Кровные драконы. Белое море

Глава 14. Планы Казимирова

ЯРОСЛАВА

Все происходило слишком быстро, и я не успевала раскладывать события по полочкам в голове. Началось все так волнительно: первый сезон в столице, моднейшие магазины, красивая архитектура, прогулки, знакомства, визиты, и повсюду моего брата сопровождало повышенное внимание. Все, кто с ним ни заговаривал, клялся, что без него зима в столице теряет и половину своего очарования! На мою долю также выпало немало интереса, что первое время было приятно.

А потом мы отправились в театр, смотреть «Аурелию». Сам балет, Элиф Стрелицкая, шутки кузена Леона и моего брата, восторги по поводу нашего появления в столице — все это придало вечеру такое очарование, что я готова была сама станцевать от радости. Наконец-то никакого Всеслава с его хмурым давящим взглядом, только веселье и счастливая улыбка Ярогнева. Пусть даже больше всего его осчастливило присутствие смертной.

— Сегодня у нас ужин с семьей лорда Дартмура. Мы виделись с ним во время антракта, я пригласил его к нам. Поедем все вместе, а пока — пойдем познакомимся в Багряном фойе.

После этих слов отца я вспомнила о главной причине моего нахождения здесь, и на секунду стало горько, но потом я вспомнила доводы, которыми раньше себя убеждала, и спокойно отправилась знакомиться с сыном лорда Дартмура. Мы ведь еще не помолвлены, кто знает, как все сложится?

Но все перевернулось вверх дном, когда в Багряном фойе я увидела того самого парня, о котором думала последние несколько дней. Сдержала первый порыв сбежать и спрятаться, и тут же постаралась найти логичное объяснение происходящему. Благо, в фойе появилась королевская семья, и внимание перелегло на них.

Итак, Эксетер Дартмур оказался тем самым парнем, который увидел, как я спасла из ловушки детеныша морских тварей, но тогда я приняла его за смертного. Да он же и выглядел как смертный: бедная одежда, к телу прилип песок, полное отсутствие резерва. Хм, или я просто его не почувствовала? Неужели я пребывала в таком глубоком шоке, что смогла проглядеть резерв у дракона?! Немыслимо!

Ой-ой, а вот он наверняка ничего не упустил, включая мой внешний вид. Какой стыд! Удивительно, как он не отказался от знакомства со мной! Хотя, если подумать… как мужчина он вполне мог быть довольным увиденным. Затем он и прибыл на север, наверное, чтобы посмотреть на меня, и решить, стоит ко мне свататься, или нет. И увидел больше, чем пока было допустимо. Еще и нагрубил мне, наслаждаясь моим неведением, вызывая на спор!

Будь я глупой девчонкой, которые сами создают себе проблемы на ровном месте, и не знают, чего хотят, я бы обиделась на него, и вела себя неразумно. Но я не собиралась изображать оскорбленное достоинство, оценив его хитрость и предусмотрительность. Раз он все-таки приехал в столицу — значит, я ему понравилась, и мне больше не нужно подавлять свои чувства. Все эти дни я корила себя за симпатию к смертному, и надеялась, что местные развлечения вытеснят его из головы. Теперь мне не нужно было переживать: этот красивый и благородный парень станет моим мужем, мне не грозит жизнь под контролем Всеслава, и я буду очень счастливой, хоть и вдали от родного Сколлкаструма, брата Ярогнева и взрастившего меня севера.

— Господин Беломорский, наконец-то вы привезли в столицу свою дочь.

Всеобщее внимание как по команде прикипело ко мне, и я присела в поклоне, выражая почтение, которого не испытывала. Со дня смерти сестры я ненавидела Казимировых, понимая, что они желали нам смерти, надеялись, что после нашей гибели они получат Сколлкаструм и контроль над севером. Они вовремя получили сигнал о помощи, и обязаны были прислать войска, но не сделали этого. Мое детское воображение живо рисовало крола, сидящего на своем троне, и потирающего руки в ожидании приятных для него новостей. Как же он желал избавиться от властного Кристофера и его дочери, забравшей сердце сына Казимирова, которому прочили в жены льевольскую принцессу!

Но их ждало глубокое разочарование: мы выстояли, сыновья главы рода выжили, а позиции Беломорских — ожидаемо окрепли. С годами даже кролу пришлось признать наше значение для государства, отец воспринял это как должное, ставя интересы рода превыше собственной боли, но я могла себе позволить поддерживать неприязнь к Казимировым, презирая их, как и сестра.

— Как вы находите нашу столицу, сударыня?

— Впечатляюще, ваше величество.

Совершенно спокойно выдержала его взгляд, будто и не замечая надменного внимания принцессы Касии, и вызывающей полуулыбки его сына. Он был типичным Казимировым, весьма похожим на отца, разве что ростом уступал остальным своим братьям.

— Рад, рад, сударыня, — крол по-прежнему сверлил меня глазами, что стало раздражать.

С какой это стати такое внимание?

— Ваше величество, — вмешался лорд Дартмур, — позвольте поздравить вас с помолвкой вашей прекрасной дочери!

Наконец-то нашлась новая тема для разговора, и принцесса с большим удовольствием приняла весь огонь восторгов на себя. Матвей стоял с таким сдержанным видом, что меня на секунду пробрало злорадство, а потом — стало его жаль. Еще недавно я изнывала от ревности, думая о нем круглосуточно, ненавидя Элиф, но сейчас могла лишь возблагодарить все и вся за то, что он полюбил не меня, и я очень быстро излечилась от наваждения им.

Пока я раздумывала над перипетиями судеб, крол заманил нас всех к себе на ужин, и не позволил отказаться. Его сын опять уставился на меня, но Эксетер галантно предложил свою руку, и я с трепетом ее приняла. Отец явно был счастлив, ибо ожидал от меня сопротивления и несговорчивости, зато брат смотрел на нас с недоверчивостью. Не избежать мне допроса!

Мы спускались за королевской семьей, на нас смотрели со всех сторон, но разве может это иметь значение по сравнению с тем, что я снова видела его! В тот день, когда я расплакалась у него на груди, он поднял меня на руки, и пронес почти до самого замка. Уже тогда стоило задуматься, как смертный мог так легко нести драконицу! Оставив меня на безопасном от чужих глаз расстоянии, он тогда ушел, решительно шагая вперед, и не оглядываясь. Мне и хотелось возненавидеть смертного за непозволительную для него гордость, но я продолжала видеть во снах его голубые глаза и ямочку на подбородке.

Расставшись ненадолго для приготовлений к ужину, я больше всего желала остаться наедине со своими мыслями, но сие счастье должно было настать лишь поздно ночью, когда мы вернемся от крола, а пока надо было срочно переодеваться и бежать вниз.

Отец с братом и вернувшимся Леоном ждали нас в непринужденной тишине, каждый лелея свои планы. Парни явно увлеклись одной и той же девушкой, а отец наверняка видел меня в свадебном наряде, с родовой тиарой Дартмуров на голове. В последний раз ее видели на покойной супруге лорда, и вот уже много лет драгоценность являлась заветной мечтой всех дракониц, нацелившихся и на молодого наследника, и на его отца. Интересно, получится у него что-нибудь с Катериной Тобольской? Вряд ли, она не захочет оставить сына, а забрать Павла с собой ей не позволят — он наследник и будущее рода Тобольских.

Чинно рассевшись в экипаже, мы отправились на прием к Казимирову. Ну вот надо было ему приглашать нас! И зачем? С большим удовольствием я бы провела вечер дома, в окружении семьи и Дартмуров, а теперь придется отложить обстоятельную беседу на потом. Как же не вовремя крол задумал нас облагодетельствовать своим вниманием!

Роскошный дворец открыл перед нами свои ворота, и мы въехали на территорию самой дорогостоящей резиденции в мире. Льевольский правитель недавно отстроил себе новый замок, более изящный и современный, но крол Казимиров гордился родовым дворцом, прилагая огромные усилия для его усовершенствования.

Невольно я испытала трепет, оказавшись в Проксима Центавра — замке, построенном еще при Казимире Первом, желавшим укрепить свою власть и влияние любыми возможными способами. Будучи чужаком в Норгратере, он уничтожил большинство исторических построек, жестоко расправился с религиями и их последователями, уничтожив прошлое целого континента, чтобы построить будущее вокруг себя и своих союзников. Один лишь север сохранил свою самобытность, с чем его потомки нехотя мирились.

Нас встретили в малой зале, предназначенной для семейных торжеств и приема наиболее знатных гостей. Дартмуры уже общались с Тобольскими, и при виде меня Эксетер решительно откололся от общей компании. В итоге матушка сдержанно отвечала на вопросы Катерины Тобольской, Леона и Ярогнева вовлекли в разговор сыновья крола, и он старался не замечать зазывающих улыбок принцесс, и тем более — нелюбезного взгляда Матвея, стоявшего рядом со старшими мужчинами родов.

— Сударыня, — спокойно произнес Эксетер, и от его серебристого голоса я сама потеряла спокойствие. — Рад снова видеть вас.

— Неужели полуторачасовое расставание после театра так вас огорчило?

Он сразу уловил иронию, и, видимо, сам был бы не против поговорить о той встрече на севере, но вокруг было много свидетелей.

— Разумеется.

К нам подошел сын Казимирова, который не сводил с меня изучающего взгляда, с Касией.

— Господин Эксетер! — его низкий голос непозволительно напоминал Ярогнева, от чего я едва не съежилась.

Манеры, манеры, манеры!

Повинуясь правилам приличия, мой будущий жених представил меня королевским отпрыскам:

— Сударыня Ярослава Беломорская. Принц Конрад, — указан он на наглого дракона, — и принцесса Касия.

Драконица была само высокомерие, а ее брат с чрезмерной светскостью поцеловал мою руку, что не вызвало ничего, кроме отвращения. Он мне ну совершенно не нравился! Особенно в сравнении с Эксетером!

Сам же молодой Дартмур смотрел на это снисходительно, словно был железно уверен в своих правах на меня. Нравилось ли мне это? Естественно! Слишком быстро этот парень покорил мои мысли, но ведь именно об этом я мечтала — о счастье, любви, переменах. Все это сбудется, благодаря ему.

— Позвольте поздравить вас с помолвкой, принцесса, — я улыбнулась так образцово, что едва сама не поверила в свою доброжелательность.

— Благодарю, — холодным тоном она отметала любую вежливость с моей стороны, но зачем тогда подошла?

— Скоро состоится торжественный прием в честь помолвки, — с явной насмешкой сказал Конрад. — Как же удачно, что она совпала с зимним сезоном, и большинство планируемых гостей уже в столице!

Принцесса только поджала губы.

— Вы в этом году много путешествовали, принц, — перевел тему Эксетер.

— Да, повезло вырваться от моей любимой семьи на целых семь месяцев! Боюсь, однако, в следующем году повторить этот трюк не удастся, — он глянул на меня. — Это ваш первый сезон в столице. И как вам? Уже успели собрать приглашения на балы?

— Разумеется, ваше высочество.

— Судя по тому, что я слышал от друзей, вашему брату поспешили прислать приглашения все, кто только собирается устраивать приемы!

Мы не сговариваясь оглянулись на Ярогнева, вокруг которого собралось еще больше народу.

— Все его любят, ну, то есть почти все, — хмыкнул он, кивнув на Матвея.

— Брат! — воскликнула Касия, и Конрад еще шкодливее улыбнулся.

— А вы завели бальную книжечку? — спросил он у меня, и я побоялась, что за этим последует приглашение.

— Мне ее завели. Было бы невежливо не пользоваться этим подарком.

— Сударыня, ну не в этом же дело, — он драматично покачал головой. — Даже если драконицы способны запомнить всех своих кавалеров на грядущий сезон, это ведь так удобно, при приглашении от неугодного дракона сослаться на бальную книжицу!

Он понизил голос, и смешно пропищал:

— «Ой, простите, право слово, я не знаю, есть ли у меня свободные танцы, или нет! Мне нужно заглянуть в бальную книжицу, а она у меня не с собой, а на другом континенте, так что пригласите меня как-нибудь в другой раз, например — никогда». Правда, Касия?

— Ты невыносим!

Она сначала надула губы, но не удержалась, и захихикала. Даже я улыбнулась.

— Да вся семья держится на мне! Если бы не я — вы все давно перестали бы общаться! И никакой благодарности, подумать только, я — невыносим!

Своим умением разряжать обстановку и непринужденно шутить он мне напомнил Ярогнева, да и внешне они были похожи. Хоть брат и принадлежал нашему роду, все всегда подмечали сходство между ним и правящей семьей. Если бы не родовая сила — матушку давно обвинили бы в измене.

Стоило только о нем вспомнить, как в зал прошествовал Ольгерд Казимиров со своей супругой. Все почтительно приветствовали его, но с наибольшим интересом он посмотрел на нашу маленькую компанию, а потом — опять впился глазами в Ярогнева.

Я так и не поняла, связывало ли его что-то с моей матерью, или нет, ибо они никогда не давали повода заподозрить их в тайной связи, а наблюдателей было полно. Хоть и Беломорские, и Казимировы одинаково были высокими, черноволосыми и бледнокожими, наши черты сильно отличались, и я больше походила на отца, а Ярогнев, владея Морским Штормом, был молодой и даже несколько более красивой версией крола. Если ему отрастить бородку и волосы длинней отпустить — вообще никто не отличит от Казимирова. И как это объяснить? Неужели природа так сильно пошутила, создав двум семьям большие проблемы?

Наконец-то мы сели за стол, и принялись за ужин. Лишь увидев яства, поданные по последней льевольской моде, как любила королева, я осознала всю степень своего голода. В это время жена крола со своего места наблюдала за мной, на что я решила не обращать внимания. Она ненавидит брата из-за его схожести со своим мужем, и ненавидит мою мать, подозревая ее в том, чего доказать не может. Давным-давно в поле ее ненависти попала сестра Бронислава, когда старший сын крола влюбился в северянку. Понятное дело, я была для королевы очередной ненавистной Беломорской, отравляющей мир своим существованием. Ну и пусть ненавидит, в этом наши чувства взаимны!

Как и положено, ужин растянулся надолго, и под впечатлениями от всего лишь одного дня мне захотелось остаться наедине с собой, в своей комнате, чтобы все обдумать, и немного поспать. Но блюда все менялись и менялись, нам подали изумительные десерты, фрукты, а в конце — вкуснейший кофе, который стоил очень дорого, потому что доставлялся из Авлимии.

В честь приятного дня крол решил обойти традиции, и строгий порядок ужина был нарушен. Если обычно женщины первыми уходили в примыкающую комнату, давая драконам возможность обсудить важные темы, то сейчас все сразу покинули стол. Все общались, подобрев после сытного приема пищи, и в разгар особого оживления я заметила, как Казимиров куда-то пошел с моим братом. Не сдержав любопытства, я прокралась за ними.

После службы на севере я многое умела, в том числе — крайне незаметно передвигаться и не выдавать своего присутствия. Вот и они меня не заметили.

— Здесь нам никто не помешает, — сказал крол, повернувшись спиной к брату. — Я люблю открывающийся отсюда вид, словно весь город лежит у меня на ладони.

Ярогнев хранил молчание, и Казимиров вновь обратился к нему.

— Ты умен, я это ценю, поэтому буду говорить с тобой откровенно, чтобы не тратить лишнее время на увертки и разъяснения. Оставим это женщинам.

— Разумно, ваше величество.

— Во время этой беседы я разрешаю называть меня просто Ольгердом. Я хочу поговорить с тобой на равных, это важно.

— Я согласен на откровенность, но даже малейшая фамильярность с моей стороны будет недопустима, мой крол.

— Как пожелаешь. Но свое слово я назад не беру, помни.

— О чем вы хотели поговорить?

— Не о чем, а о ком. О Туане Крутороговой.

— Мы действительно поднимем эту тему? — лицо брата не дрогнуло, но его голос был куда более ледяным, чем минуту назад.

— Разумеется. Ты ведь сам вмешался в это дело. Признайся честно, ты с самого начала догадался, кто она такая, верно?

— Не совсем. Я догадался, что она не та, кем ее считают, но пришлось потратить много времени, чтобы выяснить все до конца, а потом — понять, что она и сама пребывает в неведении.

Крол задумался, я же лихорадочно перебирала ближайших родственниц господина Круторогова, но не припоминала дракониц по имени Туана.

— Я тоже был удивлен, мягко говоря. Все мы храним секреты, я и не настаиваю на безоговорочной откровенности, прошу меня уволить от столь сомнительной радости! Но дойти до такого… Артемию стоило лишь попросить о помощи, и я сделал бы все ради него и его семьи.

— Он сам пытался защитить всех, в том числе и вас.

— Знаю, знаю, но вышло все как-то криво, не находишь? Теперь он снова столкнулся со старой проблемой, и мне все-таки пришлось вмешаться, дабы разрешить конфликт мирно.

— Они узнали? — в глазах брата сверкнула молния.

— Еще бы! После шумихи в Академии ее имя стало у всех на слуху, и Рустемзаде быстро сложили два и два.

— Почему они тогда еще не явились?

— Я не просто вступил с ними в переговоры, но и привлек правителя их державы. Мне пришлось задействовать все свое влияние, чтобы заставить этих импульсивных приверженцев вековых традиций временно бездействовать.

— Но она все равно в опасности!

— Поэтому девушку и привезли сюда, в столицу, чтобы она была у нас на виду, и Рустемзаде было легче держать свою кровожадность в руках. Я своим именем защитил ее, понимаешь, что это значит?

Ярогнев серьезно кивнул.

— Теперь я несу за нее ответственность, как за члена своей семьи, и, если они ей навредят — последствия будут колоссальными.

— Это благородно с вашей стороны. И как продвигаются переговоры?

— Их правитель целиком поддерживает меня. Он был в шоке, когда узнал, что они сделали с семьей Круторогова. Однако их глава рода — странная личность. Молодой мужчина, возглавил семью после смерти отца, и он не кажется дикарем или ярым поборником традиций. Наоборот, он вызвал во мне стойкую симпатию, и хоть он утверждает одно, я вижу, что думает он на самом деле иначе. Зачем тогда настаивать на мести? В любом случае, мне удалось достигнуть прогресса, и я уверен в успехе.

— Почему вы мне рассказываете это?

— А кто еще заинтересован в ее судьбе, если не ты? Повторюсь, ты первым влез в эту тайну, разведал все, отслеживал ее пребывание в Академии. И лишь благодаря твоему любопытству она до сих пор жива. Артемий корит себя, что не сумел защитить дочь, и ее жизнью теперь обязан тебе. На мой же взгляд, это к лучшему. Я добьюсь отмены мести, я признаю ее, официально возьму под защиту своей фамилии, верну ей имя и род. Она — урожденная Круторогова, драконица древней знатной крови, и скоро все узнают об этом. Но ей понадобится защита куда более сильная, чем мое покровительство.

На этот раз Ярогневу не удалось сдержать эмоций: его лицо ожило, и впервые за всю жизнь я увидела, как он покраснел.

— Ты правильно догадался, я планирую отдать ее под защиту и твоего рода. Ты ведь любишь ее, это совершенно очевидно, но тебе придется не просто взять ответственность за ее жизнь, но и за будущее рода Крутороговых. Артемию давно пора обзавестись наследником, он и сам к этому пришел наконец, так что вместе с Туаной вам придется удерживать позиции Крутороговых, а после — поддерживать будущего наследника рода.

— Ваше величество…

— Сейчас это кажется тебе безумием, но я говорю вполне серьезно. Я поженю вас сразу же, как только это станет возможным.

Краски схлынули с его лица.

— Ваше величество, я не могу жениться на ней. Моя жизнь принадлежит северу, я не имею права оставить его ради вотчины господина Круторогова.

— Ты можешь лгать мне, но не лги самому себе. Ты ненавидишь свой дом, я это знаю. И ты любишь девушку, это тоже мне известно. Я желаю тебе добра, Ярогнев, и хочу, чтобы ты был счастлив. С братом во главе рода твоя жизнь превратится в кошмар, а мое предложение гарантирует тебе свободу. К тому же я прекрасно знаю каково это, брак без любви. Поверь, с годами тяжесть становится невыносимой, но у меня не было выбора, я поступил так, как полагалось с моей кровью и моим титулом. Ты же можешь получить все, о чем только мечтает твое сердце. К тому же, не думаешь о себе — подумай о ней. Нам придется выдать ее замуж, ибо того хотят Рустемзаде, а мы все желаем уже закрыть этот вопрос. Но кто еще поймет ее, если не ты, кто примет ее, не попрекая прошлым?

— Вы переставляете нас, как фигуры на шахматной доске. И для вас неважно, что господин Круторогов терпеть меня не может, и не обрадуется такому родству. Вас не волнует ни воля самой девушки, ни мои намерения.

— Артемий сам заварил эту кашу, и пусть не обижается на мои действия. Касательно Туаны… не мне тебе рассказывать, как завоевываются девичьи сердца, ты и сам в этом деле преуспел не хуже меня! А вот насчет тебя я и не знаю, что думать. Ты будто сам всю жизнь себя наказываешь. Разве так можно, скажи? Ты заслуживаешь большего, как Кристофер может не понимать этого?

Крол понизил голос, напрягая каждый мой нерв, и сказал:

— Будь ты моим сыном — я бы любил тебя, Ярогнев.

Брат побледнел еще сильнее, и выдохнул со злостью:

— Пожалуйтесь моей матери, ваше величество.

Повисла напряженная тишина, нарушенная вздохом крола.

— Думаю, пришло время это обсудить. В своей жизни я любил только двух женщин, и одной из них была твоя мать. Увы, мы познакомились уже после того, как она вышла замуж за Кристофера, но будь реалистом, Ярогнев, она ему никогда не была интересна как женщина, только как инструмент в укреплении родственных связей, и мать для второго, запасного сына. Взгляни на нее сейчас, и подумай, была ли она такой тридцать лет назад? Нет, мальчик, такой ее сделал север. Все упрекают ее в том, что она не стала идеальной супругой Беломорскому, не смогла возглавить оборону замка при нападении на Сколлкаструм, и ушла в себя после смерти двоих детей, но что ее муж сделал для того, чтобы помочь ей? Он привез ее на чужбину, на суровый север, противоположный ее родному краю, поместил в непривычные для нее условия, не объяснив, как себя вести, не заставив своих подданных и даже домочадцев уважать законную супругу. И он же первый стал ее презирать после того, как его север отнял у нее двоих детей! Он должен был помочь ей справиться с горем, должен был сделать все для своей женщины, это долг любого мужчины. Но что сделал Кристофер? Он посвятил себя Всеславу, хотя у него оставалось еще двое детей, и его жена.

Я сжалась в комок, чувствуя, как слова крола ворошат старые раны.

— А я питал к ней глубокую нежность, и страдал, видя, как она увядает в Сколлкаструме.

— Вы зашли слишком далеко в своей доброте, породив для моей матери еще больше проблем, чем было до вас, — с жестким сарказмом ответил брат.

— Я многим лгал, но какой смысл лгать тебе? Мы действительно были близки, и все твое детство я считал тебя своим сыном. Даже теперь, видя, что ты владеешь Морским Штормом, я никак до конца не могу поверить, что ты Беломорский. Глядя на тебя, я будто смотрюсь в зеркало, но даже внешность не так поражает, как внутреннее сходство. С самого первого взгляда на тебя я почувствовал наше родство, почувствовал, что ты — мой! И даже сейчас я многое отдал бы, лишь бы ты оказался моим ребенком.

— Я не верю вам. Будь я вашим сыном — вы бы избавились от меня, чтобы скрыть свою ошибку.

— Мои советники того и требовали, но я оттягивал, ждал подтверждений, и в итоге… Ты даже не представляешь, на что я был готов ради вас с матерью! Чем старше ты становился — тем очевидней было наше сходство, и я больше не мог медлить. Только смерть Кристофера могла освободить твою мать от брака, и я почти решился на предательство, лишь бы забрать ее, и признать тебя своим, но ты трансформировался, твоя дремавшая сила пробудилась, и ты оказался истинным Беломорским. Но я не радовался: я долго не мог простить ни тебе, ни твоей матери, что ты родился от Кристофера, а не от меня.

Теперь Ярогнев отвернулся, подойдя к краю террасы.

— Кем бы ты ни был — я все равно люблю тебя, и желаю тебе добра. Ты по-настоящему полюбил Туану, и я предлагаю тебе ее руку. Ты ненавидишь север, и тебе не придется посвятить ему всю свою жизнь. Я о многом жалею, поверь. Например, о Брониславе.

— Не смейте!

— Я должен это сказать. Я жалею, что не позволил своему сыну жениться на ней, потому что с годами стало очевидным ее превосходство над той, кого выбрали сыну мы. Драконы Южного материка начали вырождаться, терять былое величие, однако вы, коренные жители Норгратера, еще сохраняете могущество. Бронислава могла возвысить нас, и теперь я как-никогда четко осознаю, как сильно мы ошиблись.

— Мне понятно, к чему вы клоните, но принц Конрад не получит мою сестру Ярославу! Только через мой труп! Вы погубили Брониславу, смогли избавиться от нее когтями морских тварей, но сделать то же самое с младшей Беломорской я не позволю!

Лицо Казимирова потемнело.

— Не стану снимать с себя ответственности. Я не отправил помощь, когда еще можно было все исправить, и смерть девушки действительно легла на мою совесть. Но я не намерен причинять вред Ярославе, наоборот, я хочу, чтобы именно они с Конрадом продолжили нашу династию. Он станет наследником, следующим кролом, а она — королевой.

— Вы зашли слишком далеко в своих планах.

— О, ты и не представляешь насколько! Недавно я узнал нечто, что перевернуло мое представление о мироздании. Я стал искать подтверждения или опровержения, больше надеясь на вторые, но получая первые. И теперь я должен сделать все возможное, чтобы наш вид не выродился, а мы движемся именно в сторону регресса. Но, даже взвалив на свои плечи такую тяжесть, не имея возможности ни с кем разделить эту ношу, я все равно пытаюсь сделать все возможное ради благополучия моих близких. В том числе — ради тебя. Твоя сестра сама решит свою судьбу, заставить я не в силах, но касательно нашего разговора… Прошу, возьми ответственность за Туану, никто не справится лучше тебя! Или судьба девушки сложится куда более грустно, если ее жизнь возьмутся устроить Рустемзаде.

Брат плотно сжал губы, и я видела, какая борьба кипит внутри него. С большим трудом, словно это стоило ему всего, он утвердительно кивнул, и только тогда мой воспаленный мозг сложил все детали воедино, открывая, кто такая Туана Круторогова, и какую цену брат платил все эти годы.