Культ

Глава 9. Особенности восточной дипломатии

— Когда? — спросил я.

— Завтра, — последовал ответ. — Решение уже принято.

Пётр Апраксин, руководитель моего финансового отдела, позвонил в девять утра. И весть, которую он принёс, была недоброй. Правительство Неома, с подачи глав старейших родов, решило снять лицензию с банка «Святослав», в котором хранилась треть наших сбережений. Я недостаточно крут, чтобы воспрепятствовать этому произволу. Марк даже слушать меня не станет — есть более приближенные тушки.

— Выводи всё.

— Правильно, — одобрил Петя. — А куда?

Я раздумывал недолго.

В «Святославе» сидел наш человек, один из меценатов культа, и долгое время его вовлечённость служила гарантией сохранности капитала. Понятно, что есть более надёжные структуры наподобие Банка Адамсов, ЕКБ или Северного банка. Вот только деньги любят тишину, и я хотел нечто... совсем неочевидное для каждого встречного. Часть наших активов упрятана в «Евроинвестгрупп», часть разбросана по швейцарскому UBS и габралтарскому GIB. Последний вариант особенно греет душу своей офшорностью.

— Переводи на Гибралтар.

— Уверен? — в голосе Петра прозвучало сомнение. — Могут расценить как...

— По барабану. Ну, сделай красиво. Несколькими траншами через Швейцарию и счета благотворительных фондов.

— Умно, — Петя меня сразу зауважал. — Приступаю.

Зевнув, я отложил смартфон и вдохнул чистый осенний воздух. Почти чистый. Невзирая на муниципальные запреты, кто-то из моих чудесных соседей жёг листья.

С утреца я пробежался по близлежащим кварталам, включив в обязательный маршрут берег реки, принял душ, позавтракал с Полиной и выбрался на угловую террасу. Здесь у меня столик, плетёное кресло, каменные балясины и прилетающая с улиц листва. Вкупе с чашечкой кофе — октябрьский дзен.

Казалось бы, суббота.

Вот только звонят без перерыва.

Смартфон в очередной раз завибрировал. Высветился контакт Харольда, странствующего жреца, находящегося, по моим прикидкам, в Азиатском Пандеме.

— На проводе, — обречённо произнёс я.

— Привет, Илья.

— Здорово, брат.

— Я в Сеуле. У меня переговоры сдвинулись с мёртвой точки, но без твоего присутствия не обойтись.

Так.

— Излагай.

— Ну, ты же помнишь, у нас тут женский монастырь и святилище с алтарём. Есть шанс прожать власти на полноценный Храм.

Сонливость как рукой сняло.

Мы уже год пытаемся влезть в Сеул, но каждый раз натыкаемся на упоротое сопротивление местных чиновников. Корейцы вошли в состав Пандема на правах автономии, но, как вы понимаете, это на словах. В реальности полуостровом руководит на фейковый президент, а вполне осязаемый наместник Чжао. А там своя атмосфера. С одной стороны Чжао кладут болт на любые религиозные системы — они уверены, что их власть ничем не поколебать. Тем более, что в стране раскручиваются лишь церковники, тесно сотрудничающие с кланом. Христианство, буддизм, конфуцианство мирно уживаются в одном культурном котле. Даже шаманы есть. Ну, появится ещё пара церквушек — что с того?

Нет, Чжао обо мне наслышаны.

Чуваки навели справки и насторожились, увидев связь патриарха Разрушения с Адамсами. Не просто связь — мой культ в России процветает, завоёвывая аудиторию. Похоже на экспансию, не так ли? Чжао решили взять паузу и присмотреться. Пауза растянулась на год.

В конце лета сменился наместник.

И я незамедлительно отправил Харольда в помощь настоятельнице и алтарному хранителю. Собранные сведения недвусмысленно намекали, что наместник — человек широких взглядов, раскрепощённый и открытый для диалога. То, что доктор прописал.

— Тебе удалось с ним поговорить? — уточнил я.

— Наместник Ким Су Юнг находится в монастыре.

Я подобрался.

— Давно?

— Со вчерашнего вечера.

— И ты молчал?

— По моим оценкам, сейчас господин Ким достиг правильной кондиции. Он готов к продуктивным переговорам. И мы их начали, но есть вопросы, на которые можешь ответить только ты. Кроме того, Су Юнг намекнул, что хотел бы лично пообщаться с легендарным патриархом Разрушения.

— Его что-то беспокоит?

— Угадай что.

— Ладно, я понял. Ждите.

Вешаю трубку.

— Куда собрался?

На террасу выбралась заспанная Сандра в домашнем халатике. Очень эротичном халатике, доложу я вам. Сразу захотелось плюнуть на Сеул с монашками и наместниками, затащить мулатку в спальню и...

— Замёрзнешь, — сказал я.

Сандра присела на мои колени, обняла и приблизила губы к уху:

— А ты меня согрей.

Кубинка — самая ненасытная из моих жён.

Ей всегда хочется ещё.

Притягиваю Сандру к себе, запускаю руку под халатик, и девушка томно выдыхает.

— Идём в постель.

— Остальные...

— Они спят.

— Не начинай.

— Почему?

Неожиданно для себя я понял, что не хочу перемещаться в Сеул. А хочу я совсем другого — моя рука поглаживает грудь жены, время от времени цепляя затвердевший сосок. И не только сосок твердеет...

— Давай, — шепнула кубинка, ощутив напряжение у меня в штанах.

Не выдержав, я заволок жену в библиотеку, с которой граничила терраса, и толкнул в глубокое кожаное кресло. Сандра тут же нагнулась вперёд, одной рукой обхватила мою ягодицу, а второй начала расстёгивать штаны. Не успел я опомниться, как моё достоинство уже было обхвачено нежными девичьми губками.

— А ну перестань...

Сандра что-то промычала в ответ и начала работать языком. Я запустил руки в кучерявую копну и стал сам подмахивать бёдрами, загоняя ствол в глотку жене. Затем я оказался в кресле, а Сандра забралась на меня сверху. Халатик полетел на пол, меня конкретно оседлали...

Не в силах сдерживаться, Сандра застонала, её спина выгнулась.

Да, не с такими забавами у меня ассоциируется библиотека. Все эти старинные тома в кожаных переплётах, карта Европейской Московии, лакированный деревянный глобус в углу...

Выходя в коридор, сталкиваемся с Окси.

— Слишком шумели, — процедила блондинка.

— Не обижайся, родная, — Сандра попыталась притянуть младшую из сестёр к себе, но та отстранилась.

— Окс, — начал я.

— Отвали, — обиделась девушка. — Сегодня была моя очередь.

Окси демонстративно развернулась на пятках и зашагала прочь.

Мы с Сандрой виновато переглянулись. Теперь надо думать, как задобрить младшую жену. И я подозреваю, что одними покатушками на лыжах не отделаешься.

А ведь ещё подготовка к балу на повестке...

Перед тем, как телепортироваться в Сеул, я связался с дворецким и попросил его проследить за доставкой вечерних платьев, заказанных мной ещё вчера. Гардероб жёнушек ломился от подобного тряпья, но эти заказы — из последней коллекции Юрашкина.

Сеул находится в другом часовом поясе.

Разница с Неомом — шесть часов.

Я выбрал способ телепортации демонологов — с привязкой к дверным проёмам. В монастыре нет своего алтаря. Что отсекает перемещение жрецов через Иркаллу. Монастыри вообще не для этого.

Передо мной разворачивается вестибюль первого этажа.

Мягкая мебель, портьеры, приглушённый свет. Дежурная монахиня за стойкой ресепшена. Пардон, в монастыре нет ресепшена. Назовём подковообразную стойку с плоским экраном компьютера... постом наблюдения.

— Добрый день, сестра.

Боевая послушница выпрямилась и отвесила мне почтительный полупоклон.

— Ваше святейшество.

Я отмахнулся, давая понять, что не нужно заморачиваться этикетом.

Боевые послушницы — это лицо монастыря. Красивые, сексуальные, но одевающиеся неброско. Приталенное платье, смахивающее на рясу, подчёркивало фигуру девушки, делало акцент на груди и бёдрах. Волосы заплетены в тугую косу. Послушница исполняла обязанности администратора, распределяла нагрузку по кельям и могла вывести список свободных девочек вместе с их анкетами и фотографиями. Если же клиент попадался буйный, послушница превращалась в разъярённую фурию. Поэтому на работу я принимал одарённых особ с хорошей подготовкой по рукопашному бою. Ещё более жёсткие требования у меня к настоятельницам.

— Где Харольд?

— В кальянной, — отрапортовала послушница. — На втором этаже. Вас проводить?

— Не надо. Я знаю, где это.

Кивнув, девушка вернулась на прежнее место.

В глазах администраторши сквозило неподдельное восхищение.

Верхушка монастырской иерархии не просто торгует телами проституток. Нет, эти женщины и девушки прошли через обряд посвящения, познали благодать Иркаллы и свято верят в величие нашей миссии. Трудницы здесь тоже по зову сердца. Технология простая. Отбираешь аппетитных самочек в непростом жизненном положении. Предоставляешь кров, общность интересов, жизненную цель и хорошее питание. Обеспечиваешь приемлемый уровень жизни, помогаешь родственникам. И постепенно закладываешь мысль, что служение Нергалу — это большая честь. Мужчины сражаются во имя Повелителя, а женщины вносят лепту своими телами. Ну, я малость упростил, но идею вы поняли. Дала гостю монастыря — совершила богоугодный поступок.

А гости в монастырях непростые.

Именитые, со связями и рычагами.

Полезные гости.

Монастырь у меня — это целый кластер, приносящий доход и удовлетворение. Комплекс выстроен таким образом, чтобы одни монашки производили свечи, футболки, кружки, магнитики, бижутерию и благовония, а другие ублажали дорогих гостей. Поэтому обитель обнесена высоким забором и визуально создаёт впечатление неприступной крепости. Боевые послушницы охраняют территорию и не пускают внутрь посторонних. Особенно — журналистов и блогеров. Вход в производственные цеха отдельный. Имеется у нас фермерское хозяйство, что позволяет выйти на самоокупаемость.

Курительные смеси для кальяна тоже производятся нашими умелицами.

Я вот недавно задумался над вейпами и легализацией марихуаны. Это направление раскроет новые горизонты перед моей теневой экономикой. Дымолавки сейчас в тренде, надо ловить волну.

Чтобы попасть в дом любвеобильных монашек, посетитель должен подъехать к обители со стороны неприметной городской улочки. Парковка за оградой. Соблюдение инкогнито, никаких камер и фиксаторов. ВИП-клиенты обладают клубными картами — чёрными пластиковыми прямоугольниками с золотым тиснением. Знак Марса и электронный чип, которым можно открывать ворота обители. Карта предоставляет доступ к Дому Радости, но проникать дальше, на производственные территории, запрещено.

Вестибюль переходил в вереницу комнат для развлечения. Тут у нас и антикинотеатры, в которых можно запереться с девочками, и сауны, и крытый бассейн, и массажный салон, и бар с рестораном, и тематические спальни для любителей экзотики... Второй этаж отведён под кальянную, бильярд, боулинг, конференц-зал и танцпол. Кельи монашек расположились на третьем ярусе — туда и поднимаются гости, решившие уединиться с приглянувшейся девушкой.

Я поднялся по широкой лестнице.

Ковровая дорожка была зафиксирована специальными держателями. Звуки шагов тонули в обволакивающей тишине. Пахло алкоголем, дорогим парфюмом, благовониями и шоколадным табаком. Сквозь тяжёлые портьеры, отделяющие одни апартаменты от других, до моего слуха доносились мужские голоса и заливистый женский смех.

Харольд встретил меня у двери кальянной.

— Наконец-то! — обрадовался жрец. — Мы заждались.

Пожимаю протянутую руку.

Харольд — жилистый и суровый с виду мужик. Я бы сказал, спецназовец в отставке, а не представитель религиозного культа. Острые скулы, бритый череп, пронзительный взгляд. Образ развеивается, когда жрец начинает вести переговоры. Вы понимаете, что столкнулись с умным собеседником, эрудированным и умеющим прощупывать точки соприкосновения.

— Как он?

— С утра нахлобучил настоятельницу.

— Даже так?

— Была у него такая фантазия.

— Доволен?

— Говорит, мы клёвые. Хочет с тобой пообщаться.

— Что ж. К этому шло.

В кальянной можно топор вешать. Ароматные клубы дыма сглаживают интерьер, поднимаются к потолку, закручиваются в кольца и спирали.

Мне почудился запах гашиша.

Грубо работаете, брат Харольд...

Комната стилизована под палаты какого-нибудь эмира или раджи. Толстый ковёр под ногами, диваны, разбросанные прямо на полу подушки. Окна занавешены плотными шторами. На стенах — тусклые светильники в абажурах, создающие приватную атмосферу. На низком столике — разнообразные яства. Полуобнажённый кореец лет тридцати валяется на подушках, его голова покоится на коленях рыжей красотки. Девушка без одежды, её аппетитная грудь третьего размера даже моё сердце заставляет биться быстрее. В жрице любви я без особого труда узнал настоятельницу. Ещё две нимфы целовались на диване.

Ким Су Юнг выдохнул облачко сизого дыма и отодвинул мундштук ото рта.

— Смотрите, кто пожаловал! Великий патриарх!

Наместник был корейцем, но, как и все чиновники Пандема, в совершенстве владел китайским. Мне пришлось тоже изучить этот язык. Правда, действовал я нестандартными для Поднебесной методами. Просто сразился с одним из местных магов и пожрал его душу. Вместе со всеми знаниями.

— Рад встрече, наместник Ким, — ответил я на родном языке клановца. И уселся на одну из подушек, скрестив ноги. — Надеюсь, вас впечатлило гостеприимство моих служительниц.

— О да, — хохотнул кореец и протянул мне мундштук от кальяна. — Вы, русские, умеете отдыхать.

Я затянулся, вслушиваясь в бульканье сосуда.

Выдохнул.

Микс с преобладанием кашмира и специй.

По правде говоря, монахини и сама настоятельница были азиатками. Из Московии прибыли только боевые послушницы. Ну, и мы с Харольдом. Да и то странствующий жрец родом из Скандинавии. Ну, ладно, пусть русские. Условно.

Со стороны дивана слышалось учащённое дыхание куртизанок.

То есть, монашек.

Смесь оказалась ядрёной. Я покосился на настоятельницу — та пожала плечами. Дескать, сам нас учил миксовать. Чтобы расслабяло и подавляло волю. Хорошо, что наркоконтроль в монастыри Разрушения не заглядывает. Тут у меня формулы, от которых волосы встанут дыбом. И не только волосы.

— Вы искали со мной встречи, наместник, — протягиваю мундштук Киму.

Чиновник побулькал немного, блаженно закатил глаза и сделал героическую попытку привстать на локте. Это у него получилось со второго раза.

— Илья, — мужик перешёл на русский, чем меня несказанно удивил. — В клане Чжао только и говорят, что о новой религии русских.

— И что говорят?

— Разное. Например, что Марк выпускает джинна из бутылки. Есть мнение, что вы там свихнулись по полной программе.

— А сам что думаешь? — я перешёл на «ты».

— Это бизнес.

— Не смущает, что я в клане Адамсов?

— Мнения разделились. Одних смущает, другим пофиг. Есть множество концернов ЕМ, успешно торгующих в Пандеме. В Пекине, Токио и Гонконге — кварталы Адамсов. Всегда можно договориться.

Этот парень мне определённо нравился.

— Я хочу открыть Храм Разрушения в Сеуле, Су Юнг. Дашь добро?

— Илья, ты же понимаешь, кто стоит за моими решениями.

— Да.

— И всё равно спрашиваешь?

— Ну, мы договариваемся. Когда ты переступал порог этого монастыря, то хорошо понимал, к чему всё идёт. Захотел встретиться со мной. Мы тут не сиськи обсуждаем.

— Твой жрец умеет вести переговоры, — признал Ким. — Но этого недостаточно. Ты не можешь просто так заявиться на земли Чжао и думать, что отделаешься откатами.

— Чего вы хотите? — прямо спросил я.

— Гарантий. Илья, впервые за историю новейшего времени религиозный культ затрагивает души одарённых. Среди твоих прихожан — аристо. Чжао не интересны доходы твоей корпорации, но мы тревожимся, что культ будет действовать в интересах Адамсов.

— Культ, — возразил я, — всегда действует в интересах правящей верхушки. В Московии это Адамсы. В Пандеме — Чжао.

— Красивые слова, — хмыкнул чиновник. — Мы не хотим впускать к себе троянского коня.

— Это означает «нет»?

Наместник выпустил дымное кольцо.

— Ты прав, я бы не пришёл сюда, если бы клан не видел своего интереса в сделке. Мы его видим. Культ Нергала помогает сплотить простолюдинов в России. У нас это может работать не хуже. Но ты... мы не можем тебя контролировать.

— А хотите.

— Конечно. Условие простое. Ты женишься на девушке из Чжао. Родишь от неё ребёнка. И этот ребёнок вместе с твоей женой поселятся в Пандеме.

— Заложники, — хмыкнул я.

— Она из Чжао, — напомнил Ким. — Помни об этом.

— Конечно, — я ухмыльнулся. — Из занюханного рода, которым вы пожертвуете, если сочтёте нужным.

Следующую фразу Ким выдал, не изменившись в лице:

— Ты не прав. Кандидатура уже одобрена. Девушка из правящего дома. Мы никем не жертвуем, Илья. Мы хотим защититься от ярости твоего бога.