Куноичи (СИ)

Глава 15. Роджеркоп

Плен — это то, что в идеале шиноби не должен пережить. Это ниндзя может брать в заложники, но никак не наоборот.

К сожалению, это правило как-то обошло Тен-Тен стороной. Она была заложницей противника раз десять точно: иногда специально, иногда нет. В любом случае она всегда была уверена не только в своих навыках, но и в команде. Где-то снаружи всегда был учитель Гай, Рок Ли или Неджи, чтобы вытащить её из любой передряги.

В новом мире не было ни Гая, ни Ли. Неджи не было и подавно: её давняя любовь наверняка переродилась в старшей ветви Хьюг, как он того и хотел. У внука Наруто был поразительно-спокойный сын с очень сильным бьякуганом. Учитывая, что Ханаби так и не стала матерью, именно этот мальчишка должен был наследовать клан.

Тен-Тен была заложницей акуманизированного, и ей не стоило ждать помощи извне. Разве что от Кота Нуара, ведь Адриан был единственным, кто избежал плена. Даже Ледибаг, — бледная, трясущаяся, напуганная Маринетт, прижимающаяся к отцу, — оказалась выведена из строя. Такахаши было любопытно: хватит ли смекалки Бражнику, чтобы сопоставить отсутствие Ледибаг и несвободу одноклассников его сына? На месте злодея Тен-Тен сделала хотя бы пробное предположение.

Ей, на самом деле, не оставалось ничего, кроме размышлений: одержимый Роджер, — он называл себя Роджеркоп, — глубоко ушёл в собственные мысли и практически не реагировал на происходящее вокруг. Он включался только при попытках к сопротивлению или к побегу. Так, мать Альи, женщина боевитая и довольно агрессивная, сидела сейчас у стены с простреленной ногой. Марлен Сезер попыталась написать мужу СМС, чтобы сообщить об акуманизации полицейского. Как бы ни скрывалась женщина, Роджеркоп это заметил.

Тен-Тен не видела, как он выстрелил женщине в ногу, но слышала её крик, быстро оборвавшийся. Роджеркоп механическим голосом предупредил, что за попытку коммуникации с внешним миром последует наказание. Выстрел был лишь небольшой его частью.

Около двери Тен-Тен простояла не меньше пятнадцати минут, прежде чем Роджеркопу потребовалось выйти. Тогда он отменил свой приказ «стоять», и Такахаши ощутила, как в ноги возвращается контроль. Быстро отойдя с пути одержимого, она едва не споткнулась об Аликс: Кюбдель подобралась поближе к Хлое, чтобы, если что, помочь и не дать упасть после обездвиживания.

Милая девочка, ничего не скажешь.

Аликс помогла Тен-Тен опуститься на пол и принялась быстро разминать коленки. Те и правда едва гнулись: за время действия приказа в ногах Тен-Тен, кажется, даже кровь не циркулировала. Хотя, возможно, это было всего лишь субъективным ощущением.

— Покидать класс запрещено, — сказал Роджер, открыв дверь. — Связываться с внешним миром запрещено. Нарушителей ожидает наказание. Справедливое.

Здесь бы Тен-Тен поспорила, но с этим отмороженным одержимым лучше было помалкивать.

Роджеркоп вышел из класса, и люди пришли в движение. Боязливо оглядываясь, они доставали телефоны и что-то начинали делать. Тен-Тен ткнула локтем Аликс:

— Пусть наши заберут у взрослых мобильники.

— Но помощь…

— Просто сделай.

Кюбдель решительно кивнула и быстро подбежала к Киму. Шепнув Ле Тьену что-то на ухо, она дождалась утвердительного кивка, а потом парень заорал во всю мощь лёгких пловца:

— Мобильники прочь из рук!

Кто-то из родителей вздрогнул, другие, напротив, вцепились в технику до побелевших пальцев. Аликс, где-то раздобывшая коробку, принялась стрелой носиться по классу и выдирать из ладоней средства коммуникации.

Удивительно, но к этому подключились другие одноклассники. Нино выбил из рук отца телефон и сразу же отключил исходящий звонок; Алья выхватила у стоящих неподалёку взрослых планшеты и мобильники, тотчас отбегая от дёрнувшихся за ней родителей. На их пути встал Айван — огромный и непоколебимый, как гора. Рядом с ним даже взрослые смотрелись как-то незначительно.

Тен-Тен продолжала разминать ноги, не обращая внимания на творящийся беспредел. На руках у неё горели браслеты. Как полюса магнита, красный и синий. Видимо, они позволяли Роджеркопу управлять её телом. А может и не только телом.

Демоны его знают, на что способны акуманизированные.

Вернувшаяся Аликс поставила рядом с Тен-Тен коробку, полную мобильников и другой техники.

— Надеюсь, после Чудесного Исцеления про это забудут, — нервно хмыкнула Кюбдель, потирая шею. — Иначе дома мне капец как влетит.

Тен-Тен посмотрела на Маринетт. Приступ паники у неё уже прошёл, и теперь девушка глазела по сторонам, пытаясь понять, как бы выбраться из класса и не привлечь лишнего внимания. Что же, видимо, у неё наконец включился режим Ледибаг.

Немного не вовремя, потому что Тен-Тен не собиралась отпускать девчушку на вольные хлеба. Такахаши не была уверена, что Чудесное Исцеление откатит всё как надо: всё-таки Ледибаг ещё не начала применять свою магию. А вдруг откат будет именно с момента облачения в суперкостюм?

Тогда, если Роджеркоп кого-то пристрелит, этот кто-то не воскреснет. Да и нога Марлен не будет восстановлена.

С помощью Аликс Тен-Тен встала и доковыляла до Марлен. Рядом с ней сидела всё ещё безымянная для куноичи мать Сабрины, совершенно несчастная: на неё смотрели, как на врага номер два. Врагом номер один, естественно, была Хлоя. Ведь это её отец довёл приличного человека до акуманизации!

Ну конечно. Нашли виноватую.

Тен-Тен опустилась рядом с женщинами и открыла аптечку, которую для демонстрации принесла с собой мать Сабрины. Набор был минимальным: бинты, вата, обеззараживатель, пара инструментов, больше необходимых для антуража… но щипцы среди них были, пусть и напоминали больше не хирургические, а маникюрные.

— Пулю вытащили?

Мать Сабрины замотала головой.

— Я медсестра, а не врач, мне не хватает квалификации.

— Ясно.

Конечно, можно было бы дождаться Исцеления и не беспокоиться… но Тен-Тен понятия не имела, какое влияние окажет оставшееся в мягких тканях инородное тело.

Под конец своей военной карьеры она успела столкнуться с огнестрельным оружием. О, как же она проклинала пистолеты, кто бы знал. С достаточным запасом боеприпасов простой крестьянин или горожанин становился неудобной целью для шиноби; не потому, что представлял собой опасность, а потому, что являлся неучтённым фактором при планировании операций. Даже геннины могли голыми руками поймать пулю, поэтому огнестрел не был опасен для шиноби.

Вот только обычные люди про это не знали. Получив в руки мощные игрушки, они возомнили себя равными по силе воинам чакры. Скрытые деревни и академии ниндзя подвергались нападениям, заканчивавшимся всегда одинаково: массовой резнёй или виселицей. Ничего весёлого.

На момент смерти Тен-Тен искусство ниндзя начало приходить в упадок, тогда как оружие становилось всё более совершенным. Для шиноби старых поколений оно всё ещё не представляло опасности и казалось игрушкой; для недавно выпустившихся из академии бойцов огнестрел был одной из причин ранней смертности. Опять же, не из-за слабости перед пулями, а из-за невнимательности и собственной дурости.

Тен-Тен имела кое-какие представления о полевой хирургии: всё же она много общалась с Ино, а та, в свою очередь, свела её с Сакурой. Харуно до конца своей жизни была главным медиком Конохи и без проблем делилась опытом со всеми желающими.

Поэтому Тен-Тен взяла щипцы и протёрла их обеззараживателем. Заметив в глазах Марлен страх и недоверие, Такахаши вздохнула и быстрым движением ударила женщину по шее. Пусть лучше Сезер отдохнёт в обмороке, чем будет нервничать и дёргаться, мешая вытаскивать пулю из бедра.

Сама «операция» прошла до обидного быстро. Тен-Тен даже занервничать не успела: всё-таки давно она не ковырялась в чужих телах. Откинув пулю в сторону, Такахаши обработала рану и стянула её медицинской клейкой лентой. Оставалось наложить бинты, но с этим справилась и мать Сабрины.

Смешно, что светящиеся на запястьях браслеты только помогали лучше видеть происходящее под руками. Тен-Тен ведь поначалу опасалась, что цвет её новых украшений будет мешать.

Забавно вышло: Андрэ так беспокоился, чтобы Хлоя не надела браслет на руку, что поспособствовал появлению аж двух украшений.

Аликс протянула Тен-Тен ткань, и Такахаши вытерла о неё руки, не глядя. Потом всё-таки посмотрела и нахмурилась: девочка дала ей свою рубашку.

— Что? — неловко дёрнулась в ответ на недовольный взгляд Кюбдель. — Полотенец здесь всё равно нет. Мы в классе литературы, если ты вдруг забыла! К тому же это такое приключение! Как думаешь, кровь останется после Исцеления Ледибаг?

Тен-Тен потёрла лоб и устало выдохнула. Ну да, конечно, приключение. Хотя для Аликс, может, так оно и было: девочка оказалась на диво любопытной до всего, что Ким в случайно подслушанном разговоре характеризовал как «кишки и мясо». Проще говоря, Кюбдель любила ужастики и всё с ними связанное.

Удивительно, что это Алья Сезер носилась за акумами, а не Аликс Кюбдель с её вечными роликами. Видимо, у розововолосой всё-таки оставался инстинкт самосохранения, в отличие от очкастой.

Маринетт, что пыталась выбраться из класса, в очередной раз отловил на пороге Нино. Тен-Тен на это ничего не сказала. Нет уж, сначала надо как-то отвлечь Роджеркопа от детишек, и только потом Ледибаг сможет нормально трансформироваться. Хвостатая даже не думала о том, что своим побегом и последующим появлением героини она жёстко подставляет не только себя, но и своего квами. Вряд ли Бражник закроет глаза на такие совпадения.

Поэтому сиди, Маринетт, со всеми остальными, пока Тен-Тен пытается понять, как ей выпутаться из очередной акумьей ловушки.

Но как же неудобно вышло! Такахаши была уверена, что светящиеся браслеты на её руках ещё принесут проблем; не могло быть так, чтобы не принесли. Раз уж она предугадала очередную акуманизацию, то и здесь наверняка окажется права. Или, быть может, боги над ней смилуются?

— Эй, смотрите!

На выкрик Кима, стоящего у окна, отреагировали абсолютно все: родители просто повернули головы, их отпрыски подбежали поближе. Ле Тьен никогда не указывал на что-то неинтересное и не захватывающее. Поэтому Тен-Тен тоже подошла к окну и посмотрела наружу.

В этот раз Ким увидел настоящую киношную погоню: из здания, петляя, как заяц на охоте, выскочил Андрэ. Откуда мужчина знал технику бега во время обстрела, Тен-Тен не знала, но улепётывал мужчина профессионально. Роджеркоп, стрелявший по градоначальнику из светящихся наручей, не попал ни разу.

Когда Андрэ рыбкой нырнул в тотчас рванувший от коллежа лимузин, Роджеркоп сменил тактику. Одержимый прекратил обстрел из наруч и открепил с пояса футуристично выглядящий пистолет.

Тот стрелял с большим грохотом и наносил куда больше вреда, чем энергетические сгустки. При этом это было другое оружие, не то, от которого пострадала Марлен: если бы в её ногу прилетел такой снаряд, то лечить там было бы уже нечего. Нет, это оружие было рассчитано на цели побольше. Вроде машин или крупных животных. А может быть и против других акум, если вдруг у них имелась иерархия.

Водитель лимузина показал класс: только один снаряд скользнул по боку машины, оставляя широкую царапину. Остальные прошли мимо, не нанеся абсолютно никакого вреда сидящим внутри людям. Чего нельзя было сказать об окружающей обстановке: асфальт шёл рытвинами в местах попадания пуль, фонарный столб сложился пополам, дорожные знаки оказались вырваны с корнем и искорёжены. Тен-Тен передёрнулась, представив, что такой снаряд может сделать с человеческим телом при прямом попадании, к примеру, в живот.

Был мальчик — и нет мальчика. Только ровный слой ошмётков в радиусе полукилометра. Вот за это она и не любила огнестрел. Грязь и шум.

Упустив свою цель, Роджеркоп повернулся обратно к коллежу и зашагал вперёд. Тен-Тен отслеживала движения одержимого: достаточно ли он подвижный, мягко ли сгибаются его суставы, какая у акумы скорость. Новости были обнадёживающими, потому что больше всего Роджеркоп напоминал Такахаши консервную банку.

Ладно, неудачное сравнение. Акума был маломобильным и, судя по всему, не мог бегать. У его суставов оказалась ограниченная подвижность, из-за чего Роджеркоп ходил как плохо смазанный робот.

Недостаток скорости акума ожидаемо компенсировал полной неубиваемостью: всё его тело было защищено прочным даже на вид металлом. Этакая броня, в которой Тен-Тен никак не могла найти брешь. Даже сочленения суставов и шлем были выполнены идеально.

Значит, прямым столкновением ничего не добьёшься. Вполне вероятно, что в своём чудо-костюме Роджеркоп пережил бы даже взрыв.

Тен-Тен не любила таких противников. Весь стиль её боя был заточен на два варианта развития событий: либо она быстро и по-тихому убирает цель, либо долго и методично тыкает её разнообразным оружием, пока та не умрёт от истощения или из-за роковой ошибки.

Были и хорошие моменты. Тен-Тен не любила противников этого типа, однако это не значило, что она не умеет сражаться против них. Жизнь шиноби трудна и полна опасностей, и враги не будут подбираться под твой исключительный тип боя. Так что учитель показывал Такахаши, как выковыривать подобных моллюсков из их непробиваемых раковин. Или как убрать цель, даже не затронув броню.

Идеальный вариант — отравить Роджеркопа чем-нибудь убойным. Вот только проблема: акуманизированный, во-первых, ничего не будет есть или пить, а во-вторых — цикорий, который можно было бы выпарить, уже выпил убежавший Андрэ. Невезение.

Придётся действовать по-другому. В активах у Тен-Тен были Чудесные, один даже на свободе. В пассивах — целый класс подростков и их родителей, дрожащий и боящихся за свои жизни. Пусть все знали о волшебном восстановлении, умирать никому не хотелось.

Вдалеке за дверью загрохотали тяжёлые шаги. Тен-Тен встрепенулась, как потревоженный на ветке воробей. Заложники разошлись по стенам класса, повинуясь громогласному приказу Кима. Указание тот получил прямиком от Такахаши — благо, у окна они стояли плечом к плечу.

— Разведи людей по стенам, освободите центр класса, — сказала Тен-Тен, дёрнув Ле Тьена на себя за предплечье. — Подавляй панику, показывай, что тебе всё равно на происходящее. Не должно быть никакого шума или резких движений, ясно?

Ле Тьен кивнул и посмотрел на Тен-Тен. Глаза у него были спокойные, с отблеском стали в ореховых радужках. Красивые глаза, присущие воину, ещё не начавшему свой путь.

— Поведение, как при террористах. Понял.

— Никаких резких движений, — повторила Тен-Тен. — И не давай им приблизиться к мобильникам. Не стоит нервировать акуму, у него, видимо, свои понятия о справедливом наказании.

Ким мельком посмотрел в сторону подстреленной Марлен. Женщина была бледной, но живой — уже большой плюс, если кто спросит Тен-Тен. Роджеркоп мог бы и подстрелить одного из заложников, чтобы другим были ясны его намерения.

К тому моменту, как Роджеркоп вошёл в класс, пленники уже разошлись по стенам и молча ждали развития событий. Тен-Тен осталась у окна, чтобы больше привлекать внимание акумы и не давать ему сконцентрироваться на других. Детей и гражданских было просто по-человечески жаль.

Она надеялась, что люди ничего не запомнят после Чудесного Исцеления. Ну или что магия Ледибаг хотя бы переформатирует им мозг, и все будут думать, будто это кто-нибудь другой был таким умным и скорым на решения. Не Тен-Тен. Не Хлоя.

Роджеркоп зашёл в класс и довольно кивнул, увидев сложенные в коробку мобильники. Тен-Тен вышла вперёд, собираясь с мыслями. Что же могло бы заставить акуму уйти из класса, оставив заложников? Пусть даже они бы не смогли выйти из класса — неважно, главное, чтобы одержимый убрался подальше от детишек и гражданских.

В следующий миг Тен-Тен рванула вперёд, вытягивая руку. Роджеркоп поднял оружие, — не то, из которого он палил по Андрэ и лимузину; вероятно этим он подстрелил Марлен, — и взвёл курок.

Пальцы Тен-Тен сжались на одном из хвостов Маринетт, решившей выбежать из класса. Вероятно, девочка, как и Такахаши, поняла, что Роджеркоп был маломобильным. Дюпэн-Чэн, напротив, славилась своей ловкостью и гибкостью на уроках физкультуры, так что у девочки был реальный шанс сделать ноги из класса.

Вот только остальных бы перестреляли, как цыплят. Дура!

Волосы у Маринетт оказались мягкими и толстыми, хвостик очень удобно уместился у Хлои в кулаке. Тен-Тен дёрнула шевелюру Ледибаг на себя, и Маринетт потеряла равновесие, заваливаясь назад. Побег не удался.

Роджеркоп нажал на курок. Пистолет чпокнул, словно из бутылки вынули пробку. Тен-Тен видела, как пуля вырвалась из дула и полетела прямо на неё.

Вообще-то, Роджеркоп целился в Маринетт, но дуру-Ледибаг Тен-Тен опрокинула на спину. Так что под прицелом оказалась она сама.

И уйти с траектории выстрела она не успевала.

Приняв мысль, что сейчас будет больно, Тен-Тен ещё сильнее дёрнула Маринетт вниз и максимально раскрыла глаза. Кому-то было проще зажмуриваться, чтобы перетерпеть боль, но для шиноби эта тактика могла оказаться смертельной. Не будешь же ты закрывать глаза во время боя, когда твоё тело больше похоже на шкуру ежа из-за попавшего в тебя оружия?

Поэтому Тен-Тен пучила глаза, словно она была рыбой на суше и ей не хватало воды. Рок Ли смеялся над ней, говоря, что они будут идеальными супругами: у самого Ли от природы был очень широкий разрез глаз, практически круглый. Тен-Тен обычно отвечала, что мир не простит им этого союза, и тема перетекала во что-нибудь другое.

Боль была такая, что из лёгких Тен-Тен мгновенно вышибло весь воздух. Пуля вгрызлась в плечо, как оголодавший пёс, и прошла навылет, не задев кости. Судя по тому, что кровь не начала хлестать во все стороны, артерия тоже оказалась в безопасности. С остальным можно было жить.

Отдача повалила Тен-Тен на спину. Такахаши сцепила зубы, чтобы не взвизгнуть, когда разодранная плоть ударилась о пол. Перед глазами в мареве слёз плавал потолок, на фоне которого вскоре появился Роджеркоп.

Он, не сильно любезничая, схватил Тен-Тен за здоровую руку и вздёрнул в воздух. Такахаши не удержалась от короткого стона; слёзы полились у неё из глаз, более не контролируемые сознанием.

Её плечо то замерзало до онемения, то горело. Словно тело Тен-Тен точечно оказалось в аду, и злобные демоны подвергали развороченное мясо двум разным пыткам одновременно.

Роджеркоп говорил что-то, но Тен-Тен его практически не слушала, поглощённая собственной болью. Акума встряхнул её, как игрушку, и девушка вскрикнула.

Проморгавшись от слёз, Тен-Тен нашла взглядом Маринетт. Девчушку откинуло к стене, к отцу, и теперь Томас стоял перед дочерью и закрывал её своим телом. Роджеркоп говорил что-то о справедливом наказании потом, когда он разберётся с первой проблемой, и голову Тен-Тен пронзила мысль: ведь отец Сабрины акуманизировался из-за Андрэ.

Так пусть Андрэ и платит по счетам! Почему она опять страдает из-за чужих ошибок?!

— Отец наверняка в ратуше, — сказала Тен-Тен ломким голосом. — Он всегда едет туда, если нервничает или боится.

Роджеркоп обратил на неё внимание и отпустил руку. Тен-Тен едва не рухнула на колени, лишившись опоры, но всё-таки устояла. Подстреленная рука немела, Такахаши едва могла шевелить пальцами — и при каждом, даже минимальном движении в теле рождалось страдание.

— Андрэ Буржуа препятствует правосудию и не заслуживает почётного звания мэра, — сказал Роджеркоп своим механическим тоном. — Андрэ Буржуа заслуживает полной отставки. Приговор вынесен окончательный и обжалованию не подлежит.

Тен-Тен было плевать на планы Роджеркопа насчёт отца Хлои, если честно. Намного больше её беспокоили замершие, как кролики, подростки. И их родители, конечно же.

Роджеркопа нужно было увести от гражданских… в океане боли эта мысль стала единственным островком, за который сознание Тен-Тен зацепилось.

— Он соврал про браслет, — сказала она, привалившись к холодному металлу брони Роджеркопа. — Он запугивал мадам Ренкомпри. Он не признавал власть учителя в этом классе.

Роджеркоп кивал на каждое её обвинение, и шарниры на его шее издавали едва слышный скрип. Механзм нуждался в починке? У акумы?..

Тен-Тен вываливала одну мысль за другой, голос её упал до шёпота, ноги дрожали. К тому моменту, как аргументы закончились, Роджеркоп оказался достаточно замотивирован идти на поиски Андрэ и оставить заложников в покое.

Не без подсказки Тен-Тен, естественно. Она почти сразу сказала, что на жизни других людей ей плевать. И что хоть какую-то ценность для него представляет только дочь, как ценный актив, который можно потом использовать.

Это было её ошибкой. В своё оправдание Тен-Тен могла бы сказать, что нереальная, всепоглощающая боль просто смела её рассудок, и говорила она на автопилоте. Роджеркоп схватил её под живот, как животное, и вышел сначала из класса, а затем из коллежа. Около здания оказалась припаркована машина, — она что, акуманизировалась вместе с Роджером? — выглядящая так же футуристично, как и его оружие.

Роджеркоп кинул Тен-Тен на заднее сидение, а сам сел за руль. Девушка лежала, смаргивая слёзы и медленно дыша. Эта была не нормальная боль, это было что-то другое — словно акума выстрелил ей прямо в душу, оторвал от неё кусочек и даже не прижёг рану.

Тен-Тен умела терпеть боль. Она была высококлассным шиноби, приученным превозмогать не только болевые пороги, но и собственное сознание. Куноичи обучалась этому и использовала на практике всю жизнь; умение терпеть боль было больше связано с сознанием, чем с телом. Так что Тен-Тен точно знала, о чём говорила: с этими пулями что-то было сильно не так.

Немного придя в себя, она поняла, что машина летит. Решив ничему не удивляться, Такахаши нащупала ремень безопасности и кое-как пристегнулась. Если Роджеркоп вдруг решит лихачить в воздухе, она хотя бы не начнёт кувыркаться по всему салону.

Хорошо ещё, что ремень проходил не через раненное правое, а через левое плечо. Повезло хоть в чём-то.

Лоб у Тен-Тен был весь мокрый из-за испарины. Кровь всё ещё немного вытекала из раны, но в целом почти остановилась благодаря забившемуся в дыру кардигану. Шерсть… будь здесь обычный мир, Тен-Тен бы первым делом сняла накидку, но при наличии Чудесного Исцеления такие мелочи становились незначительными.

Девушку охватил озноб. То ли она потеряла слишком много крови, то ли перенервничала — неясно, да и неважно. Даже когда на крышу летающей машины приземлились супергерои, Тен-Тен не отреагировала. Она сжимала и разжимала кулак здоровой руки, пытаясь восстановить контакт с травмированным телом.

Чудесных смело с чудо-машины, едва Роджер сделал бочку. Тен-Тен взвизгнула, когда ремень безопасности впился в тело и потревожил рану. Боль застилала Такахаши глаза, и все силы девушки шли на то, чтобы просто оставаться в сознании.

Хотя обморок был предпочтительнее, если говорить откровенно.

Едва машина долетела до ратуши, как Роджеркоп выскочил из автомобиля. Тен-Тен, может, поспешила бы за ним… если бы она не была так измотана ранением.

Не прошло и минуты, как одержимый вернулся за ней. Роджеркоп открыл дверцу, отстегнул ремень и вытащил Тен-Тен из машины. В ратушу он занёс Такахаши, закинув несопротивляющееся тело на плечо. Медленно он вошёл в здание, поднялся по ступеням и, не напрягаясь, выломал дверь в кабинет Андрэ.

Затем он скинул Тен-Тен на пол и приставил к её голове пистолет.

— Если ты не капитулируешь, то я убью твою дочь.

Тен-Тен подняла голову и посмотрела на отца Хлои. Андрэ был напуган до мокрых штанов, но в выражении его лица Такахаши видела протест. Хотя губы у Буржуа дрожали и были белее лица гейши, он всё равно решительно встал из-за стола и скрестил руки на груди.

— Ледибаг способна восстановить всё, кроме моей репутации. Капитуляции не будет!

После сегодняшнего, хотела бы сказать Тен-Тен, твоей «репутации» просто нет. Так что не зря ты за себя боишься, Андрэ, ох уж не зря.

Стальной Ветер лично проследит за тем, чтобы от тебя не осталось и упоминания.

Роджеркоп отнял пистолет от головы Тен-Тен и направил дуло на Андрэ.

— В таком случае приговор будет исполнен немедленно.

Вместо ожидаемой пули пистолет выдал ярко-голубой луч. Едва тот попал в грудь Андрэ, как тело мэра стало усыхать на глазах, пока не осыпалось на пол прахом.

Роджеркоп довольно кивнул и обратил внимание на Хлою.

— Ты. Согласно праву наследования, теперь ты являешься мэром.

Он усадил Тен-Тен на шикарный стул Андрэ, прямо в сухую кучку тёмно-серого праха, и пододвинул пустой лист.

— Пиши.

— Что?

— Приказ. Пиши приказ, чтобы я навсегда остался главой полиции в этом городе.

Это было нелогично, но Тен-Тен не стала спорить с чокнутым одержимым. Ведущая рука у неё была подстрелена, так что почерк вышел неровным и дрожащим. Пачкая бумагу кровью, Тен-Тен поставила пододвинутые Роджеркопом печати.

Потом акума отошёл от неё. Бумагу он убрал куда-то под костюм, на мгновение обнажив вполне человеческое тело; шарниры на шее заскрипели, словно готовы были рассыпаться в то же мгновение. На лице у Роджеркопа появилась знакомая голограмма бабочки, и Тен-Тен поняла, что у неё есть несколько минут.

Торопясь, она пододвинула к себе новый лист бумаги и принялась печатными буквами выводить своё желание. Она не хотела зависеть от Андрэ. Значит, ей нужно стать эмансипированной.

Заявления об эмансипации рассматривали органы опеки или же, в особых случаях, высшие органы власти. Тен-Тен нужно было всего лишь несколько печатей, чтобы Андрэ больше не имел над ней власти.

Она успела поставить их на бумагу и засунуть документ в карман джинсов, прежде чем окно за её спиной разбилось, и в кабинет завалились Чудесные.

Роджеркоп не смог отреагировать мгновенно из-за мысленного разговора с Бражником, так что Ледибаг удалось выбить пистолет из рук одержимого. Тен-Тен нырнула под стол, чтобы не мешаться во время боя: пользы от неё будет меньше, чем от тонущего котёнка.

Пистолет по счастливой случайности отлетел прямо к столу. Тен-Тен смогла дотянуться до оружия и подобрать. Руки дрожали, и целиться было невозможно: сразу начинало болеть плечо.

Чудесные оказались собраны и серьёзны, как никогда. Тен-Тен могла видеть, что движения супергероев наконец наполнены силой и решимостью: Нуар больше не сомневался, когда бил акуму шестом; Ледибаг не щадила одержимого, метая йо-йо. И всё-таки, несмотря на изменение сознания, они проигрывали.

— Бабочка в свистке! — крикнула Ледибаг.

— Он под костюмом, — прорычал в ответ Кот.

— Значит, надо заставить его раздеться!

— Предпочитаю, чтобы передо мной раздевались девушки, а не!..

Роджеркоп был, пожалуй, первым акумой, который умел сражаться. Хоть как-то. И он точно был первым из одержимых, которому приходилось убивать — пусть и по долгу службы. Это прослеживалось в том, куда и как он бьёт.

Вот Нуар получил сильнейший пинок в висок и отлетел к стене. Человек бы от такого умер на месте; Коту потребовалась лишь пара секунд, чтобы прийти в себя. Вот Ледибаг не справилась с йо-йо, и Роджеркоп схватил её оружие, лишая девушку манёвренности.

Однако и сам он стал заложником положения. Тен-Тен облизнула сухие губы и подняла руки, зашипев от пронзительной боли в ране. Девушка села на полу и подтянула ноги к груди, чтобы умостить руки на коленях — так пистолет не дрожал.

Прицела на оружии не было, но Тен-Тен он и не требовался. Она точно знала, как стрелять; на таком расстоянии она и с ужасной раной могла без проблем подстрелить белку. Что уж говорить про Роджера.

В его костюме всё-таки было слабое место; как ему не быть? Шарниры на шее, которые постоянно скрипели. Они были его уязвимой точкой, на них держался шлем. И если они будут повреждены, то Чудесные смогут без проблем добраться до проклятой вещи.

А значит — победа.

Тен-Тен прицелилась. Лицо её треснуло от злой ядовитой улыбки, сухие глаза жгло от ярости. Она получала невиданное удовольствие от одной только мысли, что она подстрелит этого ублюдка. Урода, из-за которого она испытала такую боль, какую не знала в жизни, полной боёв и сражений.

Боль, которую она бы предпочла не знать вообще. Так пусть жрёт то, чем угостил её.

— Jigoku de moyasu, ikimono…

<Гори в аду, тварь…>

Отдача хлестнула её по рукам. Ладони дёрнуло назад, и Тен-Тен сильно ударила себя по лбу. Сознание помутилось, куноичи упала на спину и приложилась затылком о пол.

В глазах потемнело, словно кто-то выключил солнце.

Но, судя по яростному воплю, она попала.