Лакомство Зверя

Глава 4. Судьбоносные встречи

***

Столица Бервест, Третий квартал, Парк Элитного спального комплекса

Мирослава

Моя любимица Маргошка резвилась на траве, гоняясь за пчелами, а я сидела на скамье и любовалась медленно расцветающим закатом.

Защитные стены вокруг городов воздвигли, когда я была совсем юной, но в памяти навечно запечатлелись вечера, проведенные с семьей в Алкайе.

Родители часто вывозили нас за город к дачному домику семейства Скиф. У них тоже была дочка нашего с Марго возраста, и мы втроем часто играли в «Запятнайку», гоняясь друг за дружкой по цветущей поляне, раскинувшейся недалеко от ручья. У того самого ручья мы двумя семьями устраивали пикники. Взрослые готовили для нас самую вкусную еду: свежие, душистые булочки с сахарной пудрой, какао-молоко, ягоды и фрукты. Мы с девчонками набивали животы и убегали резвиться к ручью, взрослые же оставались одни, о чем-то разговаривали и постоянно что-то записывали.

Мы с Марго любили такие вылазки, да и Рив нам очень нравилась — заводная девчонка, с ней было не соскучиться. Но в один прекрасный день мы перестали ездить на дачу к семье Скиф. У них произошла трагедия, о которой мы с Марго узнали не сразу, только потом, когда выросли. Как оказалось, Рив пропала. Ее родители несколько лет пытались ее найти, а потом просто покинули Алкай, не в силах более находиться в городе, в котором они вырастили и потеряли свою дочку.

Через некоторое время после этого наш мир изменился, и вокруг городов воздвигли защитные стены. За их пределы выезжать теперь очень сложно, простым людям почти невозможно. Только политикам, военным да докторам-зоологам удается сделать это. И если раньше я никогда об этом не задумывалась, то сейчас, когда уже выросла и вошла во взрослую жизнь, стала понимать, насколько скучаю по тем временам из детства. Скучаю по маме, которая тогда еще была с нами, скучаю по нашим отношениям с Марго, ведь будучи детьми мы с ней были не разлей вода, не то что сейчас, а еще… Я очень скучаю по тем теплым, багряным закатам, которые мы встречали всей семьей, сидя у ручья, умостившись вчетвером на одном покрывале. Смотрели, как бескрайнее вечернее небо с плывущими по нему пушистыми облаками заливается сначала оранжевым цветом, потом пурпурным со смесью багрового, а затем на темнеющем полотне появляются первые звезды.

Сейчас закат тоже был красивый, тоже багряный, тоже теплый, но почему-то он вовсе не согревал душу. Мне было очень одиноко.

Я уже давно поняла, что жизнь не стоит на месте и возможности вернуться в прошлое не существует. Но как так случилось, что моя жизнь стала настолько сложной?..

Поднявшись со скамьи, я переместилась на траву. Загребла подбежавшую ко мне Маргошку в охапку и крепко обняла.

— Наигралась? — спросила кошку.

Ответом мне послужило недовольное «Мяу», после чего я отпустила свою питомицу и легла на траву, устремив взгляд на багряное небо. Вдалеке медленно плыли темно-серые дождевые облака, напомнившие мне цвет глаз полуволка-полумедведя, заточенного в клетку приюта. Тут же вспомнился разговор с профессором Змеевым, и мое сердце волнительно забилось. Кажется, я действовала там на одном лишь адреналине.

В момент, когда профессор сказал: «Постойте, мисс Радова! Я выслушаю ваши условия», у меня сердце чуть в пятки не провалилось. Едва сумела сдержать эмоции и не выдать ликования по поводу своей маленькой победы.

Господин Змеев показался мне неоднозначным типом. Все, что я о нем знаю, действительно вызывает глубокое уважение к его персоне, однако странное чувство не покидало меня с тех самых пор, как я узнала о том, что зверь неизвестной породы был не задокументирован. И о какой такой знакомой говорил профессор, ссылаясь на то, что это она привезла ему зверя?

Маргошка подбежала ко мне и прыгнула на живот. Благо она была маленькой кошечкой и нетяжелой. Я схватила ее и прижала к себе.

— Пора домой.

Большие зеленые глаза посмотрели на меня с грустью. Вот умеет же плутовка притворяться! Я поднялась с травы, отряхнув белые штаны свободной рукой, и сказала:

— Утром пораньше встану и выведу тебя на часик, этого времени более чем достаточно на твои игры.

Кошка недовольно фыркнула, но перестала брыкаться в моих руках.

— Вот и умничка, а теперь время ужинать.

Я поцеловала пушистую головку и направилась в квартиру.

***

Сестра довольно прилично устроилась: собственная квартира в элитном спальном районе, несколько крутых флайтов и личный водитель. Похоже, актрисы телесериалов неплохо зарабатывают.

Вытащив из холодильника рыбный паштет с овощами, я наполнила миску Маргошки, и та, благодарственно мяукнув, принялась улепетывать свой ужин. Потом я нарезала морковь и сельдерей на мелкие кусочки и потопала в свою комнату кормить Юрку. Открыв дверцу клетки, положила нарезанные овощи на опилки, и из круглого окошка пластикового домика высунулась рыже-белая мордочка морской свинки. Юрка принюхался, а потом вылез наружу, лапками взял одну палочку сельдерея и принялся смачно жевать ее.

Когда мои питомцы были накормлены и выгулены, я, стянув с себя белые штаны и халат, взяла тач в руки и плюхнулась на кровать. Открыла защищенную папку с помощью пароля и отпечатка пальца, нашла в ней фотки договора и нажала кнопку «Печать». Принтер тихо пискнул, давая понять, что получил команду.

Несмотря на установленную в камерной систему безопасности, которая лишала возможности использовать незарегистрированную технику, я все же смогла воспользоваться своим тачем и сделать фотографии договора. А все благодаря парню моей сестры. Перед тем, как эти двое решили объявить о своих отношениях репортерам, Идан Белевский настоял на прошивке наших коммуникативных устройств специальными программами, ссылаясь на то, что это необходимо для нашей безопасности. Тогда мне это представлялось не более чем идиотской шуткой, а сегодня я мысленно благодарила его за проделанную с моим тачем работу.

Принтер снова пискнул, и я, поднявшись с кровати, схватила стопку распечатанных бумаг. Принялась наискосок просматривать страницу за страницей. Договор был составлен умелой компанией, лого которой стояло на каждом листе в нижнем правом углу. Я набрала название компании в поисковике и принялась читать информацию об этой юридической фирме. Выписала на листочек имена сотрудников, которых смогла найти на сайте, потом надо будет их проверить.

Договор выглядел вполне привычно, но я не подписала его не потому, что требовалось время на размышления. А потому, что мне нужно было знать — оказалась ли я в роли стажера в приюте профессора Змеева случайно или же это было заранее спланировано? Поэтому и придумала несколько условий. Два простых, ничем не обязывающих: повышение заработной платы и покрытие медицинской страховки для моих питомцев. А вот третье должно было застать профессора врасплох.

— Вы что себе позволяете⁈ — вскрикнул он, услышав это самое третье условие.

От его тона у меня по спине пробежал холодок. Зверь тут же недружелюбно оскалился, злобно глядя на профессора. А я повторила:

— Господин Змеев, если вы подпишете меня под какой-то проект, как, допустим, работа с недокументированным зверем, то я прошу учитывать мое мнение всегда и во всем, что касается содержания, экспериментирования, перевозки и других аспектов. И если я в чем-то не соглашусь с вами, то вы не имеете права действовать. А вы, в свою очередь, вольны уволить меня в любое время, но с оговоркой. Вы выплачиваете мне тройную компенсацию, а за мной остается право выбора, что станет с проектом, над которым мы будем работать в тот момент. Видите ли, — я пожала плечами, — не хочется быть втянутой в нелегальные дела. А если уж я и соглашусь быть в них втянутой, то хотя бы на своих условиях.

Профессор в конце концов согласился на мой ультиматум, сказав, что добавит недостающие пункты в договор. А мне стало окончательно ясно — господину Змееву нужна именно я.

Покидала приют одновременно со вкусом победы на губах и легкой тревогой. Я знала, что сделала все, что было в моих силах, но этого могло оказаться недостаточно, чтобы защитить зверя.

Зверя, который, как шептало мое сердце, являлся самым настоящим фиаром.

Раздался стук в дверь квартиры. Маргошка подскочила с кровати и удивленно уставилась на меня. Я была удивлена не менее ее. Накинув махровый халат, направилась в прихожую. К двери подходила на цыпочках, потом посмотрела в глазок. Увидев незваного гостя, на мгновенье забыла как дышать, а к щекам тут же прилила кровь. Тому была причина: за дверью стоял Идан Белевский.

В моих руках зазвонил тач, и я от неожиданности подпрыгнула на месте. Со скоростью молнии прочитала на экране «Марго» и с такой же скоростью ответила на звонок.

— Чего тебе? — прошептала глухо.

— Мирочка, дорогая, — начала лепетать сестра. — Ко мне вот-вот Идан должен наведаться. Не могла бы ты его развлечь? А то я на работе задерживаюсь.

В дверь настойчиво постучали.

— Ой, он уже там! — донеслось из трубки. — Пожалуйста, Мирочка, я за это выполню любое твое желание.

Любое, говоришь. Я задумалась ненадолго, а потом с улыбкой ответила:

— Ну, хорошо. Взамен ты разрешишь моей кошке ходить по квартире.

Сестра взвыла, но потом все же согласилась на сделку. Я завершила звонок, сунула тач в карман халата, который плотно затянула поясом, и открыла дверь.

***

Столица Бервест, Третий квартал, Элитный Спальный Комплекс

Идан

Дверь распахнулась, и я увидел сестру Маргариты: в махровом халате поверх голого тела, с растрепанными волосами, уставшим взглядом разноцветных глаз и запахом, который снова поразил меня.

Все те же умопомрачительные нотки дикого леса, которые я весь день не мог выкинуть из головы. Однако на этот раз они были смешаны не с благоуханием роз, а с четко выраженными запахами волка, медведя и человека. Причем ароматы эти улавливались не по отдельности, а смешивались в гармоничное трио — яркое и на удивление узнаваемое.

От сестры Маргариты пахло фиаром. Фиаром, которого я знал.

Зверь внутри яростно зарычал, и мне пришлось приложить усилия, чтобы утихомирить его.

— Добрый вечер, Идан, — поприветствовала меня Мирослава. — Проходи, сестра задерживается, но обещала скоро быть.

— Привет, — ответил я и зашел внутрь.

Обвел девичий силуэт внимательным взглядом, задержавшись на светлых, золотистых волосах, в которых затерялись несколько травинок, раскрасневшихся щеках и молочной, бархатистой коже тонкой шеи. Я считывал все ароматы, которые источали ее тело и одежда: легкое волнение, смущение, усталость и яркий запах фиара.

— Ты не будешь против, если я быстренько приму душ? А то только с работы прибежала, — сказала она, запирая дверь квартиры. Я кивнул, не отрывая от нее пристального взгляда. Мирослава улыбнулась: — Ну и отлично. Я бы устроила для тебя тур по квартире, но ты, наверное, знаешь ее лучше меня. Так что располагайся, а я пулей туда и обратно.

— Спасибо, можешь не торопиться, — поблагодарил я и, пока девушка не убежала, добавил: — Кстати, об утреннем инциденте. Хотел еще раз извиниться перед тобой. Накануне я не спал несколько дней и Маргариту уже давно не видел, вот и получилось так, как получилось. Обещаю, больше такого не повторится.

Щеки Мирославы заалели сильнее прежнего. Она вскинула на меня смущенный взгляд и тихо произнесла:

— И ты прости… Ну, за пощечину. — Она ладонью коснулась своей щеки. — Не болит?

Я улыбнулся:

— Пустяки, даже не волнуйся.

Между нами повисло молчание, в котором Мирослава с задумчивым видом изучала мое лицо, а я почему-то разглядывал ее губы. Розовые, аккуратные, такие манящие. Мотнув головой, я прервал затянувшуюся паузу:

— Ты, кажется, в душ собиралась…

Девушка медленно похлопала ресницами, словно выходя из транса, после чего согласно кивнула и направилась в свою комнату.

Я вобрал шлейф запаха, оставленный ею, снова анализируя все составляющие его колорита. И правда, не ошибся: среди ароматов был тот, который принадлежал фиару. Двенадцатому. Только вот каким таким образом он связан с сестрой Маргариты? Случайно встретились на улице? Нет, нет, этот отшельник в город выезжает крайне редко — по делам, касающимся совета двенадцатых, да на свои выставки в галереях. Все, больше его среди высоток не увидишь. Тогда что он забыл, шатаясь рядом с Мирославой?..

Я подождал, когда в душе зашумела вода, и бесшумно пробрался в спальню девушки. Рыжая кошка, сидевшая на кровати и лизавшая свой пушистый хвост, при виде меня оторвалась от своего занятия и подняла взгляд. Ее глаза медленно округлились, а потом она, словно осознав что-то важное, резко спрыгнула на ковер и молнией юркнула под кровать, где и затаилась. И если бы не стремительно бьющееся сердечко и запах дикого, всеобъемлющего страха, исходившего от животинки, возможно, я бы даже забыл о ее существовании. Морская свинка, живущая в просторной для столь маленького зверька клетке, вслед за своей соседкой решила делать ноги и второпях прыгнула в окошко пластикового домика. Ее пушистая попка застряла в проеме, и мелкая живность решила притвориться трупом, бездушно повиснув в отверстии окна. Я улыбнулся. Что ж, инстинкты никто не отменял.

Пока бедные питомцы и вправду не отбросили лапы от страха, я опустился на одно колено и заглянул под кровать. Протянул руку к сжавшейся в комок кошке, та зашипела и сильнее прижалась к стене.

— Тише, тише, никто никого есть не собирается, — успокаивающе произнес я и послал вовне доброжелательный порыв, который исходил от моей животной сущности.

Кошка перестала шипеть и мотнула хвостом. Я с протянутой рукой оставался недвижим, ожидая, когда животинка прочувствует мое благое намерение по отношению к ней. Кошка похлопала глазами, медленно приблизилась к моей руке и стала обнюхивать пальцы. Шершавый носик щекотал кожу. Я осторожно сгреб животное ладонью и вытащил из-под кровати. Поднялся с полу, не выпуская кошку из рук. Питомица Мирославы, кажется, поняла, что я для нее не представляю никакой угрозы, поэтому улеглась мне на предплечье и принялась ластиться о рубашку. Тем временем морская свинка уже спряталась в своем пластиковом домике. Ее было не слышно и не видно, только и улавливалось учащенное сердцебиение из клетки.

***

На столе лежали бумаги: какой-то договор с логотипом знакомой юридической компании, учебные материалы по зоологии и блокнот с записями, где в столбец были выписаны несколько имен, а возле них красовался жирный восклицательный знак. С помощью тача я сделал несколько фотографий, отправил их Анне с просьбой провести поиск по именам и названию фирмы.

Потом прошелся по комнате, изучая запахи. За дверцами шкафа ощущались ароматы хлопка, шелка, денима, принадлежащие одежде, и еще кое-что, показавшееся довольно странным, — оттуда тянуло ароматами самых различных сушеных трав. Палитра вкусов была очень богатой: мускус и пряность, сладость, горечь, свежесть и терпкость, хвоя и ваниль. Сложилось впечатление, что сушеными травами набит целый ящик. И я не ошибся: в шкафу и правда нашелся деревянный резной сундук с росписью в виде древних узоров. В нем были аккуратно сложены множество маленьких стеклянных пузырьков с травами и несколько толстых исписанных тетрадей с различными рецептами и неизвестными мне формулами. Я сделал несколько снимков, прежде чем закрыть шкаф.

Более ничего интересного я не приметил, поэтому направился к двери, но внезапно замер как вкопанный, пораженный своей безумной идеей. Спустя пару минут я покидал комнату Мирославы с довольной улыбкой на губах и девичьей футболкой, которую сжимал в кулаке.

Футболку спрятал во внутреннем кармане пиджака и мысленно усмехнулся своему странному, а лучше сказать — поистине сумасшедшему и вопиюще дикому поступку. Даже собрался возвратить предмет гардероба обратно в корзину, но не сделал этого. Запах Мирославы кружил голову. Он очаровывал, его хотелось вдыхать много и безостановочно. Желание оставить футболку девушки при себе, чтобы, вернувшись в свои пустые апартаменты, я мог наслаждаться умопомрачительным ароматом женского тела, пересилило все доводы здравого смысла. От этих сладких мыслей мое тело стало горячим.

Я опустил кошку на пол, снял пиджак, повесил его на спинку кресла, потом расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава. Открыл дверь балкона, впуская свежую вечернюю прохладу. Так-то лучше.

Вдалеке шумел город, постепенно погружающийся в ночь. Сотни зеркальных высоток сияли огнями, отбрасывая друг на друга калейдоскоп бликов. По магистралям мчались вереницы флайтов, флайбусов и обычных машин, которых, правда, было совсем немного. С недавнего времени большинство людей перешли на магнитно-летающие аппараты, в результате чего и воздух в городе стал чище.

Я вскинул взгляд на яркую полную луну, и меня невольно охватили болезненные воспоминания. Сердце заныло, словно по нему хлестнули острой плетью, оставляя глубокие кровоточащие рубцы. Едкая горечь обожгла горло, иссушая его, как палящее солнце пустыню. Зверь внутри гневно и требовательно завыл. Кровь моментально стала горячей, вены набухли. Они тонкими змеями окутали мои предплечья, и в отражении окна я увидел, как опасно блеснули мои глаза.

Полнолуние. Очень уязвимое время для таких как я. Дикое, животное нутро начинает брать верх над разумом. Любые триггеры — эмоции, события, цвета, запахи — могут спровоцировать зверя, придать ему сил, тем самым ослабевая человеческую половину. В такие дни мне необходим железный самоконтроль.

Я медленно выдохнул, силой воли взял своего зверя в тиски и затолкнул обратно на положенное ему место — в глубину сознания. Тут же ощутил, как две половинки меня, словно два кусочка пазла, соединяются и краски окружающего мира, еще пару секунд назад казавшиеся невероятно яркими, а также немыслимо острые запахи, наконец приходят в норму. Долгожданное спокойствие приятно разлилось по телу, расслабляя его. Однако насладиться безмятежным состоянием я не успел, потому что из комнаты вышла Мирослава.

Ее запах налетел подобно штормовому ветру, окутал меня, пробираясь в каждую клеточку тела. Сердце резко ударилось о ребра и забилось с бешеной скоростью. Кровь мгновенно вскипела, и зверь вновь пробудился. Сознание сотряс утробный рык.

— Слушай, а ты не голоден? — спросила Мирослава. — А то я целый день не ела, сейчас возьмусь за приготовление ужина. Могу и тебе что-нибудь сделать.

Ее присутствие очень сильно раздразнило моего зверя.

Неожиданно. Такого еще не случалось со мной. Необходимо срочно взять себя в руки.

Я медленно повернулся к девушке. Ее влажные волосы локонами ниспадали на хрупкие плечи, на щеках сиял здоровый румянец, а розовые нежные губы так и манили поцеловать их. Я сглотнул царапающий горло ком и, усмиряя взбесившегося зверя, который желал накинуться на Мирославу и немедленно сделать ее своей, сипло ответил:

— С удовольствием. У вас в холодильнике стейк найдется?

— Понятия не имею, сейчас посмотрю, — Мирослава пожала плечами и направилась на кухню, бесшумно ступая босыми ногами по зеркальному кафелю.

Она долго стояла у раскрытого холодильника, перебирая продукты. Потом поднялась на носочки, сверкнув розовыми пяточками, и обеими руками потянулась к верхним полкам. От этого движения юбка ее хлопкового платья слегка задралась, оголяя упругие девичьи бедра. Зверь мученически заскулил, и я ощутил, как по моему телу рассыпалась стая колких мурашек. Кровь продолжала кипеть, она напоминала уже раскаленную лаву и грозила выжечь остатки человеческого сознания. Горло иссушала неутолимая жажда. И не только по живительной, прохладной влаге, что мгновенно начала испаряться из моего тела с пробуждением огня в крови, но и жажда по этой девушке. Я медленно подошел к ней сзади и прохрипел:

— Давай помогу.

Достал с верхней полки стейк, тщательно завернутый в пищевую бумагу.

Бросил его на мраморную столешницу и вернулся к распахнутому окну. Шумные звуки ночного города проникали в квартиру вместе с уличной прохладой, которую я остро ощущал на своей коже. Да что же это творится со мной?

Тряхнул головой и посмотрел на девушку через плечо. Та выложила на столешницу овощи и коробку с яйцами, потом достала досточку, нож и принялась нарезать помидоры, огурцы, а затем натирать на терке морковку. Я наблюдал, как напрягаются мышцы тонкой шеи Мирославы, как она сжимает розовые, влажные губы, как сосредоточен взгляд разноцветных глаз, и не мог понять, почему при виде этой девушки во мне поднимается целая буря эмоций, почему, как только я улавливаю этот терпко-душистый запах, мой зверь срывается с цепи.

Мы едва знакомы. Виделись всего пару раз. Кажется, до сегодняшнего дня даже не разговаривали. Так, перекинулись парой сообщений в сети, вот и все. Единственное, что я знаю, так это то, что Мирослава сестра-близнец моей Маргариты.

С первого взгляда может показаться, что у сестер много общего, но, присмотревшись, понимаешь, насколько они разные. Одна ассоциировалась у меня с прекрасной, распустившейся розой, а вторая…

Я потянул носом, вбирая лесной запах, в котором были сплетены яркие, головокружительные ароматы: терпкость багульника, свежесть первого снега и тепло солнца.

Что ж, вторая — это дикий златоснежник — редкий цветок, который распускается глубокой зимой в ночь полной луны. Он тонкой стрелой поднимается из-под толщи снега и раскрывает маленький светящийся бутон с длинными тонкими лепестками. Золотые лепестки шелковыми лентами ниспадают вниз и трепещут на ветру подобно крыльям бабочек.

Эти цветы настолько редкие, что я не знаю в нашем мире никого, кто бы их видел. Но информация о златоснежниках досталась нам от предков в виде красочных картин и загадочных строк из «Песен Аллельгории», которые мне в детстве как сказки читал на ночь отец.

'…Лишь тому, кто побывал за скользящей рекой

И более неподвластен силе миражей,

Споют священную песню златоснежники,

И дух его воспрянет из пепла и возгорится,

Проливая свет на грешную матушку Землю…'.[3]

С юного возраста я мечтал увидеть, как расцветают златоснежники, засыпая, воображал их дивный запах, цвет. Был период, когда зимой в полнолуние я выбирался в лес, чтобы попытать удачу, но, увы, загадочные цветы так и не открылись мне. Со временем стерлись в памяти красивые строки из песни богини Аллельгории, я забыл и о златоснежниках. До того момента, когда утром на лестничной площадке встретил Мирославу и ощутил ее запах.

Он пробудил во мне дикое желание обрести свободу. Свободу, которую я ощущал лишь тогда, когда оборачивался в зверя и терялся в лесу — в своей родной среде. Свободу, которую хотел ощутить будучи ребенком, слушая сказки на ночь.

Я не отдавал себе отчета в том, что открыто разглядываю девушку, которая заметила мой пристальный взгляд. Ее щеки стали пунцовыми, взгляд растерянным, и только когда она спросила меня, все ли со мной в порядке, я наконец очнулся.

В ушах больше не гремел набатом пульс, кровь охладилась, зверь успокоился, и вены на руках вновь стали как у обычного человека. Я облегченно вздохнул, осознавая, что детское воспоминание о златоснежниках каким-то чудным образом утихомирило мою звериную половину, даря мне возможность обрести контроль над собой.

— Да, в порядке. Просто задумался, — ответил я, ощущая, как в груди горит самое настоящее солнце.

Солнце, которое зажгла во мне Мирослава.

Тем временем девушка плеснула оливкого масла на сковороду, и я услышал, как оно тихо шкварчит. Потом она подняла на меня глаза и вежливо попросила:

— Не включишь визор? Вот-вот начнутся ночные новости. А еще мне помощь с готовкой твоего стейка нужна, если ты не против, конечно.

---сноски---

[3]Строки из Третьей Песни богини Аллельго́рии. Всего существует одиннадцать песен, посвященных одиннадцати мирам, на которых согласно Агранской мифологии построена вселенная Рейтре́ль.

***

Столица Бервест, Третий квартал, Элитный Спальный Комплекс

Мирослава

От пристального взгляда Идана я неизменно вспыхиваю как фитилек свечи. Тут же начинают нещадно гореть щеки. Наверняка они и сейчас неприлично красные. От этих мыслей неприсущее мне смущение быстро и бесповоротно перерастает в излишнюю стыдливость и застенчивость. Да что ж такое со мной творится? Совсем не узнаю себя!

«А ну-ка, Мира, соберись! Да, он крутой мужик, мэр города, еще и красивый, зараза такая, но… Идан Белевский — мужчина твоей сестры и находится в одном помещении с тобой по единственной причине: он ждет Маргариту!» — попыталась мысленно одернуть себя.

Тем временем виновник моего смятения включил визор и, подойдя к столешнице, пристроился у плиты рядом со мной. Я скромно отодвинулась в сторону. По необъяснимым причинам стоит этому мужчине приблизиться ко мне, как мое сердце пускается вскачь. В голове всплывают воспоминания о том случайном поцелуе, и мне приходится сильно кусать губы, чтобы боль от укусов хорошенько встряхнула меня и я перестала думать о запретном.

Я подняла робкий взгляд. Мой ночной гость был занят делом. В отличие от меня, застывшей с ножом в руке, Идан быстро развернул бумагу и бросил кусок вырезки на нагревшуюся сковороду.

— Не передашь мне соли? — сросил он, не глядя на меня.

Я очнулась от забытья, положила нож, сняла с полки солонку и протянула ее Идану.

— Спасибо, — поблагодарил тот, принимая солонку.

Наши пальцы мимолетно соприкоснулись, и я подняла глаза, встречаясь с внимательным взглядом Идана. В густом, насыщенном оттенке карих глаз, в самой их глубине вспыхивали золотые искорки. Я завороженно замерла. Этот загадочный мужчина с нечеловеческими глазами словно загипнотизировал меня.

Мое сознание ускользнуло в какую-то другую реальность, где кружили искры от костра, в груди пылал огонь, рассылая пульсирующие волны жара по всему телу. В этой реальности царила кромешная, пугающая тьма, в которой пряталось чудовище. Я слышала его размеренное дыхание и глухие удары сердца. Тук, тук, тук…

— О чем задумалась? — мужской голос пробрался в сознание, вытягивая меня из пучины жутковатых и одновременно удивительно волнующих ощущений.

Я похлопала ресницами, возвращаясь к реальности, и неуверенно произнесла:

— О том, что проголодалась…

— Хочешь поделюсь с тобой стейком? — спросил Идан, переворачивая мясо щипцами.

— Нет, спасибо, я не ем животных.

— А можно узнать почему?

— Потому что у них, как и у людей, тоже есть душа. Им тоже бывает больно и страшно.

— А растениям разве не бывает?

Мой гость слегка улыбнулся, и я заметила, что золотые искры в его глазах угасли. Может, у меня просто начались галлюцинации от голода…

— Не знаю, — призналась честно, пожимая плечами. — Надеюсь, что нет. Иначе ума не приложу, чем тогда буду питаться.

Идан снял сковороду с огня, предварительно перекрыв газ, и выложил слегка поджаренное мясо на тарелку, которую я достала с полки и поставила рядом с ним.

— В странном мире ты пребываешь, — прокомментировал мой собеседник, полоская руки под струящейся водой.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась я, оторвавшись от перекладывания салата из миски к себе в тарелку, и вопросительно взглянула на Идана.

Тот закрутил кран и вытер ладони.

— Как будто не по законам природы живешь. А как же круговорот жизни, закон выживания сильнейшего? Люди ведь тоже животные, разве не так? — спросил Идан, опершись о столешницу. Он смотрел прямо, открыто. Ни единой смешинки в карих глазах.

Признаться, я часто задумывалась о том, почему перестала употреблять мясо. Животных мне не было жаль, я понимала, что у всего живого есть начало жизни и ее конец. Это естественный круговорот вещей.

— Ты прав, — начала было, но тут же задумалась, говорить или нет. Потом решилась, так как интуиция шептала — Идан не будет смеяться надо мной, он поймет: — Можешь считать меня странной, но мои вкусы изменились еще в глубоком детстве. Родители рассказывали, что в один прекрасный день я резко перестала кушать мясо. Без каких-либо объяснений. Мама особо не беспокоилась, а вот папа пытался скрытно добавлять мясо в мою еду, после чего мне неизменно становилось плохо. К каким докторам меня только не водили, никто не смог понять, что со мной происходило.

— А к ведьмам и знахаркам не обращались? — поинтересовался собеседник.

— Обращались ко всем и сразу, — вздохнула я, подавив волну внутреннего удивления. Никогда бы не подумала, что Идан Белевский — мэр города и успешный бизнесмен — верит в мистическую составляющую нашего мира. Мне он казался прагматиком. Не зря говорят, что первое впечатление обманчиво. Я продолжила: — Многие оказались обычными шарлатанами, а вот одна ведьма сказала, что так должно быть. Что для меня это естественно — не есть мясо. Рацион, основанный на овощах и фруктах, не будет пагубно влиять на мой организм, а наоборот — сделает его крепче. Только вот она не объяснила причину, сославшись на то, что со временем жизнь откроет мне завесу над этой тайной, и я все пойму сама. Тогда папа успокоился, и меня больше никто не упрекал и не заставлял есть мясо.

— Какая ты удивительная, — с неподдельной нежностью произнес Идан и улыбнулся.

Я ощутила, как мои щеки мгновенно опалил жгучий румянец, и попыталась спрятать смущение за ответной улыбкой.

— А ты загадочный, — произнесла я, встречаясь с пронизывающим взглядом карих глаз.

Какое-то время мы смотрели друг на друга. Кажется, каждый из нас думал о чем-то своем. Минутное молчание прервал мелодичный звонок лежавшего на столешнице тача Идана. Он тут же поднес тач к уху, прошептав мне:

— Прости, я ненадолго. — Потом мой гость сказал в трубку: — Успокойся, Рив. Что произошло?

И вышел на балкон, оставив меня наедине с моими мыслями.

Наполнила тарелку салатом, рядом с ним положила пару жареных яиц и начала посыпать их свежей нарезанной зеленью, глядя, как душистые травы падают на еду и раскрашивают ее пушистыми зелеными крошками.

Память непроизвольно воспроизвела имя «Рив». Именно так Идан назвал свою собеседницу по ту сторону тача. Как же все-таки интересно устроена жизнь. Я уже давно не вспоминала подругу детства с редким именем — Риванна, но стоило о ней сегодня подумать, как вселенная снова напоминает мне об этой девушке. Не может быть, что это одна и та же Рив. Нет, нет, наверняка обычное совпадение. Ведь моя подруга пропала несколько лет назад, и о ней до сих пор ничего не известно…

Мысленно встряхнув себя, подхватила тарелку и столовые приборы и покинула столовую. Опустилась на софу и, увеличив громкость визора, стала ужинать и смотреть ночные новости. Маргошка, которая все это время, как и подобает воспитанной кошке, держалась в паре метров от нас с Иданом, сейчас запрыгнула на диван рядом со мной и начала принюхиваться к еде на моей тарелке.

Мой ночной гость довольно долго разговаривал по тачу и вернулся в квартиру, когда я уже мыла посуду. Не знаю, было ли мне это позволено, но я все же тихо спросила:

— Все в порядке?

— Не совсем, — ответил Идан, пересекая гостиную. Моя рыжая питомица мгновенно спрыгнула на пол и ускользнула под софу. Мужчина, наблюдая эту картину, улыбнулся по-доброму и пояснил мне: — Мой друг пропал. Со вчерашней ночи не появляется.

— Может, он просто ночью погулял хорошо и сейчас где-то отсыпается, — предположила я, но замолкла, осознав, что Идан, скорее всего, успел подумать об этом, к тому же он знает особенности поведения друга лучше меня.

— Рив сказала, что уже обзвонила все городские больницы, морги и отделения стражи, куда его могли запереть на пару дней за какие-нибудь мелкие буйства. Хотя, признаться, не в его это стиле — гулять по ночам и не возвращаться. Да и вообще он не любит большие скопления людей, поэтому вывести Торна ночью в город почти невозможно.

Идан взял в руки вилку и нож для стейка, отрезал кусок мяса и положил в рот. Я закрутила кран и, вытирая руки о полотенце, сказала:

— Надеюсь, с твоим другом все в порядке и вы скоро найдете его.

Идан внимательно посмотрел на меня. В его глазах снова вспыхнули золотые искры, а в моей груди вдруг начал разгораться пожар. Замерев на мгновение, чтобы не спугнуть ни искр в мужских глазах, ни странного, щемящего чувства в собственной груди, я медленно выдохнула и сделала вид, что ничего фантастического в данный момент со мной не происходит.

— Спасибо, — ответил мой визави, не отводя пристального взгляда от моего лица.

— Могу ли я чем-то помочь в поисках твоего друга? — сочувственно спросила я и ладонью непринужденно коснулась предплечья Идана. Мышцы его рук мигом напряглись, а вены внезапно выступили и обрели четкий рельеф. На лице мужчины появилось угрюмое выражение, а я поторопилась пояснить: — Могу, например, развесить листовки с фотографией твоего друга по округе и клиентам раздать в клинике, а те сообщат своим знакомым.

Мой ночной гость опустил столовые приборы на тарелку. Золотые искры в его глазах закружились вихрем.

— Это уж совсем крайние меры, — невозмутимо произнес Идан и расстегнул еще несколько пуговиц на своей белой рубашке. — Думаю, обойдемся без них.

На его лбу проступили капли пота, дыхание стало тяжелым. Но что поразило меня больше всего, так это странный пульс, набатом загремевший в моих ушах. Тук, тук, тук… Это был не мой пульс, потому что свое сердцебиение я тоже слышала — тихое, лихорадочное, но совсем не похожее на шум в моей голове.

Мелькнула мысль, что, возможно, каким-то неизвестным и по-настоящему волшебным способом я чувствую, как бьется сердце Идана. Но в следующий миг эта безумная догадка разбилась вдребезги, потому что я услышала, как в иной реальности — в которой чудовище скрывается за толщей непроглядной тьмы словно под плотным покрывалом — звучит гортанный рык, и это самое чудовище просыпается и начинает медленно всплывать на поверхность. По моей спине пробежал холодок.

Я не понимала, что со мной творится! Почему мерещится какой-то монстр, почему слышу его сердцебиение и рычание, от которого волосы на голове встают дыбом? Почему вижу странные искры в глазах Идана?

— Хорошо, — тихо ответила я.

Внезапно у меня закружилась голова. Перед глазами все начало плыть и скручиваться в воронку, цвета начали смешиваться, превращаясь в какую-то кашу, а сознание — падать в темную бездонную пропасть. В следующий миг я поняла, что на самом деле лечу вниз. Чьи-то сильные руки подхватили меня, не давая разбиться на кафеле. Я только и успела осознать это, а потом мой мозг отключился.