Криминальная жизнь аристократки

Глава 3

— Женевьева. Подойди.

Этот голос заставлял дрожать от страха. Он был наполнен холодной яростью, которая готова вырваться из оков льда и ударить по раздражителю. Этим раздражителем была Женевьева. Внешне спокойная, но внутри трясущаяся от ужаса, как кролик перед волком. Несмотря на это, девушка нашла в себе силы встать из-за стола и подойти к отцу. Даже заглянуть в эти синие глаза.

Райан ударил её. Наградил сильной пощечиной, от которой слабое, непослушное тело Женни упало на пол. Скула и щека загорели огнем. В этот раз удар был куда сильнее, чем ранее. Но это было только начало.

Схватив девушку за волосы, он поднял её, тут же прижав к столу. Еда повалилась на пол, посуда стала разбиваться, но Женевьеве не было до этого дела. Она пыталась хоть как-то ослабить хватку Райана, который душил её своими сильными руками. Женни что-то пыталась сказать ему, но изо рта вырывались хрипы. Из глаз полились слёзы. Казалось, вот-вот и шея хрустнет. Может, тогда Женевьева умрет и избавится от этого кошмара? Она не думала над этим. Инстинкты кричали: спасайся!

Не ведая, что делает, девушка схватила со стола бокал с вином, разбив тот о голову отца. План сработал, мужчина отпустил Женни и даже отстранился. Ей удалось, наконец-таки, вздохнуть, но говорить не получилось. Хотя, до этого и не было дела. Разъяренный в край мэр толкнул дочь на пол, ударив её по лицу ботинком. На нем осталось несколько капель крови от разбитого носа.

— М-м… п-прошу… прекрати… — плача, прохрипела Женевьева. Ей было больно. Очень больно. И почему же она такая слабачка?!

— Прекратить?! Да ты, дрянь, мне всё испортила! — ещё один удар от Райана последовал под дых. Девушка вновь начала задыхаться, повалившись на бок. В плечо и шею вонзились осколки от битой посуды. — Какого джина ты открываешь свою пасть, когда этого не требуется?! Может, мне взять ребёнка из приюта и воспитать его, а тебя продать какому-нибудь ублюдку из Итсхелла?! Чтоб ты сдохла!

С этими словами мужчина покинул зал, оставив Женни одну. Первое время девушка просто лежала в этой смеси из разбросанной еды и осколков, но позже нашла в себе силы подняться. Голова болела, в горле словно кость застряла. По щекам беспрерывно бежали слёзы. Неужели, ты хочешь моей смерти, отец? — слова Райана, как ни странно, причинили Женевьеве больше боли, чем руки, что душили её. Пускай девушка и была неидеальной, но разве она заслуживает того, чтобы желать ей смерти? Да к тому же слышать это от собственного отца!

Хромая, она поковыляла к запасному выходу из особняка. Там обычно было очень мало охраны, поэтому можно было заявиться в таком виде на порог. Присесть на него и наблюдать за закатом. За тем, как оранжевое солнце уходит за горизонт. Как лес, что располагался между двумя частями города, в начале пригорка, начинает темнеть. Смотреть, как часовые готовятся закрывать белоснежные ворота, что находились прямо возле леса. Зачем они вообще открывали их? Чтобы подразнить итсхелльцев? Ведь "отребью" вроде них нельзя в Лайтхилл, а аристократам можно. Пускай только при выходе и входе предоставят документ.

Женевьева достала из своего декольте три волосинки, которые так тщательно скрывала ото всех. Они приобрели совсем другое значение для неё. Не нечто опасное, а наоборот… свободное? Её ключик к свободе. Может, девушка в детстве перечитала сказок о принце, который спасает принцессу от злого дракона и женится на ней? Нет… дело не в этом. Просто когда Женни увидела, как просто незнакомец выпрыгнул в окно, упав со второго этажа на крышу собачника, она поняла, насколько он независим. Независим от страха, от чьего-то мнения и приказов. Он был таким, каким хотела видеть себя Женевьева.

— Здесь желают моей смерти, — обретя голос, прошептала девушка. — А я продолжаю здесь жить. Как бы ты поступил, странный незнакомец? Давно бы сбежал из этой золотой клетки, верно?

Снова устремила взгляд вдаль. Солнце ушло за горизонт больше, чем на половину. Ещё час, и ворота закроют. Ещё час, и эта золотая клетка захлопнется. Но как же, чёрт возьми, страшно. Пугает до ужаса альтернатива ступить на земли, которых ты раньше не видал. Да даже пройтись по родному городу без дворецкого. Если Женевьева сделает свой выбор, то пути назад просто может и не быть.

— Час. За это время просто невозможно преодолеть город пешком. Я могу пробраться в собачник и забрать одного добера. Но как сделать это незаметно?

— Миледи? — голос Альберта заставил Женни вздрогнуть и внутренне затрястись. Нет, если он слышал, то… — Что вы здесь делаете?

— Дышу свежим воздухом, — выровняв дыхание, ответила она.

— Ваше платье всё запачкано. Идите и переоденьтесь. А ещё помойтесь, от вас исходит целая смесь различных запахов. Не самых приятных, естественно.

— Прости… — прошептала Женевьева, повернувшись к дворецкому лицом.

Пока тот не успел сообразить, что хочет сделать девчонка, она резко ударила его между ног. Со стоном Альберт упал на колени. Это и нужно было Женни. Она помнила, как мужчина избивал её в детстве. Также схватила за волосы на затылке, со всего размаху ударив лбом о плитку. Женевьева продолжала бить его, пока дворецкий не перестал брыкаться. Проверила сердцебиение. Пульс в норме. Жив.

— Вот и всё. Пути назад нет.

С этими словами девушка понеслась к собачнику, придерживая полы объемного, неудобного до ужаса для пробежек платья. Те же дела обстояли и с туфлями, но к ним за столько лет Женни приспособилась.

С доберами всегда работала одна собачница, ухаживая за ними и готовя к поездкам. Хоть эта женщина и была всегда добра ко всем, Женевьева не могла ей доверять. Поэтому пришлось искать обходные пути, чтобы забрать собаку незаметно от неё.

Когда работница пошла к другим вольерам, девушка подбежала к самому близкому к выходу, приоткрыв деревянную дверь. Выбирать не пришлось. Она забрала тёмно-коричневого добера по кличке Гёрт. Он не был её любимчиком и при другом раскладе Женевьева предпочла бы Вима, но сейчас не время придираться к мелочам. Быстро схватила с крючка ошейник, к которому была прицеплена кожаная веревка, чем-то напоминающая поводья.

— Что ж, ладно, Гёрт. Надеюсь, ты разрешишь мне прокатиться на спине, — громадный пёс ответил неоднозначным лаем. — Тише-тише-тише! Нам не нужны свидетели, знаешь ли.

Доберы были хорошо дрессированными, поэтому Гёрт без колебаний дождался, пока новая хозяйка заберется на него, а после последовал туда, куда она указывала.

По пути через целый город Женни несколько раз прокляла пышные юбки, которые не позволяли свободно сидеть на псе. Также она испытывала дичайшую панику при виде Сов. Эти чёртовы стражи закона могли доложить мэру о том, что они видели его избитую и грязную дочь верхом на собаке. Тогда бы весь план пошел под откос. Хорошо было то, что вечером выходили чаще всего новички, которые были некомпетентны. Они уделяли больше времени заполнению планов, ведь на этом строилась их главная задача. В общем, Женевьева добралась до выхода без проблем. А здесь уже возникли трудности.

— Миледи Джейн'ри! По какому поводу? — откланявшись, спросил молодой часовой.

— Мне срочно нужно попасть в город, — строго отчеканила девушка, показывая всю серьёзность своих намерений. На неё смотрели без сомнений. Благо, Женни успела привести своё лицо в порядок и вытереть кровь, что текла из носа всю поездку.

— Не было донесений о том, что вы придете, — нахмурился мужчина (или его правильнее назвать парнем?). — Зачем вам в Итсхелл за четверть часа до закрытия?

— Отец… он ведь сегодня днем уезжал туда. Оказалось, он забыл у знакомого один важный документ. Попросил меня съездить за ним.

— Почему вас, а не прислугу? Ещё и в таком… кхм, виде.

— Это конфиденциальная информация. Ох, по правде говоря, мой отец просто не доверяет этот документ никому, кроме членов семьи, — Женевьеве хотелось добавить, что ей он не доверяет намного больше, чем слугам. Даже, наверное, жизнь дочери он доверит лучше Гэби, чем самой девушке. Тем более, он желает ей смерти. Может, жизнь бы он доверил каким-нибудь преступникам?

— Хорошо. Успейте до восьми часов, пожалуйста.

Попрощавшись с часовым, Женни переступила через границу. Это были новые ощущения. Она вдохнула лесной запах полными легкими, почувствовав приятное покалывание в груди. Это принесло крошечную эйфорию, как после бокала самого отменного вина. Пускай Женевьева никогда не пробовала алкоголя, но она отлично знала побочные от него эффекты, поэтому теоретически могла сравнить их. Новые ощущения, запахи и мысли о свободе пьянили голову. Но долго оставаться здесь нельзя было. В любую секунду отец может заметить пропажу дочери и отправить за ней отряд. Вздернув поводья, девушка понеслась сквозь лес на своем псе.

Итсхелл никак не огораживался от леса. Когда елей становилось меньше, стали появляться маленькие, неухоженные, серые домики. Чуть позже началась уже главная дорога, выложенная мелкой галькой. Дома располагались с разных сторон, чередуясь очень странно и, казалось, неправильно. С одной стороны были одноэтажные рухляди, которые вот-вот станут кучкой бревен, а с другой располагались двух-трехэтажные малосемейные жилища. Также между ними, словно наобум, были раскиданы всяческие пабы, кафе, казино и бордели. Ещё же непривычным было то, что солнце не попадало на эту сторону, из-за чего Итсхелл казался вечно тёмным. В Лайтхилле даже ночью темнело довольно-таки поздно, в отличии от этой стороны.

Перед девушкой встал важный вопрос: Что делать дальше? Она убежала от отца, без проблем попала сюда, но… куда ей податься? Искать место, где можно переночевать? Но чем платить? Взгляд Женевьевы упал на руку, где красовался роскошный золотой браслет с алмазами. Он очень дорогой и на него можно жить в трактире минимум три недели. Вот только сначала нужно найти хотя бы один трактир, что является проблемой, ведь Женни никогда не была здесь. Да и скоро наступит ночь. Это очень опасное время для любого человека, что уж там говорить о слабенькой аристократке!

Мертвецы появляются в Итсхелле часов в двенадцать ночи. У меня еще есть четыре часа на то, чтобы найти ночлег. Нужно думать логически. Если полагаться на память, то в двух часах езды от леса должен находиться порт. На карте к нему вели все пути. Может, если поеду прямо по дороге, то набреду на него? Будет отлично, ведь в этих районах всегда есть трактиры для прибывающих иностранцев, — осматривая каждое здание Итсхелла, продумывала дальнейшие действия Женевьева.

Сердце её продолжало колотиться в груди, как бешеное. Девушка до сих пор не верила в то, что сбежала. Не верила, что попала в совсем другой "мир". Больше не будет этого рабства, дней страха и ненависти. Теперь всё будет…

— Миледи на добере! — мужской голос прозвучал позади Женевьевы. Остановив пса и соскочив с него, она недоуменно взглянула на мужчину в широкополой белой шляпе и такого же цвета костюме. Лица видно не было. — Что вы здесь делаете в такой час?

— Добрый вечер, господин, — медленно кивнула Женни, настороженно рассматривая незнакомца. — Я как раз искала место, где можно переночевать. Не будете ли вы так добры подсказать, где находится самый ближайший трактир или постоялый двор?

— О, конечно! Я вас провожу. Мне как раз в ту сторону.

— Вы очень любезны.

По дороге мужчина стал казаться Женевьеве странным всё больше и больше. Он интересовался, не иностранка ли девушка, имеет ли в городе знакомых и подобные вопросы. Конечно же, Женни отвечала ложью, стараясь не поведать о своем роде. Даже фамилию и имя назвала другие.

В итоге сомнительная пара остановилась возле небольшого здания, из которого раздавались песни и чьи-то крики. По коже девушки побежали мурашки. Неужели незнакомец думает, что она читать не умеет? Написано же: "Казино Проданный". Сглотнув вставший в горле ком, Женевьева тихо усмехнулась. В её голову закрались сомнения. Женни решила быстро заскочить на Гёрта и умчаться прочь отсюда.

Неожиданно мужчина в белом прижал девушку к себе спиной, сжав одной рукой её и без того больное горло. Аристократка хотела закричать, но рука в перчатке легла на её губы, не дав издать ни единого громкого шума. Гёрт попятился, смотря на незнакомца испуганными глазами. Всё-таки эта громадная собака была приучена к тому, чтобы на ней ездили, а не для защиты. Женевьева продолжала дергаться в объятьях мужчины, словно бабочка, попавшая в сачок. На её глаза легла тьма, после чего девушка обвисла на руках человека.

Солнечный луч скользнул по ресницам, заставив те затрепыхаться. Женни не очень любила солнце, поэтому решила укрыться одеялом. До прихода Гэби ещё есть время, верно ведь? Можно немного поспать. Вот только девушка никак не могла нащупать своего мягкого покрывала. Её рука коснулась чего-то холодного и твердого. Вздохнув, Женевьева открыла глаза. Что за чёрт?

Воспоминания ударили в голову. Побег, странный незнакомец, похищение. И теперь она здесь. Лежит на холодном, каменном полу, за решеткой, что сильно приближена к стене, возле которой расположилась девушка. В этом окне есть маленькая дыра с такими же решетками, через которые как раз-таки и проникает солнечный свет. Это что, тюрьма?

Напротив камеры Женни находилась точно такая же камера, в которой сидел какой-то парень. Он был симпатичным, но лицо… оно было искривлено гримасой злобы и ненависти ко всему на свете. Также на шее незнакомца красовался ошейник, который был прицеплен к цепи. Женевьева стала судорожно ощупывать свою шею, но идентичного ошейника там не почувствовала.

Паника стала накрывать девушку, словно цунами, но та не позволила себе реветь и биться в конвульсиях от ужаса. Учитель, отец и даже дворецкий говорили, что страх лишь затуманивает разум и не позволяет думать логически. Как Женни выберется отсюда, если будет истерить?

— Иронично, — с тихим хрипом усмехнулась она. — Выбралась из золотой клетки, чтобы попасть за стальную.

Слева раздались шаги. Женевьева прислушалась и напрягла мозги. Да, чувства не обманули её. Сюда направлялся вчерашний ублюдок, что похитил девушку. У него были такие же лёгкие шаги.

Теперь Женни могла разглядеть его лицо. Оно оказалось таким же отвратительным, как и деятельность этого индивидуума. Всё покрыто шрамами, воспалениями и волдырями. Казалось, что некогда симпатичного человека кинули в костёр лицом. Может, когда-то так и было, но некоторые увечья зажили.

— Наконец, ты очнулась. Моё имя Алан, — с улыбкой произнес светловолосый мужчина. — И да, извини, что поступил так грубо. Обычно мы предпочитаем подсыпать снотворное, но ты попалась мне так, что угостить было нечем. Итак, ты ждешь объяснений, верно?

— Не представляю, как вы догадались.

— А ты стервозная. И слишком серьёзная. Странно, что не ноешь и не просишь отпустить тебя. Даже если ты думаешь об этом, то ответ, думаю, очевиден. Хм, с чего бы начать? Ах да, для чего я тебя похитил! Ну, сейчас ты находишься в подпольном аукционе рабов.

— Ч-что? — стыдно признаваться, но Женевьева даже растерялась. — Но ведь рабство запрещено!

— Формально, дорогая, — с улыбкой ответил похититель Женни. — Не напридумывай только себе, что мы будем издеваться над тобой и что-то подобное. Даже переодели из того дорогущего и заляпанного платья в это! Нет-нет, не переживай, никто не собирался тебя насиловать и даже лапать.

— Тогда к чему всё это? Кому из простолюдинов нужен будет раб, у которого есть права? — презрительно хмыкнула девушка, сложив руки на груди.

— А ты уверена, что они у тебя есть? — хитрое лицо Алана приобрело кошачьи очертания. — Всё, что ты должна делать — это быть послушной и терпеливой девочкой, вот и всё. Когда-нибудь тебя купят, а это будет скоро, ибо личико у тебя более-менее. Что мы делаем с непослушными и невыгодными рабами? Ничего замудренного, — мужчина вынул из кобуры один пистоль, направив его дуло на девушку. Женевьева вздрогнула, когда Алан изобразил выстрел. — Бам! И всё. Слишком не церемонимся.

Коленки Женни задрожали, поэтому она постаралась скрыть их под юбкой этого старого, очевидно, ношенного платья. Этот липкий страх снова подкрался к девушке со спины. Ей казалось, словно нечто чёрное и вязкое обняло её плечи, нашептывая: "Ты умрешь". Эта иллюзия преследовала Женевьеву с трех лет, когда она впервые оказалась в подвале, и больше никогда не отпускала девчонку.

Женни опустила взгляд на руку, где некогда был золотой браслет. Как и ожидалось, его там больше не было. Конечно, они забрали его и решили продать. Чёрт! Да как так получилось, что я потеряла буквально всё по щелчку пальцев?! Невозможно! Не верю! — тревожно перебирала различные мысли девушка, не заметив, как по её щекам потекли слёзы от безысходности.

— Ну-ну, что ты? — лукаво ухмыльнулся Алан, подойдя ближе к решетке. — Всё не так уж и плохо. Хотя, буду честен с тобой. Ты сама виновата.

— В чем же? — злобно выкрикнула Женни, подперев спиной стену позади себя. — Чем я заслужила это?

— Меньше доверяй незнакомцам, дорогуша. Совет на будущее. Когда тебя купят, возможно, будут позволять выходить на улицу. Если тебя вновь похитит какая-нибудь компания работорговцев, то никто уже не поможет. Поверь, наша контора ещё самая лояльная.

Эти слова должны были вразумить Женевьеву, но злость и боль стали закипать ещё сильнее. Она поспешила успокоиться. Вытерла слёзы, опустилась на пол, уткнувшись лицом в колени. Впервые за всю жизнь девушка захотела вернуться домой. Вот только не в тот дом, где её ненавидят. А туда, где хоть кто-то её любит. Брат и мать. Вот только теперь там никого нет. Есть ли тогда смысл Женевьеве оставаться в особняке? Возможно, её отец даже не кинулся искать дочь. Пошел выбирать в приюте сироту-парнишку, из которого можно будет вырастить хорошего мэра. Может, он даже будет похож на Мануэля, ведь брат Женни был любимчиком Райана. Мужчина очень тосковал по нему.

Алан уже переключился на заключенного, что находился напротив новенькой. Парень был довольно-таки агрессивным и неразговорчивым. На каждое ехидное и издевательское слово работорговца он отвечал шипением или рычанием. Совсем как дикий, напуганный зверь.

— Ночью нашу новенькую не пугай, — хихикнул Алан, взглянув на Женни. — А ты не пугайся его. Он хоть и тигр, но с цепи никуда не денется. Может, разве только, рычать всю ночь будет.

— Это нечисть? — удивленно распахнула глаза Женевьева, посмотрев на парня уже новым взглядом. И вправду, на человека он совершенно не похож. Да и его странный запах доносится даже до носа девушки.

— Оборотень, — пожал плечами мужчина. — Они очень дорогие, поэтому не обижай нашу кису.

— Но кто их покупает?! Они ведь одичавшие!

— Ты, наверное, совсем ничего в бизнесе не смыслишь, — вскинул левую бровь работорговец. Женни истерично хихикнула про себя. Знал бы этот придурок, с кем он говорит. — Если оборотню нанести хоть один порез, то он не сможет перевоплотиться в свою вторую ипостась. Их обычно покупают для боев или чтобы натравить на кого-то.

То есть, на "хозяина" оборотень не нападет, если его немного искалечат в человеческом теле, — закончила мысль Алана Женевьева. Тут её настигла жалость и тоска. Пускай оборотни — это нечисть, которая в зверином облике пожирает людей, но ведь когда-то они тоже были людьми. А сейчас их заставляют драться друг с другом, ради выживания. Это слишком жестоко. Лучше уж просто казнили бы.

Когда работорговец ушел, Женни позволила себе слабину. Уткнувшись лицом в колени, она стала рыдать. Так сильно, как не могла позволить сделать в доме отца. Она выплакивала всю боль, принесенную ей людьми за столько лет. Вспоминала каждый ужасный день, проведенный в особняке. Рыдала до тех пор, пока слёз и накопленных эмоций не осталось. Казалось, прошло больше двух часов. Это удивило Женевьеву, она и подумать не могла, что может плакать так долго.

После девушка стала думать, как ей выбраться отсюда и что делать дальше. Она решила воспользоваться своей худобой и попробовать пролезть через решетки. Но этого, предсказуемо, не вышло. Они были слишком близко друг к другу поставлены. Поэтому пришлось придумывать другой план. Женевьева осмотрела камеру, попытавшись найти хоть какие-нибудь следы прибывания другого человека. Они были, но не те, что могли помочь девушке. Скорее найденное повергло её в шок. Кровь… настоящая, ещё не совсем старая! Видимо, эти "охотники на рабов" убили прошлого заключенного за непослушание и тут же принялись искать другую жертву.

— Чёрт… — тихо выругалась Женни, обессиленно упав на пол. — Видимо, я застряла здесь надолго. Стоит ли применить полномочия отца?

Нижняя губа задрожала от безысходности ситуации. Хотя, какой толк что-то говорить? Это же бандиты! Если они узнают, кем является их "рабыня", то, скорее всего, поднимут на неё цену. Кто знает тогда, куда попадет девушка? Да и какова вероятность того, что отец захочет её выкупить? Он чётко обозначил вчера свою позицию. Этого Женевьеве хватило. Да и за один лишь вечер Джейн'ри узнала столько нового о жизни, сколько ей не дал Райан. Она хотя бы поняла, насколько бывают лицемерны люди. В особняке никто не скрывал своего отношения к госпоже. Пренебрежение, так пренебрежение. Неприязнь, так неприязнь. А здесь… этот Алан прекрасный актер. Улыбается в глаза девушке, которую похитил и засунул за решетку!

Через некоторое время, когда лучи солнца стали не такими яркими и приобрели рыжеватый оттенок, по камерам стали разносить чашки с едой. Это оказалась каша, поваренная, кажется, из резины. Женевьева даже не притронулась к ней, но вот чашкой заинтересовалась. Она была деревянная, а не керамическая, к несчастью. Керамика хорошо бьется и концы остаются острыми. Если правильно всё сделать, то можно ранить Алана, украсть у него ключи и сбежать. Но вот дерево… оно не принесет столько вреда, да и разбить его непросто. В общем, дело дрянь. Откинув вонючие харчи в сторону, Женни прижалась снова к стене, обхватив себя руками. Так она не заметила, как уснула.

В этот раз кошмар был немного другой. Мануэль также продолжал уходить в тень, что обхватывала своими склизкими руками плечи и лицо Женевьевы, но вот издавали они совершенно другие звуки. Вместо шепота появились рычание, душераздирающие крики и животный рёв. Девушка распахнула глаза, но звуки не прекратились. Это был не сон…

Оборотень, что сидел в камере напротив, перевоплотился в большого, чёрно-синего тигра, которому эта клетка была очень мала. Женни же потеряла дар речи. Она впервые видела оборотня! Они совсем не похожи на обычных животных. Всё благодаря причудливому окрасу. Мех был насыщенно-чёрным, словно ночное небо, на котором виднелись синие, подсвечивающиеся прожилки в виде тигриных полос. Также глаза зверя были более яркие, чем у обычных живых существ.

Животное ходило туда-сюда по решетке, путаясь в цепи, но продолжая испепелять взглядом девушку. По голодному взгляду было понятно одно. Он хочет её съесть. Женевьева серьезно испугалась за свою жизнь. Если вдруг ему удастся как-то выбраться?!

Но тут узкие, горизонтальные зрачки, которые были отлично видны на фоне ультрамариновой радужки, стали круглыми, как у человека. Женни готова поклясться, что заметила в них жалость и мольбу о помощи. Рык сменился чем-то наподобие скулёжа, но не надолго. Зверь снова вернулся, продолжив управлять оборотнем.

Девушка не могла уснуть очень долго, испепеляя взглядом оборотня. Позже, на улице, она услышала громкий, жуткий непонятный шепот. Любопытство взяло верх, поэтому Женевьева решила посмотреть, кто был причиной таких страшных звуков. Поднявшись на носочки, она выглянула в окно.

Было очень темно. Часа три ночи. И по улицах города монотонно, хромая, порой падая, шли настоящие мертвецы. Они передвигались одной большой группой, не отставая друг от друга, словно единый механизм. В свете луны было видно изуродованные лица, вызвавшие у девушки рвотные позывы. Серая, порой немного зеленоватая кожа, свисала, как куски мяса. Из некоторых уже некровоточащих ран выползали белые опарыши, падая под ноги мертвецам. Женевьеве стало жутко.

Когда волна нежити прошла, бешено бьющееся сердце девушки готово было успокоиться. Но тут мимо стал проходить незнакомец. Высокий, стройный, весь в чёрном. Больше видно не было ничего. Он шел вальяжной, медленной походкой, словно всё, что происходило пару секунд назад — было нормой. Неожиданно он остановился, резко повернув голову влево. В Женни впились красные, сияющие в ночи глаза. Это напугало девушку больше всего. Она упала назад, став быстро отползать назад, пока не врезалась спиной в решетки. Завороженно смотрела в окно, боясь, что незнакомец подойдет и посмотрит на неё. Сзади раздалось рычание тигра, но это не тревожило больше Женевьеву. Она дрожала от мысли, что может встретиться с тем монстром, которого только увидела на пустой дороге.

Прошла минута. Две. Никто так и не объявлялся. Девушка продолжала испепелять взглядом окно до тех пор, пока внезапно не уснула. Проснулась же она наутро, когда все мертвецы и таинственный незнакомец пропали. За дырой в стене, которое тяжело было назвать окном, снова закипела жизнь.