Красная лента

ГЛАВА 56

Справа гостиница «Уиллард», слева Национальный театр, впереди площадь Свободы, центр приема посетителей Белого дома, здание Рональда Рейгана. В ста пятидесяти метрах от него находится Конститьюшн-авеню, в двух кварталах от штаб-квартиры ФБР, Национального архива и Федерального треугольника.

Детектив Роберт Миллер стоял на тротуаре. С замиранием сердца он понял, что за ним следят.

Он все вспоминал, как увидел тело Карла Оливера, которое медики неуклюже спускали по лестнице на носилках. Его жизнь закончилась за секунду. Вот так просто. Потом перед его мысленным взором возникло лицо Мэрилин Хэммингз. Это был очень живой образ. Как она поднимала руку и улыбалась ему. Обычная приветливая улыбка, не более того. Через секунду этот образ исчез.

Миллер вспомнил кровавый след на полу возле квартиры Роби. Он представил выражение лица Эла Роса, его тон, слова, которые он произнес: «Когда тебе полегчает, зайди и посмотри на то, что мы обнаружили».

Все это.

Такое близкое и личное.

Миллер стоял в самом сердце разведывательного сообщества США, перед зданием с узким фасадом. Именно отсюда «Объединенный траст» платил Кэтрин Шеридан. А Дон Карвало? Было ли это еще одним псевдонимом Джона Роби? Как Майкл Маккалоу? Было ли это еще одной частицей ребуса, который Джон Роби преподнес миру?

Миллер пересек улицу и прошел через центральный вход.

У «Объединенного траста» в вестибюле стоял почтовый ящик. В целом здание производило впечатление заброшенного места, но за матовым стеклом двери справа, похоже, кипела какая-то деятельность. Табличка на двери гласила: «Объединенный федеральный союз рабочих». На четвертом этаже он нашел офисы, принадлежащие «Объединенному трасту». В них царили тишина и покой, сотрудников видно не было. По обеим сторонам узкого коридора располагались темные кабинеты. Миллер понял, что, несмотря на то что Кэтрин Шеридан получала деньги отсюда, «Объединенный траст» был не более чем названием.

Разочарование было практически невыносимым. Ниточка, какой бы ненадежной она ни была, казалась такой многообещающей, но внезапно оборвалась, словно за нее дернули слишком сильно.

И так происходило постоянно. Стоило ему приблизиться к чему-то важному, как оно исчезало, словно утренний туман.

Миллеру хотелось кричать, хотелось вышибить ближайшую дверь.

На секунду он задержал дыхание и, отступив на шаг, прижался спиной к стене.

Потом подергал ручку двери. Ручка была крепкая, но дверь ничего не стоило высадить. Ее верхняя часть представляла собой вставку из матового стекла, а нижняя была сделана из обычного куска фанеры.

С неуверенными, кроткими и тихими людьми жизнь была сурова. Иногда приходилось решаться на поступок, потому что выбора не было.

Ни неожиданного и пронзительного треска дерева, ни звука бьющегося стекла, который разнесся бы по всему зданию и заставил людей из прилегающих офисов прибежать, чтобы узнать, что случилось, не было. Произошло иначе. С глухим стуком Миллер пробил в нижней панели приличных размеров дыру, засунул руку внутрь и отпер замок. Замок оказался обычной щеколдой, и, когда она поддалась, Миллер ощутил что-то, похожее на облегчение, ведь назад дороги уже не было. Он дважды нарушил закон в ходе одного расследования. Щетка для волос из квартиры Роби и теперь еще это. Он вспомнил об отделе внутренних расследований. Он был нечестным полицейским, который вступил в сговор с нечистыми на руку городскими служащими.

Миллер решительно распахнул дверь.

Стол, рядом обычный стул. Небольшая комната. Стекла в окне были такими грязными, что через них с трудом было видно улицу. На подоконнике лежали кипы старых папок. В кабинете пахло пылью и застоявшимся сигаретным дымом, к которому примешивался едва уловимый сладковатый запах плесени от давно нечищеных ковров.

Справа стоял серый металлический шкаф для папок с тремя выдвижными ящиками. Миллер достал из кармана пиджака латексную перчатку и открыл самый нижний ящик, который оказался пустым. Как и средний. В верхнем он нашел один-единственный белый конверт. Аккуратно взяв его в руки, Миллер увидел, что он запечатан. Внутри что-то лежало.

Миллер посмотрел на дверь, потом на окно и вскрыл конверт.

Внутри он обнаружил уже знакомую фотографию с надписью «Рождество-82». Но на этот раз на фотографии оказались не только Роби и Шеридан. Снимок, который они нашли в доме Кэтрин, был только частью фотографии. На этой фотографии было пять человек. Он узнал всех, кроме одного.

Человека, который стоял слева от Роби, Миллер узнал сразу. Это был Килларни, представитель ФБР из Арлингтона. Чуть сзади справа от Шеридан стоял судья Уолтер Торн. Они все выглядели намного моложе. Он знал всех, кроме одного. Возле Килларни стоял темноволосый мужчина и улыбался, словно они выехали просто порыбачить.

Миллер нахмурился. Что это значит? Кто это? Как в этом замешан судья Торн? ФБР и Министерство юстиции знали, кто такие Кэтрин Шеридан и Джон Роби на самом деле? Килларни приезжал, чтобы проконсультировать их по Ленточному Убийце и в то же время был лично знаком с Кэтрин Шеридан?

Миллер сунул фотографию в конверт и положил его в карман. Потом проверил ящики стола. Пара карандашей, чертежная кнопка, несколько пустых папок. Он заглянул под ковер, за шкаф и провел рукой под ним, ведь там тоже могло быть что-то спрятано.

Ничего.

Миллер выскочил из кабинета, заложил дыру в двери кусками фанеры и вышел на улицу.

Перейдя дорогу, он посмотрел на здание с другой стороны. В окнах не было заметно никакого движения, никакого указания на то, что на него обратили внимание. Но это, как он теперь понимал, ничего не значило. Глаза были повсюду, они постоянно наблюдали и видели все.

Миллер пошел назад той же дорогой, что и пришел.

Именно тогда он снова заметил этого человека. Это точно был он.

Человек в плаще.

Определенно, это был тот же самый человек. Он прошел соседний перекресток и повернул налево.

Миллер последовал за ним. Сначала он просто быстро шел, потом побежал. Мужчина в плаще не оборачивался, не смотрел по сторонам. Когда он повернул на Пенсильвания-авеню, Миллер побежал быстрее. Он понимал, что к тому времени, как он добежит до угла, этот человек исчезнет. Миллер был напуган, и ему не нравилось это чувство. Он решил, что лучше выяснить, что это за человек, чем бездействовать.

Как Миллер и предполагал, когда он повернул на Пенсильвания-авеню, человека в плаще нигде не было видно. Возможно, его здесь ждала машина. Миллер гадал, были ли еще люди, которые следили за ним прямо сейчас, люди, которые знали, что он вломился в офис «Объединенного траста» и украл фотографию.

Миллер остановился, чтобы перевести дух. У него разгулялось воображение? И вообще, мало ли мужчин в Вашингтоне носят темные костюмы и бежевые плащи? Ему показалось, или он действительно видел, как этот человек побежал?

Он начал сходить с ума?

Мимо Миллера бесконечным потоком проходили люди, но он не смотрел на них. Потом развернулся и медленно побрел назад к машине.

Он поехал на северо-восток, в знакомую часть города, мимо здания ФБР, театра Форда, через китайский квартал к Нью-Йорк-авеню. Он чувствовал конверт в кармане пиджака, когда поворачивал руль и прижимал локоть к боку.

Джеймс Килларни был в этом замешан. Как и судья Торн. Судья Торн… Что же это значило?

Миллер прикинул, где сейчас мог быть судья Торн. В суде? У себя в кабинете? У всех судей был собственный кабинет на Джудишиари-сквер, возле Веризон-центр. Джудишиари-сквер находился всего лишь в трех-четырех кварталах. Миллер притормозил, вытащил фотографию и посмотрел на нее. Надпись на обороте снимка была сделана прописными буквами. Не имело смысла пытаться определить, кто это написал. У него была фотография и имя «Дональд Карвало».

Миллер поехал по Шестой улице, потом свернул на Эф-стрит. Остаток пути он прошел пешком, обогнув Национальный музей архитектуры. У них в участке хранился список всех судей, которые работали здесь, с указанием точных адресов. Миллеру доводилось пару раз общаться с судьей Торном по текущим рабочим вопросам. Торн был в курсе недавнего расследования, которое вел внутренний отдел в отношении Миллера. Кроме этого, Торн слышал о Миллере в связи с расследованием дела Ленточного Убийцы. Торн получал копии всех их отчетов.

Миллер гадал, кем был Торн — союзником или противником. Это можно было выяснить, только поговорив с ним.

Миллер вошел в административный корпус и на вопрос о цели визита сказал, что пришел по поводу просроченного ордера. Он подождал, пока с судьей связались по пейджеру. Наконец администратор сообщила, что судья у себя, но встретиться с Миллером не может. Не желает ли он записаться на прием в другой день?

— Поинтересуйтесь у судьи, не может ли он ответить на пару вопросов по поводу «Объединенного траста», — попросил Миллер.

Администратор понимающе улыбнулась.

— Он действительно очень занят, — сказала она.

— Я знаю, — ответил Миллер. — Я все понимаю, но вы все-таки спросите…

Администратор снова набрала офис судьи Торна, поговорила с его помощником и подождала, пока тот говорил с судьей. Потом нахмурилась, кивнула и сказала:

— Хорошо, я передам. — Она посмотрела на Миллера уже без улыбки. — Вы должны подождать здесь, — сказала она. — За вами спустятся.