Крутые версты от Суры

Газировка как роскошь

И вот снова хожу по Балахне, ищу работу. Город небольшой, обыкновенный райцентр. Всего два промышленных предприятия: бумкомбинат и картонная фабрика. На обоих мне отказали: не нужно рабочих, а главное - я несовершеннолетний.

А погода стоит великолепная, самый разгар лета, сады благоухают, все, чему положено цвести, расцветает! Стройные парни в белых брюках под руку с красивыми девушками в белых платьях прогуливаются по набережной, о чем-то то тихо разговаривают, то весело хохочут, в саду играет духовой оркестр, там танцуют. У летнего кинотеатра толпа: идет новая кинокомедия "Веселые ребята", большие афиши повсюду сообщают об этом. Я еще никогда не видел звукового кино, мне мучительно хочется хоть одним глазом посмотреть на этих "ребят". Но увы, все это теперь недостижимо. Да и вид у меня уж очень отвратительный - длинное, невообразимого цвета пальто (это в жаркий летний день!), огромные дядины сапоги, просящие каши и перелицованная мною же куцая кепка на голове. Поэтому я стараюсь держаться подальше от нарядной толпы.

Однако, надо подумать о ночлеге, за день я порядочно устал. Будь я в деревне, лег бы где-нибудь в поле во ржи или под кустом у дороги и спал себе преспокойно. Но тут не ляжешь, мигом сгонят, это я понимаю. Побрел на пристань, надеясь прикорнуть где-нибудь под видом пассажира, ожидающего прибытия парохода. Пока пассажиры и провожающие толкутся на дебаркадере, удается немного вздремнуть на скамеечке. Но вот пароход уж вдали от пристани, дебаркадер опустел, и все начинается сначала. Подходит дежурный матрос.

- Эй, ты что, пароход ушел ведь. Проспал что ли?

- Да нет, я жду следующего, - неумело вру я.

- Какой тебе следующий, следующий будет только утром, давай, отчаливай отсюда!

Я молча поднимаюсь и бреду на берег, иду наугад, в поисках укромного места. Наконец, нахожу его, укладываюсь, свернувшись калачиком, и закрываю глаза. Но вдруг обнаруживается, что я и тут помешал. Укромные места, оказывается, нужны не только мне, бездомному бродяге, но кое-кому еще. И притом для целей более важных, нежели простое, прозаическое спанье. Послышались тихие шаги. Это приближается ко мне влюбленная пара. Идут в обнимку, тесно прижавшись друг к другу. Я лежу тихо, надеясь, что они пройдут мимо, не заметив меня. Но не тут -то было. Первой заметила меня она.

- Ой, подожди, Коля! Тут кто-то есть, - тревожно прошептала она.

- Где?

- Да, вон там. Кто-то лежит вроде.

Парень оставляет девушку, оборачивается ко мне, приближается, внимательно всматриваясь. Убедившись, что перед ним просто оборванец, угрожающе шипит:

- Ну ты, галах, быстро чеши отсюда! Слышишь! Уматывай, а то по мордасам схлопочешь!

Я удаляюсь, низко опустив голову. Сколько раз потом повторялись подобные сцены в это злосчастное лето!

На третий или четвертый день моего блуждания по Балахне я обессилел совсем. Теперь уже и есть вроде не хочется, только кружится голова, хочется лечь где-то и лежать так, без мыслей, без движения. Теперь много сижу. Целыми часами сижу на скамейках, попеременно меняя их. Однако думать не перестаю. Надо же что-то делать? Но что - не знаю. Во многих книгах я читал, что в тяжелых ситуациях несчастные люди приходили в редакции газет или журналов. Там им помогали, а потом они становились знаменитыми писателями. Писателем стать мне пока нет срочной необходимости, а вот насчет помощи попробовать можно. Разыскал редакцию районной газеты "Рабочая Балахна", постучался, вошел.

После расспросов - разговоров меня приняли на работу. На другой день редактор спрашивает:

- Ну как, Андреев? Устроился с квартирой?

- Да, все в порядке, товарищ редактор.

- Ну, вот и хорошо. Будете работать курьером. Оклад 75 рублей в месяц. Устраивает?

- Вполне. Премного благодарен.

- С обязанностями вас познакомят сотрудники. В общем, приступайте.

- Хорошо, товарищ редактор, только. - тут я замялся, покраснел.

- Что?

- Видите ли, товарищ редактор. я давно не ел, уже много дней. Нельзя ли мне получить немного денег. авансом, в счет зарплаты.

Выговорив все это, я покраснел как рак.

- Да что же вы молчали! Эй, Настя, Надя! Давайте организуйте вот новому сотруднику чай, булочку там, или еще что-нибудь! Да приведите его немного в порядок, пояс ему найдите хоть, что ли.

Вид мой далеко не соответствует должности сотрудника газеты, это я и сам хорошо знаю. Вместо пояса нашли какую-то тесемку, а, главное, подали сладкий чай со свежей булкой, которую я, конечно, умял в мгновение ока. Мне стыдно, хочется плакать, но я сдерживаюсь. Выдали и аванс 10 рублей. Быстро вошел в курс своих обязанностей. Они пока что несколько отличаются от обязанностей курьеров Суворова и Кутузова: отношу в типографию готовый материал для газеты, оттуда оттиски набора, бегаю по поручениям сотрудников за папиросами, спичками, булками, а все остальное время сижу за столом в отделе писем, колдую над поступающей корреспонденцией. Каждую заметку надо прочитать, содержание сжато занести на карточку и поставить в определенную ячейку картотеки, а потом передвигать ее согласно принятым мерам: послано на расследование, напечатано, сдано в архив и т. д. Присматриваюсь к сотрудникам, прислушиваюсь к их разговорам.

Вопрос с питанием разрешил просто: покупаю после работы килограмм черного хлеба, съедаю его за один присест, запиваю водой из колонки и чувствую себя наверху блаженства. Иногда позволяю себе и роскошь в вида стакана газированной воды с сиропом за 10 копеек. При этом философствую: какие дураки есть на свете, что не понимают такой простой истины: нет на свете ничего лучше газировки с сиропом, пьют зачем-то пиво и водку.

Потом сажусь на скамейку на высоком обрывистом берегу Волги, смотрю на проходящие вверх и вниз красавцы-пароходы, мечтаю.