Космогонщик

Глава 2. Убийство

Женя с восторгом смотрел на огромные самолеты, с почти незаметными, прикрепленными к ним орбитальными космолетами. Иногда он все же спохватывался и старался придать своему виду серьезность и невозмутимость, но через минуту замечал новую модель разгонщика и снова прилипал к стеклу космопорта, стараясь максимально рассмотреть красивого гиганта.

У меня мысли были, наоборот, нерадостными. Наверное, из-за того, что меня в моей жизни все устраивало, в отличие от Жени, и если для него смерть деда, с которым он общался на уровне «привет – пока», прошла сторонним событием, то на меня сейчас накатило. В самом начале я еще держался. Видимо тогда подсознание просто не поверило в случившееся. А отсутствие тела отца еще и добавило масла в огонь. Казалось, что он просто опять задержался на работе, увлекшись очередным экспериментом, и через день-два вернется, рассказав кое-какие результаты и проверив мои знания по поводу изучаемой им темы.

Потом работа и суд – все это отвлекало и не давало осмыслить необратимость потери. А вот сейчас, когда до старта ждать еще два часа и ничего делать не надо, а думать о чем-то бессмысленно, так как я слабо представляю, что нас ждет, меня и накрыло.

- Не переживай, ограничение всего на год, - заметила мое состояние Алена.

Я тяжело вздохнул. Даже отвечать не хотелось. Когда нас позвали переодеваться и готовиться к вылету, я встретил это известие с облегчением.

Скафандр выдавался за полчаса до посадки. Давно ушли те времена, когда его необходимо было создавать персонально под каждого. Теперь достаточно знать свой типоразмер, а мелкие несоответствия будут устранены сразу после надевания путем саморегулирующихся застежек. Условие одно: надевать на голое тело.

Выйдя к рукаву перехода, я оглядел наших попутчиков. Всего орбитальный космолет вмещал восьмерых человек. Система полета была автоматизирована, так что все места были пассажирскими. В соседях у нас был пожилой подтянутый мужчина с шикарными усами – скорее всего, какой-то военный чиновник. У них как раз пошла мода на старо-имперские прически, что носили генералы Императорской России. Но это только в нашем секторе. У того же японского сектора, например, мода была на эпоху Мейдзи. Да и вообще, элементы старины начали свое шествие по всей планете. Особенно это сказывается на военных силах, что объединены единым командованием. У гражданских чиновников, вынужденных отстаивать в первую очередь интересы своего государства, такого нет. Пусть в нынешнем варианте все страны больше похожи на какие-нибудь республики в составе бывшей России или штаты в составе США: есть собственные законы, но общий един для всех и главнее местных, однако перетянуть одеяло Международного валютного фонда на себя никто не откажется.

Еще в соседях были три девушки – все не старше тридцати. Явно выпускницы какого-нибудь вуза с уклоном в работе на станциях в качестве управляющего персонала. Естественно, вахтой и не больше месяца. И хорошо, если им достанется место работы где-нибудь на орбите Земли или около Марса, либо Венеры. Иначе родную планету они увидят не раньше, чем через три месяца. До пояса астероидов, куда предстоит лететь мне с семьей, как раз около тридцати дней пути.

Тут мне пришлось прекратить разглядывание попутчиков, так как зажглось табло, приглашающее пройти в космолет.

Уселись мы довольно компактно, что неудивительно. Из-за своего немаленького роста я почувствовал все прелести ситуации, когда собственные колени упираются в спинку впередисидящего пассажира. Но не думаю, что он что-то почувствовал: кресла здесь довольно толстые.

Сначала взлет ничем не отличался от обычного полета на самолете. И так было, пока мы не достигли знакомой мне высоты в десять километров. Но разгонщик и не думал на этом останавливаться, продолжая лететь вверх. Голубизна неба медленно отступила, и в иллюминаторах показалась чернота космоса. Звезд не было видно, но это нормально, днем взлетаем – солнце их свет перебивает. Я знал характеристики данного разгонщика, и когда наш космолет, наконец, отделился от него, для меня не стоял вопрос о набранной высоте, я знал, что под нами было уже тридцать километров. Меня чуть вдавило в кресло, когда заработал маршевый двигатель «орбитала». Еще три минуты такого притяжения, и корабль отключил его, экономя топливо для стыковки, а я впервые почувствовал невесомость. Неприятное ощущение. Но это еще цветочки. Читал, что через час такого парения неподготовленному человеку становится гораздо хуже. Надеюсь, на орбитальном терминале будет гравитация.

Тут включились динамики, и приятный женский голос стал давать инструкции, что необходимо делать во время перехода из космолета в терминал: как отстегиваться от кресла, в каком порядке выходить и куда двигаться в самом терминале.

Терминал меня не впечатлил. Хотя, что еще ждать от пассажирского накопителя? Стоило нам выйти из космолета, как наши пути с другими пассажирами тут же разошлись. Я с Аленой и Женей отправился налево, к секции дальних перелетов, тогда как оставшиеся пятеро пассажиров двинулись направо в секцию ближнего космоса. Повезло девчонкам.

Добравшись до нужного отсека, нам пришлось ждать еще целый час, пока прилетело космическое такси и доставило нас на тяжелый межпланетник. Да-да, уже пять лет как есть частное космическое такси. Это люди, сумевшие накопить денег на свой собственный космический корабль и заключившие с какой-нибудь транспортной компанией договор подряда. Сами компании содержать космический флот таких такси не хотят – много рисков, а при таком подходе они содержат только космические заправки и контролируют сеть заказов. Частник получает примерно 50 процентов от заказа, остальное – компании за свои услуги. Нашу доставку обязательно включат в мой долг, но пока ее оплачивает судебная система.

- Вот это да! – восхищенно сказал Женя, когда межпланетник стало возможно рассмотреть невооруженным глазом. А восхищаться было чему. Почти трехсот метровый в диаметре бублик с длинной осью – двигателем медленно и величественно вырастал в иллюминаторе корабля.

- Это еще что, - сказал наш водитель, - вот внутрисистемник или тяжелый линкор гораздо крупнее и внушительней выглядят. Да и на вид к таким боязно приближаться. А здесь – только и есть, что размер больше этой скорлупки, - тут он ласково постучал по панели своего корабля. – И все. Никаких уникальных технических решений. Даже имени своего нет, только номер! ТМ-25. Эх, - махнул он рукой.

Внутри, кроме тесных коридоров, до стен которых я мог дотянуться одновременно обеими руками, причем так, что они еще и сгибались, были только маленькие кубрики. Вместимость у них, правда, была различная, но больше положенных трех метров кубических на человека не получал никто. Хорошо еще, что искусственная гравитация присутствовала.

- Я здесь не усну, - произнесла Алена, когда мы расположились в тесной каюте, больше похожей на купе поезда. – Этот шум вентиляторов меня сведет с ума!

- Не так уж и сильно они гудят, - возразил я. – Да и если отключится гравитация – они наш единственный шанс не задохнуться. Привыкай. Теперь это надолго.

***

Месяц полета под конец нашей эпопеи показался мне адом. В нашей каюте ничего, кроме нахождения в интернете, сделать было нельзя. Я нашел на корабле спортзал, но очередь там была огромной. Отказываться, впрочем, я все равно не стал и раз в три дня занимался в нем по одному часу. С мытьем были проблемы: душ или ванна здесь не полагались, только обтирка влажными салфетками. Правда обещали, что на станции нас ждет нормальный душ, и в первый же день мы сможем помыться. Но через пару недель в такое верилось с трудом.

Кроме нас на космическую станцию «Жадный кролик» летело еще двадцать семь человек, не считая команды. Большинство такие же, как и я, приговоренные к работе рудокопами. Хотя учитывая, что зарплаты там были выше, чем у правительственных чиновников высшего ранга, многим казалось странным словосочетание «приговорен к работе». Подоплеку этого я узнал, непосредственно прибыв на место назначения. Кроме нас здесь были и сотрудники службы охраны космических станций, летевшие на новое место работы. Эти держались особняком и старались ни с кем, кроме своих, не общаться. Ну, разве что с экипажем.

Но главным развлечением стали виртуальные космические гонки и просмотр реальных по интернету. Скажу честно, разница между земными и космическими гонками колоссальна! В виртуале могли поиграть почти все, но опять же количество шлемов было ограничено, а именно благодаря им можно было ощутить себя космогонщиком, так что и здесь была очередь. Но все же их было достаточно, чтобы погонять с другими пассажирами было можно раз в день. А Женя так вообще неожиданно для меня стал местным чемпионом! Но, к его огромному сожалению, до 18-ти лет никаких гонок, кроме виртуальных, ему не видать.

Место назначения не прошло для нас незамеченным. Да и трудно пропустить то, о чем во всеуслышание говорят три раза подряд, да еще с призывом собрать все вещи и приготовиться к стыковке.

Бублик станции отличался от межпланетника большим диаметром, примерно в полтора километра, и отсутствием маршевого двигателя. И именно туда, где он должен был располагаться, пристыковался наш транспорт. Второй раз в жизни я почувствовал невесомость. Встречали нас трое: начальник станции, его помощник по кадрам и начальник службы охраны. Так получилось, что из всех прибывших я был самым большим. Как в плане роста, так и мышечной массы. И лысый амбал в первую очередь сразу обратил внимание именно на меня.

- О, а среди землян еще не перевелись спортсмены! Как зовут?

- Олег, - спокойно ответил я.

- А я Антон, - хмыкнул мужик. – Но для тебя, Олег, с этого момента и до выплаты долга я господин начальник, - заявил он.

Стоящий рядом глава станции поморщился на это, но перечить, что странно, не стал.

- Мы не в тюрьме, - возразил я, не понимая, что здесь происходит.

- Не в тюрьме, - покладисто согласился здоровяк. – Но вот в чем штука, Олег. Мы в космосе, и любое нарушение правил здесь приводит к смерти не только нарушившего, но и окружающих. И именно на мне висит ответственность, чтобы все работало как часы. А за свой многолетний опыт я понял одно: дисциплина – залог жизни. Вон, даже Ганс Людвигович со мной после одного происшествия не спорит, - кивнул он на начальника. – Так что, Олежа, пока не выплатишь долг и не укатишь с моей станции, для тебя и остальных я господин начальник и никто другой, понятно?

Опасности космоса я, как инженер, знал не хуже амбала. И про дисциплину сказано во многих книгах по правилам выживания в нем. Но вот то, как это положение будет воспроизводиться на практике, было для меня непривычно и вызывало раздражение. Да еще стоящие рядом Женя с Аленой, видящие такое показательное макание в грязь, не давали просто так спустить все на тормозах. Особенно стоящий и сжимающий кулаки сын. Ведь я для него пример, или кто? Потерять его уважение не хотелось, итак мы с ним не особо ладим.

- Я за субординацию, но не раб. Так что назовите свое отчество, и буду обращаться к вам уважительно, но без подобострастия.

Как мне прилетел его кулак в живот, я даже не заметил. А учитывая, что мы были еще в зоне с пониженной гравитацией, почти невесомостью, то меня унесло на несколько метров вглубь по коридору. Пока летел, зацепил по дороге нескольких будущих своих товарищей - рудокопов. Боль была не такая сильная, как можно было предположить, но вот обида чуть не заставила меня ринуться в драку, несмотря ни на что. Но смотрящий мне в лицо пистолет-шокер остудил мой пыл.

- Еще одно пререкание, и пойдешь в карцер, а в твоем деле появится дополнительная пометка, увеличивающая срок невозврата на планету.

После этого смельчаков возражать амбалу не нашлось. Кубрик, что нам выделили, на этот раз был гораздо больше, чем на корабле. Он даже учитывал, что мы семья и поэтому состоял из двух комнат. Кушать предполагалось в общей столовой. Гигиена проводилась тоже только в общественных местах и по расписанию. Но, как и обещали, помыться нам дали в первый же день.

А уже вечером на встроенный домашний компьютер пришли наши должности на станции и информация о том, к кому мы приписаны проходить первоначальную подготовку и социализацию. У меня в напарниках оказался мой ровесник, а вот Алене, дипломированному агроному, выпало работать под началом девятнадцатилетней девчонки, что только начальные курсы по космическому земледелию окончила.

- Ничего, поднаберусь практики и быстро ее обскачу, - оптимистично заявила супруга.

Женю ждали школа и выбор специальности. Хотя, думаю, он в первый же день помчится подавать заявление в военное училище. Не знаю, насколько у него это получится, но он у нас пробивной – даже если не сразу, но своего добьется.

Еще одним неудобством оказалась пониженная гравитация. Собственно, когда мы летели, то невесомость отсутствовала из-за постоянного ускорения корабля. Здесь же искусственная гравитация создавалась путем вращения станции и увеличивалась от центра к краям. В итоге на внешней стороне, где находились помещения администрации, охраны и больничного персонала, было также, как на Земле. А вот на нашем среднем кольце, в половине пути от центра, мне приходилось постоянно сдерживать себя, чтобы просто не врезаться ни во что из-за слишком большого приложения силы.

Утро началось для меня с общестанционного будильника. По нему в нашем новом доме начинался новый день и по нему же заканчивался. Полчаса на то, чтобы привести себя в порядок и завтрак, а потом уже на первую встречу с новым наставником, что объяснит мне азы профессии и, вообще, на ближайший месяц станет нянькой.

- Привет, новичок, - подошел вытянутый мужичок в светло-голубом скафандре с нашивкой рудокопа четвертого разряда. Здесь вообще все ходили в таких, и я в том числе. Различие было лишь в цвете да опознавательных нашивках. Хотя последние не слишком-то и нужны. Народу на станции дай бог тысяча наберется. Все друг друга хоть шапочно, но знают. – Меня назначили тебя обучать. Данила, - протянул он мне руку для пожатия.

- А ты давно здесь? – ответив на приветствие, спросил я.

- А ты не видишь, что ли? – неподдельно удивился тот.

Тут уже я не понял, о чем он.

- Ну, мой рост! И общая вытянутость. Это же профессиональная деформация всех, кто долго в невесомости и при малой гравитации работает! Из-за этого, кстати, со временем чисто физически уже нельзя вернуться на Землю. Организм тамошней высокой гравитации не выдержит. Так что да, я здесь давно. Ну, пойдем, что ли.

По пути я вспоминал, как выглядели люди в столовой. И получалось, что, как и сказал Данила, кроме новеньких, остальные были разной степени вытянутости. Сутулых среди них не было.

Наш с Данилой путь окончился в зоне посадки, где я вчера встретил впервые «начальника» Антона. Другие рудокопы тоже потихоньку подходили, и вскоре нас набралось довольно большое количество. Но мои попутчики, что прибыли на транспортнике, здесь были не все. Отсутствовали все охранники, и была только половина из осужденных.

- Все не войдем, вторым рейсом пойдут, - объяснил мой наставник.

Корабль доставки на место работы выглядел изнутри как круглая бочка со скобами по бокам, за которые требовалось держаться, чтобы не летать внутри как то самое г… в проруби. Ускорение у него было небольшое, так что и гравитация считай отсутствовала.

Перед посадкой в транспорт Данила приказал наглухо закрыть скафандр и выдал баллон воздуха на пять часов работы.

- С собой у нас будет по запасному, - сказал он по встроенной в шлем рации. – Так что всего у нас вне станции 10 часов жизни. До астероида полет около тридцати – сорока минут. Столько же назад. Часовой день как на Земле – по шесть часов. Итого два часа запас. Но ты не обольщайся. При работе расход воздуха повышен, так что этот запас израсходуется, и не заметишь как. Поэтому перерывы почаще делай, не увлекайся.

Обнадежил, называется. Хотя теперь понятно, за что здесь миллионы платят. Риск тут запредельный.

Работали все рудокопы парами, независимо от того, сколько дней стажа у тебя. Нас с «учителем» высадили третьими. Выходя из бочки, наставник зацепил один из свертков с нас величиной и потянул за собой. В двадцати метрах от корабля висел наш объект. Как до него добираться я понял, как только пилот выстрелил в камень гарпуном. Если бы это происходило на земле, уверен, я бы услышал громкий щелчок стали о камень и работу бурильного инструмента, вгрызающегося в грунт. Но все происходило в пугающей звенящей тишине, отчего казалось нереальным.

- Мы по этому тросу на него спускаться будем? – стремясь разрушить подступающий страх, спросил я.

- Пугает все, да? – понял Данила. – Именно. Зацепимся, перейдем. А потом челнок выключит магнит, что держит трос с гарпуном и полетит дальше. А мы тут вдвоем на шесть часов останемся.

- Это как? – не поверил я своим ушам. – А как он нас назад заберет? И куда складывать добытую руду? Как ее, вообще, добывать-то? – вопросы посыпались из меня, но прервал этот поток смех наставника.

- Не боись, все расскажу. Идем, задерживаться самому и задерживать других – верная смерть.

Пристегнувшись к тросу, я начал перебирать руками, выйдя в открытый космос и приближаясь к астероиду. Сначала было безумно страшно. Особенно сделать первый шаг. Казалось, что шагаешь в бездну. Хотя так оно и было. Когда не чувствуешь опоры под ногами, а видишь только открытое бездонное пространство, только сосредоточенность на одной точке – вонзившемся в камень гарпуне, помогла мне добраться до цели.

- Теперь не вздумай отстегиваться, - как будто я собирался это делать! – Давай лучше рудосборник соберем, - указал он на взятый с собой сверток.

Сверток оказался пластик-тканью. Специально разработанный для космоса материал. Как полиэтиленовый пакет, только по прочности сравнимый со сталью. Знаю такой, проверял как-то раз его применение в одном проекте.

- Сейчас закрепим его по периметру так, чтобы как будто колпаком нас накрыло и начну тебя учить «копать».

К свертку по краям уже были приделаны специальные колышки, что достаточно было приставить в нужном месте и нажать на кнопку. Сложность была только в том, чтобы прижать мини-бур к поверхности в условиях, когда от любого движения тебя мотает во все стороны и чтобы остановиться, нужно тоже что-то сделать. Данила делал просто: со всего маху ударял по поверхности и в момент касания умудрялся нажать на нужную кнопку. Не раньше, не позже. Вот что значит мастерство! А у меня возникли проблемы даже с самим передвижением в невесомости. Напарник ловко хватался за неровности астероида, чтобы перебраться по нему куда нужно, мне же приходилось тратить на это втрое больше времени и сил.

- Сегодня вся выручка моя, - закончив с установкой пластик-ткани, заявил наставник. – Все равно ты норму не выработаешь. Никто еще в первый день этого не смог сделать. Пока что рекорд – выполненная норма на второй день.

- Что за норма? – решил уточнить я, а то ничего подобного нам не говорили.

- День жизни на станции стоит десять миллионов на человека. Один куб добытой породы – два миллиона. Вот и считай, сколько нам нужно добыть руды, чтобы не вогнать себя в еще большие долги. Ведь все, что сверх нормы идет как раз на погашение долга. Ну а если ты его выплатил, то тогда тебе в карман.

Я аж присвистнул.

- Ничего себе цены! Да у меня долг-то по сравнению с такими цифрами всего 150 миллионов! Пятнадцать дней жизни здесь!

- Вот-вот, - покивал Данила. – А пока не научишься «копать», будет процент капать, и в итоге раньше полугода вряд ли расплатишься. Но хватит слов, ближе к делу.

Я в этот момент подумал, что еще больше сглупил, не настояв на том, чтобы семья осталась у родственников на Земле. Кстати, свободный конец троса с магнитом на конце остался снаружи нашего колпака. В этом свертке оказалась специальная прорезь для него.

Тут Данила отцепил от бедра выданный всем еще в транспортнике небольшой бур, работающий на аккумуляторе. Полуметровый цилиндр толщиной с руку необходимо было держать за один конец, где располагалась ручка и два крючка включения. На другом конце при нажатии первого крючка создавался электрический разряд. Нагрев им породу, нужно было нажать на второй крючок-спуск. Он выдвигал алмазное сверло, вращающееся с частотой в тысячу оборотов в секунду. Вот так, чередуя эти элементы разрушения породы, требовалось аккуратно вырезать метровые кубические блоки. Конечно, идеально этого сделать не получится. Да и как сказал Данила, это и не нужно. Главное, чтобы блоки были не больше метра кубического в объеме, но и не слишком мелкие. Потом их на станции, правда, уже не нашей, переплавят в однородные по составу бруски и отправят на заводы.

- Здесь итак почти все камешки однородны, - рассказывал Данила. – Процессов геологических то нет, что могли бы их перемешать между собой. Поэтому добыча здесь так выгодна, несмотря на такие гигантские траты на обслуживание огромного количества станций и заводов.

И опять основная проблема для меня была – удержаться возле места бурения. Любое неловкое движение, и я сразу отлетал куда-то в сторону, пока не прикладывал противоположное усилие. Организм никак не мог привыкнуть к отсутствию трения, гравитации и множества других сил, что постоянно действовали на него на планете, но которые мы давно перестали замечать.

К концу срока нашей работы я, наконец, смог адаптироваться и даже почти выполнил необходимую норму. Не хватило буквально половинки кубического метра породы.

- А ты молодец, - уважительно заметил Данила. – Побил прошлый рекорд, хоть и не выполнил до конца норматив. Завтра, глядишь, уже полностью все сам сделаешь и долг выплачивать начнешь. Но сегодня, как и сказал, я тебе помогу только твою норму закрыть, чтобы тебе лишнего не прибавили. А сейчас помоги мне «закрыться».

Под закрытием наставник имел в виду отстегивание свертка от колышков и соединение этих концов между собой. В итоге у нас получился нанизанный на трос огромный прозрачный пакет с рудой внутри, с одного конца которого болтался магнит для сцепки с кораблем, а другой конец все также был забурен в астероид, к нему же были прикреплены и мы.

- Как челнок сцепку оформит, также открепим трос, и по внешней стороне пакета цепляясь вон за ту «веревку», - указал он на незамеченный мною ранее трос, - вернемся в него.

- А пакет потом куда?

- Мимо соседей проходить будем, там их сборщику и передадим. Это недолго, минут пятнадцать максимум. Обычно даже быстрее.

Все прошло, как и рассказал Данила.

Вернувшись на станцию, я испытал нешуточное облегчение. Даже не подозревал, что был все это время настолько напряжен. Медленно возвращаясь в отведенный нам блок, я заметил свою Алену в окружении неизвестных мужчин.

- … поверь, тебе же легче жить будет, - услышал я голос одного из них. Моя половинка при этом была напугана, и я поспешил быстрее к ней. Ничего хорошего от такой картины я не ожидал. – Смотри, сейчас ты здесь – никто. Да еще и норму не отработала. Но удели нам время, и долг твоего никчемного муженька выплачен будет быстро… - тут я наконец добрался до них и сразу схватил говорливого мужика за горло, взяв его рукой в захват и немного сдавив для острастки.

- А что это вы здесь делаете? – посмотрел я на враз испугавшихся подельников несостоявшегося шантажиста. А по-другому его последние слова я расценить не мог.

- Отпусти его, задушишь ведь! – испуганно крикнул один из них.

- Не бойтесь, я легонько, - усмехнулся я, услышав этот возглас.

- Это для тебя легонько, а здесь много и не надо! – возразил тот же рудокоп, если судить по нашивке. - Мы в космосе, да еще и в месте пониженной гравитации, забыл?

Действительно, забыл. А ведь Антон это мне в первый же день показал. Но было уже поздно. Когда я отпустил мужика и взглянул в его лицо, оно было синим с гримасой ужаса. Я его не просто удушил. Я свернул ему шею, просто неловко пошевелившись, когда тот в самом начале начал вырываться.

- Что здесь происходит? – раздался голос начальника охраны.

- Господин начальник, он убил Виталю! – сдал меня все тот же рудокоп.

- В карцер! Остальным разойтись!

Что-то снова у меня проблемы на ровном месте появились. Когда же это закончиться-то?