Крылья

Недисциплинированная утка

— Толька, глянь, какую модель Сухов сделал.

Бурченко с интересом стал разглядывать новую модель планера. Эта была точная копия крыльев птицы…

— А ну, запусти.

— Не летит. Мы уже пробовали.

— Ну, это не дело. Надо просмотреть ее, получше расчитать. Пусть летает, а то мало толку от того, что она красивая.

— А твоя летает?

— Ага. Здорово буксирует. Пошли, посмотрим.

Все ребята из палатки посыпали на площадку смотреть, как летает новая толина модель буксирующего самолета. К ней тонкими нитями прикреплялась маленькая вторая модель и замечательный «поезд», стрекоча, как кузнечик, быстренько полетел над ребятами.

Это была первая в Союзе модель буксирного воздушного поезда, и ребята сильно ею интересовались.

Приближались очередные краевые состязания моделистов, юасы лихорадочно к ним готовились. Осоавиахим отвел им специальное помещение и ребята с жаром строгали, клеили, навинчивали моторы, составляли чертежи.

В город с’ехались моделисты со всего крася.

В палатке моделистов плодились и множились модели — фюзеляжные, реечные, моторные и безмоторные.

В палатке яростно соперничали Чеховокая и Пушкинская школы. Толя, как городской инструктор моделистов, строго и придирчиво направлял работу юасов.

Кешка невылазно сидел между двумя койками — мастерил новую, реечную модель.

Наблюдая за ним исподтишка, чуть не языком полировал ланжероны Вовка Скороходов. Шура Парометов неразлучно теперь работал с Паней над реечными моделями и в сторонке от них, сосредоточенно сопя отделывал модель-утку Костя Волкомеров.

— Кешка, опять твоя утка на сосны полетит?

— Ладно, не полетит. Я ей теперь хвост надеру за такое поведение.

— Вот интересно, как фюзеляжные да гидросамолеты в этом году летать будут.

— Ребята, давайте марки на наши модели поставим.

— Сиди ты с маркой. А то марок наставишь, да как не полетит модель, вот и будет весело.

День состязаний все ближе и ближе, а погода никак не устанавливается — то дождь, то ветер. Ребята сердито поглядывают на небо и ожесточенно накручивают резиновые моторы.

Наконец, проглянуло солнце, стих ветер.

На аэродроме выстроились во фронт моделисты. Сверкнуло на солнце белоснежное оперение эскадрильи моделей.

Еще раз ревниво оглядели юасы своих птиц. Последний раз окинул инспектирующим взглядом «подчиненных» инструктор крайосо. Начались состязания.

Судьи и гости опять, как и в прошлом году, восхищенно любовались новой фюзеляжной моделью Бурченко.

— Реечная модель пионера Киселева Иннокентия — об’являет инструктор.

Кеша чудь розовея от волнения, пускает свою знаменитую утку.

Она ныряет, будто колеблется — лететь ли ей дальше или нет — потом делает плавный поворот, набирает высоту и мчится, мчится вперед, вверх.

Кеша, было, бросился за ней вслед, но куда там! Разве догонишь? Вон она уже чуть виднеется под облаками, ныряет в них и — скрывается из глаз.

Улетела!

Кеша в смущении возвращается к судейскому столу.

— Что это у тебя, брат, утка такая недисциплинированная? — серьезно спрашивает главный судья — безо всякого разрешения взяла и улетела.

— В прошлом году она у него все на деревья садилась, а нынче и совсем сбежала.

— Какое время засекли?

— 25 минут находился в поле зрения.

— Надо дать через газету извещение, чтоб возвратили, если найдут в окрестности.

— Слушаю. Разрешите следующую?

— Конечно.

— Реечная модель пионера Волкомерова Константина.

Костик поднял руку. Утка скользнула в воздух.

— Во! Как большая! — засмеялись ребята кругом. Утка плавно неслась прямо вверх, чуть-чуть покачиваясь на крыльях.

Костя сбросил кепку и помчался по полю, за ним побежали два-три парнишка, инструктора.

Но. утка, как вспугнутая, удирала от них все дальше и дальше, забираясь совсем под облака.

— Что это, братцы, утки наши побесились, что ли?

Веселое возбуждение ребят-моделистов, гостей и взрослых судей нарастало.

Долго ждали обратно Костю, но прошло больше получаса, а ребята не возвращались.

— Давайте следующую. Что? Опять реечная? А вдруг и эта улетит? Знаете что: надо дать распоряжение, чтобы один из учебных самолетов был наготове. Все-таки очень интересно проследить — как далек полет моделей и определить набираемую высоту.

— Есть — приготовить самолет.

— Снова на шаг вперед выходит к судейскому столу инструктор и об’являет.

— Реечная модель пионера Желтова Павла.

— Ну, эта теперь пойдет! Панька, привяжи ее за ниточку, уйдет!

— Подожди, еще, может — носом клюнет.

— Ага. Как Жеська тогда клюнула.

— Смотри, смотри, полетела!

Утка плавно полетела мимо, судейского стола, с легким свистом рассекая нежными пропеллерами воздух.

— Ну, эта — воспитанная, ишь как хорошо идет.

— Подождите, она еще покажет вам свое воспитание — усмехнулся председатель крайосо. — Желтов-то у нас один из лучших и вдумчивых моделистов!

В самом деле — утка, не торопясь, поднималась все выше и выше. Она сделала большой круг над аэродромом и плавно реяла высоко над ним.

— Тоже к облакам подбирается, хитрая!

— Верно, прямо туда, прет!

— А на какой высоте облака сейчас?

— Да не ниже 600 метров.

— Во, здорово! Уже! Скрылась!

— Пустить самолет. Быстро! — распорядился главный судья.

— Есть — пустить самолет.

Застрекотал зеленый кузнечик — учебный самолет, побежал по дорожке, подпрыгнул и — помчался к облакам догонять беглянок.

Веселый смех раздался на аэродроме и внимание ребят уже никак нельзя было сосредоточить на следующих моделях. Они с горячим нетерпением ожидали возвращения большого самолета. С таким же нетерпением ожидали его и взрослые.

Тем временем летчик, набирая высоту, поднялся над землей на 800 метров и направил самолет в ту сторону, куда умчалась быстроходная модель.

Вот уже 10 километров пролетел он — утки не видно. Вот и 15 — нет!

Летчик вертит головой вправо, влево, смотрит вниз, поглядывает вверх.

— Э-э-э, вон где ты, голубушка!

Утка, поблескивая полированными частями, мчится выше самолета метров на 500–600!

— Теперь-то ты не уйдешь, шалишь….

Шалишь?.. Шалишь?… Кто это — шалит? Постой, постой… верно, шалит мотор. Перебои… Опять.! Ах, чорт возьми! Придется ведь садиться, иначе машину угробишь!

И летчик, сжимая от досады кулаки, ведет самолет на посадку. Ушла, таки!

— Что ж, — подводит итоги состязаниям главный судья, — наши пионеры-моделисты, выходит, побили мировые рекорды! До сих пор наибольшей высотой полета моделей было 200 метров. Только что наши реечные модели показали значительно большую высоту. Полет же модели Желтова дал еще непревзойденную цифру по длине. Это, несомненно, мировой рекорд. Поздравляю, вас, товарищи моделисты, с вашими достижениями. К дальнейшему завоеванию воздуха, пионеры, будьте готовы!

— Всегда готовы!

Бережно несет красавицу модель Бурченко: она тоже сегодня рекордистка — пролетела 482 метра. С пустыми руками, еле сдерживаясь, чтобы не прыгать козлами, бегут рекордисты — Кеша, Костик и Паня. За ними густым клубком несутся остальные ребята — с шутками и смехом.

Над аэродромом поднимается звонкая пионерская песня.

— Ребята, завтра — к Жеське. Надо ей рассказать — предупреждает Костя.

— Ага, обязательно! У нее, небось, сегодня все поджилки трясутся.

— Нас, поди, всех-то не пустят.

— У-у, «не пустят». А мы тогда самого главного доктора попросим, скажем, что нам скоро ехать.

— Или записочку из крайосо возьмем. Ничего, пропустят. А то, ведь, она, небось, опять реветь будет.

— «Летайло» — фыркнул, не выдержав, Кеша.

— Вот тебе и «летайло». Долеталась.

— А здорово она это. Наша бабка и то ее жалеет, говорит — что больше даже ругать ее не будет.

— Мать ревет все время.

— Ну, вон когда у нее Валерьян Петрович ваш сидел, и то у него слезы на главах были.

— А китаец все ходит?

— Ага. Каждый день, Морковку ей таскает со своего огорода и брюкву. Он-то больше всех напугался, бедный. Мы ее когда стали водой отливать — он здорово плакал, руки ей трет, что-то по-своему бормочет. Ох, и здорово я тоже перепугался. А она теперь смешная, башку-то ей обрили. Совсем как мальчишка.

У Валерьяна Петровича снова дрогнуло сердце, когда он вошел с ребятами в палату: ему показалось, что на подушке лежат только одни огромные серые глаза. Бледное, в бинтах личико девочки чуть выделялось на белой наволочке. Поверх одеяла, как 2 куклы, лежат забинтованные руки.

— Ну, Жеся, как дела-то? — улыбнулся он через силу.

— Ничего. Хорошо.

Даже голос — не Жеськин: тихий да глухой.

— А мы тебе большую новость принесли, — пересиливая спазмы в горле, сказал Костик. — Наши утки все улетели!

— Как… улетели? — медленно разрывала слова Жеся.

— Очень просто: поднялись и улетели. Кешкину видели 25 минут, мою 30, а Панькину 40. А потом они спрятались в облака и совсем улетели.

— На аэроплане догоняли — не могли догнать, — перебил Кеша.

— Как же… Вы… Теперь?

— Новые построим! Нас в Москву вызывают! Вот, у Пани телеграмма. Читай, давай, Пань!

— Горячо приветствуем юного друга обороны 0 новым исключительным достижением дальности полета авиомодели. Вызываем на Всесоюзный слет авиомоделистов. И подписи: Косарев, Антипов, Эйдеман и Алкснис, — прочитал Паня и добавил: — во, знай наших!

— С чем… Же… Вы… Поедете?

— Ну, новые построим живо. Чертежи-то у нас ведь есть.

— А нам еще велосипеды дали. Крайисполком — премию! Ты скорей поправляйся, тоже кататься будешь.

— Вот… Тебе… И дохлый… Поросенок.

Ребята переглянулись с Валерьяном Петровичем: бредит?

— Нет, не бредит, — смутившись, об’яснил догадавшийся Костя: — это она меня раньше так всегда дразнила — «Костик — дохлый поросенок».

Все засмеялись. Улыбнулось в бинтах жесино личико.

— А ты теперь «летайло», — не удержался Кеша и схватился за бок. Паня больно толкнул его кулаком.

— Он… Хороший… И у… Него… Тоже… Дочка… Есть… Ли… Ее… Зовут.

Жесины мысли перенеслись к китайцу.

— Ну, ребята, надо идти. Не нужно ее утомлять, — заторопил Валерьян Петрович.

— Ты скоро отсюда выйдешь? — спросил Паня.

— Не знаю. Говорят — скоро.

— Мы к тебе сейчас же с поезда прибежим, как только из Москвы вернемся. Ну, ты, наверное, дома к тому времени будешь.

— Лежи, Жеся, не скучай, — ласково провел по одеялу рукой Валерьян Петрович. — Я завтра тебе свежих книг принесу, почитаю. Ничего, скоро поправишься. Опять займешься моделями. Тогда уж вместе с нашей Ольгой Алексеевной, она что-то тоже увлекаться этим делом стала.

— До свиданья, Жеська, не скучай!

— Мы тебе из Москвы все подробно опишем.

И на цыпочках вышли из палаты. Жеся проводила их взглядом. В уголке серых глаз застыла большая, горькая слеза.