился к его изможденному кузену. Сосредоточившись, я взял его за руку. Эфир заструился по моим пальцам, перетекая в руку Андрея.

— Осторожнее, Николаев, молю вас.

Сначала его тело сопротивлялось, отторгая мой эфир. Искажение внутри него словно отталкивало мою магию. Андрей застонал, его мышцы вновь напряглись, как натянутые струны.

— Потерпи немного, братец, — шепнул я, хотя не был уверен, что Андрей вообще меня слышал. — Будет больно, но так надо.

Спустя несколько долгих минут, сопротивление начало утихать. Мое дыхание участилось, но я не прекращал вливать энергию. Постепенно мышцы Андрея начали расслабляться, лицо расслабилось, дыхание стало ровнее.

— Так, почти все…

Медики, стоявшие рядом, с облегчением наблюдали за переменами. У меня затекли все мышцы — должно быть, я простоял так с полчаса. Но расслабляться было рано. Кризис отступил, но Андрею требовалось еще немного эфира, чтобы процесс борьбы проходил мягче. И наконец, когда почувствовал, что Андрей впал в забытье, я отступил, позволяя своему эфирному потоку оборваться.

— Превосходно, — прошептал Сумароков, протирая пот со лба. — Мы полагали, кризисная фаза затянется на многие часы…

Но мне тоже досталось. Точнее, я передал Андрею слишком много. Все же он алмазник, его потенциал огромен, и чтобы вернуть ему силы, мне потребовалось отдать много своих. Я едва стоял на ногах, вокруг меня тут же засуетились медики.

Вдруг я заметил в углу палаты того, кого здесь вообще не должно было быть.

— Лева⁈ Ты что здесь делаешь?

Он стоял у закрытой двери, с вытаращенными глазами и не смел сказать ни слова. Лицо будущего лекаря было бледным, и в глазах я увидел смесь ужаса и непонимания.

Проклятье! Почему они не вывели его? Или сам пошел на поводу у своего любопытства?

— Что здесь только что произошло? — наконец произнес Лева. — Вы ставите над ним эксперименты? Это что, какое-то испытание? Ты знал об этом, Алексей? Почему… почему никто нам ничего не сказал?

Его голос дрожал, и я понял, что парень был на грани истерики. Я встретился глазами с Сумароковым и молча кивнул в сторону незваного гостя.

— Что будем с ним делать?

Начальник медсанчасти убедился, что Андрей был в порядке, затем раздал короткие распоряжения дежурным медикам и обернулся к нам.

— Господа, прошу ко мне в кабинет.

Мы быстро перешли в уже знакомое мне помещение, где Сумароков лично снимал мои показатели дважды в день. Но что-то в последнее время я зачастил в лазарет…

— Прошу, садитесь, господа, — велел Сумароков и запер дверь.

Лева был в полном смятении. Он с опаской взглянул на меня и неуверенно опустился на один из стульев. Главный лекарь Корпуса прошелся по кабинету, не сводя глаз с моего товарища.

— Николаев, — обратился ко мне Сумароков, открывая створку шкафа и доставая оттуда бутылку и один хрустальный бокал, — Вам необходимо восстановить силы. Это красное вино. Выпейте.

— С вашего позволения, я воздержусь, — сказал я, отодвигая бокал в сторону. — Я на службе, да и мне еще нельзя пить. Совершеннолетие лишь в декабре.

Сумароков покачал головой, его взгляд был строгим.

— В обычных условиях я бы не настаивал. Но сейчас исключительный случай. Красное вино, особенно в небольших дозах, стимулирует восстановление эфира. Это — не удовольствие, а лечение.

Лева украдкой посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я буду сопротивляться. Но, понимая серьезность ситуации, я не стал спорить и сделал небольшой глоток. Насыщенный вкус разлился теплом по горлу, проникая в уставшее тело. Сейчас мне и правда нужен был допинг.

— Расскажите, что я видел? — выдохнул Лев, боясь поднять глаза на главного лекаря. — Что здесь вообще происходит?

Сумароков сложил руки перед собой на столе, его лицо омрачилось.

— Великий князь Андрей Романов проходит через процесс, который, возможно, является ключевым для понимания природы энергии Искажения. Мы… — он помолчал, подбирая слова, — проводим эксперимент, пытаясь понять, может ли организм мага выдержать совместное существование обоих видов энергии.

Лев побледнел еще больше, но не проронил ни слова.

— До этого момента, — продолжил Сумароков, — почти все исследования приводили к катастрофическим последствиям. Но с Романовым и вашим другом Николаевым все иначе. Их организмы, кажется, обладают свойствами, позволяющими, хотя и с огромным трудом, справляться с отравлением аномальной силой.

Лева вытаращился на меня во все глаза.

— Леша, ты что… Тоже…

Я кивнул.

— У меня другая программа. Но да.

Лев посмотрел на меня так, будто видел впервые. В его глазах отражалось непонимание и одновременно страх.

— Но вы рискуете жизнями! — вскрикнул Лев, и я увидел, как его кулаки сжались на подлокотниках кресла. — Это же так опасно!

— Именно поэтому мы делаем это здесь, в условиях строгого контроля, — вступил Сумароков. — Мы все понимаем риск, но также понимаем и возможную выгоду на благо всего государства. Если мы поймем, как стабилизировать аномальную энергию внутри организма…

Он не успел договорить. Дверь кабинета распахнулась, и в комнату вошла Шереметева. Ее взгляд был мрачным, а в воздухе повисла угроза, когда она пересекла кабинет и остановилась перед столом Сумарокова.

— Мне доложили, — сказала она, не тратя времени на церемонии. — Каков ваш вердикт, Сумароков? Продолжаем или сворачиваемся?

Только сейчас она заметила Львова и приподняла брови, безмолвно спрашивая, какого черта он здесь забыл.

— Господин Львов помогает, — коротко ответил Сумароков на немой вопрос начальницы. — Что касается Романова, то ближайшие несколько дней станут ключевыми. Если мы поддержим его в это время, у него есть хорошие шансы адаптироваться.

Шереметева молчала, обдумывая его слова. Ее лицо оставалось бесстрастным, но я чувствовал, что она взвешивала все риски и возможности.

— Хорошо, — сказала она, наконец, но неожиданно повернулась ко мне. — А вы что думаете, Николаев?

Я не ожидал, что она спросит меня, но кивнул.

— Да, — сказал я твердо, глядя ей прямо в глаза. — Мы должны продолжать. Андрей хорошо справляется. Полагаю, если мы продолжим, у Андрея будет шанс адаптироваться. Со своей стороны готов на полную эфирную поддержку.

Шереметева выслушала меня внимательно, и на ее лице промелькнула едва заметная тень одобрения. Она кивнула.

— Хорошо. Продолжаем, — подытожила она и повернулась к Сумарокову. — Делайте все необходимое. Николаев, будьте осторожны.

Она развернулась на каблуках и покинула кабинет так же внезапно, как и появилась. В комнате повисла тишина. Лев сидел, подавленный и потрясенный.

— Это же все секретно, да? Что теперь со мной будет? Вы тоже поставите на мне эксперимент?

Я не выдержал и устало усмехнулся. Ну и испугался, бедолага. А нечего совать нос, куда не звали.

Сумароков все это время внимательно наблюдал за моим товарищем.

— Теперь, Львов, когда вы знаете о том, что здесь происходит, я считаю необходимым включить вас в работу напрямую. Мне нужен человек, который будет у меня на виду и сможет оказать дополнительную помощь в контроле над ситуацией. Кроме того, у вас, лев Львович, есть немалый магический потенциал, что делает его отличным кандидатом для ассистирования в лазарете.

Лев вздрогнул под его пристальным взглядом, но быстро взял себя в руки. Похоже, он был одновременно напуган и… взволнован? Да, несмотря на страх, в его глазах мелькнуло что-то вроде любопытства.

— Ты понимаешь, что это значит? — сказал я ему. — Ты будешь работать под личным контролем главы медслужбы и отвечать перед ним за каждое свое действие.

Лев нервно проглотил слюну и кивнул.

— Понимаю, — его голос дрогнул, но он продолжил. — Я готов. Если это поможет Леше и Андрею… Да и какой у меня теперь выбор?

И правда. Либо так, либо скоро найдется какой-нибудь специалист психических манипуляций и немного подправит ему мозги. Но к такому методу прибегать не любили — слишком высоки риски. Психомагия — самая опасная область манипуляций.

Сумароков кивнул.

— Хорошо, Лев Львович. Но я должен предупредить вас, что все — совершенно все, что связано с данным экспериментом, должно пока что оставаться в строжайшей тайне. Все, что происходит здесь, остается между теми, кто уже посвящен. Даже обсуждать с Николаевым, когда вас не видят или не слышат, не рекомендуется. Вы должны быть предельно осторожны. Это не обсуждается.

Лев замер, его взгляд метнулся ко мне. Мне даже стало немного жаль его в этот момент — наверняка он впервые оказался в такой ситуации.

— Я… обещаю, — произнес Лев, наконец. — Никому не скажу. Слово дворянина.

— Значит, решено, — произнес Сумароков, обращаясь к Льву. — Теперь все свободное время вы будете работать со мной. У вас будут свои задачи и обязанности.

Лев кивнул, опустив взгляд.

— Да, ваше высокоблагородие, — тихо ответил он.

Мы с Катериной и Эристовым сидели в одном из учебных залов главного корпуса. Длинные столы были завалены учебниками, тетрадями и справочниками. Мы старательно вчитывались в учебные материалы, пытаясь выполнить домашнее задание по магическим формулам. Катерина что-то записывала в блокнот, изредка сверяясь с книгой, а Эристов перелистывал страницы, тихо бормоча что-то себе под нос.

— А я вас обыскался!

Неожиданно возле нас возник Феликс Юсупов. Он бросил свой портфель на стол и без приглашения сел рядом — довольный, как кот, наевшийся сметаны. Катерина взглянула на него с легким раздражением — она не любила, когда ее отвлекали от работы, — но ничего не сказала.

— У меня новости, — тихо начал Феликс, озираясь по сторонам, словно опасаясь, что кто-то его подслушает. — Я кое-что выяснил.

— Надеюсь, полный список всех спецкурсов и факультативов? — спросил я, отложив карандаш.

Феликс усмехнулся и, потянувшись к своему портфелю, достал оттуда листок бумаги.

— Старый добрый метод стимуляции в виде небольшого денежного подарка творит чудеса, — произнес он, заметно довольный собой. — Охранник, который сидел в холле в тот злополучный день, когда появилась эта надпись… Угадайте, что?

— Что? — Катерина наклонилась к нему, не скрывая интереса.

— Он покинул свой пост на пять минут, — сказал Феликс, разглядывая наши лица, ожидая реакции. — Его вызвали по некому срочному вопросу. Но оказалось, что вызов был ложным. Охранник вернулся злым и растерянным. А надпись на стендах появилась как раз в это время.

Я нахмурился, обдумывая его слова. Это многое объясняло, но все же не давало ответа на главный вопрос.

— Кто его вызвал? — спросил Эристов, позабыв о книге.

— Вот это самое интересное, — Феликс подался вперед, понизив голос. — Люди куратора Ланского были настолько любезны, что поделились информацией. Точнее, я удачно подслушал… Я выяснил, откуда прошел звонок. Судя по данным с телефонного коммутатора, вызов был из Восточной кордегардии.

— Это… женский корпус, — тихо произнесла Катерина, обменявшись со мной быстрым взглядом. Она выглядела так, будто не верила услышанному.

— Именно, — подтвердил Феликс, сложив руки на груди и оглянувшись по сторонам. — Женский корпус.

— У тебя есть предположения? — я смотрел прямо на Феликса.

Он покачал головой.

— Пока что нет. Но мы с вами понимаем, что в женском корпусе тоже есть те, кто… скажем так, не в восторге от твоей кандидатуры, Алексей.

Катерина помрачнела.

— Это обвинение всего женского личного состава, — тихо сказала она. — Есть ли у нас конкретные улики?

Феликс развел руками.

— Улик — нет. Но это зацепка. Если узнаем, кто из девушек не был в своих комнатах в тот момент, возможно, выйдем на след. Или, быть может, кого-то видели возле телефона. Полагаю, у вас все так же, как и у нас — аппараты стоят только на постах и в кабинетах руководства.

— Да, все так, — кивнула Кати.

Я закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Это все усложняло. В своей казарме мы могли бы перевернуть все вверх дном, но в женскую если и удастся пробраться, то лишь тайком.

— Нельзя пороть горячку, — сказал я наконец. — Нужно больше информации.

Феликс вздохнул, скрестив руки на груди.

— Поэтому я и сообщил вам это, — сказал он серьезно. — Теперь надо понять, что делать дальше.

Катерина сидела в глубокой задумчивости, рассеянно разглядывая свои записи. Её обычная невозмутимость пошатнулась, что говорило о серьёзности ситуации. Она аккуратно убрала книгу в сторону и посмотрела на меня.

— Очевидное предложение, — медленно сказала она. — Я попробую выяснить, кто из девушек имел доступ к телефону в то утро. Мне проще всего. Но если кто-то решился на подобное, значит, они предусмотрели, как замести следы или отвлечь сержанта.

— Да, — согласился Феликс. — Это не одиночка. Кто-то отвлек охранника, а кто-то другой написал надпись. Это коалиция. И я сомневаюсь, что она состоит из двух человек. Если кто-то организовывает такую операцию, скорее всего, круг посвящённых больше.

Катерина кивнула, но ее глаза загорелись хищным огнем. Она явно продумывала план.

— Кому из девушек ты доверяешь? — спросил я прямо. Если нам предстояло действовать в обстановке подозрений и недоверия, было важно понять, на кого можно опереться.

Катерина задумалась, чуть закусив нижнюю губу.

— Есть несколько человек, — она принялась барабанить пальцами по книге. — Тамара Зубова, например. Она честная и вообще не склонна ввязываться в интриги. Возможно, Настя Гагарина… Мы знакомы очень давно, хотя…

— Что? — переспросил Эристов, внимательно слушая.

— Настя — человек сложный. Хотя она довольно серьезная девушка. Высокого мнения о себе… И круг общения у нее сплошь элитный.

Ну еще бы! Самые красивые ноги курса, как выразился Румянцев. Ноги и правда были как у богини.

— К ней будет сложнее втереться в доверие, но, возможно, Настя могла что-то видеть или слышать. Даже если сама ни в чем не замешана, её могли попытаться втянуть в это, — Катерина нахмурилась, обдумывая свои слова. — Я постараюсь поговорить с ними. Осторожно, между делом. Попытаюсь выудить информацию, кто имел доступ к телефону в то утро.

— Хорошо, но будь осторожна, — предостерёг я. — И… если что-то покажется тебе подозрительным, сразу сообщай мне или Феликсу.

Катерина кивнула, её глаза встретились с моими, и я увидел в них ту же решимость, что и в день, когда мы впервые оказались на пороге Спецкорпуса.

Мы с ребятами сидели в комнате, уже расслабившись после отбоя. Весь вечер мы посвятили разговорам о выборе дополнительных курсов на следующий семестр, пытаясь прийти к какому-то решению.

Единственный стол был завален бумагами: расписания, буклеты и список возможных спецкурсов. На каждом листе красовались названия предметов, сулившие новые знания и глубокую подготовку.

— Я подумываю о «Взаимодействие с привлеченными государственными структурами», — сказал Юсупов, откинувшись на спинку стула и растянувшись в кресле. — Хочу разобраться, как лучше координировать магические атаки с обычными войсками. Если нам когда-нибудь придется работать в поле… Мне кажется, этот курс создан для меня…

— Да тебе самому пора вести лекции на тему, как заставить других плясать под чужую дудку, — усмехнулся Лева. — Я точно возьму «Лечебное дело» и, быть может, «Полевое взаимодействие с аномалиями»…

Парень держался молодцом — ничем не выдал своей тревоги после того, что увидел в лазарете.

— Это тебе интересно, а я вот хочу на «Тактическое командование и стратегию», — сказал Безбородко. — С такими знаниями возьмут в любой штаб.

— Ага, чтобы сгнить в этом штабе от скуки, — вздохнул Феликс. — Алексей, а ты что возьмешь?

Я лениво перебирал бумажки.

— «Тактическое командование и стратегию», «Взаимодействие с привлеченными государственными структурами» и «Полевое взаимодействие с аномалиями». А кто возьмет «Создание артефактов»? Мне кажется, это интересно…

В комнате на мгновение повисла тишина, нарушаемая только звуком переворачиваемых страниц и шорохом щетки — Феликс начищал ботинки.

Вороницкий, который был у окна и казался погруженным в свои мысли, внезапно напрягся и поднял руку.

— Тихо, — прошептал он, не отрывая взгляда от темного силуэта женского корпуса напротив. — Смотрите, что там происходит!

Я напрягся и обернулся к окну. Вроде бы ничего, но… В окнах напротив, где располагались спальни девушек, замелькали силуэты.

— Да что там? — спросил Юсупов, отложив щетку.

— Окна… — Вороницкий кивнул в сторону здания. — Посмотрите на окна.

Мы все подошли ближе и уставились в ту сторону. Окна женского корпуса были в темноте, как и должны быть в это время суток. Но через мгновение одно из них вдруг осветилось. Затем другое, третье. Свет загорался быстро, будто кто-то бежал по коридору и включал лампы одно за другим.

— Что за черт? — пробормотал Львов, пытаясь вглядываться в противоположное здание. — Почему они все вдруг включают свет? Отбой же пробили.

Я не успел ничего ответить, как раздался приглушенный звук сирены. Сначала тихий и далекий, но постепенно набиравший силу.

— Это тревога! — воскликнул Юсупов, делая шаг назад. — Только у них?

Я задержался у окна, пытаясь оценить ситуацию. Что-то явно было не так. Свет в женском корпусе загорался один за другим, а в коридорах мелькали темные фигуры. Учебная тревога?

— Смотрите! — Вороницкий указал на территорию между корпусами. — Там кто-то идет.

В темноте на улице мелькали силуэты. Офицеры спешили к женскому корпусу. Несколько человек уже поднимались по ступеням к входу, и их приглушенные команды были слышны даже здесь, через закрытые окна.

— Не думаю, что учебная, — прошептал Львов, растерянно переводя взгляд с окна на меня. — Хотя я уже ничему не удивлюсь.

— Подожди, — я перебил его, поднимая руку. — Мы не знаем, что там происходит. Если офицеры уже там, нам лучше оставаться на месте. По уставу мы не должны покидать свои комнаты после отбоя.

— Но спросить у Баранова можно, — сказал Феликс. — Пойду стрельну свою же сигаретку и выясню.

Мы стояли, напряженно всматриваясь в освещенные окна женского корпуса. Что бы там ни происходило, выглядело это действительно серьезно. Казалось, в женских комнатах началась паника.

— Смотрите, — прошептал Юсупов. — Теперь везде свет горит.

И правда, теперь практически все окна женского корпуса светились ярким светом. Видимость была лучше, и я заметил, как по территории начали передвигаться группы офицеров и лекари.

— Лекари там, — сказал я, кивая в сторону маленьких белых халатов, мелькающих в темноте. — Значит, не учебная.

Дорогие читатели! Четвертый том серии «Светлейший» завершен.

Благодарю вас за внимание к книге и поддержку. Если вам понравилась история, пожалуйста, не забудьте поставить книге лайк — это поможет другим читателям определиться, а мне будет очень приятно.

Новый том «Светлейший-5. Бремя командира» уже доступен на сайте: https://author.today/work/379958