Куноичи (СИ)

Глава 17. Агрест

Ждать конца урока Адриана было просто ужасно. Тен-Тен не могла ни посидеть, ни полежать спокойно — вокруг, точно жирная назойливая муха, вился Плагг. Момент взрослости и древности у квами прошёл, и на поверхность вынырнуло шило, присущее исключительно детям. Котёнок метался из стороны в сторону: то ложился на подушки, то летал за пылинками в воздухе, то тормошил Тен-Тен, чтобы она гладила чёрную спинку. Такахаши успела прослушать лекцию о пользе сыра для квами, — исключительно надуманную, как девушка поняла в итоге, — узнать про многообразие сортов и даже попробовать некоторые из них. Не то чтобы она хотела этого; просто Плагг был очень щедрым, и обижать его отказом не было никакого желания.

Наблюдая за волшебным котом, Тен-Тен поняла, что его форма ненастоящая. Плагг, если задумывался или же слишком сильно жестикулировал, начинал… пожалуй, самый лучший термин в этом случае — «плыть». Его форма текла, словно состояла из нагревающегося воска, обнажая нечто, что Тен-Тен никак не могла рассмотреть.

— Не вглядывайся особо, — посоветовал Плагг, заметив интерес к собственной тушке.

— Или что?

— По-разному. Некоторые сходили с ума, другие теряли зрение. Ты ментально крепкая, так что, скорее всего, просто повредишь глаза. Люди неспособны увидеть настоящий облик квами.

Спрашивать, безопасно ли Адриану быть рядом с Плаггом, Тен-Тен не стала. Раз квами сказал раньше, что вреда он Агресту не причинит, значит так и будет. У неё не находилось причин не верить воплощённому разрушению на слово.

Минуты тянулись, словно каждую из них держали за хвост. Тен-Тен потеряла надежду на то, что Плагг в итоге успокоится, и мрачно отсчитывала секунды своего заключения в мягкой кровати. Однако терпение у Такахаши кончилось раньше, чем Адриан вернулся с урока: репетитор, видимо, решил возместить минуты, потерянные на десять «пописать», и задержал парня у себя.

Поэтому Тен-Тен встала с кровати, потянулась и проверила одежду. Кардиган, — совершенно целый и чистый, ни капли крови на светлой шерсти, — лежал у неё в ногах. А она поначалу и не заметила. Остальная одежда была на ней сразу: видимо, Адриан постеснялся её раздевать.

Плагг, едва Тен-Тен встала, взлетел в воздух и принялся кружить около её головы. Квами был спутником, сопровождающим её растрепавшийся пучок.

— Мы гулять?

— Пройтись. Вроде бы Хлоя была частым гостем в этом доме. Думаю, ничего страшного, если я попадусь кому-нибудь в коридоре без сопровождения.

— Я с тобой.

Котёнок забрался ей прямо в пучок. Ощущение было не самым приятным: словно у Тен-Тен в волосах поселился огромный жук. Дождавшись, пока Плагг утопчется и устроится в гнезде её волос, Такахаши надела кардиган и обулась.

— Тебе удобно? — спросила она у квами, пока натягивала балетки.

Она совершенно точно была обута по-другому, в неплохие туфельки на низком каблуке. Но, поскольку их рядом не было, — как и другой обуви, — то приходилось ограничиваться тем, что имелось под рукой.

Плагг ещё немного повозился, прежде чем окончательно замереть.

— Никто у меня этого никогда не спрашивал, знаешь? Адриан вообще суёт меня под мышку.

— Бедняга.

— Это да. Хорошо ещё, что он парень чистоплотный.

Тен-Тен не сдержала улыбки. Да уж, будни всесильного существа. Даже не позавидуешь такой судьбе, если честно.

Она вышла из комнаты, напоследок посмотревшись в зеркало. Выглядела Хлоя, как всегда, практически идеально: очень уж повезло Тен-Тен с новым телом и лицом. Даже без профессионального ухода или косметики она оставалась на высоте.

Плагга в волосах видно не было. Котёнок, видимо, соорудил вокруг себя защиту из волос, потому что пучок светлых волос смотрелся больше, чем раньше. Тен-Тен слегка покачала головой, проверяя крепкость причёски, но никаких проблем не обнаружила. Отлично.

Коридор разительно отличался от комнаты Адриана: здесь не было подростковости и властвовал минимализм. Тен-Тен погладила серо-голубую стену и вдохнула, ощущая запах недавнего ремонта. Вероятно, Габриэль решил обновить дом изнутри после смерти Эмили: на старых фотографиях Адриана и Хлои Такахаши видела совсем другой интерьер.

Впрочем, это не было важно. Сейчас её интересовала разведка на условно-вражеской территории. Так что, запасаясь наглостью и стараясь передвигаться как можно тише, Тен-Тен повернула налево и просто пошла вперёд.

Мысленно она, естественно, составляла карту поместья. Славьтесь, учителя её Академии, что преподали такую полезную науку. Она не раз спасала Тен-Тен и её напарникам жизнь.

Бесцельное шатание по особняку долго не продолжилось: в какой-то момент Плагг взял на себя управление и тихонько говорил, в какую сторону Тен-Тен стоит пойти. Так она нашла несколько чёрных выходов, пару открытых комнат для экстренного отступления, кухню, два гостевых туалета и кабинет Натали Санкёр — секретарши Габриэля. Плагг давал короткие комментарии насчёт встречавшихся им людей. В основном это была прислуга, не особо важная — по мнению котёнка.

На Хлою эта прислуга смотрела как на врага, поэтому Тен-Тен даже не подумала с кем-либо заговорить. Видимо, Буржуа успела насолить этим людям до появления в её теле куноичи. Так что на их помощь или на ответы рассчитывать не приходилось.

Плагг вывел Тен-Тен к саду и провёл короткой тропой сквозь заросли кустового лабиринта. Зелень была насыщенной и тёмной, совсем как листья в Конохе. Тен-Тен позволила себе на секунду предаться ностальгии, и старые шрамы на душе вспыхнули тянущей печалью.

Сад был красивым, но каким-то неухоженным. Покинутым. Тен-Тен видела дикоросы, захватившие клумбы, слишком высокие яблони, траву, пробивающуюся через галечную тропинку. В центре лабиринта стоял фонтан, давно не видевший воды: медные носики потемнели, а на белых бортах украшения виднелась въевшаяся грязь.

— Обернись, — сказал Плагг, когда Тен-Тен гладила скелет фонтана.

Она послушалась. Сзади была статуя — чуть больше, чем ростовая, выполненная из белого камня. Вот она была чистой, словно её каждый день протирали.

Статуя изображала женщину. Не особенно красивую, по мнению Тен-Тен: слишком острый подбородок, глаза с излишне поднятыми внешними уголками, тонкий широкий рот. Каменное платье обнимало неживую фигуру, очерчивая костлявое телосложение. Женщина была слишком худой.

Но при этом было в статуе что-то, притягивающее взгляд. Тен-Тен подошла ближе и, задрав голову, посмотрела в молочные глаза.

— Мать Адриана, — прошептал Плагг в её волосах.

Тен-Тен понятливо кивнула. Она и сама видела, что женщина как-то связана с Агрестом-младшим: те же губы, то же выражение лица. Скульптор постарался на славу, передавая не только мягкую улыбку, но и более внутреннее выражение печали.

Знала ли женщина, чей облик был запечатлён в камне, что скоро расстанется со своим ребёнком?

— Она была хорошей? — спросила Тен-Тен.

Ответил ей не Плагг, отчего Такахаши вздрогнула.

— Лучшей из женщин.

Она обернулась, почти в боевой готовности. Заброшенный лабиринт был устлан старой листвой и сухими ветками; несмотря на это, Тен-Тен совершенно не услышала, когда Габриэль Агрест подошёл к ней непозволительно близко.

Вблизи мужчина выглядел менее впечатляющим. Тен-Тен видела глубокие морщины в уголках губ, уставшие запавшие глаза, покрасневшие крылья носа. Кожа Габриэля была едва ли темнее камня, из которого высекли статую мадам Агрест. Стало совершенно очевидно, что отец Адриана тяжело болен.

Выражение его глаз менялось, как небо в майский день. При взгляде на статую Тен-Тен видела нежность, обещание, страсть; при взгляде на Хлою — холод, жёсткость, расчёт. Она доверяла своим глазам; она доверяла чужому выражению. Габриэль Агрест был опасен, по крайней мере для неё.

Но он не был маньяком или садистом, совсем нет. Поэтому Тен-Тен сложила губы в приветливую улыбку и даже обняла Габриэля — так, как поступила бы Хлоя.

— Дядя Гейб, я так давно тебя не видела! — заканючила она, точно ребёнок. — Просто ужас какой-то, даже на той папиной встрече не успела подойти! Ты там такой эпатаж навёл, знаешь? А со мной даже не поздоровался!

Она посмотрела наверх, не прекращая объятий, и требовательно выпятила губы. Габриэль похлопал её по спине, тело его было таким же каменным, как и у жены. Тен-Тен могла бы подумать, что дело в пропавшей привычке к прикосновениям: после смерти мадам Агрест Габриэль стал знатным затворником. Если бы не…

Глаза. Его глаза были холодными, но теперь в сером тумане появилось новое чувство, даже два: сожаление и отрицание. Габриэль смотрел с этой мешаниной эмоций на прижимающуюся к нему девочку, — Хлою, — и в голове его явно происходила борьба.

Он не хотел ей зла, это точно. Но он был вынужден… вынужден был…

Тен-Тен солнечно улыбнулась, прижалась к Габриэлю ещё раз и отступила. Она увидела всё, что ей было необходимо — и даже сверх того. Теперь она не сомневалась в личности Бражника. Ведь именно мотыльку она мешала последние несколько раз, то перетягивая внимание акум на себя, то мешая им концентрироваться на основной цели. Естественно, у Бражника возникнет необходимость избавиться от такого отвлекающего фактора.

Естественно.

— Я плохо её помню, — сказала Тен-Тен, заводя руки за спину и открываясь перед Габриэлем.

Сожаления стало больше. Оно переливалось через частокол ресниц, копилось в уголках глаз, показывало, что в теле всё ещё оставалась душа. Габриэль снял очки и потёр глаза — жест был уставший, но очень подходил мужчине, делал его привлекательнее.

— Естественно. Три года прошло… а до этого она болела. Адриан наверняка тоже забыл её.

Почему-то, судя по лицу, Габриэль хотел так думать; ему так было бы комфортнее. Губы его исказила вина — не перед сыном и не перед Хлоей, конечно же. Перед Эмили.

Почему? Ты виноват в её смерти?

— Не-ет, он её помнит, и очень хорошо. Адриан похож на неё, да?

Лицо Габриэля исказила кратковременная судорога. Зрачки затрепетали, как крылья бабочки — как крылья мотылька, пожирающего мёртвую плоть.

Тен-Тен отвернулась, рассматривая статую.

— Нет. Совсем нет. Они… совершенно… разные. Абсолютно.

В голосе мелькнула злость, и Тен-Тен решила не продолжать. Она достаточно хорошо читала лица, чтобы понимать, когда надо остановиться. И сейчас, после пары невинных вопросов, Габриэль был готов придушить её голыми руками.

Ненормальная реакция, даже для горюющего мужа. Тен-Тен могла тремя фразами заставить человека покончить с собой, особенно если психика жертвы была расшатана. Но сейчас куноичи не хотела ничего, кроме пары крох информации. И всё же Агрест отреагировал, причём слишком сильно.

Габриэль — Бражник. Он не любит своего сына и пытается убедить себя, что тот не похож на мать, хотя сходство ошеломительное. Он испытывает вину перед мертвецом и собирается что-то сделать. И ради этого «чего-то» он готов буквально пойти на убийство.

На минуточку, он готов пойти на убийство Хлои Буржуа — на убийство Тен-Тен, если быть точнее. И её это совершенно не устраивало.

Успокаивало только то, что Габриэль будет действовать через чужие руки, не рискуя пачкаться самостоятельно. Так что у Тен-Тен было немного времени для подготовки, хотя бы моральной. Так-то, учитывая, что акумы могут быть абсолютно любыми, она даже не знала, с чем могла столкнуться.

Придётся импровизировать. Пока у неё вроде бы получалось. Учитель всегда говорил, что импровизация удалась, если ты в итоге живой и целый.

Габриэль проводил её в особняк. Шли в молчании, для Тен-Тен не тягостном лишь из-за общей психологической устойчивости. Рядом с месье Агрестом было неприятно находиться: дело было то ли в ауре, то ли в его настроении, то ли в едва уловимом сладком запахе, смутно знакомом.

Тен-Тен принюхалась, но так и не поняла, чем же пахнет. Это было что-то из её прошлой жизни, такое естественное и знакомое, на что она обычно не обращала внимания. Габриэль, глубоко ушедший в свои мысли, даже не заметил её заминки.

Он завёл девушку в дом и крепко закрыл за собой двери, ведущие в сад. Тен-Тен грустно вздохнула: иногда ей не хватало свежего воздуха и зелени, как в её родном мире. Здешняя реальность изобиловала серыми домами, чёрным асфальтом и стеклом, играющим бликами.

В саду было хорошо. Но, судя по глазам Габриэля, он теперь будет следить, чтобы Хлоя туда не зашла ещё раз.

— У Адриана сейчас китайский…

— Я знаю, — небрежно отмахнулась Тен-Тен. — Я подожду.

— Уже поздно для ожидания. Я прикажу нашему водителю…

— Ай, дядя Гейб, да не надо! Я просто останусь тут на ночёвку. У Адриана ведь не было нормального дня рождения, помнишь? Всё акумы, акумы… жалкий Бражник пытается испортить жизнь моему Адрикинсу, но я, Хлоя Буржуа, не дам свершиться такой несправедливости! — Тен-Тен посмотрела на свои ногти и нахмурилась: она так и не сделала маникюр. — Короче, мы завтра будем гулять, есть что-нибудь диетическое и развлекаться. Как думаешь, воздушная кукуруза в кино считается диетическим продуктом?

— Там слишком много масла.

Габриэль стоял спиной к стеклянным дверям, ведущим в сад, и совсем не выглядел довольным. За хлипкой преградой медленно засыпал день: краски поблёкли в подступающем вечернем тумане, зелень стала темнее, небо казалось неестественно ярким из-за разливающейся рыжины. Потрясающий контраст цвета, наверняка сказал бы Натаниэль.

Тен-Тен больше интересовал Габриэль. В комнате было плохое освещение: не работала одна из ламп на потолке. Из-за сильной подсветки сзади возникала естественная тень, поглощающая тело и лицо месье Агреста.

И в этой темноте горели его глаза — неестественно-яркие, блестящие. Безумные. Тен-Тен почувствовала, как её живот поджался, а по спине пробежали мурашки. Рот продолжал нести всякую чепуху, в основном планы на завтра: как они с Адрианом погуляют, как им будет классно, на какой фильм они пойдут… обязательно на мелодраму, чтобы в конце, когда главные герои поцелуются…

Тен-Тен прижала руки к щекам, восхищённо пискнула и зажмурилась. Потом она ещё раз обняла Габриэля. Словно всё нормально. Словно она ничего не увидела. Серые светящиеся глаза сощурились, мужчина положил ледяные руки ей на плечи и слегка сжал пальцы.

Интересно, хотел ли он в этот момент отвернуть ей голову.

— Адрикинс наверняка уже закончил свои занятия корейским или как там его, — сказала Тен-Тен, отстранившись. — Так что я побежала!

— Его расписание на завтра…

— Ой, да отмени ты его, дядя Гейб, и никаких проблем! Как будто ты не знаешь, как это делается!

Она покровительственно похлопала его по руке, потом скинула холодные ладони со своих плеч и поспешила убраться из поля зрения опасности. Почему он так взбесился? Из-за того, что Адриан получит выходной? Габриэль так не любит своего ребёнка?

Вряд ли. Тен-Тен больше склонялась к другой версии: Габриэль, как и многие другие психопаты, — а как ещё назвать Бражника, она не знала, — ненавидел, если его планы рушились. Даже в таких мелочах, как расписание ребёнка на день.

Она добежала до комнаты Адриана в рекордные сроки, ни разу не спутав дверь или поворот. Карта в голове работала безотказно.

Захлопнув за собой дверь и привалившись к ней спиной, Тен-Тен нахмурилась. Ей удалось немного привести тело Хлои в порядок, так что дыхание у девушки лишь немного сбилось после спринта по особняку. Отлично, стоило продолжать в том же духе.

Куноичи не понравилось то, что она увидела. Ей не понравился Габриэль. Безумно красивый мужчина… безумно опасный мужчина. К тому же чем-то болеющий: красные крылья носа, бледная кожа, испарина, лёгкая хрипотца в голосе. И глаза.

Видимо, болезнь была не только в теле, но и в голове. Но проявлялась она редко, лишь в ответ на какие-то триггеры. На какие? Мадам Агрест? Адриан? Расписание? Всё сразу?

Тен-Тен отошла от двери и принялась ходить по комнате. Та была настолько большой, что это могло сойти за вечернюю прогулку перед сном. Судя по звукам из ванной, Адриан уже закончил свои упражнения и теперь принимал душ. Такахаши помнила из старых СМС Хлои, что Агрест терроризирует душевую кабинку по пять или шесть раз на дню, в основном из-за работы моделью. Не полезно, конечно, но не смертельно.

Из пучка, чертыхаясь, выбрался Плагг. Тен-Тен помогла квами, распустив волосы, и чёрный котёнок перебрался к ней на плечо.

— Стрёмный мужик, — сказал он, приглаживая усы.

Тен-Тен кивнула. Стрёмный? Да. Но это было не самое главное.

— Сумасшедший.

Такое определение почему-то удивило квами.

— Думаешь? Хотя… ну, может быть. Я точно не знаю, всё-таки мы редко видимся, хотя мой котёнок всё ещё остаётся его ребёнком. Но можно спросить у другого квами.

— У Нурру, я так понимаю?

Плагг хмыкнул и ничего не ответил.

Тен-Тен ходила вдоль огромных окон, закусив ноготь на большом пальце и напряжённо размышляя. Габриэль был опасен — не только для окружающих, на которых ей было плевать, но и для Адриана. И для неё самой, естественно. Значит, от Габриэля придётся избавляться, и максимально быстро. Это совпадало с её планами по устранению Бражника. Два в одном, ага.

Но оставался ещё Адриан. Вариант с эмансипацией она даже не рассматривала: во-первых, вряд ли ещё раз возникнет хорошая возможность, ведь Андрэ вернулся на свой пост и скрупулёзно проверяет все бумажки у себя на столе; во-вторых, Адриан был несамостоятелен. Не совсем ребёнок, конечно, но Тен-Тен не была уверена, что он хотя бы умеет готовить. Да из-за своей популярности он даже в магазин нормально сходить не сможет!

Значит, ему нужен опекун. Все, проживающие или как-то касающиеся его сейчас, автоматически отметаются: Тен-Тен не была уверена, что здешние взрослые не на стороне Бражника. Натали Санкёр, к примеру, точно что-то знала. Просто потому, что нереально быть злодеем и не иметь хоть кого-то рядом, кто поддерживает твои идеи и звучит с тобой в унисон. Так устроена человеческая психика. А секретарь была к нему ближе всего…

Габриэль, хоть и был не в себе, ещё не дошёл до состояния совсем уж отбитого маньяка. Вполне возможно, что у мужчины всё впереди — если Тен-Тен не прибьёт его раньше.

Это было похоже на партию в го(1). Они ещё не определили, у кого какой цвет фишек; кто ходит первым? Но при этом у обеих сторон есть планы и каждый просчитывает, как избавиться от другого.

У Тен-Тен было преимущество: она умела убивать. Габриэль — нет. А ещё она не собиралась ждать начала партии; Такахаши устраивала победа не на игровой доске, а в реальности. Поэтому она не будет следовать правилам партии, а просто прирежет игрока напротив.

Вот только Адриан… но проблемы стоило решать по мере их возникновения. И вообще, с этими мыслями стоило переспать, чтобы они уложились в голове. Может быть, именно во сне Тен-Тен увидит гениальное решение проблемы?

Из душа вышел Адриан. Он был закутан в огромное полотенце, как в кокон, и едва передвигался. Плагг, завидев своего хозяина, так захохотал, что свалился с плеча Тен-Тен.

— Гусеничка! — всхлипывал котёнок. — Пресвятой камамбер, пацан! Ты чего в эту занавеску укутался?

Кот забрался обратно на плечо Тен-Тен и приблизился к её уху. Такахаши стало щекотно из-за усов.

— Он обычно выходит в малюсеньком полотенчике на причинном месте и долго крутится перед зеркалом, — прошептал Плагг. — Красуется. Ему нравится, каким стало его тело после нашего партнёрства.

Тен-Тен хмыкнула. Сейчас Адриан, значит, застеснялся. Боги, этот ребёнок был таким милым!

Адриан шмыгнул в гардеробную, алея ушами и, наконец, скулами. Хотя бы вечером Агрест снимал с себя те бесконечные слои косметики, что убивали его кожу в течение дня.

— Иди помойся пока, — сказал Плагг, взлетая с плеча Тен-Тен. — Всё равно котёнок сейчас прихорашиваться будет. Маски-фигаски… сегодня какой день недели?

— Всё ещё пятница.

— Ай, блин. Сегодня глина. По средам у него сливочные маски, вот где вкуснятина, скажу я тебе. Он даёт мне вылизать миску, хе. Да иди ты уже. Я передам, чтобы он занёс тебе одежду.

Тен-Тен кивнула и пошла в душ. Ей действительно очень хотелось смыть эту проклятую пятницу в водосток: сначала Андрэ, потом Роджеркоп, под конец Габриэль. Где её сладкая пилюля? Где хорошее настроение и поцелуи?

Проще говоря, ей сейчас очень не хватало Луки. Удивительно, насколько глубоко этот змей успел заползти в её сердце за пару дней нерегулярных встреч. Ей казалось, что они с Лукой знакомы минимум тройку вечностей: он смеялся над её полувоенными шутками, она предугадывала его желания. Воспоминания о минутах с ним наедине отзывались теплом у Тен-Тен в груди.

Конечно, она не знала его достаточно, чтобы решить, сможет ли она провести с ним всю жизнь. Однако она уже начала по нему скучать. А это показательно.

Душ по размерам подходил к комнате и особняку. Тен-Тен в очередной раз неприятно удивилась: ну зачем использовать столько пространства? Это же просто неудобно, особенно для уборки. Навскидку Такахаши могла назвать с десяток углов, где потенциально развивалась плесень из-за плохой чистки.

Нет-нет, она любила небольшие, уютные комнаты и крохотную ванную. Такую, чтобы там можно было без проблем заниматься любовью, но при этом не было возможности спрятаться убийце.

Быстро приняв душ, Тен-Тен вытерлась чистым полотенцем и натянула халат. И первое, и второе принёс Адриан: Агрест старался не пялиться на стеклянную запотевшую дверцу душа, но выходило у парня паршиво. Тен-Тен ощущала его взгляд на своей пятой точке всё время, пока Адриан был в ванной.

Плагг наверняка ухохатывался над своим носителем. По крайней мере, выражение мордочки у квами было слишком довольным, когда Тен-Тен вернулась в комнату. Адриан же отличался пунцовостью щёк и свекольной шеей. Румянец настолько захватил её, что частично переполз даже на грудь — Тен-Тен видела это в вырезе футболки.

На Хлою Адриан, естественно, не смотрел. Парню было по-юношески стыдно за собственную несдержанность. Он увидел больше, чем был должен.

Тен-Тен закинула волосы за спину и улыбнулась. Когда она садилась на кровать, Адриан уставился на пол с усердностью медитирующего монаха. Плагг от этого покатился со смеху и подавился сыром, что в этот момент жевал.

После этого пришла пора Адриану смеяться. Тен-Тен с удовольствием наблюдала за настоящим Агрестом: смех у него оказался громкий, приятный, очень мелодичный. Ямочка на левой щеке выглядела мило, словно в неё закачали эссенцию кавайности десяти щенков. Как можно было вообще помышлять что-то плохое против этого парня?

С улыбкой Адриан посмотрел на Тен-Тен. Уши его всё ещё отливали розовым, но в остальном парень, кажется, пришёл в себя.

— У тебя телефон надрывался, — сказал Адриан, кивком головы указывая на прикроватную тумбочку. — Месье Буржуа сначала звонил, потом перешёл на обстрел СМС-ками.

Тен-Тен скривилась, словно зажевала лимон. Андрэ Буржуа был совсем не тем, чем она хотела бы закончить этот день. Но к телефону она всё равно потянулась, почти до обморока смутив Адриана сползшим с плеча халатом.

Мельком Тен-Тен подумала, что забыла забрать одежду из ванной. Потом Такахаши погрузилась в чтение.

— «Обстрел» — очень точное выражение, — пробормотала Тен-Тен, пролистывая возмущённые сообщения Андрэ.

— Что пишет?

— Что я пропустила сегодняшний обед с инвесторами… м, да, что-то такое было в расписании… и что если я не приду на завтрашнее интервью с Надьей Шамак, то он меня… хм, сомневаюсь. Это уголовно-наказуемо.

Адриан не сдержал любопытства и вытянул шею, чтобы подглядеть чужие СМС. Тен-Тен выключила мобильник и с насмешкой посмотрела на Агреста. Ну-ну, шпион.

Помимо обещаний скорой расправы Андрэ клялся, что Хлоя будет лишена денег. Собственных накоплений у Тен-Тен ещё не было, — не считая те деньги, что она вытянула у Буржуа из кошелька, — поэтому угроза звучала вполне многообещающе. Такахаши не хотела проверять, что именно имеется в виду под «Лишением средств». Может её из отеля выселят.

Нет, естественно, Лука не даст Тен-Тен ночевать на улице — со своей же пользой. Но как-то Такахаши не привыкла лишаться крыши над головой и зависеть от других людей.

Вообще, если всмотреться в характер сообщений, то СМС Андрэ отдавали паникой. Забавно: видимо, Буржуа успел много чего натворить, пока его голова едва работала из-за действия яда. Бедный, не привыкший к отраве человечек. А Хлоя такой же кофе пила чуть ли не ежедневно.

Адриан, устав пялиться на оголённые девичьи плечи, расщедрился на одежду. Он дал Тен-Тен мягкие тёмно-серые штаны и футболку с огромной лягушачьей головой, довольно уродливой: будто мало было неприятного цвета шкуры несчастного животного, на него натянули тканевую маску ядовито-рыжего цвета. Когда Тен-Тен выразила своё неудовольствие лягушачьей головой на фоне жёлтой пиццы, Адриан захрюкал от смеха.

— Это не лягушка, Хлоя! Это Майки!

— Неважно, лягушка или жаба — всё равно оно совершенно не прелестно!

Её комментарий поверг Адриана в пучину гомерического хохота. Плагг от такой активности только закатил глаза и перебрался к Тен-Тен на колени, зная, что девушка тотчас примется гладить чёрную спинку. В кошачьем облике были свои прелести.

Из сочувствия Тен-Тен вспомнила про гардеробную и переоделась там. Вероятно, если бы она просто скинула халат при Адриане, Агрест упал бы в обморок. Ну или словил бы сердечный приступ. Потом она вернулась к мальчишке и села на кровать, кутаясь в одеяло.

Адриан словно светился изнутри. Он болтал, не замолкая ни на секунду: делился впечатлениями о школе, говорил о радостях и странностях дружбы, о Нино, Алье и Маринетт — он преступно-много говорил о Маринетт, кстати. Тен-Тен кивала и пыталась ответить хоть что-то; довольно скоро она поняла, что Адриану это и не требуется.

Глаза у него блестели, щёки раскраснелись, дыхание сбивалось. Он говорил и говорил, словно его время было ограничено, и в полночь он упадёт замертво. В какой-то момент Тен-Тен взяла Адриана за руку и крепко сжала пальцы на его ладони. Агрест на секунду сбился со своего рассказа, — об испорченном дне рождении и о том, как Адриан испугался за Нино, — и Тен-Тен поспешила заполнить образовавшуюся паузу:

— Я никуда не денусь.

Губы у Адриана дрогнули, глаза заблестели пуще прежнего. Плагг тяжело, по-стариковски вздохнул и перебрался к хозяину, чтобы начать мурлычущую песнь.

Тен-Тен совсем не удивилась, когда из глаз мальчишки потекли слёзы. Она мягко погладила Адриана по руке и подсела ближе: на коленях у Агреста вовсю мурчал Плагг, старательно выводя успокаивающие рулады.

— Я никуда не денусь, Адриан, — повторила она.

Агрест кивнул. На его лице застыла улыбка. Смотрелась она инородно, словно её кто-то приклеил к несчастной маске. Тен-Тен позволила себя обнять и просто расслабилась в чужих руках, ощущая, как по шее текут быстро остывающие слёзы. Адриан, видимо, немыслимо изогнулся, чтобы уткнуться в шею Тен-Тен. Настоящий кот без единой кости в теле.

Она гладила подрагивающую спину и хмурилась. Адриан дрожал, словно у него была лихорадка. Лучше всего было просто лечь и дать ему прожить собственную душевную боль.

Что Тен-Тен и сделала. Адриан вцепился в неё сильнее клеща: не оторвать, не отрезать. Куноичи едва удалось накрыть их двоих одеялом. Плагг в это время благоразумно летал неподалёку — просто чтобы не задавили.

Когда Адриан вернул контроль над дыханием и мыслями, то по-детски шмыгнул носом и ещё крепче обнял Тен-Тен. Та в ответ взъерошила светлые волосы.

— Мама тоже говорила, что никуда не денется…

— Я не твоя мать, — сказала на это Тен-Тен.

Тон вышел немного резче, чем ей хотелось, и Адриан вздрогнул. Чтобы как-то загладить свою оплошность, Такахаши принялась гладить Адриана по спине.

— Я не твоя мать, — повторила Тен-Тен намного мягче. — И я никуда не денусь.

— Ты можешь умереть, — ответил Адриан полушёпотом; глаза Агреста были испуганными, словно он сам не верит в то, что говорит. — Акумы… они и раньше не были к тебе равнодушны, а на этой неделе…

— Я крепкая, как-нибудь справлюсь с парой психующих придурков. Не стоит переживать о такой мелочи…

— Это не мелочь! Ты могла погибнуть, Хлоя! Не один раз! Когда я увидел тебя после Злолюстратора…

— Кого?

— Злолюстратор. Натаниэль.

— Божечки, что за идиотское прозвище! Его реальная фамилия звучит круче, чем злодейское имя!

Несмотря на нервы, Адриан усмехнулся. И тотчас постарался придать лицу грозное взрослое выражение, что ему абсолютно не шло.

— Ты была вся в крови и едва дышала. И в библиотеке так пахло… как будто кто-то пожарил мясо на гриле, знаешь? У меня даже слюнки потекли, пока я не понял, чем… кем… почему так пахнет.

— О, так ты говоришь, что я для тебя соблазнительно пахну? — Тен-Тен ласково отвела чёлку со лба Адриана и успокаивающе поцеловала мальчишку. — Не переживай, я никому об этом не скажу.

— Хлоя!

Щекотка сработала безотказно: Адриан принялся извиваться и повизгивать, как хорошенький поросёнок. Тен-Тен уворачивалась от его длинных рук и не давала схватить себя, продолжая изводить парня пальцами. Агрест практически плакал от бессилия. В итоге эти слёзы перешли в новую истерику.

За вечер Тен-Тен пережила ещё три таких волны. На исходе четвёртой Адриан просто зажмурил глаза и вырубился. Его нервная система наконец решила, что с неё хватит.

— Бедный ребёнок, — пробормотала Тен-Тен, стирая с его щёк солёные следы. — Бедный, бедный ребёнок…

Он был совершенно один. И, что самое ужасное — Адриан знал это и даже успел немного смириться со своим положением. Конечно, рядом был Нино, — Нино и Алья, они были слишком вместе, хотя ещё и не встречались, — Маринетт, — он, кажется, любил её, даже не осознавая этого, — Ледибаг, Натали и Горилла, куча одноклассников… но если у ребёнка нет родительской фигуры, то всё остальное становилось незначительной мелочью.

Тен-Тен закрыла глаза, позволяя сознанию мягко скользнуть в полусон. Она привыкла разбираться с проблемами по мере их возникновения, и пока на повестке дня было всего два пункта: Бражник и проклятое интервью с Надьей Шамак.

И если с Габриэлем всё было ясно, — всего-то убийство! — то вот интервью заставляло её слегка нервничать. Она понятия не имела, что будет завтра.

(1) Го — Японская игра, слегка напоминающая шахматы. Очень слегка.