Красная лента

ГЛАВА 4

Миллер и Рос начали работать после обеда. Миллер уже чувствовал всю сложность задачи, поставленной перед ними. Килларни закончил выступление, ответил на вопросы, а потом Ласситер разъяснил им некоторые моменты. Килларни будет сопровождать их, но вмешиваться не станет. Он будет следить за ходом следствия.

Если поначалу Миллер жалел, что его втянули в расследование этого сложного, серьезного дела, то теперь он решил, что это не так уж плохо, ведь происходящее отвлекало его от мыслей о недавних событиях.

Они с Росом вышли из участка и направились к Коламбия-стрит. Рос прихватил с собой фотографию Кэтрин Шеридан. Изображение, по совету Рейда, взятое из паспорта, было увеличено для улучшения контраста и цвета и распечатано в формате открытки. Миллер внимательно рассмотрел снимок, пытаясь разгадать эту женщину. Что-то было в чертах ее лица, что-то необычное, но он не мог понять, что именно. Она выглядела так, словно жизнь ее была драмой, окончившейся только со смертью.

Накануне, в субботу одиннадцатого числа, был День ветеранов. День выдался прохладным, что для солнечного Вашингтона, где температура в ноябре редко опускалась ниже четырех градусов по Цельсию, было редкостью. Термометр на веранде дома Кэтрин Шеридан показывал полтора градуса. В День ветеранов шествия и прочие мероприятия привлекали внимание большинства жителей города. Арлингтонское кладбище, дети, кажущиеся муравьями на фоне статуй из нержавеющей стали, олицетворяющих потери Америки в Корейской войне… Это был день памяти и скорби, день, суть которого передает надпись на стеле, воздвигнутой в память о Второй мировой войне: «Сегодня пушки молчат… С неба больше не низвергается смерть, по морю ходят только торговые корабли, люди во всем мире могут ходить в лучах солнца с высоко поднятой головой. Во всем мире наступил покой». Вдалеке был слышен оркестр, играющий марш Джона Сузы, который, тем не менее, не мог тягаться с шумом утреннего мегаполиса. Прохожие, оборачиваясь на звуки марша, вспоминали, что для них значит День ветеранов. Кто-то потерял отца, сына, брата, соседа, школьную любовь. Люди останавливались на мгновение, закрывали глаза, глубоко вздыхали, словно произнеся беззвучную молитву, и шли дальше по своим делам. Воспоминания витали в студеном осеннем воздухе. Все, казалось, чувствовали печаль и ностальгию, которую несли эти воспоминания. На один день в году Вашингтон превращался в город памяти, в город грусти.

— Библиотека за домом, — сказал Миллер, когда они отъехали от тротуара в сторону Коламбия-стрит. — Конечно, если она сегодня открыта.

Рос молча кивнул.

Грег Рейд был в кухне Кэтрин Шеридан, когда подъехали Миллер с Росом. Он улыбнулся и поднял руку, приветствуя их. При свете дня он был похож на актера Уильяма Херта. У него было открытое лицо человека, который в жизни больше дал, чем получил.

— Значит, вы ведете это дело? — спросил он.

— Да, мы, — подтвердил Миллер. — Ну, как тут?

— Я отправил ее в морг, — ответил Рейд. — Сделал предварительные анализы, снял отпечатки пальцев, сфотографировал. Все как обычно. У меня есть для вас кое-что. — Он кивнул в сторону кухонного стола. — Вы уже забрали ее читательский билет, верно? В кухне еда из магазина: немного хлеба, масла и прочего. Знаете, это натуральный хлеб. Французский. Никаких консервантов. Испечен вчера.

— Какой магазин? — спросил Рос.

— Адрес на обертке, — ответил Рейд.

Миллер достал из кармана блокнот.

— На автоответчике были сообщения?

Рейд отрицательно покачал головой.

— У нее нет автоответчика.

— А компьютер?

Рейд снова покачал головой.

— Ни стационарного компьютера, ни ноутбука у нее нет. Я, по крайней мере, не нашел. — Он смущенно улыбнулся.

— Что? — спросил Миллер.

— Никогда не бывал в подобном месте, — признался Рейд.

— В смысле?

— В таком доме.

— Что вы имеете в виду? — спросил Миллер.

— Оглянитесь. Здесь очень чисто, даже слишком чисто.

— Преступник, скорее всего, убрал за собой, — заметил Рос. — Они нынче аккуратные стали. Спасибо чертовым сериалам о полиции.

Рейд покачал головой.

— Я не ту чистоту имею в виду. Такое впечатление, что здесь никто не жил. Словно это гостиница, понимаете? Тут нет обычного бардака, который можно найти дома у любого обывателя. Корзина для грязного белья в ванной пуста. Есть щетки для волос, косметика, зубная паста, но всего этого как-то мало.

— Вы были на предыдущих местах преступления из этой серии? — спросил Миллер.

— Был в июле на Паттерсон.

— Энн Райнер, — напомнил Рос.

— Похоже, что тот же убийца? — спросил Миллер.

— С виду похоже на то. — Рейд помолчал. — Я оставил извещение для коронера, чтобы она проверила, но может быть кое-что еще… Не могу сказать наверняка, основываясь лишь на предварительных данных.

— Каких именно?

— У Кэтрин Шеридан… был кто-то вчера.

— В смысле?

— Кажется, у нее был секс.

— Вы не уверены?

— Насколько можно быть уверенным после беглого осмотра. Я обнаружил противозачаточную смазку у нее в вагине. Ноноксинол-9. Надо, чтобы коронер посмотрела, она может сделать вскрытие.

— Но никаких следов изнасилования?

Рейд снова покачал головой.

— Внешне никаких указаний на что-то подобное.

— Время смерти определили? — спросил Рос.

— Ориентировочно, основываясь на температуре печени, внешней температуре, смерть наступила вчера в промежутке между шестнадцатью сорока пятью и восемнадцатью часами. Возможно, коронеру удастся определить время точнее.

— Вы проверяли последний набранный номер? — спросил Рос.

Рейд в очередной раз отрицательно покачал головой.

— Мне хватило трупа. Я подумал, что вы сами проверите.

Рос отправился к столику у входной двери. Он натянул латексные перчатки, поднял трубку телефона и нажал на кнопку повтора набора номера.

Миллер услышал, как он обменялся с кем-то несколькими фразами, повесил трубку и вернулся в кухню.

— Пиццерия, — сообщил Рос. — Записал название и адрес.

— Хорошо, — сказал Миллер. — Мы обойдем соседние дома, зайдем в библиотеку, в магазин, потом поедем в пиццерию. Сколько вам понадобится времени, чтобы закончить здесь?

Рейд пожал плечами.

— Я еще на втором этаже не все сделал. Обработал тело, упаковал для коронера. Мне весь этаж нужно обработать. Это займет определенное время.

— Мы зайдем позже, — сказал Миллер.

— Думаю, мне понадобится весь остаток дня, — прикинул Рейд. — Я ведь остался здесь один.

Рейд оставил их в кухне и пошел на второй этаж. Рос открыл пакет из магазина: французский хлеб, двести граммов нормандского бри, кусочек несоленого сливочного масла. Все осталось нетронутым. Датой выпечки хлеба значилось одиннадцатое ноября, как и говорил Рейд. «Свежая выпечка каждый день. Без консервантов. Рекомендуется употреблять в день изготовления» — было написано на пакете. Это заставило Миллера улыбнуться. И Роса тоже. Однако потом Миллер вспомнил, как выглядела Кэтрин Шеридан, когда ее обнаружили, цвет ее кожи, заостренные черты лица… Подобная картинка могла на несколько дней отбить желание улыбаться.

Рос записал адрес магазина, где были куплены продукты. Они вместе вышли через дверь в кухне, пересекли задний дворик и оказались на тротуаре.

Миллеру оставалось только гадать, о чем могла думать Кэтрин Шеридан. На данный момент ему приходилось довольствоваться лишь знанием того, куда она ходила в субботу утром и зачем. Они снова обошли улицу, на которой стоял дом Кэтрин. Поговорили с соседями, которых не было дома прошлым вечером. Ничего нового узнать не удалось. Дом по правую сторону от особняка Шеридан, по всей видимости, пустовал. Они не смогли определить этого накануне, но сейчас Рос обошел его и, приложив ладони к оконному стеклу, заглянул внутрь. Мебель была обтянута чехлами, повсюду царили тишина и покой. Сосед, живший в доме слева, еще не успел вернуться домой.

Они поехали в библиотеку Карнеги.

— Обычно по воскресеньям мы закрыты, — сообщила им библиотекарь.

Ее звали Джулия Гибб, и выглядела она как библиотекарь. Говорила она тоже как настоящий представитель своей профессии — тихим голосом, поглядывая поверх очков.

— Сегодня мы открылись из-за Дня ветеранов. Вчера мы работали только до полудня и сегодня тоже открыты до полудня, чтобы компенсировать вчерашние полдня. — Она сделала паузу и добавила: — Вы по поводу Кэтрин Шеридан, не так ли? — Она протянула руку под стойку и вытянула экземпляр «Вашингтон пост». — Я не знаю, что сказать. Это ужасно, ужасно!

Миллер задавал вопросы, Рос записывал. Джулия Гибб не была близко знакома с Кэтрин Шеридан. Как и с любым другим посетителем. Она не заметила в ее поведении ничего необычного, не считая того, что Кэтрин вернула книги, но новых не взяла.

— Я все пытаюсь припомнить, говорила ли я ей что-нибудь вчера, — призналась Джулия. — Не припоминаю, чтобы я проронила хоть слово.

— Какие книги она вернула? — спросил Миллер.

— Я записала, — сказала Джулия Гибб. — Я знаю, что это не очень важно, но я подумала, что кому-то это будет интересно.

Она протянула им листок. Рос взял его, пробежал глазами по названиям: «О мышах и людях» и «К востоку от Эдема» Стейнбека, «Илиада» Гомера, еще пара названий, которые не были ему знакомы.

— Во сколько она пришла?

— Довольно рано, возможно, без четверти десять, где-то так. Я помню, ведь мы были открыты недолго.

— Вы видели ее, когда она уходила?

— Ну, я была с другим клиентом и услышала, как хлопнула дверь. Я подняла взгляд, но не увидела, кто это был. Я решила, что это Кэтрин Шеридан, поскольку, когда я закончила с клиентом и он ушел, то обнаружила, что осталась в библиотеке одна.

Миллер кивнул и посмотрел на Роса. Тот покачал головой. У него больше не было вопросов.

— Сегодня мы на этом закончим, — сказал Миллер. — Спасибо за помощь, мисс Гибб.

— Пожалуйста, — ответила она. — Такая трагедия, правда? Какой ужас!

— Вы правы, — сухо ответил он и посмотрел на клочок бумаги с названиями книг, прежде чем засунуть его в карман пальто.

Когда они отъезжали от библиотеки, Миллер понял, для чего нужны подобные краткие встречи с людьми. Они призваны напоминать об их существовании. Кэтрин Шеридан была человеком — прежде, чем умереть, она была жива. Как Джулия Гибб. Обычные люди наблюдали, как вокруг них взрываются жизни посторонних. Противоречия человечества. Моменты ужаса. Никто их не понимал, и очень часто никому не было до них дела. В кармане Миллера лежал список книг, которые Кэтрин Шеридан читала перед смертью. Ему было интересно, выбрала бы она другие книги, если бы знала, что они будут последними, которые она прочтет перед смертью. Странная мысль, но в свете случившегося она лишь подкрепляла уверенность в том, что жизнь непредсказуема и ее легко растоптать.

То же самое было, когда они приехали в магазин на пересечении Эл-стрит и Десятой. Владельца магазина звали Льюис Роарк. В его голосе, темных волосах, светло-голубых глазах чувствовалось что-то ирландское. Он не помнил Кэтрин Шеридан. Даже когда Рос показал ему фотографию, он не вспомнил ее. Загруженный день. Было утро. Приходили люди, чтобы купить болонскую колбасу, чорисо, миланскую салями, сетки с сыром для пикника, большие сандвичи. Взрослые с детьми, дедушками и бабушками. Еда навынос. Ничего особенного. Нет, он не помнит Кэтрин Шеридан. С чего бы ему ее запоминать? Судя по фотографии, обычная дама. Мир битком набит обычными дамами. Пирсинг в носу, голубая челка — такое он, может быть, запомнил бы. Но обычную даму? Он улыбнулся, покачал головой и извинился, хотя ему не было за что извиняться.

Роарк взял визитку Миллера, подождал, пока Миллер и Рос выйдут из магазина и перейдут на другую сторону улицы, и выкинул ее в урну. Если он не помнил ничего сегодня, то завтра он уж точно ничего не вспомнит. Его ждали клиенты: могу я вам помочь?

Миллер и Рос сели в машину, которая стояла в квартале от магазина.

— Значит, она идет в библиотеку, — сказал Рос. — Она возвращает книги, но больше ничего не берет. Она идет в магазин. Возможно, пешком. Она покупает хлеб, масло, сыр, но возвращается домой только в половине пятого.

— Она ходила куда-то и занималась с кем-то сексом, — предположил Миллер будничным тоном.

— Возможно, хотя не точно. Поедем к коронеру или в пиццерию?

— В пиццерию, — решил Миллер. — Я хочу поговорить с каждым, с кем она контактировала.

Рос завел двигатель.

— Дело в том, — добавил Миллер, — что, если бы она не заказала пиццу, мы бы, возможно, до сих пор не знали, что ее убили.