Крест королевы. Изабелла I

Глава 25

Военная задача по отражению нашествия турок на священную землю Италии, возродила в Изабелле дух крестовых походов. Мысленно она рисовала картину: неверных сбрасывают в море. На церковных башнях Отранто, откуда нечестивые руки сняли колокола и где недавно торжествующие муэдзины распевали ненавистный арабский призыв к молитве, она вновь видела висящие колокола и слышала их сладкую христианскую музыку. Она видела, как крест снова возвращается на своё место, туда, где полумесяц заменил его, и как совершается обряд очищения алтарей там, где турки (об этом рассказывали, и этому она верила) осквернили их человеческими экскрементами, чтобы выразить своё отвращение к вере, без которой она не могла бы жить. Ради этой великой цели кастильские корабли направлялись для соединения с кораблями Фердинанда в бухтах на морском побережье Арагона.

Но это будет не её война. Изабелла поклялась себе, что вся честь победы в этой войне должна будет принадлежать Фердинанду: парады, предоставление титулов и наград, праздничные бои быков, музыка, пиршества. После победы обязательно будут торжественные пиры. Фердинанд будет председательствовать за главным столом, произнося и выслушивая длинные поздравительные речи в обстановке и духе доброго мужского братства, который, как считала Изабелла, был так же глуп и несерьёзен, как и дух болтовни и сплетен, царящий среди женщин. Она многое узнала о мужчинах за время своего брака с Фердинандом и, самое главное, научилась не ущемлять его самолюбие. Это должна быть его война и его победа.

Тётя Беатрис Португальская находилась с ней рядом в длинной кавалькаде, состоявшей из рыцарей, солдат, вельмож, горожан, законников и женщин, которые направлялись в Арагон, чтобы воочию увидеть маленького принца Хуана и присутствовать на церемонии формального признания его кортесами в качестве наследника трона Арагона, Он уже был наследником трона Кастилии по праву рождения. Тётя Беатрис со своим старым острым язычком никогда не испытывала недостатка в словах, чтобы выразить своё нелестное мнение о мужчинах. Мнение состояло из следующих правил. Первое: они предпочитают быть правыми, но не счастливыми. Второе: они испытывают смущение в присутствии добродетельной женщины. Третье: они думают, что сильны и умеют держать язык за зубами, но дай им только возможность, и они станут сплетничать больше женщин. Четвёртое: любая ветреная, накрашенная потаскушка может самого умного из них обвести вокруг пальца.

Изабелла рассмеялась:

— Только на время, тётушка Португалия. Лучшие из них всегда возвращаются.

Инфанта Изабелла могла их слышать, она ехала на маленьком, но задиристом пони, которым управляла с непринуждённым изяществом. Её волосы, точь-в-точь как у матери, золотились от весеннего солнца, большие глаза горели желанием услышать ещё больше, чем она уже слышала, и в них пылал огонь восторга от того, что она подслушала разговор взрослых.

— Остановись ненадолго у носилок принца и посмотри, спит ли он, — попросила королева.

Изабелла неохотно повернула своего пони и отправилась в конец кавалькады, где её брат лежал в пурпурных носилках, привязанных посеребрёнными кожаными ремнями к двум белоснежным андалусским мулам, в окружении свиты высокорожденных фрейлин.

— Великолепная посадка, — сказала Изабелла, поворачивая голову и следя за дочерью гордыми глазами.

— Да, красивая девочка.

— Что же касается твоих мнений, тётя, то утешение в том, что лучшие из них возвращаются.

— Но запятнанные, моя дорогая, такие грязные и запятнанные!..

— Дорогая тётя, — произнесла Изабелла сердито. — Когда Бог создал мужчину в саду Эдема, из чего он его сделал? Разве это была не земля? И когда мужчину искушали в райском саду, кто был этим искусителем? Разве это была не женщина?

— Ради всего святого, на чьей ты стороне? — спросила Беатрис Португальская.

— На стороне Фердинанда.

— Не буду с тобой спорить, — вздохнула старая дама. — В последний раз, когда я это делала, я потерпела неудачу в деле договора в Алькантаре.

Изабелла собралась было протестовать и заявить, что результатом договора стал длительный и выгодный обеим сторонам мир и что этот мир объединил Португалию с остальными странами Пиренейского полуострова в их борьбе с турками, но тётя Беатрис улыбнулась:

— Я пошутила, Изабелла. На самом деле я победитель, потому что получила любовь и привязанность детей.

Подъехала принцесса Изабелла и сообщила:

— Хуан не спал и выл как волк....

Королева улыбнулась.

— Здравый ум, как и у Фердинанда, — сказала Беатрис Португальская.

— ...до тех пор, пока маркиза де Мойа не дала ему колбасы пожевать.

— Дай ему ещё и апельсин.

— Я уже так и сделала, — произнесла инфанта, — и ещё несколько слив и мавританский инжир. Хуан моментально выпачкается и станет липким.

— Здравый ум в сочетании с твоим воображением, — сказала Беатрис Португальская. — Когда-нибудь Португалия будет счастлива иметь такую королеву, и я рада, что участвую в её воспитании.

— Это будет наша общая победа, — сказала Изабелла, и обе женщины рассмеялись.

На границе осталось всего несколько гниющих деревяшек в том месте, где Фердинанд пересёк её контрабандным способом и тайком провёз свои драгоценности в Кастилию, переодетый купцом, чтобы жениться на Изабелле.

— Боже мой! — улыбаясь, произнёс Фердинанд. — Мне хочется, чтобы таможенники били здесь снова, чтобы я мог продемонстрировать стражникам свои сокровища, которые я везу с собой обратно в Арагон.

— Пусть лучше не будет ни границ, ни таможенников, — возразила Изабелла.

— Но я хотел бы как-то отметить это место. Пожалуй, я построю здесь большую церковь.

Изабелла одобрительно кивнула.

— С другой стороны, — продолжал Фердинанд, — население в этом засушливом районе слишком невелико, чтобы содержать большую церковь. Более подходящим будет знак из местного камня и дерева на обочине дороги. Кстати, это будет и гораздо дешевле. А об этом нельзя забывать в наше время. - Он повернулся и, пришпорив коня, помчался к началу кавалькады, бормоча про себя: — Как, впрочем, и в любое другое время.

— Он ведёт себя так, как будто ему всё ещё девятнадцать лет, — заметила Изабелла.

Беатрис Португальская искоса посмотрела на неё, но ничего не сказала...

Для Изабеллы, выросшей в суровых условиях гористой части Старой Кастилии, климат которой отличался резкими и внезапными переменами, мягкий ветерок ранней весны Арагона, доносившийся с тёплого голубого Средиземного моря, был почти так же обольстительным, как тайный любовник. По мере приближения кавалькады к Калатаюду она видела замки, затянутые серебристой дымкой и купающиеся в расплавленном золоте при наступлении сумерек. Повсюду могучие крепости вассалов её мужа склоняли свои штандарты и салютовали в честь короля и королевы. А также в честь маленького принца Хуана в пурпурных носилках, который дремал или плакал в зависимости от настроения.

В Калатаюде, в церкви Сан Педро, арагонские представители, собравшиеся на заседание корсов, признали ребёнка единственным правомочным наследником трона своей страны и присягнули ему на верность. Заседание было праздничным и торжественным: монархи в горностаевых накидках сидели на троне у алтаря, окружённого военными знамёнами, принц в алой рубашонке на алой же подушке уютно устроился на коленях Беатрис Португальской. Но сама церемония была проста: каждый вассал преклонял колена перед принцем Хуаном и произносил слова присяги, целовал руки монархам, сначала Фердинанду, затем Изабелле, и удалялся.

Один юный дворянин примерно того же возраста, что и инфанта Изабелла, поклонился с исключительным изяществом. У него было мужественное красивое и честное лицо. Оно показалось Изабелле необыкновенно знакомым.

— Кто этот кабальеро? — прошептала она.

Фердинанд покраснел.

— Моя сеньора, этот юноша — дон Алонсо де Арагон. Естественно, он не будет носить своих одеяний архиепископа ещё несколько лет.

Сердце Изабеллы на минуту замерло, но юноша смотрел на неё глазами Фердинанда, умоляя признать его. Он отошёл со скромностью, делавшей ему честь. Изабелла хорошо знала, что многие незаконнорождённые отпрыски королей часто бывали чрезвычайно развязны.

— Мы должны пригласить его к нам как можно скорее при первом подходящем случае, — сказала Изабелла, понимая, что её слова звучат слишком высокопарно. Но она не знала, что ещё можно сказать.

Никакие другие слова не могли бы быть более желанными для Фердинанда.

— Бог благословит тебя за это, моя дорогая, — прошептал он с таким чувством, что его услышали.

Слух распространился с необыкновенной быстротой по всем балконам, где прекрасные женщины обмахивались своими веерами; по всем базарам, где простые люди с удовольствием признали, что у чопорной иностранки — королевы Кастилии такое же доброе сердце, как и у арагонцев. Дон Алонсо был необыкновенно популярен в Арагоне...

Фердинанд хотел немедленно отправиться в Барселону, чтобы проследить, как подбираются экипажи для его кораблей. Его беспокоила опасность новой высадки турок в Италии. Но заседания кортесов ещё продолжались.

— Ты будешь председательствовать, когда я уеду, — сказал он.

Изабелла была в достаточной степени знакома с законами Арагона и знала, что королевы в Арагоне выполняют роль консорта. Ни одна женщина не могла править этой страной от своего имени. В Кастилии и Англии могла править женщина; в Арагоне и Франции правителем должен был быть мужчина.

— Не думаю, что они согласятся на это.

— Может быть, попробуешь? — Фердинанд улыбался. Он выглядел так, словно знал какую-то тайну.

— Это правда, что тебе действительно нужно быть в Барселоне для подготовки кораблей?

— Дорогая, ты их околдовала. Ведь никто не знал, как ты отнесёшься к моему сыну. Они надеялись, что ты хотя бы не будешь презирать его. Естественно, я кое-что разузнал, прежде чем попросил тебя председательствовать. Мои арагонцы очень чувствительны к традициям и законам. Не было ни одного несогласного!

Когда Изабелла села на трон Фердинанда, серьёзная, бледная и очень маленькая на массивном троне, предназначенном для мужчины-воина, она стала единственной королевой, которая когда-либо председательствовала на заседании кортесов в Арагоне. На несколько дней зал заседаний превратился в арену витиеватого красноречия. Слова приветствия были продолжительными и тёплыми, потому что присутствие женщины, и красивой женщины, оказалось таким непривычным, что даже в самом унылом депутате пробуждался поэт. Перед самым завершением сессии представители заметили, что на удивление большой объем работы был сделан, особенно в отношении вооружения и снабжения флота. Они обнаружили, что Изабелла Кастильская не была просто декоративной фигурой. Она обладала большим опытом в деле организации армии. Разъехавшиеся представители семей Арагона увезли с собой чувство глубокого уважения к своей королеве.

В мае Изабелла отправилась к Фердинанду в Барселону. Она ехала через цветущую благополучную страну. Повсюду были свидетельства успешного правления её мужа. Дороги благоустраивались благодаря сельскохозяйственным рабам. Это было незнакомо для кастильцев: люди могли быть проданы вместе с землёй — их положение было не намного лучше положения настоящих рабов, хотя они и считались свободными. Городские стены были хорошо отремонтированы, для этой работы привлекли тех же крепостных. Крестьяне трудились на своих полях, останавливаясь только для того, чтобы, стащив с головы пропотевший головной убор и распрямив спину, поприветствовать свою королеву, затем снова склонялись, продолжая трудиться: сборщики королевских налогов обложили их тяжёлой данью. В каждой деревне была виселица, и почти на каждой виселице висел труп — свидетельство скорого и неуклонного правосудия. Изабелле хотелось приказать похоронить хотя бы самые старые трупы, но она знала, что Фердинанд не поблагодарит её за вмешательство в дела Арагона.

Барселона была совершенно не похожа на города Кастилии. Она отличалась даже от Севильи, хотя Севилья тоже была морским портом с присушим ему безнравственным, шумным и космополитическим духом. Барселона существовала за счёт торговли. Так повелось с библейских времён, когда несколько греческих купцов высадились здесь, влюбились в красоту этого места и остались здесь жить. Изабелла не любила морские порты. Торговля была презренным занятием для высокорожденных кастильцев. Даже для Изабеллы она была вынужденной необходимостью, напоминая слова из Священного Писания: «Любовь к деньгам — корень всяческого зла».

Барселона была расположена лицом к Востоку и преимущественно с ним вела торговлю. Город переполняли экзотические запахи: перца и специй, красителей из Трабзона, масел с побережья берберов и русских мехов, привозимых из портов Крыма. Причалы самого порта были окружены разнообразными постройками, где останавливались моряки и торговцы из дальних стран, в диковинных одеждах, говорящие на странных языках. В тавернах подавалась еда, приготовленная самым необычным способом: сирийцы ели салаты из овечьих глаз; арабы наслаждались различными видами кислого молока; египтяне лакомились саранчой... По всему порту стайками ходили черноглазые девушки с раскрашенными лицами и яркими шарфами, туго обтягивающими бедра, настойчиво предлагая себя мужчинам.

Всё это не было в новинку для Изабеллы: она уже видела подобное в Севилье. Но в Барселоне это было сильнее и ярче. Так как она ничего не могла изменить, то постаралась утешиться, как могла: Барселона помогла понять ей Арагон, а это, в свою очередь, поможет ей лучше понять Фердинанда. Фердинанд был всё-таки хорошим мужем, и в течение уже длительного времени. Времена незаконнорождённых детей, пожалуй, уже прошли. Они теперь вместе начинают новое дело, общее для их христианских сердец.

С самого высокого места над городом Фердинанд гордо показал ей армаду из пятидесяти кораблей, стоявших в бухте на якоре. В основном это были узкие изящные галеры, приводимые в движение вёслами, с обитым железом носом, форма которого не претерпела почти никаких изменений со времён римлян. Но были здесь и новые парусные корабли с тремя мачтами, высокими полубаками и кормой. Эти корабли были построены с целью установки тяжёлых орудий, каждый мог вместить три сот ни вооружённых солдат.

— Десять тысяч человек готовы отплыть в ту самую минуту, как я отдам команду! — с гордостью заявил Фердинанд.

— А они сейчас на кораблях?

Он засмеялся:

— В тебе говорит жительница гор Кастилии! Нет, моя дорогая, когда корабль находится в порту, никто не ищет моряков на его палубе.

— Когда же ты отдашь команду?

Он задумчиво потёр подбородок:

— Я хочу быть абсолютно уверенным в победе. Я ожидаю прибытия португальского флота. Вся Европа следит за мной, Изабелла: я не могу проиграть эту войну. Мне всё равно, что обо мне думают. Я должен дождаться португальцев, а они что-то запаздывают.

— Разве десять тысяч человек и пятьдесят кораблей, хорошо подготовленных и снаряженных, недостаточно для такого предприятия?

— Возможно. Но я не хочу рисковать.

— А ты не думаешь, что несколько недель безделья в этом неприятном квартале не пойдут солдатам на пользу?

Фердинанд высоко поднял брови.

— Что? Ах, это! — Он рассмеялся от всего сердца. — Чепуха! К тому времени, как они достигнут Отранто, они снова будут в полной боевой готовности.

Он поступал всегда так, как считал нужным. Изабелла не торопила его: она тоже была рада помощи со стороны Португалии. Тем временем весна перешла в прекрасное лето, потому что Средиземное море смягчало холод зимних месяцев, как и летнюю жару. Солдаты и моряки, наводнившие город, изнывали от безделья: постоянно на улицах прибрежных кварталов вспыхивали драки. «По крайней мере они не тащат провизию с кораблей», — ворчал Фердинанд.

В конце августа дон Жоао сообщил, что его флот из двадцати кораблей наконец-то покинул Лиссабон и готов присоединиться к кораблям Фердинанда. Обе флотилии встретились в море: это была внушительная сила.

2 октября объединённая армада вошла в бухту Отранто. Гигантские кресты украшали паруса, и двенадцать тысяч воинов, благословенные на поход, были готовы сражаться с язычниками во имя Бога и короля.

Но в бухте Отранто их встретила маленькая лодка с известием, что турки исчезли.