Красная лента

ГЛАВА 25

Ласситер покачал головой.

— Всего несколько случаев, — сказал он. — Не так много, как я ожидал. Пока что результат нулевой. Мы отослали фотографии по электронной почте в Аннаполис, Балтимор, Фредериксбург, Чесапикский залив. Метц и другие детективы обработали около трехсот звонков. Подавляющее большинство из них — пустышка.

— А как скоро мы сможем получить ордер на этот банковский счет? — спросил Миллер.

Ласситер глянул на часы.

— Еще немного подождите. — Он подошел к окну. — Кроме этой фотографии у нас ничего нет, верно?

Миллер посмотрел на напарника. По выражению его лица Рос понял, что следует промолчать.

— Эта история с банковским счетом, этот полицейский… Как там его звали?

— Как я уже говорил, Билл Янг был капитаном в седьмом участке, когда там работал тот человек. Я позвонил ему, и оказалось, что у засранца в мае случился сердечный приступ. Плохо, очень плохо, поэтому что бы вы там ни нашли… — Ласситер покачал головой. — Да зачем вам этот легавый? Как он связан с делом?

— Мы не знаем, — ответил Миллер. — Он связан с Дэррилом Кингом, Кинг связан с Шеридан, Шеридан связана с загадочным типом на снимках. На сегодня Маккалоу и снимки — это все, что у нас есть.

В дверь постучали.

— Да! — рявкнул Ласситер.

Вошел курьер с конвертом из желто-коричневой бумаги.

Ласситер взял конверт, вынул ордер, подписал его и вернул конверт курьеру.

— А вы, — велел он, передавая ордер Росу, — пойдите и проверьте, могут ли данные банковского счета Маккалоу пролить свет на ситуацию.

Они ехали на запад и уже успели оставить позади девять кварталов, библиотеку Карнеги и конференц-центр, а потом пересекли улицу Массачусетс в районе Одиннадцатой. Рос болтал всякие глупости, а Миллер сидел за рулем, не сводя глаз с дороги. Он гадал, что из всего этого может получиться. Он подумал о Мэрилин Хэммингз, подумал, каково было бы пригласить ее на свидание, сходить в ресторан, потом в кино. Он попытался вспомнить, когда в последний раз делал что-то подобное, и не смог. В голове возник размытый, туманный образ Мэри Макартур, последней девушки, с которой у него были отношения. Как ему удалось ее подцепить? Это кто-то устроил? Он не мог вспомнить и поэтому чувствовал себя глупо. Предполагается, что он способен запомнить детали, ведь он же детектив, в конце концов. И он снова мысленно вернулся к Мэрилин Хэммингз. Привлекательная женщина. Она была одной из хороших людей. Так выражалась его мать. «Тебе он понравится, — говорила она о каком-нибудь знакомом, соседе, друге. — Он из хороших людей». То же самое мать Миллера сказала бы о Мэрилин: «Тебе стоит сходить с ней на свидание, Роберт, с этой девушкой. Она из хороших людей».

При этой мысли Миллер улыбнулся. Прикинул, стоит ли ей позвонить. Но когда у него появится время, чтобы пойти на свидание?

Возможно, ему стоит позвонить и сказать: «Я собирался позвонить. Я хочу пригласить тебя на свидание, но сейчас все время занимает это расследование». Она бы поняла, что он не пытается от нее отделаться. Он мог бы сказать: «Все время занимает это расследование. Это чертовски срочное и сложное дело. На моего капитана, Ласситера, ты его знаешь, давит шеф полиции, на шефа давит мэр и так далее. У меня сейчас даже поспать нормально не получается». Нет, не так. Так не пойдет. «У меня времени не хватает даже почту просмотреть, но, пожалуйста, не думай, что я не заинтересован. Ты же знаешь специфику моей работы, поэтому должна понять».

— Роберт?

Миллер вздрогнул, повернул голову и посмотрел на Роса.

— Ты только что проехал мимо банка.

Миллер оставил машину в квартале от банка, и они направились к его центральному входу. Они подождали в холле, пока кто-то поговорил с кем-то, который поговорил еще с кем-то, и спустя минут пятнадцать-двадцать к ним спустился вице-президент по делам безопасности. Приятный парень, на вид лет за сорок. Миллер заметил, что на нем отличный костюм. Такой не купишь в универмаге.

— Меня зовут Дуглас Лорентцен, я вице-президент по делам безопасности, — представился он. — Простите, что заставил вас ждать. Пожалуйста, следуйте за мной.

Они прошли по коридору, который прошивал здание насквозь, и оказались у двери. Лорентцен набрал код на встроенном в стену пульте, и она открылась. Войдя, они повернули налево. Рос шел следом за Миллером, который постоянно оглядывался, словно ожидая, что напарник что-то скажет.

В конце коридора они миновали еще одну дверь, ведущую в приемную, за которой располагался роскошный офис — огромный, без окон. Вдоль правой стены шел ряд мониторов, подключенных к камерам слежения. Комнатные растения, широкий стол красного дерева, несколько стульев у небольшого овального столика с гладкой, словно стекло, поверхностью.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласил Лорентцен. — Я могу предложить вам что-нибудь? Кофе, минеральная вода?

Миллер опустился на стул.

— Нет, спасибо, — ответил он. — Нам необходима ваша помощь в одном небольшом деле, и мы уйдем.

Лорентцен, похоже, нисколько не смутился. Словно появление двух детективов с ордером, разговор в офисе, вопросы и ответы было делом обычным.

— Я так понимаю, у вас есть ордер, — сказал он, опережая Миллера.

Миллер достал ордер из кармана и протянул ему.

Лорентцен прочел его и посмотрел на детективов.

— Нет проблем, — сказал он. — Дайте мне минуту.

Он поднял трубку и связался с архивом. Перекинулся с кем-то парой слов, назвал имя Маккалоу, приблизительную дату открытия счета, попросил, чтобы все файлы и документы, относящиеся к этому счету, принесли ему, и положил трубку на рычаг.

— А вы можете сообщить мне что-нибудь о том, с чем мы имеем дело? — спросил он.

— К сожалению, нет, — ответил Рос. — Идет расследование.

— Что-то связанное с мошенничеством?

— Я так не думаю, мистер Лорентцен, — сказал Миллер. — Мы просто пытаемся собрать информацию о местонахождении одного человека.

— И этот человек, этот Майкл Маккалоу, по всей видимости, открыл у нас счет несколько лет назад?

— По всей видимости, да.

Зазвонил телефон.

— Простите, — извинился Лорентцен.

Он снял трубку, послушал и попросил звонившего зайти. Несколько мгновений спустя в дверь постучали. Лорентцен открыл ее, взял у кого-то файл и закрыл дверь.

Он улыбался, возвращаясь к Миллеру и Росу. Его действия были эффективными. Он был вице-президентом по делам безопасности и в течение нескольких минут смог доказать свою способность управляться с системой, помогать полиции, находить то, что им нужно. В Американском трастовом банке Вашингтона отвечали за свои слова.

Лорентцен сел и раскрыл файл. Он пролистал несколько бумаг и поднял взгляд на детективов.

— Счет был открыт на имя Майкла Ричарда Маккалоу в пятницу, одиннадцатого апреля две тысячи третьего года. Мистер Маккалоу посетил банк в то утро в качестве нового клиента. Его приняла помощник управляющего по делам новых клиентов Кейт Бек. Кейт, к сожалению, у нас больше не работает.

Рос вынул из кармана блокнот и записал: «Апрель, 11, 2003 год, Кейт Бек, помощник управляющего по делам новых клиентов, Американский трастовый банк Вашингтона».

— Мистер Маккалоу разместил начальный депозит в пятьдесят долларов. Это минимальная сумма, необходимая при открытии счета…

— Наличностью или чеком? — спросил Рос.

— К сожалению, наличностью, — ответил Лорентцен.

— Какие документы он предъявил? — спросил Миллер.

— Удостоверение его полицейского участка, карточку социального страхования, чек от телефонной компании для подтверждения своего места проживания на Конкоран-стрит.

Миллер глянул на Роса.

— В трех кварталах от меня, — сказал он и повернулся к Лорентцену. — Нам понадобятся копии всех этих документов.

— К сожалению, это займет немного времени. Как только счет открыт, мы возвращаем оригиналы документов владельцу. Мы оставляем копии, но их сканируют в компьютер и хранят в файле в центральном офисе.

— Это где?

— Здесь, в Вашингтоне, — сказал Лорентцен, — но…

— Это очень важное расследование, — заявил Миллер. — Нам требуется любая помощь, которую вы можете оказать.

Рос выступил вперед.

— Ваша помощь может помочь раскрытию очень важного дела, мистер Лорентцен. Нам нужны копии этих документов как можно быстрее.

Лорентцен понял и решил ничего не усложнять. К счастью, он принадлежал к тому редкому типу чиновников, которые действительно считали, что их работа заключается в помощи людям, а не в отговорках, отписках и кивании на правила и протоколы.

— Вы не против подождать здесь? — спросил он.

— Без проблем, — ответил Миллер.

— Я сделаю все, что смогу, хорошо?

— Большего мы не просим.

Лорентцен покинул кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.

Миллер посмотрел на часы — было десять минут четвертого.

20 июля 1981 года мы приземлились в Манагуа. И пробыли там до декабря 1984 года. Электорат в Никарагуа хотел, чтобы Сандинистский фронт национального освобождения снова пришел к власти. Они хотели, чтобы контрреволюционеры, а также их американские друзья и их финансовая поддержка, стали еще одной страницей их неспокойной и непростой истории.

Анастасио Сомоса Гарсиа начал все это в 1936 году. Он принял на себя полномочия президента Никарагуа. Соединенные Штаты помогали ему как могли. Используя национальную гвардию, он терроризировал всю страну. Он попустительствовал и поощрял разгул насилия, пыток и убийств среди мирного населения. Он предал смерти тысячи крестьян. Он всеми возможными способами прибирал к рукам торговлю наркотиками в стране и не давал покоя любому, кого считал своим противником. Его подручные захватывали землю и предприятия. Никарагуа было его королевством до тех пор, пока революционная Сандинистская партия не разгромила национальную гвардию и прихлебателей Сомосы.

Сандинисты попытались замедлить развал страны. Они создали правительство для людей. Земельная реформа, социальная справедливость, доступная медицинская помощь. Но мы, могучие американцы, не хотели, чтобы народ Никарагуа управлял собственной страной, точно так же, как мы ставили палки в колеса схожему правительству в Чили. Все началось с Картера — он подписал распоряжение поддерживать силы, оппозиционные сандинистам. ЦРУ начало антиправительственную пропагандистскую деятельность в газете «Ла Пренса». Пиратские радиостанции, вещавшие из Гондураса и Коста-Рики, внушали народу Никарагуа, что их новое правительство — всего лишь атеистическая марионетка в руках русских коммунистов, решивших уничтожить католическую церковь и все, что так дорого народу Никарагуа. Мы организовали в стране прикрытие — так называемый Американский институт свободного развития труда. Там я и очутился. И чем же мы занимались? Мы выбирали отдельных людей, занятых в развитии медицинской и образовательной программ при правительстве, и убивали их.

Когда в январе 1981 года к власти пришел Рейган, он заявил, что ситуация в Никарагуа представляет собой не что иное, как настоящую марксистско-сандинистскую узурпацию власти. Он сказал, что ему очень жаль, что в Никарагуа сложилась подобная ситуация. Вероятно, он так сильно об этом жалел, что усилил поддержку повстанцев со стороны ЦРУ, а также увеличил масштабы саботажа в различных отраслях промышленности. В ноябре, спустя десять месяцев после начала президентского срока, он одобрил выделение девятнадцати миллионов долларов налогоплательщиков на оплату услуг аргентинских инструкторов, которые тренировали повстанцев в Гондурасе. И кем же были эти повстанцы? Бывшими членами национальной гвардии Сомосы. Также среди них попадались известные военные преступники и американские наемники. Ходили слухи, что там можно было встретить оперативников, которых выгнали из американского спецназа, а также штатных членов спецотряда «Дельта». Все они сидели в Гондурасе, готовые в любую минуту выступить против сандинистов.

К осени 1983 года количество повстанцев выросло до двенадцати-шестнадцати тысяч бойцов. Они называли себя Никарагуанскими демократическими силами. Их прозвали «контрас». Они укрывались вдоль границ с Гондурасом и Коста-Рикой, предпринимая вылазки и атакуя пограничные городки и военные посты сандинистов. Но в ЦРУ не питали никаких иллюзий по этому поводу. Они понимали, что «контрас» не смогут разогнать сандинистов. Это и не было их целью. Они должны были просто замедлить, повредить и остановить развертывание сандинистских проектов — экономического, образовательного, политического и оздоровительного. «Контрас» взрывали мосты, электростанции и школы. Они сжигали урожай и грабили больницы. Они разрушали фермы, клиники, заводы, ирригационные системы. Группа американцев, озабоченных сложившейся ситуацией, называвших себя «Свидетели мира», собрала разведданные о зверствах «контрас» за один год. Они насиловали девочек, пытали мужчин и женщин, калечили детей, отрезали головы, руки, ноги и языки, выкалывали глаза, кастрировали, вспарывали животы беременным женщинам, отрезали гениталии, ломали пальцы на руках и ногах, лили кислоту на лица, снимали кожу с живых людей, производили массовые казни, распинали, сжигали и закапывали заживо.

Рейган назвал этих людей борцами за свободу, «моральным аналогом наших отцов-основателей».

Сенатский комитет инициировал принятие поправки Боланда, которая запрещала «использование тактических приемов для свержения правительства Никарагуа».

ЦРУ дало «контрас» еще двадцать три миллиона долларов, и мы активизировали наши действия.

Гавани Никарагуа были заминированы стотридцатикилограммовыми взрывными устройствами на основе пластида С4. Выборочно уничтожались суда, иногда французские и британские. Моряков убивали. Рыболовецкая промышленность Никарагуа терпела миллионные убытки из-за задержек и саботажа экспорта креветок.

В апреле 1984 года Международный суд объявил действия США незаконными.

Правительство Саудовской Аравии тайно договорилось с ЦРУ о финансировании «контрас». Арабы ежемесячно снабжали «контрас» ресурсами на миллион долларов. Деньги отмывали через банк на Каймановых островах, а также через счет в швейцарском банке. Все счета были на имя подполковника Оливера Норта, помощника контр-адмирала Джона Пойндекстера, который был советником Рейгана по национальной безопасности. Прошло почти три года, прежде чем мир узнал, что произошло. Правда, к тому времени уже было поздно что-либо менять.

Деньги поступали также из Израиля, Южной Кореи и Тайваня. Война Рейгана в Никарагуа унесла жизни четырнадцати тысяч человек. Погибло более трех тысяч детей, еще шесть тысяч остались сиротами. В ноябре 1984 года правительство Никарагуа официально заявило, что «контрас» убили девятьсот десять чиновников. Наемники, поддерживаемые ЦРУ, атаковали более ста населенных пунктов и выгнали из родных мест сто пятьдесят тысяч человек.

В октябре 1984 года, за два месяца до моего отбытия, агентство «Ассошиэйтед пресс» опубликовало руководство объемом в девяносто страниц, называвшееся «Психологические операции в партизанской войне». Комитет по разведке признал, что оно было изготовлено ЦРУ и предназначалось «контрас». Я могу подтвердить, что руководство действительно не было подделкой. Главы, посвященные тайным убийствам и работе снайпера, написал я.

В конгрессе Рейгана спросили:

— А не выглядит ли это нашим собственным терроризмом, спонсируемым государством?

Конгресс отменил все финансирование. В то же время Саудовская Аравия удвоила финансовые вливания в деятельность «контрас».

История стала достоянием общественности. Рейган появился на экранах телевизоров. Он был профессиональным актером, поэтому врал, как профи.

Он обошел запрет финансирования «контрас», выделив им тринадцать миллионов на нужды разведывательной деятельности и еще двадцать семь миллионов в виде гуманитарной помощи. Спустя два года после того, как я покинул Никарагуа — всего два года! — конгресс одобрил выделение ста миллионов долларов на поддержку «контрас».

В конце концов именно финансовая разруха в Никарагуа привела к поражению сандинистов на выборах. В стране, где средний годовой доход упал до двухсот долларов, Соединенные Штаты гордо выдавали по сорок долларов каждому, кто голосовал за их ставленника, Виолетту Чаморру. Новый американский президент Джордж Буш назвал эти выборы «торжеством демократии».

До сих пор Международный суд в Гааге не снял с нас обвинения в «незаконном применении силы» в Никарагуа.

Недавно я прочел отчет одного аналитика из Пентагона. Он категорично и прямо заявил, что политика Соединенных Штатов в отношении Никарагуа была репетицией удачной интервенции в политику стран третьего мира. Он написал: «Данный случай займет место в учебниках».

Я знаю, чем мы там занимались. Я знаю это точно. Я это видел. Я этим жил. Это было моей жизнью три с половиной года. Кэтрин была моим контролером. Она передавала приказы. Она распространяла инструкции и нажимала на кнопки. Не только для меня, для других тоже. И сколько нас там было? В конце концов я сбился со счета. Десятки, возможно, сотни. Мы появлялись по одному, по два, по три человека. Мы размножались, как бактерии, словно невидимый вирус, мы плодились и разрушали. То, что мы делали, вызывало привычку. Это стало чем-то большим, чем обычная необходимость. Через какое-то время работа превратилась в призвание, в смысл жизни.

Мы отправлялись в Никарагуа, в Афганистан, в Танжер, в Колумбию… Мы отправлялись туда с нормальным взглядом на мир, и там мы становились чем-то другим, во что мы ни за что бы не поверили прежде.

Как я уже говорил, поездка в подобное место длится недолго, но возвращение, похоже, занимает вечность.

Возможно, в этом отношении я был похож на отца.