Корпус обреченных

Глава 5

Я быстро пересек парк прямо по газону и перемахнул через ограду для скорости — бежать до ворот было далеко.

Следовало оценить обстановку. Приземлившись, я обновил чуть слетевшую защиту и уставился на картину, что развернулась передо мной.

Это было достойно полотна какого-нибудь современного жанрового художника!

Виктор и двое гвардейцев из Зимнего работали сообща. Оба наших клиента выбрались из микроавтобуса и явно вознамерились бежать. Но сделать это незаметно у них не получилось. Сейчас двое гвардейцев отрезали путь к отступлению, но водитель и таинственный друг Волкова просто так не сдались.

— Что за чертовщина…

Парковка сверкала и гремела от эффектов применяемых заклинаний, и на несколько мгновений мне показалось, что среди врагов был маг.

— Ваша светлость! Подстрахуйте! — крикнул один из гвардейцев. — Мы держим барьер!

Виктор увернулся от очередного брошенного ему под ноги предмета — тот взорвался, разворотив кусок асфальта.

Боевые артефакты! Причем усиленные. Такие делают под запрос.

Защиту брата пробило — он не ожидал, что взрыв окажется настолько мощным. Виктор стиснул зубы и наспех залатал дыру в стихийной защите. Друг Волкова воспользовался моментом, снова швырнул что-то под ноги Вите — и явно вознамерился сбежать, пока брат приходил в чувство.

Водитель сперва спрятался за фургоном и, когда прозвучал взрыв, метнулся вдоль ряда микроавтобусов «скорой», чтобы проскочить мимо стоявших на пути гвардейцев.

— Зимний! Бежит на вас! Не упустите! — крикнул я и отправил вдогонку водителю «ледяные оковы».

Крайне уместное заклинание в данных обстоятельствах. Трехэлементная структура — вода, ветер и эфир. Все вместе обрушивается на жертву ледяной сеткой, одновременно сковывая движения и замедляя.

Водитель обернулся, увидел летевшее на него заклинание и даже попытался увернуться. Но тщетно — сетка зацепилась за его плечо и автоматически обернулась вокруг его тела. Ребятам из Зимнего оставалось только обезвредить неодаренного.

И водитель, судя по всему, был куда менее подготовлен, чем этот загадочный товарищ из бара на Сенной.

Не знаю, сколько у него при себе было артефактов, но даже при мне он потратил их на сумму, за которую можно было прикупить автомобиль.

— Леша, я сам! — взревел Виктор, когда заметил меня. — Я должен!

Моим первым порывом было помочь брату. Пусть у него и Сапфир, но заклинания в этих артефактах были уровня не ниже. Кто-то хорошо вложился в эти игрушки — и финансами. И энергией. Зато теперь стало очевидно, что мы поймали не простого наймита, а рыбу покрупнее.

Противник тоже осознавал это. И легко сдаваться не собирался.

Но Виктор хотел сделать все сам.

По-мужски я его прекрасно понимал. Брат намеревался доказать, что и сам по себе чего-то стоил. Поэтому я не стал вмешиваться, но сконцентрировал на кончиках пальцев достаточно энергии, чтобы в любой момент вступить в бой.

— Ах ты паскуда! — бросил брат, когда противник швырнул в него артефактом, заряженным на активацию плотной дымовой завесы. Магический аналог дымовой шашки, но в той лишь разницей, что действовала она долго, а дым был ядовитым.

Брат тут же призвал стихию ветра и ударил в место задымления настолько сильным «Вихрем», что соседние автомобили едва не подняло в воздух.

Противник тоже едва устоял на ногах. Он развернулся, чтобы сбежать — явно рассчитывал на то, что Виктор просто не сможет его увидеть. Но брат тоже не лыком шит — для «сапфирника» необходима быстрая реакция.

— Гранату хотел, да? — ворчал Витя. — Ну, получай гранату!

Магические бомбочки мы любили делать еще с отрочества. Едва окрепли с даром. Начали экспериментировать — все проходят через стадию познания свойств каждой стихии. И мы научились зачаровывать стихиями камни, благо их-то у нас на берегу залива всегда было завались.

Так что сейчас Витя просто вспомнил старый навык, но не просто поднял в воздух кусок асфальта и зачаровал его стихией.

Нет, Витя разозлился.

И вместо одного-двух булыжников в попытавшегося сбежать злоумышленника полетел целый град таких камней. Ради этого заклинания Вите пришлось отключить защиту — иначе эфирно бы не осилил. Но получилось красиво: сотня каменных осколков поднялись в воздух и полетели в сторону врага. Каждый нес в себе небольшой стихийный заряд, и, коснувшись жертвы или прост земли, эти заряды высвобождались.

Тут ни один защитный артефакт не справится. И противник, успев сделать лишь не больше пяти шагов, рухнул на дороге.

— Дымовухами он меня пугать будет, дилетант хренов, — поправив очки, проворчал Виктор, когда последний камень ударился о землю.

— Ну и выражения, ваша светлость, — усмехнулся я. — Осторожнее с ним. Если так обвешан артефактами, могут быть и другие сюрпризы.

— Ага.

Я приблизился к брату и похлопал его по плечу.

— Креативно. Мне понравилось.

— Ну не все же тебе одному выделываться, — отозвался брат.

— Еще немного — и введем в моду Николаевский боевой стиль.

— Это какой?

— Из говна и палок продакшн. Использование всего, что попадется под руку.

Забавно, что такой подход к применению магии в этом мире не был популярен. В основном одаренные предпочитали использовать так называемые «чистые» силы. То есть когда стихии использовались в исходном виде, и из них создавались связки. На этой базе были построены все базовые заклинания.

Потому и книги по магии часто больше походили на сборник рецептов для молодой хозяйки: берешь пучок укропа…

У нас в Ордене учили иначе — на войне все средства хороши. А уж если дошло до боевой магии, то это как минимум сражение. Так что я не чурался использовать все подряд, чтобы не просто помочь себе в бою, но еще и сбить академически образованного противника с толка. А поскольку мы с Витей тренировались вместе, то и ему свое видение я передал. Несмотря на все сопротивления и постоянное обвинение меня в мухлеже.

— Это назовут грязным боем, — отозвался Виктор, набросив на поверженного любителя артефактов эфирную сеть.

— Какая разница, если работает?

— Согласен. Пригодилось же…

Я обновил защиту и сам подлатал щиты брата, когда мы вплотную оказались возле объекта нашего интереса.

Мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, нормальной комплекции — не перекачанный, но и не задохлик. Темноволосый, с едва пробивающейся сединой. Одет так, что издалека покажется, будто это барахло из ближайшего магазина. Но я приметил пару дорогих марок — хорошие ботинки, добротные джинсы, кожаная куртка. Да и часы у него были пусть и не высочайшего сегмента, но рублей сто пятьдесят стоили. Так-то три средние зарплаты по столице…

Деньги у человека водились. Как, впрочем, и артефакты.

Я склонился над ним и схватил за руку, проверяя течение эфира, а заодно принялся пробивать ментальную защиту.

— Серьезный товарищ.

— Амулет? — догадался брат.

— Ага. Выверни его карманы.

В этот момент мужик распахнул глаза, и одна из цепочек на его груди вспыхнула и рассыпалась на звенья. По моей руке прошел мощный силовой заряд, словно током прошило.

Но я лишь улыбнулся.

— Нет, дорогой, со мной такие номера не пройдут.

А в следующий миг я проломил его ментальную защиту — резко, грубо. Мужик взвыл и затряс рукой, на которой носил часы. Стрелки циферблата сошли с ума и заметались в хаотичном движении. Понятно, все украшения были зачарованы.

Интересно, где они нашли настолько мощного артефактора? Впрочем, это пусть Черкасов выясняет — вопрос как раз по его специальности.

Вломившись в голову захваченного, я просто погрузил его в глубочайший сон. Виктор в это время шарил по его карманам, на асфальт падало разное барахло.

— Сигареты, зажигалка, пара каких-то гаек, бумажки… Никаких документов, — вздохнул брат.

— Не удивлен. Зачем ему светиться?

— Но человек-то явно непростой. У него штук десять таких артефактов было, Леш!

Просто он очень не хотел попасться, вот и все. Я бы не удивился, примени он один из артефактов на себе — так сказать, последний патрон. Но не успел или в последний момент сработал инстинкт самосохранения.

Гвардейцы притащили связанного эфирными путами водителя и бросили рядом с приятелем Волкова. Один из них уставился в сторону парка поверх моей головы.

— Кажется, идут по нашу душу.

Я выпрямился и вгляделся в том же направлении. И правда — Черкасов в сопровождении своей команды едва ли не бегом направлялись к нам. Я помахал ему рукой.

— Ну что, господа. Хорошая работа.

— А с Ежовым что? — Спросил брат.

— Жив. Успел.

— А мог не…

— Мог. Там тоже задержали кого следует.

Так что Черкасов сегодня получит аж троих. Предвижу, что весь его отдел до следующего утра будет стоять на ушах.

— Евгений Александрович, — поприветствовал я, когда группа из «Четверки» подошла к нам со стороны ворот. — Господа. Вы почти вовремя.

Экспедитор внимательно уставился на мирное лицо погруженного в бессознанку задержанного.

— И правда он. Благодарю, Алексей Иоаннович.

— Это к Виктору Иоанновичу. У меня были приключения в больнице.

Черкасов тут же принялся раздавать указания своей группе. Задержанных скрутили как положено, обезвредили и зачем-то обвесили ослабляющими артефактами — мелкопакостная хреновина, которая сбивает концентрацию. Сильному магу как слону дробина, но вот с рангом до Опалового может неприятно мешать.

— Алексей Иоаннович, вы нужны мне в больнице.

Мы с братом переглянулись, и я оставил Виктора с частью группы на улице, а сам вместе с Черкасовым и парой его людей направился к входу в корпус.

— Парень в порядке?

— Уже да. Успели помочь.

— Задержанный под стражей?

— Да это медсестра местная, — отозвался я. — Либо запугали, либо заплатили. Неодаренная, простолюдинка. Просто сделала инъекцию.

Экспедитор покачал головой.

— Что ж, сейчас всех оформим и заберем в управление.

— Мы с братом хотели бы присутствовать на допросах, если это возможно. Хотя бы неофициально.

— Ваша светлость, это несколько выходит за рамки.

— Мы все равно будем проходить как свидетели. Ну пустите нас послушать за зеркальце! Тем более заслужили.

Черкасов вздохнул.

— Иногда мне кажется, что вы несколько ошиблись с выбором места службы, ваша светлость. Потому что вместо подготовки к Спецкорпусу вы упрямо продолжаете играть в сыщика.

Я внимательно уставился на экспедитора.

— Играть ли, Евгений Александрович?

— Готов, Дима?

Вместо ответа раздался лишь стук клавишей старенького компьютера.

— Начинаем. Протокол допроса подданной Его Императорского величества Матвеевой Алисы Павловны двести семьдесят третьего года рождения…

Мы с Виктором стояли в маленькой темной комнатушке перед широким окном, выходившим в допросную комнату. Действительно, это было прозрачное стекло, как в фильмах. Ассистент Черкасова любезно принес нам два кофе в гербовых мельхиоровых подстаканниках.

— Двадцать восемь лет, — автоматически посчитал Виктор.

Сейчас медсестра выглядела даже старше. То ли пережитый страх, то ли холодный свет в допросной не добавляли ей привлекательности, но я мог разглядеть и круги под глазами, и морщинки на лбу, и трясущиеся от напряжения руки, прикованные к столу.

Ей даже не дали снять униформу — она так и сидела перед Черкасовым в белом халате и дешевых резиновых больничных туфлях.

Черкасов представился по форме и объяснил все формальности, на что девушка едва кивнула.

— Алиса Павловна, вы задержаны по подозрению в покушении на убийство. Статья сто пятнадцатая, часть первая Уголовного кодекса Свода законов Российской империи…

— Да какие там подозрения, красавчик? — Девушка внезапно подняла голову и уставилась на Черкасова в упор. — Шприцы наверняка уже нашли, на них мои пальчики. Охранники тоже меня видели. И любой эксперт определит по времени, когда был введен препарат.

— Значит, признаетесь?

— Лучше так. У вас же вроде бы за чистосердечное признание относятся милосерднее?

— Мы ко всем милосердны, Алиса Павловна, — сухо ответил экспедитор под стук клавиатуры. — Но вы правы — против вас достаточно обличающих фактов.

— И что теперь? Каторга? Тюрьма?

— Следствие и суд, но решать буду не я. — Черкасов подвинул к девушке бумажный стаканчик с кофе. — Со сливками и сахаром. И поскольку моя задача — выяснить подробности, я буду рад понять, зачем вы это сделали.

Медсестра тряхнула головой и взялась за стакан кофе. Сделав глоток, она печально улыбнулась.

— Что ж, мне хотя бы попался симпатичный дознаватель. Хоть какая-то радость во всем этом беспросветном депрессняке… Хотите знать, почему? Мне заплатили. Очень много. Столько, сколько я бы вряд ли когда-либо смогла накопить.

— И какой же курс у тридцати сребреников в наши времена?

— Пять тысяч рублей, — пожала плечами девушка. — Наверняка для вас это странно. Но вам, аристократу, не понять. У вас дар, перстень, служба и наверняка будет хорошая пенсия. Вы никогда не оказывались на моем месте.

Пять тысяч — значительная сумма! На эти деньги можно было купить однокомнатную квартиру в Петербурге или «двушку» в не самом отдаленном пригороде. Разумеется, это будет довольно простое жилье — без подземных парковок, мраморных парадных холлов и прочего. И все же для человека вроде этой Алисы Матвеевой такая сумма и правда была очень крупной.

— Почему же, Алиса Павловна, — отозвался Черкасов. — Деньги серьезные. У вашей семьи финансовые трудности?

Девушка бросила умоляющий взгляд на портсигар и зажигалку, которые Черкасов специально выложил на стол. Экспедитор позволил ей закурить.

— Финансовые трудности у моей семьи начались еще когда я была младенцем, — выдохнув дым, сказала медсестра. — Мой отец вложил все деньги в финансовую пирамиду. Еще в самом начале. Потом, когда получил прибыль — а она ведь тогда была, на первых порах, — он заложил квартиру. Наше единственное жилье. И все рухнуло в один миг. У нас не осталось ничего. Нас просто вышвырнули на улицу.

Знакомая история. Аграфена просветила.

— Пришлось уехать в деревню к родственникам матери. Она не простила отца и развелась. Нас с братом забрала с собой. У нас ничего не было. И даже чтобы оказаться на своем текущем посту, мне пришлось вытаскивать себя из кромешной задницы тамбовской деревни.

— Если подумать, у вас все неплохо получалось, Алиса Павловна, — заметил Черкасов. — Из деревни выбрались, попали в столицу. Работу нашли стабильную. Быть может, еще лет десять — и ситуация бы улучшилась…

— Нет у меня десяти лет в запасе, господин экспедитор, — девушка яростно потушила окурок в пепельнице. — Даже года у меня нет. Зато есть четвертая стадия неизлечимого заболевания. Неизлечимого — для обычных людей. Для тех, кто не может позволить себе услуги маголекарей.

Мы с Виктором переглянулись, думая об одном и том же.

Как так? Она работает в военно-медицинском госпитале, там наверняка пошли бы навстречу сотруднику…

Видимо, Черкасов подумал о том же.

— У вас в больнице маголекари на каждом этаже, Алима Петровна. Отчего же тогда такие упаднические настроения? Я знаю, на что они способны. Даже самые запущенные опухоли можно перехватить.

Девушка рассмеялась.

— Можно. Если есть связи. Но даже моих не хватило, чтобы продвинуться в очереди на магическое исцеление. Я состою в списках уже полгода, но ждать еще минимум столько же. И это меня еще подвинули! Маголекарей не так уж и много. А у меня все развивается слишком быстро. Так что я просто решила заработать денег и оставить хоть какое-то наследство своей родне. Мужу еще сына поднимать. Три года мальчишке…

Краем глаза я заметил, как Виктор стиснул кулаки.

Увы, такова суровая реальность этого мира. Существовали программы магической помощи всем слоям населения. Но магов среди нас было слишком мало! И лекарей — еще меньше. Примерно двести тысяч на двести миллионов человек! В масштабах огромной империи этого недостаточно, чтобы успеть помочь всем вовремя. Даже в столице.

— Короче говоря, господин симпатичный экспедитор, терять мне нечего, — заключила медсестра. — Совесть мучает, но будущее собственного ребенка для меня важнее. Я что угодно сделаю, чтобы он жил в нормальных условиях, а не ютился вместе с тараканами и клопами в комнате доходного дома на Обводном.

Черкасов печально вздохнул.

— Но вы же понимаете, что теперь не получите всю сумму? Задание провалилось, а вам наверняка выплатили минимум аванс.

— Аванса уже достаточно. И сразу скажу, что вы этих денег не найдете. Меня научили, как их спрятать.

Мы с Виктором снова переглянулись. Я видел, что его задела история этой девушки. Ну уж нет, только не пытайся становиться ее адвокатом! Ситуация ужасная, и по-человечески ей можно лишь посочувствовать, но дело есть дело.

— А что, если предложить ей интересную сделку? — спросил меня брат.