Кровные драконы. Белое море

Глава 9. Сердце врага

ЯРОСЛАВА

Экипаж остался далеко позади. Я обернулась через плечо, и, не увидев его, облегченно выдохнула. Наконец-то хоть капля свободы! Ни Академии с вездесущими преподавателями, наставниками, подружками и попечителями, ни дома с Всеславом, матушкой, армией слуг и соглядатаев. Лишь я одна, и безмолвный зимний вечер. Прекрасный в своем одиночестве.

Теплую одежду оставила в экипаже, и теперь босыми ногами шла по глубоким сугробам, глядя, как сильный ветер гонит передо мной волны снега. Нижняя рубашка, одеваемая под основной наряд, развевалась, как и волосы, отчего я сама себе казалась фантомом, обманом зрения как в книге о Борегаре. Ветер неистово поднимал с земли снег, устраивая причудливые вихри, отчего вокруг воцарилась белая мгла: протяни руку — и ничего не увидишь.

Но зрение драконицы давало преимущество, и я прекрасно различала при свете ранних звезд мириады кружащихся в танце снежинок, горизонт, размытый вдалеке, и высокие бураны, которые испугали бы кого угодно, но только не меня. Драконы, прибывшие с Южного материка, легче сносили жару и влажность, мы же, северяне — коренные жители Норгратера, — предпочитали холод. Те же Казимировы чувствовали бы себя здесь некомфортно, подобные морозы их ослабляют.

В обществе я прилагала максимум усилий, чтобы не акцентировать внимание на нашем происхождении, ведь драконы уважали древность крови и принадлежность к старой аристократии превыше всего. Даже эти ничтожества Хрусталевы задирали нос, ибо их предки прибыли в Норгратер завоевателями. Интересно, не это ли я желала получить от Матвея: старинную фамилию и благоговение общества? Может, я и не любила его вовсе, только придумала это чувство, чтобы хоть как-то оправдать прозаичность своих желаний?

Однако, чтобы ни происходило в Академии, здесь я снова обрела себя, свою свободу, гордость и спокойствие. Мне нравилась эта ледяная пустыня, это бесконечное поле, покрытое снегами. Я чувствовала свое единство с этой землей, и была рада вернуться даже на короткий срок. И почему Ярогнев с такой радостью покидает север каждый раз, когда предоставляется малейшая возможность? Как можно не любить свой дом? Будь на то моя воля — никогда бы не променяла столицу со всеми ее увеселениями на этот чарующий край!

Глубоко вдохнула чистый морозный воздух, и повернула обратно. Надо продолжать путь, пока отец не послал за мной поисковую группу. Хотя вряд ли он, конечно, сильно обеспокоится опозданием, но лучше не рисковать.

Впереди стояли два деревца, еще тонкие, но стойкие, выдержавшие пару суровых зим, разве что наклонили свои голые кроны друг к другу. Я прошла между ними, через этот импровизированный портал, и сам этот момент таил в себе неясное волшебство. Все казалось, что меня ожидает впереди чудо, что-то радостное, светлое, еще смутное, но обязательно счастливое. Словила пару снежинок языком, рассмеялась собственной глупости, и практически бегом направилась к экипажу.

Это презабавное средство передвижения изрядно навело шума пару лет назад. Инженеры безуспешно пытались продвинуть свое новое изобретение, которое экологи отвергли как угрозу безопасности природе. Да и ревностные ценители традиций (иначе говоря — противники прогресса) высказались против нового вида транспорта. И проблема зимних путешествий никак не могла разрешиться, а ведь она касалась не только смертных (чьи интересы никого и не волновали), но и драконов, особенно пожилых или непривычных к долгим перелетам при плохой погоде.

Тогда группа изобретателей-реалистов предложила усовершенствовать возок, сделав из него современный комфортабельный экипаж на полозьях. Конечно, он не отражал дух эпохи, не был прорывом или сенсацией, зато здорово облегчил жизнь многим и многим, и я с превеликим удовольствием расположилась в просторном экипаже, разглядывая зимний вечер за окном, пока две служанки суетились с моим нарядом и прической. Для слуг-мужчин и охраны предусматривалось свое отделение, что соответствовало правилам приличия и моему положению в обществе. Когда же служанка из огненных драконов разогрела мне фруктовый ча, я и вовсе ощутила себя счастливой.

Мрачная громада Сколлкаструма приветствовала усталую путницу уже глубокой ночью. Я с удовольствием оглядела монументальный замок, родной до последнего камня, но в следующую минуту поняла, что безмятежность и свобода для меня закончились.

— Сестра!

Вот и весь теплый прием, который я получила от брата Всеслава. Он встречал меня в сопровождении нескольких своих помощников, и у всех на лицах читалось недовольство от возложенной на них миссии.

— Дорогой брат! — идеальный книксен и улыбка должны были растопить его сердце, но, когда дело касалось нас с Ярогневом, сердце Всеслава могло поспорить крепостью с камнем.

— По нашим расчетам ты должна была прибыть еще пять часов назад.

Этот истукан точно не поймет моих постоянных остановок, вызванных любовью к родным краям, поэтому ничего не оставалось, кроме лжи:

— Я долго не могла уехать из Академии, постоянно кто-нибудь меня да задерживал. А ехать быстрее мы не решились из-за прошедшей метели. Вдруг экипаж бы занесло?

— Судя по твоему внешнему виду, экипаж только и делало, что заносило. Ты вообще себя в зеркале видела? Растрепанная, воротник косо застегнут. Как для дочери Беломорских ты выглядишь неподобающе, я обязательно донесу сие отцу, как только утром увижу.

— Разумеется, дорогой брат, тебе виднее.

И в этом был весь он, Всеслав: грубый, высокомерный, презирающий, вечно недовольный. Все во мне приводило его в негодование, и он не скрывал своих чувств, разве что при важных гостях старался вести себя спокойно. Но при своих прихвостнях он не стеснялся в выражениях, задерживая меня во дворе, не давая пройти в тепло, привести себя в порядок, чтобы отчитать по всем пунктам.

Однако я знала, что мое смирение и улыбки в ответ на его выпады злили его сильнее любых колкостей, поэтому не реагировала так, как хотелось бы. Пусть его яд жжет только его!

Вот и теперь брат нахмурился, не получив повода для новой выволочки, и резким движением указал на вход в замок.

— Добро пожаловать домой, — произнес он таким тоном, будто я была чужачкой и захватчицей, нагло врывающейся в его жилище.

Идти с ним бок о бок было удовольствием ниже среднего, но я чинно следовала всем правилам приличия, ни на секунду не пропуская скопившееся раздражение. У лестницы он оставил меня, пожелав хорошо отдохнуть, и напомнив, что к завтраку положено явиться ровно в семь утра. Ранний подъем исключал ночной отдых, учитывая, что часы уже отбили четыре, но чего еще можно было ожидать от Всеслава?

В моей комнате за эти пару месяцев ничего не изменилось, даже вещи лежали там, где я их оставила. Я с удовольствием избавилась от дорожной одежды, приняла ванну, нырнула под одеяло, глядя, как по стенам прыгают неясные тени. Дом, я дома! Какое прекрасное чувство! Пусть меня не любит брат — наследник рода, и даже моя собственная мать, я все равно счастлива в Сколлкаструме!

Здесь умерла моя сестра, здесь я впервые приняла истинный облик, здесь я познала много боли и страха, но были и хорошие воспоминания, которые сейчас мелькали перед моим внутренним взором.

Не чувствуя усталости, я все же заснула, и с большим трудом поднялась через час, когда ко мне явились служанки.

— Простите, сударыня, пора вставать.

Да, нужно подготовиться к завтраку, чтобы предстать пред очи семьи в бодром состоянии, идеально одетой и готовой к новому деятельному дню.

Благодаря службе наравне с мужчинами я могла самостоятельно обходиться в быту, но после долгого отсутствия дома лучше дать служанкам возможность выполнять свою работу, и не подчеркивать свое отличие от иных дракониц высокого положения. К тому же никому еще не повредил массаж в сочетании с последними сплетнями, особенно учитывая, что почти все они касались Ярогнева, его разгулов, недовольства Всеслава и реакции северян. К негодованию наследника нашего рода, недостойные выходки не вредили, а даже работали на репутацию Ярогнева, вызывая понимание и одобрение среди драконов. Они явно симпатизировали сударю Беломорскому, который не только обеспечивал безопасность севера, но и мог весело покутить в таверне. Поэтому Всеслав и был так груб при встрече: нервничает, злится, а сделать ничего не может, вот и срывает злость на каждом, кто дорог Ярогневу.

Убедившись, что мой внешний вид соответствует всем принятым дома требованиям, я спустилась в сопровождении служанок в столовую, где уже собралась семья.

— Дочь, Ярослава, приветствую! — отец искренне мне улыбнулся, и тепло поцеловал в лоб.

— Благодарю, отец! Я так рада снова оказаться дома!

— И мы тебе рады, — он рукой указал на присутствующих, которые совсем не испытывали приписываемых им чувств.

— Добро пожаловать, — в глазах матери не отразилось ничего, кроме желания скорей перейти к завтраку.

— Матушка, милая, — я поцеловала ее руку, которую она нетерпеливо выкинула мне навстречу, и так же быстро отняла, вытерев ладонь о платье.

Всеслав нахмурился от такого нарушения этикета, и поздоровался со мной куда сдержанней, чем я ожидала, и даже сопроводил на мое место, галантно пододвинув стул. Да, дражайшая матушка любого заткнет за пояс своей нелюбезностью!

Мы приступили к еде, и первое время мужчины обсуждали дела рода, пока женская половина хранила нерушимое молчание. По идее, именно мать должна была расспрашивать меня о дороге из Академии, моей успеваемости, экзаменах, родовитых подругах, да вообще о любых новостях, касающихся меня, но ее интересовало лишь содержимое тарелки.

Видимо, отец тоже так считал, поэтому, перехватив ее взгляд, посмотрел уж слишком выразительно, чтобы его можно было проигнорировать.

— Дочь, — матушка обратилась ко мне без малейшего желания что-либо спрашивать, — как ты добралась из Академии? Мы ждали тебя раньше, твой брат был вынужден бодрствовать всю ночь.

— Увы, дороги сильно замело, и мы продвигались медленно, чтобы не рисковать. А в Академии меня сильно задержали подруги, которые не могут дождаться встречи в столице.

— Насколько мне известно, ты стала безоговорочным лидером среди девушек, — сдержанно сказал отец, но было видно, что ему это пришлось по вкусу.

— Мне нравится достойное общество, и в Академии я завела дружбу со многими достойными драконицами. Например, с сударыней Черноречной и ее льевольской кузиной мадмуазель Де Ла Фонтен.

— Отрадно это слышать, дочь, — столь звучные фамилии благотворно подействовали на матушку, раз она соизволила подать голос без понуждения.

— У наших младших просто талант подчинять себе Академию, — тонкая ирония Всеслава не укрылась ни от меня, ни от отца.

— Говоря о младших, я отправил твоему брату приказ немедленно вернуться в Сколлкаструм.

— Отец, не стоило вам этим заниматься, я бы и сам…

— Не волнуйся, составление писем — не самое сложное занятие из тех, что мне доводилось выполнять.

Всеслав вернулся к завтраку, но его мрачное лицо лучше любых слов говорило о недовольстве. Ему ведь нравилось распоряжаться, приказывать: отправляйся туда, возвращайся оттуда, без моего ведома ни шагу! И ведь с таким же упоением он и мной помыкать будет, если я не выйду замуж до того, как он встанет во главе рода! Да уж, после такой перспективы и старший сын лорда Дартмура не кажется неизбежным злом. Наоборот, с его помощью как раз и можно избежать зла — жизни под контролем Всеслава. Узнать бы еще, какой он, этот жених…

— Я рада, что брат Ярогнев скоро вернется! Мне не терпится передать ему все приветы, горячие пожелания и иные знаки внимания, выраженные нашими преподавателями. Уж очень все боятся, что нынешний сезон им опять придется коротать без сударя Беломорского.

Мои слова порадовали отца, гордящегося оказываемым уважением его детям, и еще сильней разозлили Всеслава, который, однако, нашел в себе силы обойтись лишь презрительной ухмылкой. Но моя цель была иной — затронуть истинно интересующую тему.

— А еще перед отъездом я встретила некоторых попечителей. Они также засвидетельствовали вам, отец, свое почтение, и выразили надежду на встречу в столице.

— И кто это был?

— Господин Круторогов, лорд Дартмур и господин Яркан.

Женская хитрость, подаваемая с самым невинным и неосведомленным видом, приносит блестящие результаты.

— Что же, надо будет ответить на их любезности, когда мы увидимся через пару дней, — заметил отец с самодовольной улыбкой. — Знаешь ли ты, дорогая супруга, — обратился он к матушке, — что лорд Дартмур решил зимний сезон провести в нашей столице?

— Какая новость! — ее удивление было изумительно искренним, хотя я не поверила, что они не обсуждали это раньше. — А его семейство прибудет?

— Разумеется! Насколько мне известно, его старший сын господин Эксетер выразил самое настойчивое желание провести зиму за границей.

— Вы имеете в виду наследника рода, который первый год отучился в Академии, а потом — вернулся на родину?

— Да, дочь. Мы вскоре познакомимся.

Я ответила довольной улыбкой, и отец явно выдохнул, ибо не ожидал от меня сговорчивости. По правде говоря, я и сама удивлена тому спокойствию, с которым приняла новость о возможном супруге. Раньше во мне кипел Шторм — моя истинная сущность — при мыслях о свадьбе, о женихе, которого выберут за меня; но несколько лет назад я осознала, что лучше согласиться на достойный брак, и убраться из дома. После смерти отца главой рода станет Всеслав, и я попаду к нему в кабалу на веки вечные, если он сам не захочет от меня избавиться. Я искренне люблю наш Сколлкаструм, люблю север, люблю суровое очарование этого края, но больше всего на свете боюсь остаться жить здесь при главенстве брата.

Лучше уж брак, и тем более — с наследником древнего и уважаемого рода. Я наслышана об Эксетере, и еще ни один недостойный слух не достиг моих ушей. Если он окажется таким, каким рисует его молва — лучшего жениха и не сыскать. А если еще я и влюблюсь в него так отчаянно, как всегда мечтала, чтобы наша история любви превзошла историю Катерины и Петра, но со счастливым концом…

Отец регулярно кидал на меня взгляды, и, кажется, не сердился из-за явной рассеянности. Пока я следую его планам, не создаю препятствий, думаю о том парне, которого он мне избрал в женихи — я в его глазах идеальная дочь.

Мертвое море казалось особенно красивым в ранних сумерках: закат окрасил самыми причудливыми красками воды, не замерзавшие даже в самые сильные морозы. Я всегда любила сбегать к этим кислотным волнам, не способным причинить вред лишь нам, потомкам Беломорских, хотя остальные северяне предпочитают Северное море, омывающее стены Сколлкаструма.

Пройдя по снегу, я остановилась у песка, обнаженного кислотной водой. Сняла сапожки, и едва не напевала от удовольствия, получаемого от прогулки босиком по песку. Опасное море нежно ласкало мои ступни, и я напрочь забыла обо всех правилах приличия, танцуя вариацию из модного в столице балета. Отец уже порадовал меня выкупленной ложей, и мое воображение услужливо рисовало бельэтаж, роскошные малиновые драпировки с кистями, величественный занавес; всюду бархат, золото, от драгоценностей юных и не очень красавиц слепнут глаза… Мне еще не приходилось бывать в главном театре державы, но Ярогнев там — частый гость, и по его рассказам я как наяву представляла столь желанный источник новых радостей. Наконец-то я увижу балет в исполнении лучшей труппы, а не местное поднадоевшее творчество!

Планируя, как лучше провести антракт в аванложе (заказав фрукты, или беседуя со своими спутниками или соседями), я не сразу услышала стон. Он был настолько отчаянным, полным боли и погибели, что я мигом выбросила лишние мысли из головы, сосредоточившись на странном звуке. Несколько минут стояла неподвижно, вслушиваясь в звенящую тишину, пока не раздался новый вскрик, и я со всех сил помчалась вперед. Только бы успеть, держись, кем бы ты ни был!

Остановилась, потеряв направление. Ну где же ты?! Протяжный стон, снова, и доносился он… прямо из воды! Из кислотных вод Мертвого моря! Неужели кто-то из драконов упал в эти губительные пучины? И никого ведь не позовешь на помощь, не успеют.

— Давай, Ярослава, тут только ты, и ты справишься, — подбадривала сама себя, скидывая зимнюю накидку.

Оставшись в одном платье, я зашла в воду, соприкоснулась со своей стихией, призвала резерв, ощущая каждую капельку, каждую частицу моря, и нашла источник боли. Впереди, нужно идти вперед. Подняла руки, призывая родовую силу, сжала ладони вместе, а потом, вывернув их, развела в стороны, глядя, как море разделилось на две части, образуя коридор. И тогда я увидела вдалеке тело, накрытое странной непрозрачной пленкой.

Сорвалась на бег, моля смерть пощадить несчастного, но в нескольких шагах от цели резко затормозила, прокопав в песке изрядную борозду. То, что копошилось под пленкой, не было драконом! Я всегда различу эти длинные несуразные конечности, перепончатые руки, шипы, торчащие прямо из тела, рваные движения, и звуки! Теперь они были отчетливыми, и я поняла, почему они так взбудоражили мою память.

— Морская тварь, — прошептала едва слышно, но она меня услышала.

Существо извернулось, обратив ко мне лицо, и сквозь ненадежный барьер я разглядела ненавистные черты. Но что-то было неправильным, что-то выходило за рамки, я точно это понимала, хотя не могла определить. Около минуты понадобилось, чтобы разобраться.

— Ребенок! — воскликнула я уже громче.

Действительно, передо мной билась в особой сети не взрослая особь, а еще детеныш. Я определила это по габаритам, по нежному цвету чешуи и мягким чертам лица. Существо отчаянно рвалось, но не могло выбраться на свободу, и лишь сильнее затягивало петлю. Стоны и крики не были яростными или воинственными, я-то помню, как звучат морские твари. Нет, это точно был ребенок, напуганный, отчаявшийся, увидевший неизбежность смерти.

Я стояла на месте, и смотрела, не зная, что делать дальше. Звать стражу? Самостоятельно лишить жизни морскую тварь? Или просто уйти, сделать вид, что ничего не было, позволив кому-нибудь другому найти пленника? Подумав, что третий вариант наиболее разумный, и поздравив себя с принятием мудрого решения, я, вопреки себе же, кинулась на выручку врагу.

Ребенок отчаянно забился, скаля клыки, но я успокаивающе выставила вперед руки, пытаясь его успокоить.

— Тише, перестань шуметь! Я кому говорю, нас заметят!

Не знаю, поняло меня существо, или просто решило сберечь энергию для последнего рывка, но вырываться перестало.

— Хорошо, так-то лучше.

Обернулась назад, тщательно пробегая глазами по берегу, но никого не было поблизости. Небо тоже было чистым.

— И что это такое, — пробормотала себе под нос, разглядывая загадочную пленку, поймавшую морскую тварь в естественной среде обитания.

Это была мерцающая сеть, полупрозрачная, но крайне прочная. Хорошо ее осмотрев, я пришла к выводу, что она изготовлена из того же материала, что и одежда для полетов. Умно: если та ткань выдерживает выброс резерва при принятии драконами истинного облика, то и морскую тварь придержит. Но как добились такой устойчивости к кислотным водам? Одно дело — защищать от брызг и кратковременного погружения, но эта сеть явно давно установлена! Как им это удалось?!

— Пожалуй, придется использовать свой резерв, чтобы вытащить тебя из ловушки. Потерпи, ладно, и не шевелись!

Существо недоверчиво на меня посмотрело, но сжалось еще сильнее, и совершенно затихло. Тогда я призвала резерв, чувствуя, как через все мое тело проходит эта удивительная сила — Морской Шторм, власть над ним, власть над смертельными валами, единение с источником моего рода, и резерв покорился моей воле. Тогда я направила его на капкан, исследуя это изобретение, чтобы понять, как вытащить ребенка. Но открытие не порадовало: все было сделано на совесть, и явно угадывалась рука Ярогнева. Кто, если не он смог бы создать подобное!

— Не получается вскрыть — мы его взломаем.

Времени было мало, и я решила разбираться с проблемами по мере их поступления. Сначала освобожу существо, а потом — получу все положенные нагоняи. Вплетая свою силу в ловушку, я разрывала каждое звено, прилагая все возможные усилия, чтобы не ранить ребенка. Осталось немного, и…

— Есть!

Ребенок, почувствовав свободу, поднял на меня глаза. Можно сказать, это был первый зрительный контакт с морской тварью — обычно они пытались вцепиться когтями в глотку. Сколько раз я видела их, безжалостно убивающих своих жертв, сколько раз я просыпалась от кошмара, в котором твари раз за разом убивают мою сестру! Но за всю свою жизнь я ни разу не видела среди морской расы детей. Казалось бы, логично, что они как-то размножаются, но мы ничего не знали об их укладе, их цивилизации, жизни. И теперь появилась отличная возможность исследовать врагов, взять в плен одного из них, еще и столь юного, но я все испортила, освободила своими руками! Ярогнев никогда мне этого не простит, но могла ли я поступить иначе? Могла ли я отдать на растерзание ребенка, хоть однажды его сородичи так и поступили со мной?

Взяв старые страдания под контроль, я улыбнулась, и протянула руку существу, но оно метнулось к воде, и мгновенно исчезло в морских волнах.

— И это вся благодарность? — вздохнула, и отпустила море.

Импровизированной коридор схлопнулся достаточно яростно, но моя стихия не могла причинить мне вреда. Проплыв все расстояние под водой, я вышла на берег, отжимая волосы. Белое платье, хоть и было изготовлено из специального материала, но от долгого контакта с кислотным морем кое-где осталось прожженным. Хотя, с другой стороны, оно вымокло насквозь, так как не было водостойким, и облепляло тело совершенно неприлично. И во что я ввязалась ради отребья морских обитателей?! Испортила столь эффективную ловушку, упустила дитя, а мой внешний вид — отдельный повод для скандала. Лишь бы не встретиться теперь Всеславу, иначе и меня на архипелаг сошлет!

— Где моя накидка? Она же была здесь? Меня кто-то заметил? Где она?

Пустынный берег не мог мне дать ответов, и я постаралась взять себя в руки. Наверняка ведь вышла из воды чуть дальше, нужно просто внимательно осмотреться. Вечер уже вступил в свои права: лишь размытая полоса на горизонте еще хранила память о закате. Однако драконам темнота не мешает, и через пару десятков метров я обнаружила свою верхнюю одежду.

С удовольствием накинула отороченное мехом одеяние, как за спиной раздалось покашливание:

— Сударыня, с вами все в порядке?

Сердце забилось так отчаянно, что я едва нашла силы повернуться, но это был не стражник, а обычный человек.

— Разумеется, разве есть какие-то сомнения?

Своим вопросом я рассчитывала поставить его на место, но смертный отзеркалил мое движение бровью, и нахально сложил руки на груди.

— Вам виднее. Думаю, освободить морскую тварь было непросто, и теперь вам следует вернуться домой, отдохнуть после стольких трудов.

Он что… издевается? Паршивый смертный, простолюдин, бедняк, и еще смеет насмехаться над кровной драконицей из рода Беломорских!

— Вам следует выбирать слова, когда обращаетесь к такой, как я.

Несмотря на угрозу в словах и во взгляде, он задорно улыбнулся.

— Простите, если обидел, но я все гадаю, и не могу понять, почему такая как вы решила помочь такой как та тварь?

Этот человек все видел, он знает, и расскажет! Ну уж нет, я скорее заброшу его в кислотные волны, своей дерзостью он заслужил сию кару.

— Вам не дано меня обидеть, вы — всего-навсего смертный. Меня может оскорбить сам факт вашего существования, но не ваши слова. А отчитываться в своих действиях перед смертными я не обязана.

В несколько шагов он преодолел разделявшее нас расстояние, и строго посмотрел мне в глаза.

— Почему вы помогли врагу?

Глядя на него внизу вверх, я впала в самое настоящее оцепенение от происходящего. Мало того, что этот человек оказался выше ростом, так еще и все внутри меня скрутилось в узел от пронзительности его серо-голубых глаз под густыми черными бровями. Красивые светлые волосы были завязаны в хвост, открывая благородный высокий лоб, скуластое лицо, слегка зауженное и слишком изящное для простолюдина. Не выдержав его взгляда, я опустила глаза на нижнюю часть лица, и заметила, что у него такая же ямка на подбородке, как и у Ярогнева.

— Лично для вас это существо — не враг, — от высказанной мною же глупости я покраснела.

— Морские твари — враги каждого северянина.

— Но то был ребенок!

Его лицо дрогнуло, и я поняла, что все-таки отчитываюсь перед смертным. Еще и надеюсь оправдаться! Как такое могло случиться?!

— С чего вы взяли, что спасли ребенка. Мы еще не видели среди них…

— Я не глупа, и точно уверена, что это было дитя. Мне выпало несчастье столкнуться со многими представителями их вида, и я настаиваю, что в ловушку попалась не взрослая особь.

— Немыслимо! Но почему все-таки вы его отпустили?

— Вас это не касается!

— Я задал простой вопрос.

— Отойдите с дороги. Немедленно!

— Почему? — повысив голос, он подошел вплотную.

— Да потому, что, когда я была ребенком, мне такого шанса не дали! — сорвалась на крик, но горло перехватил спазм. — Мне показалось, что так будет правильно, что кто-то должен разорвать круг, иначе я так и буду всю жизнь убегать от ночных кошмаров.

В следующую секунду из глаз полились слезы, и я спрятала лицо от человека, перед которым так унизила себя, который увидел мою слабость. Как такое могло произойти, где я повернула не туда? Я даже не сразу осознала, что он крепко прижал меня к себе, и последние пару минут мои слезы и сопли размазывались по его рубашке.