Крылья

Состязания

Дорога ныряет о холма на холм. По дороге ныряют один за другим грузовики из города к аэродрому. На аэродроме они вытряхивают живой груз — шумную, крикливую, галдящую кучу ребят — одну за другой. Это — омичи, новосибирцы, томичи, сталинцы, боготольцы. Моделисты и гости.

Моделисты высоко над головами держат модели — боятся, как бы любопытные гости не смяли драгоценных их нош.

Гости похожи на грачат: раскрытые рты, широкие глаза, беспокойные, крылья — руки и ноги. И сколько же около них шуму и гаму!

— Моделисты, вперед! Равняйсь!

Юноша инструктор выравнивает ряды. 20 лучших юасов, отбивая шаг, выравниваются в линейку.

Вправо от линейки присели на хвосты, задрав вверх морды с пропеллерами, зеленые чудовищные кузнечики — самолеты.

Оттуда идет небольшая группа людей.

— Здравствуйте, товарищи моделисты!

— Здрас…с…те!

Четко, совсем, как большие, по-военному отвечают моделисты. И уже совсем не как военные начинают переговариваться как только председатель краевого совета Осоавиахима начинает речь.

— Васька, глянь, сколько ромбов. Кто это?

— Небось — самый главный командир.

— Эх ты, не знаешь: это же — командующий округом.

— Ну-у?! А у Ворошилова сколько ромбов?

— Десять, — выпаливает сбоку Вовка.

Ребята фыркают: ну, и знаток!

Инструктор, обеспокоенный движением в линейке, подходит и, стараясь незаметно ткнуть хвостом модели в живот буйному подчиненному, шипит:

— Тихо!

Жеся свирепо смотрит на соседа, делает страшные глаза и тоже шипит:

— Тихо!

А сама незаметно больно ударяет его носком туфли по щиколотке.

— Ой! — неожиданно громко вскрикивает тот и приседает, но Жеська быстро оглядывается в сторону и — носом к носу встречается с Костей. Тот смотрит на нее прямо и укоризненно.

— Что уставился? — сердится девочка.

— А еще кричала, что ни одной модели не осталось. Вон сколько натащили.

— А тебе мало, что мы извиняться приходили, да? Небось, тогда на линейке обещал придти помочь, — а сам даже не показался. Без вас обошлись.

— У нас у самих много работа было. Кружок большой стал.

— Зато у вас целых три инструктора, да шефы, а у нас один Кешка.

— Не ври. У нас Толька один и остался, да и того скоро Осоавиахим заберет.

— А ты?

— Урра! Ур-ра! Ур-ра!

Жеся не заметила, как кончилась речь и ребятам скомандовали на старт.

Зареяли, запорхали легкокрылые модели. Взвились белоснежные коробчатые змеи, засверкали ослепительно на голубом небе. Помчалась через головы ребят, глухо поварчивая, изящнейшая фюзеляжная модель Толи, заныряла кешина двухпропеллерная модель-утка.

Отмеряют метры инструктора, называют цифры.

Ого! Толина модель летает уже на 200 метров! А кешкина утка взлетела над ребятами, потом повернула в сторону, к соснам, что столпились у дороги, вильнула вверх и уселась прямо на ветку.

Визг и хохот повисли над аэродромом.

Жеся сунула свою модель Косте и со всех ног кинулась вслед за Кешкой к соснам.

— Лови за хвост! — весело крикнул вслед ребятам человек с ромбами и распорядился, чтобы отрядили красноармейцев с аэродрома — помочь снять модель с дерева.

Состязания моделей продолжались. Следя за полетами своих созданий, ребята забывали захлопывать рты и привставали с мест, словно их приподнимала сила, когда чья-либо модель плавно садилась у окраины аэродрома и инструктора бегом отмеряли расстояние.

За судейским столом шел серьезный разговор.

— Это же совершенно изумительная работа, — восхищался высокий военный, — из ребят выйдет толк.

— А вот взгляните на эту модель: ее конструкция настолько оригинальна, что мы послали копию ее и чертежи центральной лаборатории.

— А где сам конструктор?

— Вероятно — здесь. Желтов! Товарищ Желтов! Ребята где Желтов?

— Наверное, тоже убежал за уткой. Придет — покажем. Обратите внимание вот еще на эту модель-птицу. Это тоже совершенно оригинальная конструкция.

Пока взрослые гости внимательно и с восторгом рассматривали модели и еще раз подсчитывали — кто же взял первенство — между Жесей и Костей произошел короткий разговор. Когда она вернулась от сосен вместе с Кешкой, снявшим-таки свою беглянку с дерева, Костя побежал к ней навстречу:

— Паньку Желтова судьи спрашивают!

— Ну? Зачем?

— Модель, говорят, интересная.

— А разве ее принесли?

— Ага. Что сказать?

— А то и сказать, что есть, — решительно взмахнула кудрями Жеся и смело подошла к военным.

— Товарищи!

Военные оглянулись. Председатель крайосоавиахима взглянул на девочку, протянул ей руку:

— Здравствуй, Жеся. Ты что?

— Здесь спрашивали Паню Желтова…

— Да. Давай его сюда. Он из вашей школы?

— Из нашей. Только его нет. Ребята принесли только его модель.

— А сам он где?

— Не знаем. Он, товарищи, ушел из дома. Его, товарищи, здорово били дома. И надо это кончить. Потому что он пионер и нельзя, чтобы он пропадал. И мы даже не знаем, где он сейчас. И еще просим — нельзя ли красноармейцам сказать, чтобы его отыскали?

Взволнованная речь Жеси произвела на гостей большое впечатление. Ее подробно расспросили — как и что, все записали и обещали найти мальчугана.

А когда закончились состязания и ребята гурьбой направились к машинам, осоавиахимовец лукаво спросил Жесю:

— А все-таки — кто ж это вам модель-то… искалечил?

Жеся по привычке тряхнула кудрями.

— Все-таки я думаю, что это чеховцы. Они побоялись, что мы возьмем первое место и подослали кого-нибудь. У них ведь и в прошлом году своим же ребятам кто-то модель испортил.

— А я думаю, что зря вы все-таки тогда драку затеяли.

— Да ведь мы потом извиняться к ним в школу ходили. На линейке потом и извинялись. Мне же и пришлось идти. Стыдно было, да ничего не попишешь.

Распрощались у машин. Гости уехали. Моделистам разрешили остаться на аэродроме и посмотреть полеты машин. Тесной кучкой уселись ребята на согретой весенним солнышком земле.

Высоко вверху, в горячем синем, небе бьется-звенит невидимый жаворонок. Выше него гудят другие птицы — стальные. Вот одна из них, нырнув вниз, стремительно роет носом высоту, Вот она уже летит вверх колесами. Вот мчится носом вниз — выпрямляется и летит, победно пошевеливая узкими крыльями.

Резкий, отчаянный визг ударил по ушам. Как по команде, все ребята оглянулись: Галя Четверикова, пытаясь поймать что-то на собственной спине, прыгала и испуганно звала:

— Ой! Ой, ребята! Кто-то залез! Ой, ма-а-а!

Жеся бросилась к ней, смело сунула руку ей за шиворот под блузку и быстро вытащила — кузнечика!

— Ладно — самолет высоко. А то летчика на смерть могла бы напугать, руль бы бросил и машину бы погубил, — сердито отчитывала она девочку. — Орешь, как резанная, от кузнечика.

— Да-а, если он кусался, — попыталась та защищаться.

— Смотри — с'ел бы тебя! Храбрец тоже.

Отошла сердито и села. Оглянулась. Сотни сереньких кузнечиков бодро скачут по низкой травке.

Внезапная мысль пришла в озорную голову. Жеся сделала пакетик из газеты, ловко наловила десятка полтора кузнечиков, усадила их в пакет и спрятала в карман пальто. Вечером она только на минуту заглянула к Кешке, чтобы узнать — где и когда будут об’являть результаты соревнований, и умчалась домой.

Кешка доволен. По всем признакам он получит второе место. Первое опять все-таки досталось Толе. Ну, да ведь он и моделизмом раньше стал заниматься и, действительно, модель у него замечательная, хоть он и чеховец.

— А ты не завидуй. — У тебя тоже хорошая модель, — советует отец.

— Папа, я же не завидую. У меня совсем конструкция другая. А потом меня все-равно же примут в лагери Осоавиахима, мне же сказали. Там для моделистов будет своя палатка и особый инструктор. Ты, ведь, меня отпустишь?

— Ну, еще спрашиваешь. Конечно!

— Бабке не с кем ругаться тогда будет, — усмехнулся парнишка.

— Где она, кстати?

— Небось, лампадки свои заправ…

Кешка подавился словом. Блюдце вылетело из рук отца. Горячий чай плеснул со стола на кошку и та, громко фыркнув, бросилась под кровать: страшным голосом, дико закричала бабка в соседней комнате. Смолкла. Застонала. Забормотала.

Отец с сыном бросились к ней. Старуха сидела на полу и медленно крестилась.

— Что ты, мать?

— Господи, батюшка! Вот нечистая сила. Не отдышусь.

— Да что ты? Захворала?

Отец попытался поднять ее с пола подмышки.

— Постой, ох, постой. И как они забрались туда, окаянные?

— Кто?

— Да прыгуны какие-то. Лампадки хотела я зажечь — христианский праздник, поди, завтра. Взяла спички, читаю молитву, хотела зажечь, а оттуда — ка-ак стрельнет из коробки, да прямо мне в глаза, да еще, да еще! Не иначе — Кешка насажал!

— Я, бабушка даже и не видал, — всерьез обиделся Кешка. — И даже к тебе не заходил.

— Ой, батюшки, души не соберу, как испугалась. Ноженьки не стоят.

— Ну, ничего, мать, это, наверное, сверчки наползли. Коробка-то на печке лежала, а ты ведь хлеб сегодня стряпала, вот они и залезли.

— И то верно, поди, — согласилась бабка и затопала к столу. Даже про лампадку забыла.

Кешка стал наливать ей чай, а дядя Володя, улыбаясь в усы, вышел в сени. На верхней площадке, свесив голову через перила, стояла Жеся. Слабая лампочка золотила сверху ее тяжелые кудри. Она молча, серьезно и выжидающе смотрела вниз, на дядю Володю. Тот погрозил ей пальцем и громко шепнул:

— Ты что же это — до старухи добралась?

Так же топотом и серьезно девочка созналась:

— Это я ей за Кешку, дядечка Володя. Больше не буду. Спокойной ночи!