Красная Орхидея

День одиннадцатый

Всем было велено собраться в комнате следственной бригады на совещание. Анна уже составила отчет о своих находках среди имущества Луизы Пеннел. В ожидании прихода Ленгтона Тревис начала «пробивать» миссис Ф. Пеннел в Богнор-Регисе. Попутно она обнаружила, что по адресу Харвуд-хаус значился детский дом, закрывшийся более пяти лет назад. На звонок в Сикрофт-хаус ответила некая Джойс Хьюз, что ухаживала за миссис Пеннел. Она сообщила, что хозяйка ее уже очень стара и прикована к постели и вряд ли сможет сказать, поддерживает ли она какую-то связь с Луизой. Анна спросила, удобно ли будет позвонить еще раз и поговорить с миссис Пеннел лично, на что миссис Хьюз предложила позвонить где-то между четырьмя и пятью часами пополудни.

Наконец Ленгтон вышел из своего кабинета. Он выглядел нынче превосходно в сером костюме с розовой рубашкой и серым галстуком. Он тщательно побрился, и даже прическа была безупречной. В общем, расстарался как мог.

— Итак, все собрались?

Глаза всех присутствующих обратились к нему, торопливо вбежали несколько опоздавших.

— Во-первых, до полудня мы получим результаты полной аутопсии. Во-вторых, в нашу команду теперь входит консультант-психолог, который уже работает с имеющимися на сегодняшний день фактами.

Тут двери открылись, и Льюис придержал створку, чтобы впустить в комнату следственной бригады элегантную блондинку. Она была в прекрасно сидящем клетчатом пиджаке (похоже, от Шанель, подумалось Анне), в узкой черной юбке и открытых туфлях на шпильке. В руках ее был черный пухленький портфельчик. Она была высокая и стройная, с идеальными ногами, и, хотя лицо ее казалось не очень симпатичным — угловатые черты, слишком острый нос, — большие, широко расставленные глаза сообщали всему ее облику исключительную привлекательность. Волосы блондинки были собраны в аккуратный узел на затылке, на губах не было никакой помады, только немного бесцветного блеска. При ее появлении воцарилась тишина.

Ленгтон отрекомендовал всем профессора Эшлин Марш, затем бегло представил ей собравшихся. Она ответила легкой улыбкой и вежливым кивком, после чего принялась вынимать папки из своего портфельчика. Для нее заварили свежий кофе, и Бриджит подкатила столик на колесиках. Тем временем профессор Марш тихо разговаривала с Ленгтоном и изучала информационный стенд. Четверть часа спустя она сняла пиджак и повесила на спинку стула. На ней была белая шелковая блузка — и никаких украшений, кроме пары крупных золоченых серег. Она попросила Ленгтона придвинуть стол поближе, что он немедленно и сделал.

Анна никогда не видела его таким услужливым обаяшкой. Он все время улыбался этой дамочке. Он подал ей чашечку кофе и спросил, не желает ли она и сахару, — казалось, он готов даже выпить за нее кофе, стоит ей об этом попросить. Стало ясно, что, когда Ленгтон только заикнулся Анне о том, чтобы привлечь к расследованию консультанта-психолога, он уже включил Эшлин в команду. Джеймс всегда все держал от нее в тайне — так же, как и при прошлом их совместном расследовании.

Наконец профессор Марш была готова с ними говорить. В комнате стало тихо.

— Во-первых, хочу выразить благодарность старшему детективу-инспектору Ленгтону… Джеймсу… за то, что предоставил мне такую возможность. В Англии я нахожусь в творческом отпуске… — И она многозначительно улыбнулась Ленгтону.

Анна была ошеломлена: совершенно очевидно, что Ленгтон и эта американка очень даже хорошо знакомы. И если до сих пор не переспали, за этим дело не станет. Тревис была так ошарашена, что пропустила сказанное далее. Впрочем, не у нее одной была такая реакция — присутствующие тоже недоуменно переглядывались.

— Я хотела бы, чтобы вы ознакомились с предыдущей моей деятельностью, и специально для этого отпечатала эти несколько страниц. — Она передала резюме Ленгтону, который пустил листки по кругу. — Ну а теперь, узнав обо мне подробнее, вы станете больше доверять моим суждениям по делу Луизы Пеннел.

Блондинка явно нервничала: в ухоженных пальцах она вертела карандаш. В то время как детективы принялись по очереди просматривать ее резюме, Эшлин раскрыла свою папочку и стала терпеливо ждать.

Итак, профессор Марш на протяжении полутора лет работала в американских судебных телешоу — наряду с другими приглашенными экспертами обсуждала в прямом эфире любопытные случаи из судебной практики, а там выступали только высококлассные специалисты по уголовным делам. Предыдущая ее работа была связана с убойным отделом Департамента полиции Нью-Йорка — она числилась там внештатным консультантом. Образование получила в колледже Вассара — перечень дипломов впечатлял. Еще она восемь месяцев разъезжала по американским тюрьмам, беседуя с серийными убийцами и собирая таким образом материал для последней своей книги. Получила приглашения на два крупных документальных проекта на телевидении. Не замужем, тридцати восьми лет.

Анна сложила резюме и, как прочие детективы, воззрилась на профессора Марш, готовая внимать тому, что та намеревалась им поведать.

— Мне, конечно, потребуется гораздо больше времени, чтобы вникнуть во все имеющиеся на настоящий момент обстоятельства этого дела, так что вполне возможно, что вскоре мы снова встретимся, и я изложу вам свое мнение касательно того, как будет вестись расследование. — Повернувшись к стенду, она указала на фотографии Луизы Пеннел. — Несомненно, убийца на протяжении долгого времени готовился к преступлению. Девушка исчезла на три дня. Вполне вероятно, в этот период времени она и умерла. Убийца должен был располагать неким подходящим местом, чтобы расчленить тело жертвы и дренировать кровь. Я думаю, преступник имеет некоторую медицинскую подготовку, и, полагаю, разыскиваете вы мужчину. Он живет где-то в этом районе, и вполне возможно — недалеко от места преступления. Это убийство предумышленное. Убийца много месяцев выбирал себе жертву и планировал пытки как часть своего modus operandi[4]. Так что он хорошенько изучил жертву. Он должен был знать, что некоторое время никто не станет ее разыскивать. Мне известно, что у вас есть один подозреваемый. По данному мне описанию — «высокий, хорошо одетый мужчина средних лет» — я уже начала работать над психологическим профилем возможного убийцы. Стоит ли говорить, что этот человек крайне опасен? Не думаю, что Луиза явилась его первой жертвой. Также не думаю, что она последняя. Возможно, имеет смысл поднять какие-то нераскрытые дела и выявить убийц с исключительно садистскими сексуальными наклонностями.

Профессор Марш сделала паузу, заглянула в свои записи и выудила следующую страницу:

— Вполне возможно, что убийца женат. И не просто женат, но даже имеет семью. Думаю, у него уже взрослые дети. И он ненавидит женщин. Поэтому следует искать убийцу среди тех, кто был обманут в предыдущем браке, кого когда-то сильно унижали и кто обладает непомерным самолюбием. На этом-то его раздутом самолюбии следует особо сконцентрироваться, поскольку оно-то и приведет вас к нему.

Тревис подавила зевок. Те истины, которые так велеречиво доносила до них профессор Марш, не являли ничего нового. Ленгтон же, напротив, был столь явно очарован тем, что вещала психологиня, что Анне хотелось залепить ему пощечину. Она в бешенстве смотрела, как профессор Марш демонстрирует всем книгу «Черная Орхидея», которую она сама же и представила вниманию Ленгтона.

— Данная книга, написанная о Черной Орхидее, позволяет понять, сколь умен был убийца Элизабет Шорт: достаточно умен, чтобы после его многочисленных письменных обращений к полиции они так и не смогли его поймать. Совершенно ясно, что он убил еще двух женщин, чтобы подтвердить свою причастность к первому убийству. И даже после тех убийств он не попался. Ваш убийца получит массу удовольствия, читая как можно больше информации о Элизабет Шорт, потому что идентифицирует себя с ее убийцей. Прочтите описание Элизабет Шорт — она очень походит на Луизу Пеннел. Элизабет тоже было двадцать два года, она такого же среднего роста — те же пять футов и шесть дюймов.

У нее были черные волосы, хотя у Луизы они светло-русые, окрашенные в рыжий. У обеих жертв были в спешке срезаны ногти. Я уверена, что убийца выбирал Луизу Пеннел очень тщательно и что у него такое же раздутое самомнение, каким обладал убийца Элизабет Шорт. Вследствие своего психического недуга он хочет привлечь к своему преступлению больше внимания, чем некогда уделялось делу Черной Орхидеи. Для начала он указал газетчикам на дело Элизабет Шорт и подвигнул их дать его жертве прозвище Красная Орхидея.

Я уверена, что оба письма, полученные журналистами, были посланы им. Теперь ему не терпится услышать о ходе расследования: он хочет прочитать о своих «подвигах» в прессе. Сообщение о том, что у следствия нет никаких зацепок, подогреет его самолюбие и спровоцирует еще на один контакт. Чтобы вывести преступника из укрытия, я предлагаю предоставлять прессе лишь скудные сведения об ужасном убийстве Луизы Пеннел. Чем чаще он будет выходить на контакт, тем больше вероятность, что он совершит ошибку.

На этом профессор Марш закрыла свою папку, показывая, что выступление окончено. Детективы принялись переговариваться между собой. Ленгтон и Эшлин некоторое время на пару взирали на информационный стенд, затем перешли в кабинет шефа. Баролли тут же подобрался к столу Анны:

— Что ты об этом думаешь?

— Она не сказала ровным счетом ничего нового. Мы и без нее знали, что это извращенец и что у Луизы было свидание с высоким темноволосым субъектом, — и, сказать по правде, с ней мы ни на йоту не продвинулись в раскрытии его личности. Если честно, я не уверена, что у нас есть время ему подыгрывать.

— Что ты имеешь в виду?

— Попытки заставить его раскрыться и запрет на подробное отражение расследования в прессе приведут только к потере времени. Кто-то в городе знает его, кто-то видел его с Луизой, и без помощи прессы мы не сможем получить ничего до тех пор, пока он не совершит еще одно убийство. Которое — и тут я с ней согласна — он уже планирует.

— То есть ты от нее не в восторге?

— Этого я не говорила.

Баролли улыбнулся:

— Предположение, что подозреваемый женат и имеет взрослых детей, дает повод для размышлений.

— Не знаю, каким образом, — пожала Анна плечами. — У нас пока что нет даже возможных подозреваемых.

— Но она сказала, что Луиза должна была с ним где-то бывать. Ты ведь сама сказала: кто-то же знал, черт возьми, этого мерзавца!

— Нет, если он для всех делал вид, что не встречался с Луизой. Как я узнала от Шерон, он никогда даже не появлялся в их квартире. Он ждал снаружи в машине.

— О да, в черной и блестящей! — Баролли раздраженно выдохнул и отошел.

Анна закинула под столом ногу на ногу и тихо ругнулась, почувствовав, что зацепила колготки. Она наклонилась и подтянула юбку повыше. От огромной дыры на коленке вверх поползла стрелка.

— Хочешь выяснить, что даст нам та дамочка в Богнор-Регисе?

Анна подняла глаза — над ее столом склонился Ленгтон.

— Разумеется.

Он наклонился ниже, заглядывая под стол:

— Чего это ты там делаешь?

— Да ничего, всего лишь порвала колготки.

— В общем, отправляйся.

— Прямо сейчас?

— Да, Тревис, сейчас. Надеюсь, у тебя нет неотложных дел? С собой никого не бери. — Он помолчал мгновение. — Ну и как она тебе?

Анна, конечно же, знала, о ком речь, но сделала вид, что не поняла:

— Как мне кто?

— Профессор Марш.

— Интересная. Но не столь полезна, как Майкл Паркс.

— Ну, я бы не сказал, что он особо помог нам в начале расследования, если ты помнишь. Кстати, я вообще не оценил его, когда он впервые выступил перед бригадой. Но потом он неплохо помог нам справиться с Аланом Дэниелом. Эшлин, похоже, думает, что мы охотимся на того еще психопата.

Анна принялась складывать вещи в портфель.

— В этом есть доля правды, — согласилась она. — В смысле, какой нормальный человек пойдет на такое жуткое убийство? Как я о нем подумаю — аж выворачивает!

— Будем надеяться, твоя прогулка в Богнор-Регис оправдает ожидания.

— Что, если после этого я отправлюсь домой? Выйду ведь уже в четыре.

— Почему бы и нет? — отозвался он, отходя. Затем вернулся, сунул руки в карманы. — Торопишься домой? На тебя это непохоже. Разве только у тебя намечается свидание?

— Нет, — соврала она, добавив, что просто допоздна просидела над рапортом.

— A-а, ну да. Что ж, приятной поездки.

— Благодарю.

Анна застегнула портфель. Как это ему удается видеть ее насквозь!

— Я позвоню, если что-то раздобуду, — сказала она, но Ленгтон уже направился через комнату к Льюису и Баролли.

Миссис Пеннел жила в большом викторианском доме, с импозантным фасадом, с двумя большими эркерами, расположенными в стороне от ведущей к берегу дороги. В ее владения входил также ухоженный парк, хотя и изрядно занесенный песком с побережья. Анна позвонила в интерком на воротах и стала ждать. Ветер раздувал полы пальто. Наконец чей-то голос спросил, кто она такая, и ворота с шумом открылись. Дорожка и крыльцо были присыпаны песком, коврик у двери был вытертым, — казалось, его годами не чистили и не меняли.

Анна нажала кнопку звонка и отступила. На входной двери были витражные стекла, два уже потрескались. Прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась и живое воплощение миссис Дэнвер[5] высунулось наружу. Одета она была в черную креповую юбку и шерстяной свитер, поверх которого был накинут халат домработницы в линялых цветочках, на ногах были темные чулки и закрытые туфли. Серо-стального цвета волосы сразу напомнили Анне «Ребекку» Дафны Дюморье, поскольку уложены они были в старомодную прическу сороковых — валики по обе стороны головы. У женщины были тонкие поджатые губы и маленькие круглые холодные глазки.

— Вы из полиции?

— Да, я детектив-инспектор Анна Тревис. Вы миссис Хьюз? — Она предъявила удостоверение.

— Да. Входите, пожалуйста. — Женщина открыла дверь пошире.

Анна ступила в холодный и неуютный холл. Создавалось впечатление, что дом этот застрял в прошлом. На стенах, обитых темной тканью, висели старые, порыжелые фотографии, стекло на тяжелых канделябрах было окрашено в горчично-желтый и зеленый. Отчетливо пахло нафталином.

— Следуйте за мной. Миссис Пеннел ожидает вас, но, возможно, она уснула.

Миссис Хьюз провела Анну вверх по лестнице, мимо некоего худосочного растения, что стояло на специальном постаменте на фоне темно-зеленых бархатных занавесей.

— Вы давно работаете у миссис Пеннел? — поинтересовалась Анна.

— Да, двенадцать лет. Здесь была и другая прислуга, но все они не задерживались надолго. Сейчас у нас работает только уборщица.

Миссис Хьюз остановилась на просторной лестничной площадке, где стояли кресло-туалет и ходунки, подняла руку:

— Одну минуту.

Она прошествовала к двери, что находилась в дальнем конце площадки.

— Флоренс, к вам пришла одна леди. Флоренс.

Ответа Анна не слышала.

— Я вам тут еще понадоблюсь? — спросила миссис Хьюз.

— Нет, не хочу доставлять вам беспокойство.

— У нее на двери есть звонок. Позвоните, когда соберетесь уходить. Я подожду внизу.

— Спасибо.

— Не за что. Я буду на кухне.

Анна закрыла за собой дверь, поскольку чувствовала, что миссис Хьюз остановилась в нерешительности. Она совсем не походила на миссис Дэнвер — пока что она была вполне любезна и предупредительна.

— Миссис Пеннел? — спросила Анна, ступив в комнату.

Здесь не было так однообразно уныло, как во всем доме. Стены были цвета зеленого яблока, ковролин — темно-зеленый, а занавеси — с цветочным узором. В комнате помещался массивный резной шкаф и буфет в том же стиле с наклонным зеркалом вверху, а также кровать со столбиками и драпированным пологом в цвет стен. По углам комнаты стояли растения в больших кашпо. Анна предположила, что они искусственные, поскольку жара в комнате была невыносимой. В мраморном камине горел электрический, включенный на максимум. Старинные батареи центрального отопления шли практически по всем стенам и, добавляя жару, вовсю обогревали комнату. На стульях и столиках лежали стопки журналов. Бутылки с водой, склянки с лекарствами и флаконы духов заполняли пространство перед серебряными рамками с фотографиями на каминной полке и трюмо.

Рядом с камином стояла софа с обивкой в цветочек и нагромождением диванных подушек. Откинувшись назад, на ней отдыхала невероятно колоритная старушенция с белоснежной косой, уложенной вокруг головы. Одета она была в нейлоновую ночную сорочку и вязаную розовую домашнюю кофту. Ресницы ее были густо накрашены, щеки нарумянены, на губах розовела помада.

— Миссис Пеннел? — приблизилась к ней Анна.

— Привет, милочка. — Лак на ногтях у миссис Пеннел был подобран в тон помады; многочисленные бриллиантовые кольца унизывали ее отекшие подагрические пальцы, на запястье красовался крупный браслет. Она похлопала по бархатному стулу возле себя и улыбнулась. — Садитесь, милочка. Вам предложили что-нибудь выпить?

Анна почувствовала, что уже вспотела, — температура в комнате была под 80 градусов по Фаренгейту.

— Нет, благодарю. Вы не возражаете, если я разденусь?

— У меня в кабинете есть немного джина с тоником.

— Мне и так хорошо, спасибо.

— Если вы желаете кофе или чаю, надо позвонить миссис Хьюз. У меня тут где-то есть чайник, но я не знаю, где он. Есть еще несколько чайных чашек, но их забрали вниз на кухню и так и не вернули назад. Хотите что-нибудь выпить?

Миссис Пеннел, похоже, была туга на ухо. Анна наклонилась к ней поближе и сказала громче:

— Нет, благодарю.

Миссис Пеннел прищурилась и затеребила свою кофту:

— Вы из социальной службы?

Довольно скоро Анне удалось-таки донести до миссис Пеннел информацию о том, что она приехала расспросить ее о девушке по имени Луиза. Старушка как будто не знала этого имени и не выказала никакой реакции, когда Тревис сообщила, что нашла ее адрес на старом ярлычке на чемодане. Анне пришлось нелегко. Миссис Пеннел то и дело откидывалась назад и закрывала глаза — слышит она ее или нет, трудно было понять.

— Миссис Пеннел, Луиза была убита.

Никакой реакции.

— Она ваша родственница?

Никакой реакции.

Анна тронула руку в кольцах:

— Миссис Пеннел, вы меня слышите?

Накрашенные ресницы затрепетали.

— Это напечатано во всех газетах. Не могли бы вы взглянуть на эту фотографию и сказать, знаете ли вы эту девушку? — Анна извлекла из папки фотографию. — Это Луиза Пеннел.

Миссис Пеннел уселась ровнее, надела очки и уставилась на фотографию.

— Кто это? — спросила она.

— Луиза Пеннел, — повторила Анна погромче.

— Это дочка Рэймонда?

— Кто такой Рэймонд?

— Мой сын. Вон он там, — указала она на ряд фотографий.

Там были снимки Флоренс в разных театральных костюмах и два фото молодого темноволосого мужчины в военной форме, которого Анна уже видела в Луизином альбоме.

— Это ваш сын?

— Он женился на ужасной женщине, на парикмахерше. Он умер от приступа аппендицита, и, если б у нее были мозги, она вызвала бы «скорую», но она позволила ему умереть. Я могла бы им помочь, если б знала, что у них финансовые трудности, но она вообще со мной не разговаривала. Хизер — вот как ее звали. Хизер!

Анна села и снова показала фотографию хозяйке дома:

— Луиза когда-нибудь приезжала повидаться с вами?

Миссис Пеннел дернула за кофту и отвернулась:

— Мой сын был глупый мальчик, но, если бы он попросил моей помощи, я простила бы его.

Анне стало это порядком надоедать. Она наклонилась вперед и проговорила громче:

— Миссис Пеннел, я приехала к вам потому, что расследую убийство Луизы Пеннел. Мне нужно знать, приезжала ли она сюда, и если да, то был ли с ней кто-нибудь?

— Да! — вскрикнула старая леди.

— Прошу прощения?

— Я говорю: да. Да, да, да! Своему сыну я бы помогла, но не этой женщине с ее обесцвеченными волосами, грубым голосом и дешевыми духами. Она виновата в его смерти. Из-за нее он умер.

Анна еле сдерживала раздражение.

— Миссис Пеннел, ваша внучка мертва. Я приехала спросить вас не о сыне или невестке, а о Луизе Пеннел. Я всего лишь хочу знать: приезжала ли она сюда и сопровождал ли ее кто-нибудь.

Миссис Пеннел закрыла глаза. Руки ее были стиснуты в кулаки, губы сжаты.

— Я сказала, что, если он женится на ней, я лишу его наследства, не оговорю ему в завещании ни пенни, — и он наплевал на меня. Мой собственный сын — и наплевал на меня! Если бы жив был его отец, он ни за что не осмелился бы так поступить. Он не осмелился бы жениться на этой потаскухе. Я чуть не умерла, пока носила его, — для меня это было ужасное время. После его рождения я неделями лежала в больнице. Я желала для него только лучшего. Я баловала его, давала ему все, что он ни попросит, но он взял и бросил меня. Он предпочел мне эту ужасную женщину!

Анна поднялась со стула. Не было никакой возможности прервать этот поток злобы, что изливался из накрашенных уст старой леди. Та даже не заметила, что Анна уже надевает пальто, собираясь уйти. Она глядела прямо перед собой в камин, сжав кулаки.

Даже спускаясь по лестнице, Тревис слышала, как миссис Пеннел продолжает распекать своего мертвого сына:

— Двадцать шесть лет! Вся жизнь впереди — а она пришла и все разрушила! Я любила сына. Я отдала бы ему все, что имею. Он знал это. Он знал, что я обожаю его, но выбрал эту сучку!

В дверях кухни появилась миссис Хьюз. Она кинула взгляд на верх лестницы, затем посмотрела на Анну:

— Она может часами ругаться и причитать, а потом успокоится и тут же засыпает. Вы хотите узнать о Рэймонде? Мне следовало предупредить вас, чтобы не упоминали это имя. Она теперь как заезженная пластинка!

— Могу ли я переговорить с вами? — спросила Анна.

Кухня была старая и обшарпанная, как и все в этом доме. Миссис Хьюз поставила чайник на огонь и повернулась к Анне:

— Ей девяносто четыре года, и последние двадцать лет она умирает, но еще держится, потому что боится умереть. Думаю, как раз эта ярость и придает ей сил. Она не смотрит телевизор, не слушает радио. Она только лежит там у себя, в своем собственном мире. Иногда просматривает фотографии в альбомах, вспоминая те дни, когда она была актрисой, пока не вышла за Мейджера. Он умер двадцать с лишним лет назад. Все, кого она знала, тоже ушли в мир иной.

— Вы знали ее сына?

— Не то чтобы. К тому времени, как я поступила сюда работать, он уже ушел. Они были на ножах из-за той девушки, на которой он хотел жениться. Миссис Пеннел отреклась от него, и больше он не вернулся.

Анна кивнула:

— Я приехала сюда потому, что была убита девушка по имени Луиза Пеннел. На ее чемодане указан этот адрес.

— Возможно, это ее внучка. Кажется, одно из ее имен было Луиза. Мари-Луиза?

Анна вздохнула с облегчением: наконец-то она могла получить ответы на свои вопросы. Она достала фотографию Луизы:

— Это она?

Миссис Хьюз посмотрела на снимок:

— Да. Я только однажды ее видела. Она убита?

— Она приезжала сюда? В Сикрофт-хаус?

— Да, где-то восемь или девять месяцев назад. Ее убили?

— Да. Об этом кричали все газеты.

— Мы не получаем газет. Хозяйка любит только глянцевые журналы.

— Вы можете как-нибудь поточнее припомнить, когда приезжала Луиза?

Миссис Хьюз сжала губы, затем подошла к шкафу и выдвинула ящик. Она извлекла оттуда большой календарь, очевидно подаренный каким-нибудь агентом по недвижимости, и принялась листать его, слюнявя кончик пальца, — месяц за месяцем, картинка за картинкой, один богатый дом за другим.

— Это было в конце мая. Шестнадцатого. Почти девять месяцев назад.

— Спасибо, это ценная информация. А что, миссис Пеннел очень богата?

— Да. Ее состояние — несколько сотен тысяч фунтов плюс этот дом, и к тому же у нее есть кое-какие драгоценности. У нее есть поверенный, который нередко сюда наведывается, чтобы проверить, как тут дела. Моя зарплата выплачивается вовремя, как и все счета. Кажется, он предлагал ей переехать в дом для престарелых, но она не согласилась. Так вот и живет там наверху — никогда не спускается даже сюда, вот уж сколько лет. — Она вздохнула, покачала головой. — Убита… Как это ужасно!

Вовсе не желая вдаваться в детали убийства, Анна сосредоточенно записывала информацию в свою книжку.

— Вы живете здесь?

— Да, у меня комната рядом с ее — на случай, если вдруг понадоблюсь ей ночью.

Миссис Хьюз поставила на стол чашки и налила чаю из маленького, видавшего виды чайника.

— Здесь все понемногу приходит в упадок, но она и пенни не выделит, чтобы что-то сделать. Хотя в девяносто четыре года — чего уж тут хлопотать?

— Миссис Пеннел разговаривала с Луизой, когда та приезжала?

— Нет, старушке тогда было очень плохо, она слегла с гриппом. Я думала, она уже не выкарабкается, но нет, оправилась. Тогда-то и заявилась сюда Луиза.

— Вы когда-нибудь встречались с ней прежде?

— Я знала, что у хозяйки есть внучка, но миссис Пеннел не желала иметь с ней ничего общего. Я даже не знала ее имени. Я сказала девушке, чтобы она приехала в другой раз, и сообщила Флоренс, что та ее навестит, но хозяйка велела не пускать ее, ежели та снова явится.

— Она не сказала, зачем вдруг приехала?

Миссис Хьюз обмакнула бисквит в чай.

— Ей нужны были деньги. Она сказала, что нашла хорошую работу и ей нужно купить новое пальто. Это показалось странным — понимаете, они ведь никогда не виделись. Если честно, думаю, девочка была в отчаянии. Сказала, что эта работа для нее очень важна.

— Она что-нибудь сообщила вам об этом?

— Нет, сказала только, что собирается уехать за границу и что ей потребуется делать паспорт. Слишком хорошо звучало, чтобы быть правдой, на мой взгляд. Я так поняла, что она отозвалась на объявление в газете какого-то богача. Возможно, послала письмо и получила ответ с приглашением на встречу, и потому-то ей понадобилась новая одежда. Также ей нужна была новая обувь — та, что на ней, была уже совсем старая, со стоптанными каблуками.

— Девушку кто-нибудь сопровождал?

— Нет. Она прибыла на поезде из Лондона. Сказала, что снимает комнату в общежитии, а где — не упомянула. Но выглядела она обносившейся и бледной, волосы были грязноваты. Мне стало жалко ее, но я ничего не могла для нее сделать.

Миссис Хьюз принялась было смахивать со стола крошки от печенья, но вдруг замерла, прислушиваясь, подняла голову к потолку:

— Затихла. Наверное, уснула.

Она прошла к старомодной квадратной раковине и стряхнула туда крошки. Затем включила воду и стала протирать поверхность вокруг раковины и подставку для сушилки.

— Вы уверены, что Луиза Пеннел никогда прежде сюда не приезжала?

Миссис Хьюз вернулась к столу и взяла чашку Анны.

— Я потеряла мужа. Он покончил с собой четырнадцать лет назад.

— Сожалею.

— Он разорился и не смог более с этим жить. У меня есть дочь, но она эмигрировала в Канаду. Однажды я непременно поеду к ней, чтобы повидаться. У нее уже трое детей. Сомневаюсь, что эта старая леди долго протянет. Ее адвокат просил меня остаться и позаботиться о ней — вот почему я здесь. По договоренности у меня по воскресеньям выходной, но я никогда этим не пользовалась. Я всегда здесь, поэтому, если бы та девушка приезжала, я непременно знала бы об этом. Нас почти никто не навещает, только адвокат и иногда соцработники, чтобы справиться о ее здоровье. — Миссис Хьюз растерянно улыбнулась. — Не очень-то веселая жизнь, правда? Но поверенные моей хозяйки сообщили, что она упомянула меня в своем завещании. Она говорит мне, что я все узнаю после ее кончины, поэтому я здесь.

— Но она так и не пожелала видеть свою внучку?

Миссис Хьюз пожала плечами и стала мыть чашки.

— Вы давали Луизе чемодан?

Миссис Хьюз так и не повернулась к Анне и ничего не ответила.

— Причиной моего приезда к миссис Пеннел послужило то, что на чемодане был ярлычок с этим адресом. Чемодан находился в квартире Луизы.

Миссис Хьюз вытерла чашки, по-прежнему стоя спиной к Анне.

— Это мой чемодан, — произнесла она.

— Простите, что?

— Я говорю, это был мой чемодан. С ним я сюда приехала.

— И вы дали его Луизе? — спросила Анна.

— Да. — Миссис Хьюз с видом чрезвычайной занятости стала убирать посуду в буфет.

— Почему вы дали ей свой чемодан? — повторила Анна.

Миссис Хьюз закрыла дверцу буфета. На щеках у нее появились два розовых пятна.

— Мне стало ее жалко. Когда старушка не пожелала ее видеть, девушка страшно расстроилась. Она грызла ногти, говоря, что ей надо-то всего сотню фунтов и что она непременно их вернет, когда получит эту работу. Денег, чтобы помочь ей, у меня не было, к тому же я знала, что, спроси я об этом у миссис Пеннел, она придет в ярость. Ведь ее поверенные считают каждый пенни — и боже упаси, если я потрачу слишком много на продукты! У меня совсем не было денег, чтобы дать ей.

Анна тепло улыбнулась. Миссис Хьюз, явно расстроенная, то и дело поправляла прическу.

— И вы дали ей свой чемодан?

— Да. У миссис Пеннел полные шкафы одежды, которую она никогда не станет носить. Я столько уже перетаскала в местные благотворительные лавки!

— И вы дали Луизе кое-какую одежду?

— Всего несколько платьев, и пальто, и разные безделушки. Вряд ли они подошли бы юной девушке, но они были очень хорошего качества. — Розовые пятна на щеках у миссис Хьюз стали заметно ярче.

— Что-нибудь еще? — спросила Анна спокойно, пытаясь понять, почему ее собеседница так занервничала.

Миссис Хьюз опустилась на стул и оперлась подбородком на руку. Она объяснила тогда Луизе, как подняться по лестнице и где найти чемодан и одежду. Когда девушка поднялась наверх, миссис Хьюз чистила серебро на кухне. Когда Луиза уехала, обнаружилось, что пропали две серебряные табакерки и тяжелый серебряный подсвечник.

Успокоив миссис Хьюз, Тревис попросила ее описать отданную девушке одежду и обувь. Бедная женщина так боялась, что ей откажут от места или вычеркнут из завещания миссис Пеннел, что она никогда и никому об этом не рассказывала. Анна сомневалась, что пропавшие вещи стоили больше нескольких сотен фунтов, а потому не видела надобности связываться с адвокатами миссис Пеннел. И все ж таки в отчете ей следовало об этом упомянуть, поскольку перечисленные предметы могли отыскаться, в случае если Луиза их продала.

Глянув на часы, Анна вспомнила, что попросила такси ее подождать. Она знала, что получит хорошую взбучку за внеплановые расходы, но ей все-таки удалось получить кое-какую ценную информацию. До поезда оставалось три четверти часа, и она решила зайти в местный полицейский участок.

Нельзя сказать, чтобы в полиции Богнор-Региса царило оживление. Дежурный сержант предложил ей поговорить с сержантом Леном Уайтом, который проработал в участке тридцать лет и теперь в ожидании пенсии проводил беседы в местных школах.

Анна подчеркнула важность причины своего визита к миссис Пеннел. Сержант Уайт, седовласый коренастый офицер, сосредоточенно ее выслушал. У него была привычка шумно сопеть, облокотясь на стол.

— Я знаю эту старую даму, неплохо знаю. Я совсем еще зеленый был, когда меня туда вызвали. Огроменный сад, и по всей дороге к берегу — затор из машин. Она была светской львицей. Честно говоря, она и сейчас еще в форме, как вам кажется?

— Ей девяносто четыре, — улыбнулась Анна.

— Я так и думал — да она и тогда-то не была неоперившимся птенцом. Когда Мейджер помер, она слегла. Он был крепкий малый! Пару раз мы подбирали его после лихих возлияний. У него был старый «роллс-ройс», и вот однажды мы видим — он дрыхнет прямо на руле. Сунулись к нему, а он покачал пальцем: «Офицер, я не еду, я просто уснул». Так что мы доставили его домой. Мы и вместе частенько поддавали. Мне нравился этот парень, но, если честно, он был заядлый пьяница.

Анна достала фото Луизы Пеннел:

— Вы видели когда-нибудь его внучку, Луизу Пеннел?

— Нет, никогда не встречал. Я знавал его сына, Рэймонда. Он плохо кончил. Флоренс души в нем не чаяла. Как-то раз мы сделали ему замечание, поймав на пляже, — он педерастился по мужским туалетам. Его предупредили, чтобы больше там не видели, и некоторое время о нем не было слышно. Но знаете, его матушка всегда его покрывала. Она благословляла землю, по которой он ходил.

— Он был геем?

— Да, с раннего возраста.

— Но ведь он женился на местной девушке, разве не так?

Сержант Уайт расплылся в улыбке:

— Женился. Не могу назвать ее имя, но, насколько я знаю, у нее была та еще репутация, чтобы о ней распространяться. Призывает нас однажды миссис Пеннел, а там дым коромыслом! Она кричит и швыряет вещи, вопит и руки заламывает — требует, чтобы мы помогли вразумить ее сына. Нам ничего не оставалось, как попытаться, и она немного успокоилась. Я любил эту семью и готов был сделать для них все возможное. Несколько суток спустя меня снова призвали: она кричала, что у нее украли драгоценности и пропал серебряный чайный сервиз. Дескать, отвергнутый Рэймонд сложил это в чемодан и уехал со своей девчонкой.

— Она подавала заявление в полицию?

— Нет. Я ни разу больше ее не видел до той поры, как хоронили Рэймонда. Он умер от перитонита. Очевидно, он жил без гроша, снимая какое-то жилье, так же страдая от пьянства, как и его отец. Миссис Пеннел привезла его тело домой, и, насколько я помню, жена его так и не явилась на похороны.

— Вам известно, что случилось с его женой и с внучкой миссис Пеннел?

— Да, — покивал он. — Не скажу точно, но где-то четыре-пять лет назад мне сказали, что жена Рэймонда умерла от рака. Один из родственников ее матери связался тогда с миссис Пеннел, чтоб узнать, не возьмет ли она к себе маленькую внучку, но, думаю, та отказалась, и девочку отправили в детский дом. Ей было примерно одиннадцать лет. Грустно, правда? Такие деньги и такой большой дом, и она не знает, куда себя девать. И такая трагедия… Что за дерьмо…

— Да уж, — сказала Анна, отказавшись от мысли просветить сержанта Уайта насчет того, какой трагической была смерть Луизы.

Возвращаясь поездом в Лондон, Анна чувствовала себя подавленной. Заполнение пробелов в прошлом Луизы Пеннел не помогало в расследовании того, что случилось с ней в дальнейшем. Единственное, что могло дать какой-то результат, — объявление о найме на работу, на которое Луиза ответила. Возможно, им повезет и они обнаружат подозреваемого. Необходимо было выяснить, в какой газете девушка нашла объявление. Все, что знала Анна, так это то, что у Луизы состоялось собеседование с работодателем где-то после 16 мая. Не тогда ли она и встретилась со своим будущим убийцей?

Анна вздохнула. Несмотря на все современные технологии, следователи — как и в случае с Элизабет Шорт — хватались за соломинку. И, как их лос-анджелесские коллеги шестьдесят лет назад, они, по всей видимости, были не в силах, используя свои знания и опыт, размотать жалкие клубки имевшихся на сегодняшний день сведений. Анна откинулась на спинку сиденья и связалась по мобильнику с оперативным штабом. Без лишних пояснений она сказала Баролли, чтобы тот взялся проверять газетные объявления, на которые могла бы ответить Луиза, и предложила начать с «Тайм-аут», поскольку знала, что именно в этой газете Луиза прочитала объявление Шерон. Уставший детектив весь изворчался, что, дескать, угробит еще один бесплодный день на поиски предыдущего нанимателя Луизы, но все же обещал этим заняться немедленно.

Тревис была уверена: если удастся отследить это объявление о найме, оно явится той путеводной нитью, что поможет им распутать дело. Убежденная, что все же не зря съездила в такую даль, Анна удовлетворенно улыбнулась: ужин с Рейнольдсом будет ей наградой за нынешние труды.