Красная лента

ГЛАВА 52

Миллер не поехал к Росу на И-стрит и Пятую улицу. Он не позвонил и не посоветовался с ним, потому что у него не было на это времени.

Он пообедал с Шамирами и отправился наверх, чтобы побриться и прибрать. Как раз тогда, около трех часов пополудни, зазвонил его сотовый телефон. Миллер, не глядя на экран, взял его с тумбочки и сказал:

— Да?

— Поезжай в бедняцкий район.

— Кто это?

Голос показался ему знакомым.

— Заткнись и слушай.

— Роби?

Миллер чуть не выронил телефон.

— Поезжай в бедняцкий район. Найди дипломата.

— Что? Найти дипломата? Кто это такой?

Роби повесил трубку.

— Роби? Роби! — закричал Миллер в трубку, зная, что это бесполезно.

Он быстро поискал входящий звонок, но он был обозначен во входящих как «Звонок 1» без всякого номера.

Миллер замер, держа телефон в руке и не в силах пошевелиться.

Что это значит? Бедняцкий район? Тот, где жила Наташа Джойс? Тот район? И кто был этим дипломатом? Что это значит, черт побери?

Миллер быстро надел чистую рубашку, пиджак, ботинки, вынул пистолет из тумбочки возле кровати, прихватил жетон и пейджер. Он спустился по лестнице и прошел полквартала до места, где стояла его машина.

Должно быть, Роби имел в виду именно тот район, где жила Джойс. Не иначе.

Миллер остановился. Замер с ключом зажигания в руке. И попробовал оценить значение этого звонка. Ему позвонил Джон Роби. Человек, которого разыскивали полиция и федеральное правительство. Человек, который знал о том, что произошло, больше, чем кто-либо другой, занятый в расследовании. Человек, который исчез, сбежал и был объявлен в розыск.

Вопрос стоял просто. Знал ли он наверняка, что Роби не является Ленточным Убийцей? Был ли он уверен в этом? Мог ли он беспрекословно исполнять все, что ему говорил Роби, без поддержки, не сказав никому ни слова?

Его ладони стали влажными от пота. Миллер нашел салфетку, которой протирал ветровое стекло, и вытер руки. Потом опустил окно и принялся глубоко дышать. Ему было сложно взять эмоции под контроль. Он пытался сконцентрироваться, сосредоточиться и понять, чего хочет Джон Роби, почему он выбрал именно его. Или это просто везение? Везение? Миллер улыбнулся. Он не верил в везение. Совпадение, стечение обстоятельств? Черт, это не могло быть стечением обстоятельств! К чему это приведет? Он собирался продолжить несанкционированное расследование, последовать указаниям, полученным от человека, которого, по идее, должен разыскать и арестовать. Эти мысли вернули его в реальный мир. У него появился шанс отступить. Сейчас, впервые с тех пор, как начался этот кошмар, он мог уйти, заняться чем-нибудь другим, убежать от этого безумия, этих заговоров.

Но он не мог.

Хэрриет Шамир знала это. И Джон Роби тоже.

Миллера трясло. Он вцепился в руль и опустил голову на руки.

— Господи… — прошептал он.

Несмотря на обуревавшие его чувства, на приступ страха, он завел двигатель и выехал на улицу.

Сорок минут спустя, очутившись в унылом районе, где жила Наташа Джойс, Миллер остановил машину и окинул взглядом пустынную стоянку возле жилых домов. Он не мог не вспомнить Наташу и то, как она выглядела, когда ее обнаружили. Он подумал о Хлои, о том, что с ней будет дальше. О тех людях, которые остались жить и оплакивать Маргарет Мозли, Барбару Ли и Энн Райнер, а также многих других, о которых они ничего не знали.

Найти дипломата…

Миллер проверил пистолет и выбрался из машины.

Двадцать минут спустя, успев перекинуться парой слов с тремя-четырьмя местными жителями, он набрел на стайку подростков, околачивавшихся на углу здания, которое, казалось, пережило бомбежку.

— Здесь таких нет, — ответил ему один из подростков. В таких компаниях всегда находится вожак, который стоит чуть впереди и выражает мнение всей группы.

Подросток ухмыльнулся. Его зубы были украшены золотыми коронками. Дьявольская улыбка.

— У нас тут всякие водятся, дружище, но вот дипломатов нет.

Один из пареньков, которому на вид было не больше пятнадцати лет, сделал шаг в сторону и подозвал вожака. Тот перекинулся с мальчишкой парой слов и снова одарил Миллера улыбкой на пять тысяч долларов.

— Кто-то послал тебя сюда найти дипломата?

Миллер кивнул.

— Верно.

— И этот человек где-то здесь?

— Я так думаю.

— Может оказаться, что это не человек. Вот что я имею в виду.

Миллер покачал головой.

— Не понимаю, как такое возможно.

— Есть пятьдесят долларов? — спросил вожак.

Миллер нахмурился.

— Если нужна помощь, можем устроить небольшую экскурсию. Но экскурсии у нас платные.

— У меня нет пятидесяти долларов, — ответил Миллер.

— Чушь! У тебя нет пятидесяти долларов?

Миллер рассмеялся.

— Нет. Серьезно. Есть тридцать долларов, может, тридцать пять, и это все.

— Гони, что есть.

— То есть?

— Гони тридцать пять долларов, и мы покажем тебе дипломата.

— Вы знаете, кто это? — спросил Миллер.

Вожак повернулся и махнул рукой подростку, с которым шептался перед этим.

— Мой парень знает, где этот дипломат. Плати тридцать пять долларов, и мы тебя туда отведем.

Миллер похлопал себя по карманам и вывернул их, собирая все, что у него было.

— Тридцать шесть долларов и семьдесят центов, — сказал он и передал банкноты и мелочь вожаку, который тут же засунул их в карман джинсов.

— Эй! — распорядился тот. — Покажи чуваку, где дипломат.

Паренек ухмыльнулся, развернулся и побежал. Миллер последовал за ним. За ними потянулись еще шесть или семь человек. Это было редкое зрелище. Кричащие подростки, Миллер и пацан, бегущий впереди него. Со стороны казалось, что Миллер преследует мальчишку, а остальные пытаются его догнать. Так продолжалось две-три минуты. Затем подросток остановился, посмотрел на Миллера и, пройдя еще тридцать-сорок метров, указал куда-то направо.

Миллер не увидел ничего, кроме остова обгоревшей машины, разбросанных ящиков и перевернутого кресла с разодранной набивкой, которое словно подвергли церемониальной казни. Никого вокруг видно не было.

Миллер не мог понять, на что указывает парень.

— Где? — спросил он. — Куда ты показываешь?

Парень начал смеяться.

— Вон твой дипломат, — сказал он.

Вожак стоял рядом и тоже смеялся. Миллер никак не мог взять в толк, что происходит.

— Он прав, — подтвердил вожак. — Вон твой чертов дипломат.

Миллер снова посмотрел в указанном направлении, но ничего не увидел.

— Что за чушь! — сказал он. — Что это за бред! Мы же договаривались…

— Мы выполнили свою часть сделки, — сказал вожак и махнул подростку. — Скажи ему, — распорядился он. — Скажи, что это.

— «Додж», — сказал мальчишка. — «Додж Лебарон Дипломат» семьдесят восьмого года выпуска.

И он указал пальцем на остов машины.

— Это и есть дипломат? — спросил Миллер.

— Конечно, черт его дери! — подтвердил вожак. — Этот парень знает все машины, выпущенные за последнюю тысячу лет. Он в тачках шарит что надо.

Миллер подошел к автомобилю. Машина почернела от сажи, поэтому было сложно сказать, какого цвета она была изначально. Стекол у нее не было, покрышки расплавились.

Миллер повернулся к компании подростков.

— Сколько она уже стоит здесь?

— Два дня, — ответил знаток автомобилей. — Ее пригнали сюда и сожгли два дня назад.

— В четверг, — уточнил Миллер.

— Да, в четверг, — подтвердил паренек.

Миллер заглянул в салон. Потом обошел автомобиль, давя ботинками битое стекло. Воняло жженой резиной, горелой краской и металлом. Кто-то пригнал сюда эту машину на следующий день после гибели Наташи Джойс и поджег. Почему? Для чего?

Мальчишки подошли ближе, им было интересно, что все это значит.

— Мне надо открыть багажник, — сказал Миллер.

Подростки начали искать, чем бы отпереть багажник. Один из них подал ему монтировку. Миллер взял ее двумя руками и принялся методично бить по замку багажника, пока тот не вылетел наружу. Потом кончиком монтировки откинул крышку.

Вонь была непереносимая.

Один из мальчишек начал кричать, другой отвернулся и вывернул на землю содержимое желудка. Миллер замер, пытаясь понять, на что смотрит. Он знал, что это. Он знал наверняка, но ему казалось, что разум пытается выдать это за что-то другое.

Руки и ноги человека были крепко связаны за спиной. Веревка так сильно натянулась, что его тело изогнулось дугой. На лицо была наброшена какая-то тряпка, но от высокой температуры она выгорела и распалась, поэтому было видно то, что осталось от лица мертвеца, перекошенного от ужасного страдания. Его зубы обуглились, губы сгорели, большая часть носа исчезла совсем, а уши и волосы спеклись в бесформенную черную массу из крови и тканей, которая частично стекла на дно багажника. Багажник защитил человека от огня, но бедняга поджарился в нем живьем. Миллер почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

Большая часть мальчишек разбежалась. Вожак остался. Он стоял с широко раскрытыми глазами и два-три раза порывался что-то сказать, но из его рта не вылетало ни звука.

Миллер достал из кармана сотовый телефон, набрал номер Роса, сообщил, где находится и что обнаружил. Рос поинтересовался источником информации, на что Миллер ответил, что позвонит позже. Потом он позвонил во второй участок и попросил прислать кого-нибудь из офиса коронера. После этого набрал номер Мэрилин Хэммингз.

— Детектив Миллер? — удивилась она.

— Привет. Собирался позвонить…

— Нет, не собирался.

— Конечно, собирался…

— Вы что-то хотели, детектив Миллер? — Тон у нее был холодный, пренебрежительный.

— Мне нужна твоя помощь, Мэрилин.

— Снова? Да кто я? Общество помощи и поддержки детектива Роберта Миллера?

— У меня здесь полусгоревшее тело в багажнике автомобиля, и мне нужно срочно сделать вскрытие.

— Сейчас? Уже почти половина шестого вечера, и сегодня суббота.

— Я знаю, знаю, но это очень важно.

— Я уверена, что это очень важно, детектив Миллер, но у меня на семь часов запланировано одно дело, и оно тоже очень важное. Пока еще судмедэксперты закончат работать с телом… Я все равно получу его не раньше девяти-десяти часов, и это в лучшем случае.

— А ты сможешь подъехать позже? Ну, когда закончишь то, что запланировано на семь часов.

Мэрилин Хэммингз молчала.

— Мэрилин?

— Что за ерунда, Роберт? Кто я, по-твоему? Ты считаешь, что я обязана угождать всем твоим причудам? Это моя работа, да, но сейчас я не на работе. Я планирую прогуляться и вернуться домой. Будет уже поздно, я заварю себе травяного чаю, проверю электронную почту и лягу спать. Вот так я собираюсь провести вечер, Роберт. Я не хочу переться на работу в десять или одиннадцать вечера, чтобы смотреть на обгоревший труп какого-то бедняги, которого заперли в багажнике.

— Мэрилин, Мэрилин, мне действительно очень нужна твоя помощь…

— Прекрати, ладно? Пускай им займутся ребята с ночной смены. Кто там у нас сегодня? — Хэммингз прикрыла трубку рукой и крикнула: — Том! Том! Кто у нас сегодня ночью на смене?

Миллер услышал приглушенный голос Александера:

— Уркарт.

— Кэвин Уркарт. Он хороший специалист, как, впрочем, любой из нас. Он сегодня работает ночью и сможет помочь тебе в этом маленьком деле, Роберт.

— Мэрилин, серьезно, мне нужно, чтобы это сделал человек, который знает, что происходит. Это очень важно для меня, чертовски важно, и мне нужна твоя помощь!

— И с какого такого перепугу я обязана тебе помогать, Роберт? Почему я должна все бросить и снова тебе помогать? Кажется, из-за тебя у меня и так уже были неприятности, и я не понимаю, почему…

— Ты злишься, потому что я не позвонил?

Мэрилин Хэммингз рассмеялась — резко и громко.

— Я не хочу это обсуждать, ладно? Все понятно?

— Я позвоню позже, — сказал Миллер. — Я позвоню, когда тело привезут к вам.

— Делай что хочешь, Роберт.

Хэммингз положила трубку. Миллер задался вопросом, могли он, в принципе, еще больше испортить дело, чем это ему удалось. Из раздумий его вывел шум, вой сирены и свет фар двух гражданских машин и фургона коронера, которые появились в конце квартала.

Подростки разбежались, остался один вожак. Когда Миллер посмотрел на него, он улыбнулся и покачал головой.

— Мы, может, и не ангелы, но хотя бы не делаем из людей шашлык.

Он развернулся и, прежде чем Миллер успел что-то сказать, исчез.