Корректировщик

Глава 18

Чудище протяжно ухнуло, раскрыло пасть и уставилось на меня. Поначалу я решил, что всё это дерьмо мне снится, поэтому отреагировал на появление визитера спокойно. Сами подумайте: вы просыпаетесь незадолго до рассвета и видите массивную пернатую тушу, вцепившуюся когтями в ограждение террасы. Монстр размером с шестилетнего ребенка. С крыльями и клювом. С глазами-бусинами и шарообразной головой. Сова и не сова. Не пойми что. А когда зверюга распахнула зубастую пасть, я понял, что клюв — это не клюв, а, по всей видимости, нос. Черный провал, усеянный острыми клыками, как бы намекал, что мне пора обратиться к психиатру. Таких животных просто не бывает. Ни в моей старой реальности, ни в этой, новой.

— Ух, — сказало чудовище. — Вставай, лежебока.

— Зачем? — возразил я. — Тебя нет. Сейчас я проснусь, и всё закончится.

— Не закончится, — ухмыльнулся пернатый демон. И совершил весьма любопытный трюк. Перенес массу тела на одну лапу, расправив крылья, а второй лапой потянулся к москитной сетке. Щелк — и дверной проем открыт. Лапа, как мне показалось, растянулась, словно резиновая. Такому фокусу позавидовал бы и Юрий Долгорукий. — Потому что это не сон, дружок. Тебе некуда просыпаться.

Я сел в кровати.

Скрестил ноги.

И внимательно посмотрел на чудовище. Создание пыхтело, восстанавливая равновесие на перилах. Темный силуэт был слегка подсвечен ущербной луной и четко вырисовывался на фоне звездного неба.

— Ты кто? — не выдержал я.

Игра в гляделки начала напрягать.

— Посланник.

Голос у монстра был глухим и шелестящим, словно шорох перебираемых ветром осенних листьев.

— Чей?

— Меня направили те, кто перебросил тебя в этот мир, Ярослав.

Я невольно покосился на спящего Сыроежкина.

— Он не помешает, — заверило существо.

— Ты его убил?

— Погрузил во второй сон.

— Сон внутри сна?

— Вроде того.

— А от меня чего хочешь?

— Я пришел, чтобы помочь.

Пришел…

Скорее уж — пришло.

— Ты — нечто вроде фамильяра?

— Я реальнее, чем тебе кажется, человек. Просто я умею скользить за гранями.

— Скользить за гранями, — тупо повторил я.

— Не отвлекайся. Сейчас я — посланник. Велено передать, что времени у тебя меньше, чем хотелось бы. И не только у тебя. У всех людей. Поэтому они решили ускорить твоё обучение. Указать дорогу к наставнику.

Шелестящий голос посланника сбивает с толку. Я вообще не уверен, что у этой твари есть голосовой аппарат.

— Кто они? — этот вопрос терзает меня с того дня, как я умер и воскрес. — Боги? Перун и остальные?

— Ты узнаешь, если возникнет необходимость. Теперь слушай внимательно. У корректировщиков есть свои кланы, просто их мало. И эти кланы себя не афишируют. Порой между ними случаются трения. Войны корректировщиков скрыты от обычных людей, но последствия таких конфликтов обширны. Родители Сергея Друцкого принадлежали Клану Когтей.

— Кто их убил?

— Выяснить это надлежит тебе.

— А что с наставником?

— Это изгнанник. Много лет назад он решил отойти от дел, и отец твоего отца сильно разозлился. Отступник был изгнан без права на возвращение. Ему запретили использовать свои навыки для заработка. Это ронин без меча.

— Как его найти?

— Никак. Он сам тебя найдет.

— С чего бы ему это делать?

— Ты его призовешь. И пообещаешь отменить решение деда, если изгнанник обучит тебя всему, что умеет.

— Ему это нужно?

— Они полагают, что да, — сказав это, чудовище ухнуло и, тяжело переваливаясь с лапы на лапу, сместилось левее.

В голову лезут дурацкие мысли.

Почему-то я не волновался из-за визита странной твари, но переживал, что комары налетят в комнату и следующей ночью придется с ними воевать. А еще представилось заспанное лицо Сыроежкина, узревшего спросонья моего гостя. Невольно улыбнулся.

— Как я могу с ним связаться?

— Родовое имя твоего будущего учителя — Такеши Харада. Когда его изгнали, имя ушло в небытие.

— Харада, — задумчиво произнес я, пробуя слово на вкус. — Это фамилия моего отца?

— Нет, — посланник недовольно ухнул. — Клан Когтей состоял из трех родов, один из них главенствовал.

— Мой.

— Верно. Харада находились в вассальных отношениях с твоим отцом и дедом.

— Разве это дает нам право забирать имя?

— В нормальных кланах — нет. У корректировщиков свои законы и образ жизни.

Конечно.

Для нас паспорта, карточки социального страхования, метрики и банковские договора — пустой звук. Любая информация редактируется, подвергается изменениям. Устраняется, если нужно. Шиноби ставят под вопрос значимость информации. Высшие ценности корректировщиков — свобода и верность клану. На мой взгляд — не очень-то совместимые вещи.

— И как его зовут сейчас? — уточняю я, предчувствуя ответ.

— Каждый месяц — иначе.

— Так и думал.

— Зачем спрашивать? Имена — как вода. Ты — волхв Ярослав, вселившийся в тело Сергея Друцкого. В «Заратустре» учится Кен Мори. Для меня и моих хозяев — это просто звуки.

— Что мне делать?

— Чтобы связаться с изгнанником, ты должен собрать фамильяра. Это умение ранга Пыль.

— И как этому научиться?

— Твои вопросы. Моя задача — указать путь. Твоя — сделать первые шаги. Собери фамильяра, назови изначальное имя адресата и передай послание.

— Это всё?

— Почти. Фамильяру потребуется личная вещь адресата. Чтобы впитать запах и ментальный отпечаток. Держи.

Когтистая лапа протянулась в мою сторону и начала медленно разжиматься. Мне пришлось встать с кровати, подойти к балконной двери и принять дар. Пятерня твари оказалась чешуйчатой, жесткой и прохладной. Когти — острыми и длинными.

Налетевший порыв ветра взъерошил перья посланника.

В моей руке лежали четки. Плетеная веревочка, на которую нанизаны костяные шарики. Никогда не понимал людей, успокаивающих себя перебором четок. По мне — очередная вредная привычка.

Щелк.

Словно домино, запускающее цепь необратимых событий. Меня обдало волной дежа вю.

— Имя, четки и письмо, — резюмировал посланник.

— Хорошо, — кивнул я. — Запомню.

— До встречи, — посланник, переваливаясь с одной лапы на другую, отвернулся от балконного проема. Взмахнул крылом — и призрачная ткань действительности пошла складками. Звезды, черные древесные кроны, башни школы — всё скомкалось, исказилось. В молочном свете луны я увидел, как тварь отрывается от перил террасы и прыгает в созвездие Гончих Псов. Небеса колеблются, по ним пробегает легкая судорога.

Всё.

Я остался один.

Ну, если не считать спящего Сыроежкина.

Посланник богов испарился бесследно. Лишь распахнутая настежь рама с москитной сеткой напоминала о том, что кто-то здесь был. А еще — четки в моей руке. Задумчиво кручу артефакт в пальцах. Ничего особенного. Силой и древней магией не веет. Примитивная безделушка, в сувенирных лавках можно купить за гроши.

Вздохнув, подхожу к дверному проему и отгораживаюсь сеткой от комаров.

Уже налетели.

В тишине комнаты слышится назойливое гудение. Виталик обиженно мычит и бьет себя по уху.

Ложусь в постель и засовываю четки под подушку. Накрываю область своего отдыха «жутью». Хочется нормально поспать, знаете ли. Если уж кому-то и предначертаны страдания от укусов, пусть это будет Сыроежкин.

…Просыпаюсь в районе десяти.

Не двенадцать — уже прогресс.

И понимаю, что мог бы проваляться и дольше, но меня трясет за плечо сосед.

— Доброе утро!

— Ага, — приподнимаюсь на одном локте, бросая мимолетный взгляд на левое запястье. Смарт-браслет показывает 10.06. — Ты чего в такую рань вскопался?

— Комары, — поморщился Виталик.

— У нас же сетка, — кошу под дурачка.

— Сам знаю. Надо проверить, плотно ли прилегает.

Дисплей компьютера вновь демонстрирует биржевые ордера.

— Работаешь?

— А что делать.

Сегодня моё дежурство. И это ощущается. Сыроежкин палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то поддержать порядок в комнате.

Вспышка понимания.

Миновала неделя с того дня, как мы договорились с Сыроежкиным об управлении моими капиталами. Пора подводить итоги.

— Как у нас дела? — перебрасываю полотенце через плечо и подхожу со спины к приятелю. — Нас окропил золотой дождь?

— Окропил, — хмыкнул начинающий трейдер. — За неделю сумма первоначальных вложений выросла в десять раз.

— Ты прикалываешься?

Нет, он не шутит.

Я вижу цифру рядом с пиктограммой кошелька.

Тридцать одна тысяча рублей. Разумеется, в эквиваленте. Сыроежкин не дурак, все активы сейчас в крипте.

— И долго он еще будет расти? — я про биткоин.

— Кто ж знает, — Виталик пожимает плечами. — По мне, так ралли затянулось. Посмотри на эту фигуру. «Крест смерти». Думаю, через недельку-другую медведи обвалят рынок. Начнутся жесткие просадки, мы всё потеряем.

— Ты уверен?

— «Крест смерти», — напомнил Виталик.

— Хорошо, — сдался я. — Рекомендации.

— Фиксировать прибыль. Семьдесят пять процентов имеющихся средств переводить в рубли. Двадцать пять продолжаем использовать для торговли. Как только запахнет жареным и всё покраснеет, сливаемся полностью. Ждём дна и закупаемся на низах. Параллельно ищем монеты, которые могут показать внезапный рост на фоне общего падения. По полной не вкладываемся, основную сумму держим в твердой валюте.

— Разумно, — похвалил я. — Ты принят.

— Что?

— Добро пожаловать на борт, управляющий, — хлопаю Сыроежкина по упитанному плечу. — Мне нравится твой стиль.

— И? — он всё еще не дорубает.

— Уговор есть уговор. Создаем ПАММ-счет и сотрудничаем в долгосроке.

Выражения лица своего партнера я не видел.

— Как скажешь, — Сыроежкин с головой погрузился в теханализ. — Пока не отвлекай.

— Добро, — на цыпочках выбираюсь из комнаты.

После завтрака иду на полигон «Заратустры». Тонфы беру с собой — хочется испытать их на тамошних манекенах.

Конец августа.

В наш корпус заселилась еще пара человек — угрюмый рыжеволосый парень и полная девушка с необъятным бюстом. Второй и третий этажи. Девушку, насколько я понял, подселили в блок Кати. К нам с Виталиком никто так и не приперся. Не повод для оптимизма — мы ведь помним о старшекурсниках, а эти ребята еще не подтянулись.

Полигон снова пуст.

Я неспешно топаю в западный сектор — туда, где расположились манекены вин-чун, силиконовые куклы и дерево для тренировки Алмазного пальца. Аристократы быстро осваивают точечные удары невероятной мощи — их пальцы укреплены взвесью.

Перед началом основной тренировки я успел побегать, размяться и растянуться. Следующий пункт программы — отработка ката с одной и двумя тонфами. Быстрая смена хватов. За продольную и поперечную рукояти, прямой и обратный. Блокировка и удары. Тычки и хлесткие блоки.

Теперь — к манекенам.

На тренажерах вин-чун тестирую подсечки, опрокидывания, нанесение повреждений рукоятью. Хват — за ударную часть.

Следующий круг — силиконовые противники. Здесь надо опробовать зачарованные накладки. Серия прямых тычков. Дубины входят в силикон без сопротивления. Нож и масло, иначе не скажешь.

Я доволен.

— Не помешаю?

Застать меня врасплох Екатерине не удается. Ее приближение я чувствую заранее.

Рывком извлекаю тонфу из силиконового туловища.

— Привет.

Девушка огибает меня справа и заинтересованно смотрит на дырки в корпусе условного противника. Сложение у тренажера мужское, нижняя часть зафиксирована на тугой пружине и вмурована в каменный пьедестал.

— Ты его дубиной продырявил?

Пожимаю плечами.

Очевидно же.

— Ничего себе, — Катя просовывает указательный палец в дыру с аккуратными кромками. Такие кромки обычный удар не оставляет. — Они зачарованные?

— Да.

— Так ведь нельзя…

— Что — нельзя?

— Десять правил общежития.

— Я зачаровал их в другом месте, — убираю тонфы в рюкзак. Не люблю, когда за моими тренировками наблюдают. — Квартиру снял.

— Научи меня, — вдруг выдает Катя.

— Что?

Девушка останавливается передо мной, загородив силиконовую куклу. Скрещивает руки на груди.

— Научи пользоваться этими штуками.

— Тонфы, — автоматически поправляю собеседницу. — Это японское оружие. С Окинавы.

— Буду знать. Научишь?

Вот настырная.

— Послушай, — пытаюсь объяснить я. — Ты должна четко понимать, зачем тебе это нужно. В Столпах есть клубы восточных единоборств, а в них — профессиональные тренеры.

— Я обратилась к тебе.

— Тонфа бесполезна против одаренных.

— Даже с апгрейдом?

— Ну… — меня застали врасплох. — Смотря какой апгрейд. Эти тонфы пробивают низкоуровневые защитные ауры.

— Я так и думала. Что еще?

— Смотри.

Достаю модернизированную дубину из рюкзака и швыряю на песок. Протягиваю вперед руку, мысленно сосредоточившись. Телекинез в той или иной форме присутствует в разных стихийных техниках, но мои тонфы заточены под обычного человека. Меня.

Тонфа, нарушая все законы гравитации, взлетает в воздух и укладывается ударной поверхностью в правую ладонь.

— Обалдеть, — восхитилась девушка. — Давай еще раз.

Кидаю оружие на землю.

Катя протягивает руку и пытается повторить фокус.

Ноль реакции.

— Что не так?

— Это персональная модификация. Мы связаны через астрал.

Девушка вздохнула.

— Как всё сложно с тобой.

— Я же говорил.

Сегодня Катя в спортивном костюме серого цвета — мешковатом и легком. Фигура у нее что надо, вот только Катя предпочитает «мамкин стиль». Во всяком случае, сегодня. Думаю, столкновение с карателями кое-чему ее научило.

— Послушай, — ловлю на себе пристальный взгляд ее зеленых глаз. — Я простолюдинка, как и ты. И мои одноклассники меня сожрут в сентябре. Если я не научусь защищать себя.

— Ты же адепт огня. Используй свои сильные стороны.

— У меня их нет. Ты ведь был там, на реке. Мои способности… их придется развивать.

— За тобой не стоит толпа родовитых предков, — замечаю я. — Хорошо, что в тебе пробудился дар. Хоть какой-то. Это большая редкость.

— Ты издеваешься?

— Нет.

— Знаешь, почему я здесь?

— Дай угадаю. Родители пропихнули.

Девушка покачала головой.

— Нет у меня родителей. Я из интерната.

Упс.

— Извини.

— Не извиняйся. Ты не знал. Дар помогал мне защищаться… там. А потом руководство интерната решило, что я создаю слишком много проблем.

— Только не говори, что тебя включили в программу обмена.

— Есть и другие программы, — возразила девушка. — Гуманитарные. Для сирот и приравненных к ним личностей.

— Здорово. Хороший шанс для тебя.

— Ты не понимаешь, — ее глаза сузились. — Я не хотела сюда, меня заставили. Просто перевели. Отправили документы из интерната в Столпы. Выписали направление. Моим мнением никто не интересовался. В интернате я могла дать сдачи кому угодно, просто врезав «Пламенеющей яростью». А здесь я…

— Дно.

— Именно.

Катя даже не обиделась.

— И ты думаешь, тонфы тебя защитят?

— Вполне.

Бросаю ей вторую тонфу.

— Лови.

Девушка выхватывает оружие из воздуха. Реакция есть — уже хорошо. Случай не безнадежный.

— Ударь меня.

— Зачем? — опешила она.

— Считай это проверкой. У тебя есть оружие, оно пробивает «Полыхающий щит». Я с голыми руками. Ударь.

Катя перехватывает тонфу поудобнее и пытается ткнуть меня в бедро. Грамотно, но я слегка смещаюсь в сторону.

Резкий рубящий взмах.

Дубина встречается с пустотой.

Разозлившись, девушка делает два коротких шага в мою сторону и со всей дури лупит воздух. Ее заносит после каждого удара.

Мои движения экономны и предельно рациональны. Тело перетекает из одного положения в другое подобно воде. Хорошо, что передо мной — не профессиональный боец. Физическая форма Сереги оставляет желать лучшего.

— Ты уклоняешься.

— Да.

Катя перебрасывает тонфу в левую руку, поменяв хват. И пытается зацепить мою лодыжку рукоятью.

— Уже лучше, — подняв левую ногу, я ставлю ее на прежнее место. И, не удержавшись от искушения, толкаю Катерину правой ногой в пятую точку. Девушка теряет равновесие и падает на песок.

— Эй! — в ее голосе звучит неподдельная обида. — Нечестно!

Качаю головой, наблюдая за тем, как моя несостоявшаяся ученица выпрямляется и отряхивает со штанов пыль.

Две тонфы взвиваются в воздух и прыгают мне в руки. Одна дубинка выкручивается из хрупкой девичьей руки. Надеюсь, соседка не вывихнула кисть.

Укладываю оружие в рюкзак.

Забрасываю одну лямку на плечо.

— Развивай огненные техники.

Развернувшись, неспешно покидаю школьный полигон. Катя — девушка симпатичная. Во всех смыслах. И при других обстоятельствах я взялся бы за ее обучение. Но — не сейчас.

Слишком много проблем.

Слишком мало времени.