Крыло Последний Патрон

Глава 19

Край леса только показался, а нос уже забивали чужие природе запахи. Сгоревший порох, тяжёлая смрадная копоть, человеческий пот. Животные ушли отсюда, здесь правил новый хозяин. След сапога на свежем мхе, зарубка на дереве, пятно обгорелой травы. Крупная волчица, несмотря на чудовищные размеры, двигалась практически беззвучно и почти незаметно. Она пряталась в тенях крон, двигаясь невесомой поступью, принюхиваясь и прислушиваясь. Волчица подошла к самому краю леса, и, скрывая морду в густых кустах, окинула взглядом долину.

Лагерь армии, ощетинившись стенами, рвом и башнями, занял почти всё свободное пространство у подножья скал. Из-за стен волчица даже не увидела форта, ради которого преодолела весь этот огромный путь. Олимпия ещё раз окинула стену взглядом и вернулась под покров леса, чтобы найти другое место, с которого будет виден форт.

Путь её, долгий и сложный, начался в Эстере разговором с матерью. Девушка изнывала от волнения, но держалась. Ждала. Успокаивала себя уверенностью в своём избраннике. Уверенностью в его силе, в способности пройти любые преграды и вернуться к ней. Спокойствие давалось ей тяжело, и не один раз она готова была сорваться, бросить всё, и предпринять безумную попытку добраться до злополучного форта. Она не знала, что будет делать там, но её тянуло к нему. Последнее, что останавливало Олимпию, это его реакция. Като отругал бы её за излишний риск. Точно отругал бы.

Она смогла бы его дождаться, если бы мама, видевшая её состояние и желавшая узнать какие-нибудь хорошие новости, что поднимут настроение дочери, не услышала прямо противоположное. Деблокады форта не будет, у Эстера нет на это сил.

В первый момент узнав об этом, Олимпии испытала какое-то странное злое удовлетворение. Хотела бы она заглянуть в глаза Сержу и посмотреть. Какого это, знать, что человек, которого ты считаешь предателем, единственный, кто может спасти твоих близких. А сразу следом пришло понимание — ей надо идти туда. К нему.

Мать поняла её сразу, не могла не понять. Тифи тоже понимала, но боялась. Алексас высказался против авантюры, убеждал остаться. Говорил, что она не сможет помочь, только подвергнет свою жизнь риску. Убеждал, что это не Като нужна помощь. Помощь нужна тем, кто становится врагом Като. Аргументы на неё не действовали, хотя кое-что из слов Алексаса она всё же почерпнула.

Ей не справиться в одиночку.

Несколько дней Олимпия потратила на уговоры. Она с самого начала нацелилась на молодых собратьев, готовых куда-нибудь сорваться, особенно если это опасно. Она надеялась найти хотя бы десяток человек, большой группой сложно сохранять скрытность. Но значительная часть молодых и дерзких уже вступила в армию Эстара. Из оставшихся многие были ещё слишком молоды, их не отпускала семьи. Другие попросту не желали рисковать.

Она нашла всего трёх спутников. Девушку Хиль, парня по имени Дерек и взрослого оборотня Марка. Последнего, как подозревала Олимпия, уговорила её мама. Марк помогал и с составлением маршрута, и со сбором припасов в дорогу. Тифи призналась, что уговаривала Алексаса сорваться вместе с Олимпией, но это оказалось нереально. Оборотень и сам говорил, что после ссоры с Сержем его в городе ничего уже не держит сколько-нибудь крепко, и он мог бы присоединиться к какому-нибудь авантюрному приключению. Но парень даже не успел заикнуться о своём желании. Его предупредили, что силой вернут в город и пристёгнут на цепь, если потребуется, а Тифи не хотела уходить без своего парня.

Они отправились вчетвером, без лошадей. Только отошли немного от города, разделись и начали обращаться. Марк обращался последним, помогал остальным надевать сбрую для вещей. Сам он легко обратился прямо в сбруе, имелся опыт. Множество говорили старых ран на теле об этом.

Несколько дней в постоянном движении утомили всех. Молодые оборотни, непривычные к такому, с трудом сохраняли форму зверя. Марк же, наоборот, держался хорошо, но уже в силу возраста уставал быстрее, а восстанавливался дольше. Олимпия перенесла переход легче остальных. Её зверь не буянил, наоборот, сам тянулся к цели. Она, чистокровная, с лучшей родословной, воспринимала нагрузки куда легче, меньше уставала.

Группа обходила всех, кого встречала. Небольшие отряды, патрули, всего скорее своей же армии. Говорить с солдатами, объяснять, кто они, куда идут, оборотни не хотели, и потому прятались. Несколько раз скрывались от грифонов. К счастью, сверху отличить волка от оборотня проблематично.

На привалах почти не разговаривали. Олимпия двигалась, погруженная в свои мысли, а во время остановок сидела молча. Марк сразу ложился отдыхать, а два молодых оборотня слишком выматывались за день, хотя и старались немного поговорить перед сном.

Когда грифоны лоялистов стали попадаться слишком часто, стало ясно, что армия уже где-то рядом. Марк нашёл хорошее укрытие в лесной глуши, овраг, плотно заросший сверху. Корни деревьев сплетались столь плотно, что образовали естественную крышу над головой. Молодые оборотни, не меняя формы, легли отдыхать. Марк остался на страже, только помог Олимпии снять сбрую. Уже там, на приличном расстоянии от лагеря, пахло гарью, пусть и едва заметно.

И вот волчица обходит лагерь, не покидая подлеска. Ближе к скалам лес ходит на нет, прятаться там уже не представляется возможным, но и лагерь тоже кончается. Олимпии удаётся увидеть сам форт, а также склон, чёрный, выжженный. Какое-то время волчица остаётся на месте. Склоны вокруг выглядят достаточно проходимыми, для оборотней, и ночью можно попробовать добраться до форта. Однако Олимпия не имела достаточной уверенности, что защитники не расстреляют её прежде, чем начнут разбираться — кто она вообще такая. Да и лоялисты тоже могли попробовать воспользоваться этим алгоритмом. Олимпия ощутила запах грифонов. Нескольких либо держали прямо в лагере, либо те регулярно сюда прилетали.

Волчица бросила тоскливый взгляд на форт. Она уже так близко! Их с Като разделяло расстояние прямой видимости. Как послать весточку? Сообщить о своём присутствии? Хоть как-нибудь связаться?

Так ничего и не придумав, Олимпия двинулась обратно к их стоянке. Она надеялась на Марка и его опыт. Возможно, матёрый оборотень придумает, что делать. Заметит то, что ускользает от неё?

На очередном шаге волчица замерла. В лесу она больше не одна. То, что солдаты сюда заходят по различным своим нуждам, она знала, хватало следов, но не решила, что будет делать, если столкнётся с кем-нибудь из них. Точнее, у неё имелось некое неосознанное представление, что она будет действовать по ситуации. Бей или беги. Если солдат будет мало, то атаковать и убить. Много — убежать. Сейчас, слыша шаги, она замерла в некой нерешительности.

Уши подёргивались, вычленяя шуршание мха, ломающиеся ветки и шелест листьев. Инстинкты уже определили, что людей трое. Волчица опустилась на четыре лапы прячась. Двинулась вперёд. Она ещё не решила, будет нападать или нет, прислушиваясь к запахам. Её интересовало оружие солдат. Волчица невидимой тенью следовала за солдатами, постепенно сокращая дистанцию. Лоялисты переговаривались между собой, но Олимпия слишком долго находилась в зверином облике, отдельные слова она поминала, но общий смысл предложений от девушки ускользал.

От солдат пахло порохом, мушкет держал в руках только один. Двое других несли в руках топоры, и намерение мужчин было очевидно. Люди вышли за дровами.

Волчица ощерилась, подавляя желание зарычать. Теперь они её добыча.

Солдаты обсуждали сегодняшний ужин, спорили, будет ли знакомый десятник проставляться на день рождения, да оценивали фигуру наездницы, готовившей грифона к ночному облёту. В общем, говорили о чём угодно, лишь бы не обсуждать утренний бой. И причина этому молчанию — страх. Глубокий, болезненный страх. Страх магии.

Большинство солдат привыкли бояться одарённых, которые всегда жили где-то рядом. Каждый из солдат осознавал опасность, исходящую от владеющими магией. Знал, что для успевшего начать колдовать рыцаря и несколько десятков солдат — лишь живые мишени, не являющиеся угрозой. Этот страх стал привычен. Их тренировали сражаться с рыцарями. Учили быть готовыми к смерти. Сегодня страх взял новую планку. Сегодня они встретили одержимого.

Монстр, что вышел в одиночку против целой армии. Его не брала магия. Раны от пуль заживали на глазах. И пусть в конце он отступил в форт, но сделанного оказалось достаточно. Солдаты помнили крики товарищей, горевших заживо от странного пламени, что никак не хотело гаснуть, даже если его плотно накрывали тканью, лишая доступа к воздуху.

Солдаты знали, что они неровня одарённым. Эта мысль, привычная, глубокая, воспринималась едва ли не с молоком матери. Страх перед наделёнными даром, привычный и естественный, вспыхнул с новой силой. Чудовище, демон в теле человека, раздул его, превращая в ночной кошмар, от которого не избавиться.

Там, у подножья, когда солдаты смотрели на догорающее демоническое пламя, которым монстр отогнал нападающих от форта, когда прошёл адреналин, угар битвы, ряды дрогнули. Сначала солдаты начали переглядываться, до дрожи в коленках опасаясь приказа на штурм. Неважно, были ли это молодые новобранцы или ветераны. Какая демону разница, кто перед ним? Его магия обратит в пепел всех. Десятники заметили состояние своих солдат. Но, вопреки привычным правилам, не стали одёргивать своих солдат. Они тоже боялись. Десятники, даже сотники, никто не желал идти прямо в демонический огонь.

Офицеры выстраивали отряды, но вместо перегруппировки перед новым рывком получили толпу деморализованных солдат. Атака так и не началась. Армия отступила в лагерь. Что именно решат командиры, завтра отправить их в новую атаку, или рыцари попробуют справиться сами — никто не знал. И воодушевления солдаты не испытывали, хотя и до роптания пока не дошло.

Олимпия ощутила страх своих жертв. Ещё не знала, на что именно он направлен, но сейчас это для неё не имело значения. Зверь радовался возможности отведать свежей крови, и сама Олимпия ощущала солидарность с его желаниями. Но не спешила, следовала на отдалении, наблюдала, ждала. Человек — опасная добыча, много уловок, оружия, хитростей, грязных приёмов. В охоте на человека требовалось терпение и осторожность.

Шедший первым указал на дерево, сказав, что оно подойдёт. Солдат с винтовкой отошёл в сторону, присев на землю и перехватив оружие для удобства. Его товарищи, вооружённые топорами, принялись за дело. Волчица медленно обошла поляну, выходя за спину к вооружённому солдату. Она давала людям время расслабиться, погрузиться в работу, поверить в собственную безопасность. Их страх дурманил и дразнил, но Олимпия не торопилась. Она выгадывала идеальный момент, когда никто не будет смотреть в её сторону. Момент уязвимости, слабости.

И он настал.

Волчица сорвалась с места. Три прыжка, заглушённых ударами топоров, и зубы оборотня сжимаются на шее солдата, прокусывая кожу. Олимпия дёргает головой, ломая шею жертве. И этот хруст остался единственным звуком, изданным солдатом. Двое оставшихся обернулись. В этот момент волчица, уже отбросив мертвеца в сторону, прыгала на ближайшего. Мужчина не успел даже испугаться за те мгновения, что смотрел на летящего прямо в него оборотня. Удар тяжёлого тела роняет человека на землю, под весом оборотня переламываются рёбра. Последний успевает лишь сделать неловкий шаг назад, едва не поскальзываясь на мхе. Удар лапы не убивает его, но выбивает дух.

Волчица уже почти бросилась на него, чтобы добить, но замерла. Солдат мог рассказать ей, что происходило последние дни. Может быть, он видел Като. Глупая надежда, ведь её возлюбленный вряд ли станет расхаживать перед рядами противника в полный рост, чтобы дать рассмотреть получше, скорее будет бить исподтишка или заманивать в ловушки, или ещё что-нибудь.

Впрочем, Олимпия вспомнила примеры того, как Като атаковал в лоб, так что всё может быть. И разговаривать с пленником лучше Марку, как ей казалось.

Оглянувшись на два трупа, волчица тихо рыкнула, приступив к делу. Телам стоило придать такой вид, будто их растерзали дикие животные. Для неё — проще простого, её зверь и есть то самое дикое животное. Все вещи она, естественно, бросила прямо там, ведь зверью всё это ни к чему.

Дотащить пленника до логова оказалось не так-то легко. Сил на это волчице вполне хватало, наоборот, она боялась повредить человека неосторожным движением или обо что-нибудь случайно ударить. И к тому времени, когда волчица уловила, наконец, запахи своих спутников, ноша успела порядком её утомить.

Марк появился снаружи практически сразу. Оборотень не задавал вопросов, сам отлично понимал, чем им может помочь пленник. Марк грубо, внешне нисколько не заботясь о его состоянии, отволок солдата к воде, и только после этого сменил форму. Уже в облике человека макнул пленника головой в воду, чтобы тот пришёл в сознание.

Олимпия хотела и сама перекинуться в человека, чтобы нормально понимать речь, но подумала, что вид оборотня сделает солдата сговорчивее.

Солдат очнулся. Сначала он запаниковал, попытался дёргаться, но несколько оплеух от Марка привели его в чувство. Оборотень задал несколько вопросов, смысл которых прошёл мимо Олимпия. Девушка искала в речи ключевые слова. Като, Минакуро, одержимый, что-то, что прямо указывало на её возлюбленного. Солдат говорил, но о другом. Отвечал на вопросы мужчины. И боялся. Однако боялся он точно так же, как и раньше. Оборотни не стали для него чем-то более устрашающим, чем что-то пережитое буквально сегодня.

Изнывая от нетерпения, Олимпия не выдержала, сменив, наконец, форму. По обнажённой коже пробежала ласковая прохлада вечернего леса. Инстинкты зверя, что за несколько дней плотно обволокли разум, постепенно отступали и Олимпия смогла воспринимать речь.

Солдат рассказывал. Бормотал, не всегда внятно, про прошедший бой. И про одержимого, что в конце концов и отбросил армию обратно к подножью. Марк задавал вопросы, уточнял, а Олимпия не могла не испытать облегчения. Като жив!

Солдат говорил о ранениях, что успели нанести одержимому, но по разговорам других слышал, что тот ушёл на своих ногах. Вскоре полезная информация закончилась, и солдат лишь молил отпустить его, обещая провалиться сквозь землю, но не возвращаться в войска и тем более не рассказывать о встреченных в лесу оборотнях. Марк обратил руку и без затей свернул пленнику шею.

Затем мужчина разбудил спутников, приказав сидеть на страже. А сам расспросил Олимпию о том, что она видела. Потом предложил ещё раз пройтись до лагеря, на что волчица согласилась не раздумывая. Несколько часов, до самой темноты они рыскали по окрестностям. Обошли укрепления со всех возможных сторон, видели форт с одного и другого края. Марк оценил состояние укреплений, сказав, что форт сильно повреждён, но у армии больше нет пушек. Пока нет, солдат упоминал про разговоры о подкреплении, что должно подойти к ним в ближайшие дни.

— Я должна туда прорваться, — тихо, но твёрдо сказала Олимпия.

Марк тяжело вздохнул. Желание волчицы было для него очевидно с первого момента встречи. И вместо возражений он начал перебирать варианты. Из-за грифона в лагере пытаться идти по склонам ночью слишком опасно. Это на форт грифон нападать не будет, а на одинокую фигуру на склоне — обязательно. И если в лесу выдать себя за волка ещё можно попытаться, то на склоне — точно нет. Марк видел только один путь, но он требовал времени, возможно — несколько дней.

— Мы поднимемся на горный хребет и пойдём по нему. У нас есть накидки, чтобы ночью прятаться от грифона. Днём от армии нас будет скрывать хребет. Припасов на дорогу должно хватить. Это самый безопасный путь. Но придётся делать крюк. Большой. Завтра к вечеру мы точно не успеем, — Марк ещё раз осмотрел погружающийся во тьму хребет. — Можем не успеть и послезавтра.

— А если идти сейчас? — спросила Олимпия.

Марк отрицательно покачал головой:

— Нет. Нужен отдых. Нужно выспаться в форме человека. В следующий раз мы сможем перевоплотиться только в форте.

Волчица очень хотела быстрее оказаться там, быстрее прийти на помощь. Но…

— Хорошо. Ночью отдыхаем, выступаем завтра, — согласилась она.

На лес опустилась ночь.