Крест королевы. Изабелла I

Глава 7

Унизив короля таким жестоким образом, мятежники разъехались по своим поместьям, к собственным делам. Дон Белтран исчез, мавры тоже. Королева уменьшила количество румян, которыми пользовалась. Никогда прежде она не была так мила; никогда она не прилагала таких усилий, чтобы казаться обаятельной, особенно в отношениях с Изабеллой, которая была ей теперь нужна. И так как двор стал теперь и безопасным, и благопристойным, то даже Каррилло признал, что теперь это место подходит для жизни наследницы престола.

— Я бы предпочла уехать с вами и Альфонсо, — сказала Изабелла.

— Моя дорогая девочка, что может делать принцесса среди священников и воинов?

— Я не питаю отвращения ни к священникам, ни к воинам.

Каррилло хмыкнул:

— Конечно, вы им тоже понравитесь. Нет, я не боюсь, что вы будете отвлекать их внимание и это помешает им выполнять свои обязанности. Но для вас лучше остаться здесь, в самом центре событий, среди других женщин. Подумайте, однажды, может быть, совсем скоро, вы выйдете замуж. Я не могу позволить вам укрыться в Толедо; какой достойный претендент на вашу руку доедет до моей холостяцкой обители? — Он рассмеялся. — Мне рассказали те, кто сведущ в этих делах, что, когда мужчина ищет себе невесту, ему не нравится запах церковного ладана или кожаной сбруи, которыми пахнет моя обитель. Нет, мужчину влечёт запах духов, который он находит при дворе, — хотя я счастлив отметить, что теперь его стало меньше, чем прежде.

Изабелла улыбнулась: какое сложное сочетание разных людей в одном человеке — придворный, кабальеро и прелат.

Она осталась. Но на сердце у неё было вовсе не так легко, как казалось архиепископу. Королева Хуана все эти дни вела себя слишком хорошо, чтобы ей можно было доверять.

Большинство подданных короля Генриха ненавидели его. У других он вызывал жалость. Однако некоторые, движимые собственными интересами или уважением к титулу короля, всё ещё оставались ему верны. Они составили партию в его поддержку. «Несмотря ни на что, — говорили члены этой партии, — он никогда никому не причинял вреда». Для этих людей было утешением, что после подписания договора в Медине-дель-Кампо поведение короля стало увереннее и спокойнее. Разногласия, которые чуть было не вылились в гражданскую войну, казалось, утихли; тёмные тучи развеялись, а с ними исчезла и угроза бури.

Король Генрих, воссоединившись с королевой Хуаной и черпая у неё силы, теперь мог позволить себе быть уверенным и спокойным. Она указала ему способ компенсации потери власти и престижа, чтобы вернуть маркиза Виллену, снова завоевать симпатии армии и попытаться выбраться из болота бесчестия, куда договор в Медине-дель-Кампо погрузил его.

Этим способом было замужество Изабеллы. Государственно ориентированный брак.

— Согласно условиям договора, она не может быть насильственно выдана замуж, — нервно произнёс король, его губы чуть подрагивали.

Голос королевы был резок, щёки побелели. Дон Белтран отсутствовал уже много недель.

— Ради бога, Генрих, хоть один раз, только один раз поведи себя как мужчина! Постарайся рискнуть! Действуй! Перестань прятаться в углах, как таракан! Кто узнает, что Изабелла была... ну, давай назовём это «вынуждена» выйти замуж? У Изабеллы нормальный здоровый аппетит. Заставь её поголодать, попоститься какое-то время, и я думаю, она так проголодается, что согласится принять даже дона Педро.

— Голод не помог, когда дело коснулось её брата.

— Там были совершенно другие обстоятельства, — чопорно отозвалась королева. — Откуда я могла знать, что рыба была испорчена?

— Конечно, нет никакого вреда в непродолжительном голодании, — сказал король Генрих, — и это может действительно помочь, чтобы склонить её принять предложение дона Педро. Но разве она не сможет отказаться от него впоследствии?

— К тому времени она уже будет накормлена... — начала королева.

— Ты используешь такие грубые слова, моя дорогая!

— Эго жестокий мир, это жестокое королевство; ему необходим сильный правитель. Я называю вещи своими именами. Но ради твоего чувствительного уха, Генрих, давай скажем, что к тому времени, когда ей будет позволено прервать свой пост, она уже будет безвозвратно находиться в состоянии священного брака. Если я не ошибаюсь в своей оценке дона Педро Жирона, он выполнит свои брачные обязательства один раз, дважды, трижды, дюжину раз, прежде чем позволит ей появиться за праздничным столом.

— Хуана, Хуана, пожалуйста!

— Генрих! Умоляю тебя! Что ужасного в том, что брачные обязательства выполняются? Это ведь священная обязанность, не так ли? Разве Изабелла не религиозна, не носит свой молитвенник, не посещает церковь?

— Я только подумал, я имею в виду — этот дон Педро разве такой сильный человек?

— О да, конечно! Ты именно это имеешь в виду, не так ли?

— Боже мой!

— Мы говорили об Изабелле, Генрих. Ты можешь представить себе, что после этого она отвергнет мужа?

— Нет, определённо нет. Изабелла этого не сделает. — Король улыбнулся. — Какой прекрасный план! Он даже законный. Разве не так? Дон Педро ведь не так плох, как о нём говорят?

Королева Хуана пожала плечами:

— Думаю, что так. Я просто уверена в этом.

Дон Педро Жирон, такой же старый и жирный, как король Португали, был одним из самых богатых и влиятельных вельмож Кастилии. Его военная власть была огромна. Он занимал высокий пост великого магистра рыцарей Калатравы, ордена, основанного в ранние дни Реконкисты для войны с маврами и существовавшего уже триста лет. Правила ордена изначально были почти монашескими, так как в те времена именно монахи становились рыцарями: суровая дисциплина, аскетизм личной жизни (мясо лишь три раза в неделю), молчание во время приёма пищи... Члены ордена спали и молились, не снимая мечей, всегда готовые к немедленному сражению.

Город Калатрава, когда-то располагавшийся на самой границе с маврами, уже давно стал частью Кастилии, и на протяжении веков монахи постепенно перестали вступать в орден. Воинствующие священники, такие как архиепископ Каррилло, стати редкостью, хотя их уважали и ценили как любимый и вызывающий тоску по прошлым временам анахронизм. За время минувших столетий произошло ослабление первоначальных строгих правил: члены ордена могли вступать в брак, если получали освобождение от своих обетов. Такое освобождение было легко получить, по крайней мере дворянам; мясо теперь потреблялось в любое время и в любых количествах, ярким свидетельством чему была огромная фигура великого магистра. Бедность больше не считалась достоинством: орден был невероятно богат. Великий магистр обладал абсолютной властью над огромными богатствами, и при этом не отчитывался ни перед советом, ни перед королём. Члены ордена были лучшими бойцами в Кастилии. Для них слово великого магистра даже против самого короля было законом.

За время правления короля Генриха мздоимство одолело как государство, так и орден. Но основная масса рыцарей отличалась строгим поведением и лояльностью. Подгнила лишь верхушка ордена. Дон Педро Жирон удерживал свой пост только благодаря поддержке старого, опытного придворного фаворита маркиза Виллены. Они были братьями.

Известные факты о жизни дона Педро были просты и неприглядны. Это был чувственный, прожорливый, ленивый и тщеславный человек. Он был настолько же уродлив и глуп, насколько его брат-маркиз элегантен и хитёр.

Передаваемые рассказы о нём были так же непривлекательны, как и рассказы о поведении мавров, чьи пороки он разделял и даже усовершенствовал.

И этого человека искушал теперь король Генрих блестящими перспективами брака с принцессой Изабеллой. Завоевав дона Педро на свою сторону, он вновь приобрёл бы симпатии его могущественного брата, маркиза, и всех стойких рыцарей славного ордена Калатравы, их города, крепости, имения и огромные доходы.

...— Моя дорогая, — повторил король, — это замечательный план!

— И тогда, — сказала королева, краска появилась у неё на щеках, — ты сможешь спокойно отказаться от выполнения этого глупого договора в Медине-дель-Кампо.

— Конечно, смогу.

— И дон Белтран вернётся ко двору, туда, где его настоящее место.

— Конечно, — рассеянно отозвался король. — Но честное слово, Хуана, из твоих слов я делаю вывод, что именно ты желаешь великого магистра.

— Ты — идиот! Изабелла может выйти замуж за эту свинью, а я не могу. Я же замужем за тобой.

Мягко и убедительно королева Хуана представила новый план Изабелле: в семнадцать лет девушка уже созрела для брака, даже уже немного перезрела, если речь идёт о принцессе, обязанности принцессы всегда тяжелее, чем обязанности обычной женщины: они включают и вопросы высокой государственной политики, слишком рано обрушивающиеся на неё.

— Я всегда готова выполнить свои обязанности, — улыбнулась Изабелла.

Она слегка порозовела и подумала: кого же они выбрали на этот раз? Брак сам по себе не вызывал у неё неприязни. Она была хорошо подготовлена для выполнения своих обязанностей принцессы и принимала их. Изабелла была готова довольствоваться очень малым, но иногда думала: каким счастьем было бы, если бы её муж не был слишком стар и непривлекателен. Среди королевских семейств Европы было чрезвычайно распространено следующее: мужчины оставляли своих любовниц и незаконных детей на время, чтобы заключить государственный брак, а затем возвращались к ним обратно. Она надеялась стать счастливым исключением.

— Кто же он, ваше высочество?

Беатрис, более скептически настроенная, смело произнесла:

— Изабелла должна сама выбрать, вы об этом знаете. Её нельзя заставить: существует договор.

С королевой Хуаной так разговаривать не следовало. Она с трудом сдержала гнев.

— Это дон Педро Жирон, великий магистр Калатравы. Трудно сделать лучший выбор.

— Но разве он не принял обет безбрачия? — спросила Изабелла.

— Его обеты уже сняты.

— С ним уже разговаривали? Все уже об этом знают? А со мной никто не говорил!..

— Естественно, что какие-то предварительные переговоры должны были быть проведены. И потом, официальные объявления, приглашения, дюжина платьев должна быть приготовлена, церковь украшена; но, моё дорогое дитя, ты ведь не думаешь, что тебя торопят со свадьбой, не так ли? У тебя есть по крайней мере неделя.

Лицо Изабеллы побледнело, репутация Жирона была ей известна.

Королева ожидала отказа; она уже решила, как на него отреагировать. Но она оказалась не готова к тому, что сделала Беатрис.

Сверкая чёрными глазами, Беатрис вскочила на ноги. Неожиданным жестом, которому было суждено стать известным за пределами дворца, распространиться по всему королевству и в конце концов завоевать постоянное место в анналах жалкого правления Генриха Бессильного, девушка выхватила спрятанный на груди кинжал, и он блеснул перед глазами королевы Хуаны.

— Бог никогда не допустит такого поругания! — вскричала она. — И я тоже.

Королева Хуана кинулась прочь. В бессильной ярости она крикнула им с порога:

— Вы станете лучшего мнения о доне Педро, после того как немного поголодаете!

Комната немедленно наполнилась стражей. Должно быть, мавры незаметно просачивались обратно во дворец — ещё один зловещий знак. Огромный неуклюжий язычник шарил рукой по телу Беатрис в поисках спрятанных кинжалов, другой рукой зажимая ей рот.

— Постыдитесь! — вскричала Изабелла и, обратившись к Беатрис, добавила: — Пожалуйста, не делай наше положение ещё хуже, чем оно есть на самом деле.

Мавр пожал плечами:

— Я не могу рисковать и получить удар ножом в спину, пока мы будем провожать ваше высочество и эту тигрицу к месту вашего уединения. Таков приказ короля!

Изабелла взяла Беатрис за руку; они были беззащитны и позволили увести себя. Из весёлых, ярко освещённых королевских апартаментов они оказались в комнате, лишённой всякой мебели, с окнами, забранными решёткой, где гуляли сквозняки. Они слышали, как загремели тяжёлые засовы, как удалялись шаги мавров по выложенному каменными плитами полу, становясь всё тише и тише, до тех пор, пока не хлопнула ещё одна дверь, оставив их в одиночестве и темноте.

Голос Изабеллы зазвучал гулко и жутко в пустоте комнаты:

— Боже мой, позволь мне умереть, прежде чем меня заставят стать женой дона Педро!

Беатрис судорожно зарыдала, нашла в темноте Изабеллу и прижалась к ней, обнаружив, что та стояла на коленях.

— Это моя вина! Я должна была промолчать и дать тебе согласиться или притвориться, я уж не знаю.

— Но я никогда не соглашусь, Беатрис!..

Прошёл день, и ещё один, никто не появлялся у дверей их тюрьмы; узницам не принесли ни огарка свечи, ни какой-нибудь пищи, ни даже воды. Приговорённым к смерти преступникам и тем давали воду!.. Но Беатрис не хотела умирать.

— Может, ты позовёшь их и притворишься, что согласна? — умоляла она.

Изабелла позвала. Но только для того, чтобы попросить освободить Беатрис. Далёкая дверь скрипнула: за ними наблюдали. Но это была не та просьба, которую ждала королева Хуана, и дверь вновь закрылась.

Но внезапно утром третьего дня появились слуги, еда, вода, мебель, ковры...

Случилось то, о чём менестрели потом слагали песни, когда пиршественные столы огромных залов накрывались и огонь уютно горел в каминах. «Это всего лишь легенды, легенды, — звучали в последующие века голоса историков. — Слишком удачное совпадение!»

Но для Изабеллы и Беатрис это было триумфом надежды и молитвы. Бог ли, дьявол ли, кто-то из них вмешался в ход развития событий. И прервал грешную жизнь дона Педро Жирона.

Он уже отправился в путь из своего замка в Алмагро, надушив остроконечные усы, в новом бархатном камзоле и с буйной свитой весёлых пьяных собутыльников. Их энтузиазм был так велик, что три чистокровные воинские лошади использовались как вьючные, чтобы с большей скоростью везти огромные количества вина. Звучали фанфары, раздавался смех, и яркие вымпелы развевались на ветру. Подбадриваемый грубыми шутками и непристойностями, которые по традиции сопровождали жениха, магистр Калатравы почти добрался до цели.

— Ещё несколько последних часов! — кричали друзья. — Смотри не загони свою лошадь.

— Мы приедем сегодня ночью, и вот тогда я себя покажу, — отвечал он.

— Не стоит, лучше остановись и отдохни, сохранишь больше сил для любовной схватки!

— Вы считаете, что мне нужно восстановить силы? Ха-ха-ха!

Но всё же дон Педро остановился на ночлег.

Ночью он внезапно почувствовал себя очень плохо. Горло перехватывало; почти невозможно было наполнить лёгкие воздухом. Казалось, невидимые костлявые пальцы обхватили и крепко сжали его шею. Задыхаясь, он сдавленно шептал, что кто-то душит его.

Лечил его известный доктор, но улучшения не последовало. Дон Педро Жирон протянул ещё сутки и, выкрикивая ругательства, умер. Многочисленные титулы и огромные поместья, не имеющие отношения к ордену, перешли к трём его незаконным сыновьям. Очень скоро новости долетели до Вальядолида и положили конец заключению Изабеллы.

Весть о смерти великого магистра мгновенно разнеслась по всей Европе.

Во Франции король Людовик XI одобрительно ухмыльнулся:

— Поразить врага на таком расстоянии — большое искусство. За этой маленькой испанкой необходимо последить.

В Англии Ричард Йоркский задумчиво произнёс:

— Такая спутница жизни могла бы помочь мне добраться до британского трона, если бы я мог ухитриться жениться на ней!

В Португалии король Альфонсо был раздосадован:

— Я никогда не предполагал в ней такой глубины, я обязательно должен на ней жениться, прежде чем она станет слишком могущественной...

Такова была репутация двора короля Генриха и таков был характер королевских семейств в XV веке. Хотя уважаемый доктор, подписывая заключение о смерти, ясно указал, что великий магистр умер от острого воспаления горла, которое перешло в ангину, в этом году свирепствовавшую в округе и унёсшую много жизней как взрослых, так и детей.

Только в Арагоне никто не ухмылялся.

Старый король Хуан спросил у своего сына:

— Фердинанд, что ты подумал о принцессе Кастилии во время той встречи на острове фазанов?

— Сир, у неё очаровательные плечи и спина.

— Я бы отдал половину содержимого своих сундуков, чтобы заставить её обернуться к нам, — задумчиво протянул Хуан.

— Я всегда желал союза с Кастилией.

— И я тоже...

Случай, сыгравший главную роль в судьбе Изабеллы, теперь способствовал заговору, чтобы разрушить планы королевы Хуаны и короля Генриха. Всё королевство оказалось опять расколотым надвое: королевские герольды провозглашали радостные новости о том, что инфанта выходит замуж за великого магистра Калатравы, в то же время герольды мятежников мчались по всем направлениям с известием о том, что великий магистр умер, а инфанта — пленница во дворце.

Мятежники снова взялись за оружие, и не только для того, чтобы защитить Изабеллу. В заявлении о свадьбе инфанты помимо всего прочего говорилось, что договор в Медине-дель-Кампо утратил свою силу. Это означало возвращение дона Белтрана ко двору, восстановление ла Белтранехи в правах наследования, усиление влияния мавров и продолжение всех прежних злоупотреблений. Короче говоря, всё возвращалось на круги своя.

На этот раз пролилась кровь.

В конце августа мятежники и королевская армия встретились в Альмедо. Силы были примерно равны. Из своего лагеря архиепископ Каррилло отправил герольда с торжественным старомодным вызовом на поединок дону Белтрану, сообщая, что пришло его время, так как не меньше сорока кабальеро лично поклялись убить его. Дон Белтран отправил назад посланца с детальным описанием своей одежды, чтобы помочь врагам обнаружить его в ходе битвы: пусть они ищут высокого рыцаря на белом коне, в серебристо-серых доспехах и зелёным шарфом на шлеме, полученном от королевы в знак благосклонности.

Дон Альфонсо, хотя доспехи тяжело висели на его щуплой и слабой фигуре, тоже принял участие в сражении. Но он мог бы не раз погибнуть, если бы архиепископ Каррилло, в пурпурной ризе с вышитым на ней белым крестом, накинутой поверх кирасы из толедской стали, не подоспевал, громадный и яростно рычащий, всякий раз, когда давка вокруг юноши становилась слишком опасной. В течение всего дня сражения дон Белтран показывал пример доблести и чести, заставляя королеву млеть от любви: его серебристо-серые доспехи покраснели от крови поклявшихся его убить кабальеро. Он задавал тон в битве, которая продолжалась до тех пор, пока солнце не село и обе армии не разошлись из-за темноты и усталости. Никто из главных действующих лиц не был убит. (Король Генрих покинул поле битвы ещё утром и спрятался в доме крестьянина.)

Каррилло послал разведывательный отряд, чтобы отыскать его, когда по взаимному согласию на ночь сражение прекратилось. Но король Генрих зарылся в стог сена, и найти его не смогли.

На следующий день сражение возобновилось. В конце дня обе армии покинули поле битвы, унося убитых и раненых, сопровождаемые грохотом барабанов и рёвом труб, с победными песнями.

...Когда стало ясно, что гражданская война неизбежна, королева Хуана с ла Белтранехой укрылась в Сеговии, надёжно укреплённом городе. Вместе с ней под сильной охраной находилась Изабелла, наполовину пленница, наполовину гостья. Война — дело мужчин...

Теперь в Кастилии возникло двоевластие, так как повстанцы безвозвратно отреклись от Генриха, выступив с оружием против него.

Им оставалось только одно — объявить королём Альфонсо, брата Изабеллы.