Куноичи (СИ)

Эпилог

Неделя прошла, словно Тен-Тен просто моргнула.

Очень спокойная неделя, стоит отметить. Ни тебе акум, ни попыток отравления, ни даже критики одежды. Вот какие чудеса творит смена окружения и немного смертей.

«Смерть» — это про Габриэля. Тен-Тен хотела, чтобы Адриан жил в полной семье; месье Агрест слишком сросся с Парадоксом, чтобы спокойно существовать после его уничтожения. Тело Габриэля рассыпалось чёрным пеплом с той же скоростью, с которой жизнь возвращалась в Эмили. Что самое ужасное — до последнего своего мгновения Габриэль не сводил глаз с жены. В нём оставалось лишь безумие и счастье.

Тен-Тен плохо помнила, что было дальше. Она могла чётко отследить, как в её голове появилось желание избавиться от Парадокса. Потом — больные глаза Габриэля на фоне угольков кожи и ласковая, милостивая темнота для сознания Такахаши.

Очнулась она в квартире Луки через каких-то пару часов. Тело болело так, словно по нему маршировала армия даймё, во рту было гадко и сухо, сердце стучало будто из последних сил. Тен-Тен не могла ни сказать что-либо, ни даже просто позвать на помощь.

Она просыпалась и снова падала в обморочную бездну раз пять. На последний рядом сидел Лука, внимательно отслеживающий её состояние.

Увидев, что Тен-Тен приоткрыла глаза, Лука ласково улыбнулся и склонился к ней.

— Ты справилась, — сказал он, смотря куноичи прямо в глаза. — Теперь отдыхай.

Это всё, что ей оставалось. Парадокс, из-за которого Тен-Тен была призвана в этот мир, больше не существовал; не должна была существовать в чужой реальности и сама Такахаши. В конце концов, она была в мёртвом теле, хотя и не задумывалась об этом раньше. Все проявления её жизни были одним большим искажением, вызванным Парадоксом.

По-хорошему, она должна была умереть, но тут за дело взялись квами. Целая шкатулка квами, между прочим: девятнадцать маленьких волшебных существ, благодарных Тен-Тен за уничтожение Парадокса до мокрых глаз. И все они, как один, совсем не хотели, чтобы Такахаши их покидала.

Три дня Тен-Тен пролежала в постели, молча страдая. Она не могла показать, что её тело будто раздирало клетку за клеткой, ведь её гримасы пугали квами с их детскими сознаниями. Лука, конечно, видел стеклянный взгляд своей девушки и отмечал заторможенную мимику, но ничего не комментировал. Всё было понятно и без слов.

На четвёртый день начались улучшения. Тен-Тен не знала, какую магию использовали квами, но её тело начало восстанавливаться. Или лучше сказать «оживать»? Постепенно вернулась чувствительность, пропали огромные чёрные синяки с ног, ушёл сладковатый душок. Впервые за эти дни Тен-Тен заснула спокойно, совсем не чувствуя боли. Утром в зеркале отражалась не яркая блондинка, а миловидная шатенка, явно метиска. Глаза так и остались льдисто-голубыми, потому что квами понравился этот цвет. Внешностью девушка в зеркале не напоминала ни Тен-Тен, ни Хлою — скорее что-то среднее между ними.

Это был подарок квами их спасительнице. Новая жизнь с телом, которое точно было только её. Никакого сравнения с Хлоей, никакой связи с прошлым.

Никакого Вей Ли, Андрэ, Одри. Их планы тоже канули в Лету, потому что усмехающийся Лука подарил Тен-Тен документы с её прежним именем и его фамилией.

— Не знаю, сколько у нас будет времени, но я хочу провести его с тобой, — сказал он, пока Тен-Тен рассматривала чужую фамилию рядом со своим именем.

Тен-Тен Куффен. Смешно звучало, словно какая-то считалка.

Они много гуляли. В основном в парке героев, где была установлена статуя Чудесным и где, оказывается, Тен-Тен в первый раз пряталась от акумы-голубя. Париж был намного меньше, чем она думала.

На седьмой день после уничтожения Парадокса они с Лукой сидели в парке, выпрямив ноги и вяло разглядывая жизнь вокруг. В распущенных волосах Тен-Тен путалось несколько квами, упросивших её взять их с собой. Умильные мордочки были такими трогательными, что Такахаши просто не смогла отказать. Чёлку куноичи пришлось заколоть невидимками, тонкими, как иголки.

— Ты думала, чем будешь заниматься дальше? — спросил Лука, доставая из кармана зажигалку и вертя её в руках.

Он не курил, но при этом очень дорожил этой вещью. Тен-Тен рассказала, кому раньше принадлежала зажигалка; Шикамару наверняка одобрил бы её выбор, в конце концов. Луке нравилось иметь вещь, когда-то принадлежащую настоящему гению.

— Не знаю, — протянула Тен-Тен, чувствуя, как квами возятся рядом с её шеей. — Раньше думала, что буду разбираться с отравлением Хлои, но теперь это кажется незначительным. У меня новые документы, новое имя. Нет никакого смысла трогать семейку Ли.

— А месть?

— Андрэ обанкротился, Гранд-Отель ушёл с молотка, чтобы оплатить долги, — она потрясла рукой с драгоценным браслетом на запястье. — Наверное, Вей Ли себе все ногти от расстройства съел. Разве может быть наказание хуже, чем крушение надежд?

— Значит, планов никаких?

— Значит, никаких.

Квами затихарились, как нашкодившие дети. Тен-Тен завела руку за голову, будто поправляя причёску, но на самом деле пощекотала спрятавшихся малышей. В ответ раздалось приглушённое хихиканье.

Вдалеке по крышам промчались герои — теперь трое, а не двое. Ледибаг и Кот Нуар, всё же вернувшие свои Талисманы вместе, обрели большую и чистую любовь вместе с поддержкой и наставником. Тен-Тен с лёгким сердцем отдала Эмили Агрест не только Талисман мотылька, но и Камень Чудес павлина. Она хорошо помнила, что это было верным решением, когда она была другой.

Адриан был счастлив, хотя и скорбел по отцу. Эмили и Тен-Тен ничего не говорили ему, так что Агрест-единственный носил траур и появлялся на улицах только в чёрном. Но это было больше данью уважения к мертвецу, нежели проявлением большой любви: всю свою нерастраченную сыновью привязанность Адриан изливал вернувшейся с того света матери.

Маринетт легко и непринуждённо вошла в их семью, словно так и надо было. Её родители так же приняли в свою семью Адриана. В общем, там была идиллия, полная радужного света и розового сияния.

— Змейка, у меня есть к тебе предложение.

— Я всё ещё жду от тебя слов про помолвку и свадьбу, чтобы ты знал. Одной сменой фамилии в документах ты не отделаешься.

Лука рассмеялся и встал с лавочки. Затем он опустился перед Тен-Тен на одно колено и шутливо протянул к ней руки. Взгляд куноичи упал на железный браслет — тот самый, который превращал Луку не в героя, а в подобие на акуму. Сломанный Талисман.

Куффен рассказал о своей неприязни к Ван Фу очень коротко: старик был причиной того, что браслет заклинило. Каким-то образом, — он не давал подробностей, — старик отвлёк внимание Луки во время превращения, а сам накинул на квами-змейку платок.

Зачем? Да кто теперь знает. Может, знал будущее и помогал. Может, хотел избавиться от Луки. Это было тысячу вечностей назад, уже и не спросишь.

Платка оказалось достаточно, чтобы Талисман заклинило. Квами ни в коем случае не должны были синхронизироваться, если на них что-то надето, иначе эта вещь встраивалась в энергоструктуру носителя. И, будто этого мало, сам квами не мог выйти из Талисмана.

Обычно всё кончалось смертью носителя лет через сто, но ведь Сасс был воплощённым временем. Его сила разлилась в теле Луки, замыкая того внутри потока и лишая смерти. Ещё и браслет не снимался, хотя Лука перепробовал всё: и кислоту, и молот, и даже руку свою пытался отрезать. Безрезультатно.

— Я хотел предложить тебе стать Хранителем Талисманов, — сказал Лука с большим чувством. — Как тебе вакансия?

— М? М-хм.

Тен-Тен взяла Луку за руку с браслетом и подтянула к себе. Вытащила из волос невидимку, развернула и засунула тонкий кончик в виднеющийся на браслете замок.

Лука говорил, что перепробовал всё: огонь, воду, пресс, лезвия. Обращался за помощью к мудрецам древности, шагал в далёкое будущее, просил у квами. Но он ни разу не упоминал, что пытался по-простецки вскрыть Талисман шпилькой.

Замок щёлкнул. Браслет раскрылся на две половинки, из стали становясь тёмно-зелёным. На асфальт рядом со скамейкой шлёпнулся квами-змей, ошалело хлопающий глазами.

Квами в волосах Тен-Тен замерли, как и Лука. Такахаши самодовольно ухмыльнулась и подняла малыша на руки.

— Меня зовут Тен-Тен. Приятно познакомиться, Сасс.

— Выходи за меня.

Тен-Тен посмотрела на Луку поверх растерянного квами и ухмыльнулась ещё шире.

— Естественно.

Она была ниндзя. Шиноби. Куноичи.

И собиралась наслаждаться каждым мгновением своей новой жизни.