«Вопрос формы» и другие рассказы

Трудности с водой

Как сказал автор, «рассказ не задумывался смешным. Если же он вызывает смех, то из-за неразрывной связи юмора с трагедией. Происходящее с героем трагично с финансовой, религиозной и культурной точек зрения. Валяйте, смейтесь. Сами увидите, беспокоит ли меня это».

Дж. Данн

ГРИНБЕРГ ЗАСЛУЖИВАЛ лучшей судьбы. Он оказался первым рыбаком в сезоне, что обещало хороший клев, и отплыл далеко от берега озера на совершенно сухой, без единой течи лодке. Вода была совершенно спокойной, единственное возмущение поверхности вызвала брошенная им искусственная муха. Солнце приятно грело, при том что воздух оставался прохладным, Гринберг удобно сидел на мягкой подстилке, ощущая полный комфорт. С собой он прихватил завтрак, а две бутылки пива охлаждались за бортом.

Любой другой человек преисполнился бы счастья, рыбача в такой славный день. Обычно Гринберг тоже испытывал бы приподнятое настроение, но сегодня он никак не мог расслабиться в ожидании поклевки – заботы и треволнения не оставляли его и посреди озера.

Гринберг был невысоким, лысым, полноватым бизнесменом, ведущим кочевой образ жизни. Летом он жил в отеле с разрешением готовить еду в Рокауэе, зимой – в таком же отеле с разрешением готовить еду, но уже во Флориде. И там, и там он занимался торговлей напитками и закусками. Год за годом дожди шли по выходным, и трижды в год случались настоящие бури и наводнения – в День независимости, День поминовения и День труда[1]. Он не очень любил свой образ жизни, но все-таки зарабатывал на хлеб.

Гринберг закрыл глаза и тяжело вздохнул. Если бы у него вместо Рози был сын, все пошло бы иначе. Сын управлялся бы с хот-догами и гамбургерами, Эстер варила бы пиво, а сам он подавал бы прохладительные напитки. В доходах не было бы особого прироста по сравнению с тем, что он имеет, признавался себе Гринберг, но кое-что удалось бы откладывать на старость, а не на приданое его несчастной уродливой великовозрастной дочери.

– Ну не выйдет она замуж, и что с того?! – орал он на жену. – Я буду содержать ее. Другие оставляют собственным сыновьям маленькую кондитерскую и стойку газированной воды с двумя кранами. Почему я обязан дарить неизвестно кому целое казино?

– Да чтоб у тебя язык отсох, трусливый скупердяй! – визжала она в ответ. – Моя дочь ни за что не останется старой девой! Я найду мужа для Рози, даже если нам придется умирать в приюте для нищих! Каждый грош, который мы не проедаем, отойдет в ее приданое!

Гринберг не испытывал к дочери ненависти, не винил ее в неудачах. Но именно из-за нее он рыбачил сейчас сломанной удочкой, половинки которой пришлось связать вместе.

Сегодня утром жена открыла глаза и увидела, как он собирается. Сон как рукой смахнуло.

– Давай! – завопила она (умение разговаривать нормальным тоном не относилось к числу ее достоинств). – Иди, рыбачь, бездельник! Бросай меня одну тут. Я и сама могу соединить трубы с пивными бочками и принести сифоны для газировки. Я могу купить мороженое, сардельки, рулеты, одновременно присматривая за электриком и газовщиком. Давай, иди, развлекайся!

– Я уже все заказал, – пробормотал он. – Газовщик и электрик не придут сегодня. Хочу в последний раз немного порыбачить, ведь завтра начнем торговать. Сама подумай, Эстер, будет у меня время рыбачить, когда мы откроемся?

– Мне все равно! И вообще, я разве не жена тебе, что ты вот так заказываешь все, не спросив меня?!

Он начал защищаться, что было тактической ошибкой. Ему следовало собрать вещи и уйти, пока она оставалась в постели. Когда спор дошел до приданого Рози, жена уже стояла перед ним.

– Я не беспокоюсь о себе. Но каким же чудовищем ты должен быть, чтобы спокойно идти на рыбалку, когда наша дочь так страдает?! Да еще в такой день! А ведь надо приготовить ужин и проследить, чтобы Рози была одета как следует. Но тебе наплевать, что хороший молодой человек приходит сегодня к ужину и, кто знает, может быть, поведет Рози на прогулку! Ты ужасный отец!

Все кончилось тем, что он успел поймать одну половину удилища, а вторая попала ему в голову.

ТЕПЕРЬ ОН сидел в отличной сухой лодке посреди прекрасного озера на Лонг-Айленде, с ужасом осознавая, что даже некрупная рыба может легко разломать такое убогое удилище.

Чего еще он мог ожидать? На поезд Гринберг опоздал, потом ему пришлось ждать владельца лодочной станции, его любимая наживка – сушеная мушка – отсутствовала, и с самого утра ни одна рыба так и не клюнула. Ни одна!

Время шло. Гринберг терял терпение. Он вытащил одну из бутылок пива и осушил ее, надеясь набраться храбрости и заменить муху на менее спортивную наживку – червяка. Это решение болезненно отозвалось в душе, но уж очень хотелось поймать рыбу.

Крючок с нанизанным извивающимся червяком исчез под водой. Круги еще не успели разойтись по воде, как он почувствовал рывок. Гринберг задержал дыхание и подсек, вонзая крючок поглубже в губу долгожданной рыбе. Иногда, подумал он философски, рыбы просто не желают клевать на искусственную наживку.

– О Боже, – взмолился Гринберг, – я дам доллар на благотворительность, только пусть удочка выдержит!

Удилище опасно изогнулось. Он с тревогой посмотрел на него и на всякий случай повысил ставку до пяти долларов. Несмотря на щедрость, попытка извлечь рыбу из воды могла провалиться. Гринберг опустил удочку в воду, чтобы снизить нагрузку, и порадовался, что никто не видит его в этот момент. Неожиданно всякое сопротивление исчезло.

– Я что, угря поймал? Или нечто такое же некошерное? Ты почему не борешься, а? – бормотал он.

На самом деле Гринбергу было плевать, что именно клюнуло на его червяка, пусть даже угорь.

Он вытащил из воды длинную пятнистую шляпу без полей.

Мгновение Гринберг молча взирал на добычу. Затем сорвал ее с крючка, швырнул на дно лодки и начал топтать, одновременно заламывая руки в отчаянии.

– Весь день я рыбачу! – вопил он. – Два доллара за проезд на поезде, доллар за лодку, четверть доллара за наживку, а еще надо купить новую удочку да отдать пять долларов на благотворительность! И ради чего?! Ради дурацкой шляпы!

В этот момент из воды раздался необычайно вежливый голос:

– Не могли бы вернуть мою шляпу?

Гринберг оглянулся. По воде к нему направлялся маленький человечек, величественно скрестивший руки на груди. Он быстро и решительно плыл, загребая воду огромными ушами. Добравшись до правого борта, человечек остановился, и уши помогли ему удерживать вертикальное положение. Он серьезно посмотрел на Гринберга и беззлобно сказал:

– Вы топчете мою шляпу.

Гринберга это совершенно не беспокоило. Он заявил с чувством превосходства:

– Вы гребете ушами! Это смешно.

– А как еще я могу плыть? – вежливо спросил человечек.

– Загребая руками и ногами, как любой человек, разумеется!

– А я не человек. Я водяной гном, дальний родич более знаменитых горных гномов, которые живут в шахтах. Я не могу грести руками, я должен держать их скрещенными, чтобы демонстрировать подобающее водяному гному достоинство. Ноги я использую, когда пишу, и держу ими различные предметы. А вот мои уши прекрасно приспособлены для передвижения в воде. Поэтому я их и использую по назначению. Но, прошу вас, мне нужна моя шляпа. Несколько серьезных происшествий требуют моего внимания, и я не могу терять время попусту.

Недоброе отношение Гринберга к очень вежливому гному легко объяснимо. Он обнаружил существо, к которому мог относиться свысока. Задирая его, Гринберг тешил свое подавленное эго. Двухфутовый гном выглядел достаточно безобидным.

– Чем это таким важным ты собираешься заниматься, ушастый? – спросил он довольно противным голосом.

Гринберг надеялся, что гном обидится. Но тот не обиделся, как не обиделись бы и вы, назови вас представитель расы с атрофированными мышцами качком. Вы бы, возможно, даже немного возгордились.

– Я очень тороплюсь, – сказал гном с беспокойством. – Но если для того, чтобы получить шляпу, мне придется ответить на ваши вопросы, пусть будет так. Мы заняты тем, что пытаемся вернуть в воды Восточного побережья рыбу. Прошлый год выдался засушливым. Комиссия по рыболовству сотрудничает с нами в определенной степени, но мы не можем полагаться на нее в полной мере. Всем рыбам приказано не клевать, пока численность популяции не восстановится. – Гринберг позволил себе скептически улыбнуться. – Моя основная работа сводится к контролю дождей на Восточном побережье, – покорно продолжал гном. – Наш отдел по сбору информации, расположенный в метеорологическом центре континента, координирует осадки по всему региону. Когда его сотрудники решают, что в какой-то части Восточного побережья должен пролиться дождь, я забочусь о том, чтобы так оно и произошло. А теперь отдайте мою шляпу.

Гринберг грубо рассмеялся.

– Ваша первая ложь – насчет указания рыбам не клевать – и так была достаточно велика. Вы такой же специалист по производству дождя, как я президент США! – Он с лукавой усмешкой склонился к гному. – А как насчет доказательства?

– Конечно, раз уж вы настаиваете. – Гном поднял спокойное треугольное лицо и посмотрел на ясное синее небо. – Следите за этим участком.

Гринберг с улыбкой поднял взгляд к небу. Даже когда среди синевы быстро образовалось темное облако, улыбка осталась широкой – ведь это могло быть совпадением. Но затем тяжелые капли забарабанили по поверхности озера, причем дождь шел только на участке диаметром в двадцать футов. Улыбка потухла, и Гринберг помрачнел.

Он с ненавистью смотрел на гнома.

– Так это ты тот мерзкий тип, из-за которого по выходным льет дождь!

– Летом обычно по выходным, – признался гном. – На выходные приходится девяносто два процента потребления воды, и нам необходимо ее возместить. Поэтому, разумеется, дождь тоже идет в выходные.

– Вор! Убийца! – завопил Гринберг. – Да ты понимаешь, что делаешь своим дождем с моим бизнесом? Даже без дождя дела идут не так уж хорошо, а ты устраиваешь потоп!

– Извините, – ответил гном, не тронутый словами собеседника. – Мы делаем дождь не для людей, мы заботимся о рыбах. А теперь верните шляпу, я и так потерял много времени. В эти выходные мы должны устроить особенно сильный дождь.

Гринберг вскочил на ноги в качающейся лодке.

– Ливень в эти выходные?! Когда я наконец-то мог бы заработать?! Ты разрушаешь бизнес! Да чтоб ты вместе с твоей рыбой умер в долгих и страшных мучениях!

В ярости он разорвал шляпу на клочки и швырнул их в гнома.

– Жаль, что вы так поступили, – спокойно сказал гном, опираясь ушами о поверхность воды. Он ничем не выдавал раздражения. – Мы, Малый народ, никогда не выходим из себя. Но иногда мы считаем необходимым проучить кое-кого, чтобы сохранить достоинство. Я не мстителен. Однако раз уж вы так ненавидите воду и тех, кто живет в воде, то отныне вода и те, кто в ней живет, будут избегать вас.

ПРОДОЛЖАЯ ДЕРЖАТЬ руки скрещенными на груди, гном взмахнул ушами и моментально погрузился в озеро, почти не возмутив поверхность.

Гринберг смотрел на разбегающиеся круги. Он не осознал последних слов гнома, он даже не попытался понять, что тот сказал. Он угрюмо косился на дождь, продолжавший идти из маленькой тучки возле его лодки. Через мгновение гном, видимо, вспомнил об этом, потому что дождь прекратился. Будто завернули кран, неохотно признал Гринберг.

«Прощай, бизнес по выходным, – подумал он. – Если Эстер дознается, что я поругался с парнем, который делает дождь…»

Гринберг забросил удочку, желая в последний раз попытать удачу. Леска полетела к воде, затем крючок подскочил вверх и остановился на расстоянии нескольких дюймов над поверхностью. Крючок словно висел в воздухе.

– А ну ступай в воду! – с угрозой велел Гринберг, дернул удочку назад и снова забросил крючок в воду. Но тот снова остался в воздухе, немного не долетев до воды.

Бурча под нос что-то бессвязное о том, что скорее повесится, чем сдастся, Гринберг швырнул за борт удочку. Он уже не слишком удивился, когда удочка зависла над поверхностью озера. Сердито посмотрев на свою снасть, Гринберг выбросил из лодки последние лоскутки шляпы и сел за весла.

Когда он попытался сделать гребок, весла не коснулись воды, а лишь провернулись в воздухе, и Гринберг чуть не ткнулся носом в дно лодки.

– Ага, вот и начались неприятности, – пробурчал он, свешиваясь за борт. Как и следовало ожидать, киль лодки не был погружен в воду. Лодка парила на значительной высоте над поверхностью озера.

Отчаянно болтая веслами в воздухе, Гринберг продвигался к берегу с чудовищной медлительностью, будто ожившая средневековая картинка, изображавшая летучий корабль. Но он думал не об этом, а о том, чтобы его никто не увидел в таком унизительном положении.

ВЕРНУВШИСЬ В ОТЕЛЬ, Гринберг попытался прошмыгнуть мимо кухни в ванную. Он знал, что Эстер непременно будет ругать его за рыбалку накануне открытия, да еще в день, когда милый молодой человек придет к Рози. Если он успеет переодеться, возможно, она будет меньше…

– Явился наконец, бесполезный лентяй!

Гринберг замер на месте.

– Да посмотри на себя, грязнуля! – закричала она пронзительно. – Ты же весь провонял рыбой!

– Я ничего не поймал, дорогая, – робко запротестовал он.

– Но ты все равно воняешь. Немедленно иди в ванну, чтоб ты там утонул! У тебя две минуты! Переоденься и займи юношу, когда он придет! Живо!

Гринберг быстро заперся в ванной, радуясь, что не слышит больше голоса жены. Он открыл кран, чтобы наполнить ванну водой, и снял верхнюю одежду. Гринберг надеялся, что горячая ванна поднимет ему настроение.

Никакой рыбы! Дожди по выходным! Что сказала бы Эстер, если бы, конечно, знала. Но он, конечно, не собирался говорить ей.

«Навлечь на себя пожизненные проклятия! – Гринберг ухмыльнулся. – Ха!»

Он вставил новое лезвие в бритву, взял тюбик с кремом и посмотрел в зеркало. У отражения, уставившегося на него в ответ, было мягкое, круглое лицо с хорошо заметной уродливой щетиной. Он выпятил подбородок, чтобы выглядеть решительнее, и нахмурился. Его лицо действительно приняло жесткое и непреклонное выражение. К сожалению, Эстер никогда не видела его лицо таким, а то бы говорила с ним помягче.

– Герман Гринберг никогда не сдается! – прошипел он свирепо. – Дожди по выходным, никакой рыбы, все, что угодно, а мне плевать! Поверьте, он приползет ко мне раньше, чем я пойду к нему!

И тут Гринберг сообразил, что его бритвенный помазок упорно не желает намокнуть. Он опустил взгляд и увидел, что вода, бегущая из крана, разделяется на отдельные струи и огибает кисточку. Решительное выражение лица Гринберга моментально сменилось испугом. Он попытался поймать воду, хватал струю ладонью, дул на нее, подставив кисточку с другой стороны, но все тщетно – вода легко убегала от него. Гринберг попытался заткнуть кран ладонью, но тогда вода попросту потекла вспять, и он услышал, как она журчит по трубам.

– Ну и что же мне теперь делать? – простонал он. – Эстер меня убьет, если я не побреюсь, но я не могу побриться без воды!

Помрачневший Гринберг закрутил кран ванны и шагнул в нее, даже не раздеваясь до конца. Он лег, чтобы намокнуть. Через минуту Гринберг с диким ужасом осознал, что остался совершенно сухим, а вся вода одним судорожным рывком выскочила из ванны и растеклась по полу.

– Герман, хватит плескаться! Я только что вымыла полы! Если я найду хоть одно пятнышко грязи, я убью тебя! – закричала жена.

Гринберг уныло смотрел на бассейн, образовавшийся на полу ванной комнаты.

– Да, любовь моя, – выдохнул он страдальчески.

Он гонялся за убегающей водой с салфеткой, пытаясь собрать ее, прежде чем она зальет нижние помещения. Однако салфетка осталась сухой, а тем временем начали намокать перекрытия между этажами. Вода все еще пребывала на полу.

Отчаявшись, Гринберг уселся на край ванны. Он сидел молча, пока жена не забарабанила в дверь и не потребовала, чтобы он вышел. Тогда он неохотно встал и начал одеваться.

ГРИНБЕРГ ВЫСКОЧИЛ из ванной комнаты и плотно прикрыл дверь. Он выглядел грязным, а все его лицо покрылось царапинами, так как он попытался побриться без пены.

– Рози, – прошептал он, – где мама?

Дочь сидела в кресле и красила ногти на коротких пальцах.

– Ты ужасно выглядишь, – сообщила она. – Не хочешь побриться?

Ее спокойный голос показался Гринбергу ужасно шумным, так что он даже подпрыгнул.

– Тише, Рози! – попросил он, прижав палец к губам.

Гринберг услышал, как жена тяжело ходит по кухне.

– Рози, – тихонько проворковал он, – я дам тебе доллар, если ты вытрешь воду, которую я пролил в ванной.

– Не могу, папа, – ответила дочь. – Я уже переоделась.

– Два доллара, Рози. Ну хорошо, два с половиной, шантажистка.

Гринберг вздрогнул, услышав удивленный возглас Рози. Но когда она вышла из ванной в мокрых туфлях, отец уже бежал вниз по лестнице. Гринберг выскочил из отеля и бесцельно побежал в сторону деревни.

Ну вот, только этого еще не хватало, думал он. Крики жены, слезы дочери, теперь надо будет купить пару новых туфель для Рози да отдать ей два с половиной доллара. Но сперва необходимо избавиться от щетины…

Осторожно коснувшись царапины – одной из многих, оставленных бритвой при попытке побриться насухо, – Гринберг обнаружил, что стоит напротив аптеки. Поколебавшись мгновение, он вошел внутрь. Вряд ли здесь может быть что-то полезное, подумал он, но все-таки подошел к прилавку. С другой стороны появился аптекарь. Приятный, неглупый парень, как оценил его Гринберг.

– Чем бы я мог побриться, не используя воду? – спросил он у аптекаря.

– Слишком чувствительная кожа? У меня есть отличное средство, – ответил тот.

– Нет, просто… скажем так, я просто не хочу бриться с водой.

Аптекарь выглядел разочарованным.

– Могу предложить вам крем для бритья, не требующий помазка. Хотя, – он просиял, – лучше возьмите электрическую бритву!

– Сколько она стоит?

– Всего пятнадцать долларов, а будет служить вам всю жизнь.

– Дайте мне крем, – холодно ответил Гринберг.

Обладая тактическим чутьем прирожденного военачальника, Гринберг бродил снаружи, пока не стемнело, и только тогда отправился обратно в отель. Уже миновало семь часов вечера, и он проголодался. Все люди, входившие в отель, были ему знакомы – традиционные летние постояльцы. Наконец мимо прошел незнакомец и начал быстро подниматься по лестнице.

Мгновение Гринберг колебался. Незнакомца никак нельзя было назвать юношей, но, вероятно, Эстер просто выдавала желаемое за действительное. Он решительно зашагал следом за мужчиной.

Гринберг выждал несколько минут, чтобы гость успел представиться, а Эстер и Рози – принять любезный вид. Затем он вошел, уверенный, что при госте никаких сцен не будет.

Войдя, Гринберг сразу почувствовал враждебность, но сделал вид, что ничего не заметил. Он вежливо пожал руку гостю, назвавшемуся Самми Кацем, доктором. Надо полагать, ищет практику, проницательно подумал Гринберг и попросил извинить его.

В ВАННОЙ он тщательно прочитал инструкцию по использованию крема для бритья. Гринберг почувствовал себя менее уверенно, узнав, что после бритья лицо следует ополоснуть водой с мылом, но, как бы то ни было, нанес крем и подождал, чтобы щетина смягчилась. Этого не произошло, как выяснил он, начав бриться. Закончив, Гринберг вытер лицо насухо. Полотенце стало черным и воняло. Опять расходы, подумал он, но тут же равнодушно пожал плечами. Следовало отдать пятнадцать долларов за электрическую бритву, но он по глупости упустил этот шанс.

Из вежливости его дождались, не начиная ужинать. Продолжая мило улыбаться, Эстер прошептала:

– Погоди, я с тобой еще разберусь!

Гринберг улыбнулся в ответ, на что весьма болезненно отозвалось его многострадальное лицо. Грозу можно предотвратить, если очень радушно отнестись к молодому человеку Рози. А, если удастся подсунуть Самми пять долларов, чтобы он – увел Рози погулять – опять расходы! – то Эстер все простит.

Гринберг совершенно погрузился в попытки обольстить Самми и направить его в нужном направлении, да забыл обо всем, в том числе, о блюде, которое последует за икрой. В иной раз он бы оскорбился при виде нафабренных остроконечных усиков гостя и его коммерческом подходе к бедной Рози, но сегодня Гринберг видел в Самми Каце потенциального спасителя.

– Вы уже обзавелись кабинетом, доктор Кац?

– Еще нет. Вы знаете, как здесь делаются дела. Кстати, зовите меня Самми.

Гринберг оценил этот спланированный ход, особенно потому, что фраза понравилась Эстер. Одним ударом Самми снискал расположение хозяев и завязал торговые переговоры.

Не говоря ни слова, Гринберг взял ложку и атаковал суп. Этот нетерпеливый доктор легко попадется в мои силки, подумал он. Доктор! Неудивительно, что Эстер и Рози светятся от счастья.

Соблюдая все правила этикета, Гринберг попытался опустить ложку в тарелку с супом. Суп выплеснулся на скатерть.

– Поаккуратнее, ты накапал! – прошипела Эстер.

Гринберг поднес ложку ко рту. Суп, словно ожив, выскочил из ложки и понесся на него, но в последний момент изменил направление и плюхнулся на пол. Гринберг сглотнул и отодвинул тарелку. На сей раз из нее на скатерть вылился весь суп.

– Я все равно больше не хочу супа, – предпринял Гринберг жалкую попытку спасти положение.

К счастью, Самми умиротворил Эстер своим спокойным говором, приобретенным в колледже. Хороший он парень, несмотря на усики. И появился как нельзя вовремя.

Но Гринберга начал охватывать страх. После икры он испытывал сильную жажду, ведь икра вызывает жажду похлеще любой селедки. Вдобавок Гринберг понимал, что его попытки попить закончатся разлитой водой, отчего желание утолить жажду становилось нестерпимым. Он решил пуститься на хитрость.

Прочие участники вечера разговаривали на повышенных тонах и немного истерично. Дождавшись, пока его храбрость сравняется по силе с жаждой, Гринберг вышел из-за стола и схватил стакан.

– Не нальете мне немного воды, Самми? – спросил он.

Самми взял кувшин и начал лить воду в поставленный стакан, под пристальным взором Эстер. Как Гринберг и ожидал, вся вода гейзером взметнулась из стакана прямо на костюм доктора Каца.

– Извините, но я не буду ужинать с психами, – сердито сказал Самми.

И он ушел, хотя Эстер рыдала и умоляла его остаться. Рози сидела, слишком потрясенная, чтобы двигаться. Дверь захлопнулась, Гринберг поднял взгляд и увидел, как жена направляется к нему. На ее лице читалась жажда убийства.

ГРИНБЕРГ СТОЯЛ на тротуаре возле своего бара и взирал на мирный, синий и ужасно противный океан. Интересно, что произойдет, если подойти к нему. Наверное, вода расступится, и можно будет пешком дойти до Европы, не замочив ног.

Было раннее утро, слишком рано для бизнеса, но он уже чувствовал себя уставшим. Ни Гринберг, ни его жена так и не уснули в ту ночь. Судя по всему, соседи не спали тоже. Но прежде всего он просто умирал от жажды.

Ради эксперимента он приготовил содовую воду. Разумеется, содержимое убежало из стакана при попытке поднести его к губам. За завтраком Гринберг попытал счастья с фруктовым соком и кофе. Результат оказался тот же.

Гринбергу казалось, что на его сухом языке образовался налет вроде накипи. Совершенно обессилев, он сел на лавочку возле магазина. Было утро пятницы, что обещало жаркий и ясный, солнечный день. Была бы суббота, пошел бы ливень.

– В этом году мне придет конец, – простонал он. – Я не могу приготовить содовую, так почему же пиво будет делать мне одолжение и оставаться в бокале? Я хотел нанять мальчика за десять долларов в неделю, чтобы он управлялся с хот-догами. Сам собирался делать содовую, а Эстер поручить варить пиво. Но теперь я могу делать только хот-доги, Эстер, правда, по-прежнему может варить пиво, но придется двадцать или даже двадцать пять недель платить человеку за приготовление содовой. Я даже погулять не могу выйти. Не будет мне удачи!

Положение действительно было отчаянным. Торговля зависела от огромного количества факторов, а взамен обещала лишь непостоянную прибыль.

Пляж постепенно заполняли купальщики. Гринберг сидел на лавочке и завидовал им. Они могут плавать, могут пить, не опасаясь, что жидкость сбежит от них. Они не испытывали жажду…

К его заведению направлялись первые клиенты. А утренние клиенты берут только прохладительные напитки, напомнил ему опыт. Гринберг вскочил, поспешно опустил жалюзи и бросился в отель.

– Эстер, мне нужно поговорить с тобой! – воскликнул он, вбегая в комнату. – Я больше не вынесу!

Жена угрожающе подняла метлу, держа ее как бейсбольную биту.

– Вернись в бар, идиот! – приказала она. – Мало ты бед натворил?

Гринбергу невозможно было причинить страдания большие, чем он уже испытывал, так что на сей раз он не дрогнул.

– Мне нужна твоя помощь, Эстер.

– Ты почему до сих пор не побрился, бездельник? Если ты…

– Об этом я и пытаюсь сказать. Вчера я поругался с водяным гномом…

– С кем?! – Эстер смотрела на него с подозрением.

– С водяным гномом, – забормотал несчастный Гринберг. – Это такой коротышка, вот такого роста, с огромными ушами, он еще гребет ими, когда плавает, а еще он делает дождь…

– Герман! – завопила жена. – Хватит нести чушь! Ты рехнулся!

Гринберг ударил себя кулаком по лбу.

– Нет, Эстер, я не сумасшедший. Пойдем со мной.

Жена с готовностью пошла за ним, но ее отношение к его словам заставило Гринберга ощущать еще большую беспомощность и одиночество, чем раньше. Уперев кулаки в толстые бедра и широко расставив ноги, Эстер внимательно следила, как он пытается набрать стакан воды.

– Неужели ты не видишь? – завыл Гринберг. – Я не могу налить воду в стакан! Она выплескивается, она убегает от меня!

Эстер несколько смутилась.

– Что с тобой случилось?

Совершенно сломленный, Гринберг рассказал жене о встрече с водяным гномом, не упустив ни одной детали, даже выставляющей его в невыгодном свете.

– А теперь я не могу прикоснуться к воде, – закончил он. – Я не могу приготовить содовую, не могу пить. А я так хочу пить! Жажда убивает меня…

Эстер отреагировала моментально. Она схватила его в объятия, прижала голову к своей груди и нежно погладила, как ребенка.

– Герман, мой бедный Герман! – мягко произнесла жена. – Что мы натворили, чем мы заслужили это проклятие?

– Что мне делать, Эстер? – беспомощно спросил Гринберг.

Эстер отстранила его на расстояние вытянутой руки.

– Сходи к врачу, – сказала она решительно. – Сколько ты протянешь без воды? Без воды ты умрешь. Может, я бываю с тобой слишком жесткой, но ты же знаешь, я люблю тебя…

– Знаю, мамочка, – согласился Гринберг. – Но чем поможет мне доктор?

– Ну, я же не врач, откуда мне знать? На всякий случай сходи. Чего тебе терять?

Гринберг колебался.

– Мне нужно пятнадцать долларов на электрическую бритву.

– Ну и что? Если нужно, значит, нужно. Иди, дорогой. Я присмотрю за баром.

ОЩУЩЕНИЕ ОДИНОЧЕСТВА и беспомощности исчезло. До кабинета врача Гринберг дошел уверенным шагом и связно изложил симптомы своего недуга. Врач слушал его с профессиональной симпатией вплоть до описания водяного гнома. Тогда его глаза вспыхнули и сузились.

– Я знаю одно средство для вас, мистер Гринберг, – сказал доктор. – Посидите здесь, пока я не вернусь.

Гринберг спокойно ждал. Он даже позволил себе немного надеяться на скорый конец мучений. Однако уже через мгновение завыла сирена, и доктор вернулся с двумя медбратьями, которые попытались надеть на него смирительную рубашку. Перепуганный Гринберг сопротивлялся, от ужаса он довольно сильно ударил медика.

– Что вы делаете?! Зачем вы хотите надеть на меня эту штуку?! Не надо!

– Успокойтесь, – мягко сказал врач. – Все будет хорошо.

В этот момент в кабинет вошел полицейский, обычно сопровождающий машину «скорой помощи».

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Не стой столбом! – ответил один из медбратьев. – Этот человек – псих, помоги нам надеть на него смирительную рубашку.

Но полицейский не торопился прийти на помощь медикам.

– Успокойтесь, мистер Гринберг, – сказал он. – Пока я здесь, никто не причинит вам вреда. Что случилось?

– Майк! – закричал Гринберг, хватая спасителя за рукав. – Они решили, что я свихнулся!

– Разумеется, он сошел с ума, – подтвердил доктор. – Пришел сюда с дикой историей про водяного гнома, который наложил на него проклятие.

– Какое проклятие, мистер Гринберг? – осторожно спросил полицейский.

– Я поссорился с водяным гномом, он присматривает за рыбой и делает дождь, – тихо пробормотал Гринберг. – Я порвал его шляпу. Теперь я не могу притронуться к воде. Не могу пить и вообще…

Доктор кивнул с удовлетворением.

– Ну вот. Совершенно обезумел.

– Замолчите.

Майк посмотрел внимательно на Гринберга, затем спросил:

– Вы, ученые, попытались проверить его слова? Ну-ка, мистер Гринберг, давайте попробуем.

Полицейский налил воды в бумажный стаканчик и подал Гринбергу. Тот протянул руку, чтобы взять стаканчик, и вода вылилась через дальний от него край, а когда Гринберг попытался подставить вторую руку, вода прыгнула вверх.

– Сумасшедший, говорите? – ехидно спросил полицейский. – Думается мне, вы ничего не знаете о гномах и эльфах. Идемте, мистер Гринберг.

Они вышли вместе и пошли по улице. Гринберг рассказал Майку все от начала и до конца, объяснив, что проклятие не только делает его личную жизнь невыносимой, но и уничтожает бизнес.

– Итак, доктора вам помочь не могут. Они ничего не знают про Малый народ. Я не стану порицать вас за оскорбление гнома, ведь вы не ирландец, а то бы отнеслись к нему уважительно. Но что-то надо сделать, вы же умираете от жажды. Скажите, вы вообще ничего не можете выпить?

– Ничего, – траурным тоном ответил Гринберг.

Они вошли в бар. Одного взгляда хватило, чтобы понять – дела шли очень медленно, но это не испортило его настроение, потому что портить было уже нечего. Эстер бросилась к нему.

– Ну что?

Гринберг безнадежно покачал головой:

– Плохо. Они решили, что я псих.

Тем временем Майк осматривал бар. Наконец его глаза засияли.

– Точно, я вспомнил. Мистер Гринберг, вы пробовали выпить пива? Когда я был ребенком, мама мне все рассказала про эльфов, гномов и прочий Малый народ. Они никогда не прикасаются к алкоголю. Давайте попытаемся.

Гринберг взял бокал и осторожно подошел к крану. Поколебавшись, он отвернул его и подставил бокал. Его лицо посветлело, потому что пиво налилось в бокал и осталось там! Эстер и Майк смотрели, как Гринберг медленно поднес бокал к губам и сделал глоток.

– Майк! – воскликнул он. – Ты спас меня! Ты дал мне попить!

Полицейский нерешительно запротестовал.

После обеда Эстер закончила торговлю, и они втроем пошли в отель.

ПРИШЛА СУББОТА, и полил дождь. Гринберг маялся бесконечным похмельем, вызванным необходимостью постоянно пить пиво для утоления жажды. Он с вожделением думал о запретных пакетах со льдом и обычных напитках.

– Я больше не могу! Пиво, пиво, все время пиво, даже на завтрак!

– Лучше, чем ничего, – сказала Эстер с покорностью судьбе в голосе.

– Ох, не знаю, не знаю. Дорогая, ты же не сердишься на меня из-за Самми?

Она мягко улыбнулась:

– Пустяки. При одном упоминании о приданом он прибежит обратно.

– Вот и я так думаю. Но что же делать с этим проклятием?

ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ МАЙК закрыл зонт и ввел внутрь невысокую седовласую женщину, свою мать. Гринберг с завистью убедился в пользе пакетиков со льдом и обычных напитков, так как Майк был бодр, как накануне.

– Майк рассказал мне о вас и гноме, – сказала женщина. – Я хорошо знаю Малый народ и не буду винить вас в том, что вы обидели гнома, вы же никогда не встречались ни с кем подобным. Но я полагаю, что вам хочется избавиться от проклятия. Вы раскаиваетесь?

Гринберг содрогнулся:

– Конечно! Пиво на завтрак, вы только представьте себе!

– Ну что же, вам нужно лишь пойти на озеро и дать гному доказательство.

– Какое доказательство? – нетерпеливо спросил Гринберг.

– Вам нужно отнести ему сахар. Малый народ любит сладкую начинку…

– Ты слышала, Эстер? Я куплю целую бочку…

– Любят, но не могут есть, – продолжила мать полицейского. – Сахар растворяется в воде. Вам нужно придумать, как обойти это препятствие, и тогда маленький господин поверит, что ваше раскаяние искренно.

– Ага, я знал, что не все так просто! – воскликнул Гринберг.

В наступившей тишине Гринберг яростно обдумывал сложившуюся проблему, атакуя ее со всех сторон.

– Когда я увидела ваш бар сегодня, то сразу поняла, что Майк сказал мне правду. Идет дождь, во всем городе льет как из ведра, а вокруг вашего бара большой круг, где совершенно сухо. Никогда не встречала ничего подобного, – сказала женщина.

Пока Гринберг испуганно внимал ей, Майк кивнул и Эстер, по-видимому, заинтересовалась феноменом. Когда Гринберг признал, что не может ничего придумать, он обнаружил, что остался в баре один. Он смутно припомнил, что Эстер ушла и обещала вернуться через несколько часов.

– Что же мне делать? – произнес Гринберг. – Сахар, который не растворится в воде… – Он налил бокал пива и задумчиво выпил его. – Что же сделать? Может, сойдет сироп? Он достаточно сладкий.

Гринберг покрутился по бару, подыскивая себе занятие. Протереть краны он не мог, несколько оставшихся сосисок, скорее всего, пропадут. Пол уже был чисто вымыт. В конце концов, Гринберг сел и снова задумался над своими трудностями.

«В понедельник я пойду на озеро, что бы ни случилось, – подумал он. – Завтра туда идти не следует, потому что опять будет лить дождь, поэтому завтра я только замерзну».

Вернулась Эстер, загадочно улыбаясь. Она вела себя очень вежливо и заботливо, и Гринберг оценил это. Но уже вечером и на следующий день он понял, чему она радовалась. Эстер распустила слух, что, хотя во всем городе шел сильный дождь, их бар остался совершенно сухим. Так что Гринбергу пришлось работать за шестерых, несмотря на головную боль, отдававшуюся во всем теле, чтобы удовлетворить толпу, любовавшуюся чудом и наслаждавшуюся сухостью и теплом. Сколько удалось заработать в тот день, он в точности так и не узнал – Гринберг давно взял за правило воздерживаться от обсуждений таких деликатных вопросов. Но совершенно ясно, что даже в 1929 году он никогда не зарабатывал столько за один уик-энд.

В ПОНЕДЕЛЬНИК Гринберг проснулся рано. Он тихонько поднялся, стараясь не беспокоить супругу, и начал одеваться. Но Эстер все-таки проснулась и приподнялась в кровати, опираясь на локоть. Она смотрела на него с сомнением.

– Герман, – мягко сказала жена, – тебе в самом деле нужно идти?

Он обернулся, пораженный.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, – она заколебалась, – ты не мог бы подождать до конца сезона, дорогой?

Он подался назад, с ужасом глядя на нее.

– Хорошая мысль пришла в голову моей жене! Я должен пить пиво вместо воды! Как я могу это вынести? По-твоему, я люблю пиво? Я помыться не могу! Люди уже сейчас стараются не стоять рядом со мной, а что будет в конце сезона? Я выгляжу как бродяга, потому что все время пью пиво, а моя щетина слишком жесткая для электрической бритвы. Я требую уважения…

– Я понимаю, дорогой, – согласилась жена. – Но я подумала о Рози… Так хорошо дела у нас никогда не шли. Каждую субботу и воскресенье идет дождь, но не у нас. Это же наша удача!

– Эстер! – потрясение ответил Герман. – Неужели мое здоровье ничего не значит?!

– Конечно, значит, дорогой! Но я подумала, может, ты еще немножко потерпишь…

Гринберг схватил шляпу и куртку и выскочил за дверь, но тут же остановился, слушая крики жены. Он впервые понял, что, избавившись от проклятия, упустит отличную возможность поправить дела.

Он медленно закончил одеваться. Кое в чем Эстер была права. Если бы немного потерпеть это безводное существование…

– Нет, – решительно сказал Гринберг. – Мои друзья избегают меня. Уважаемый человек не может все время пить и не принимать ванну. Ну так мы заработаем меньше денег. Деньги – это еще не все.

И, сохраняя решительный настрой, он отправился к озеру.

ТЕМ ЖЕ вечером, прежде чем отправиться домой, Майк зашел в бар. Он обнаружил Гринберга сидящим в кресле, закрыв лицо руками. Его тело содрогалось от боли.

– Что случилось, мистер Гринберг? – вежливо спросил Майк.

Гринберг поднял голову и слепо уставился на полицейского.

– А, это вы, – пролепетал он. Постепенно его взгляд прояснился.

Гринберг встал, провел Майка к стойке и налил пива. Они молча выпили.

– Я ходил сегодня к озеру, – сказал он опустошенно. – Я бродил вокруг озера как ненормальный, но гном так и не выглянул из воды.

– Понимаю, – ответил Майк сочувственно. – В это время они обычно очень заняты.

Гринберг умоляюще сложил руки.

– Так что же мне делать? Я не могу написать ему или послать телеграмму, у него нет двери, в которую можно постучать, и звонка, в который можно позвонить. Как мне заставить его выйти и поговорить? – Его плечи поникли. – Возьмите сигару, Майк. Вы очень хороший друг, но, похоже, нас побили.

Наступила тишина. Наконец Майк сказал:

– Сегодня слишком жарко. Настоящее пекло.

– Верно. Эстер говорит, что дела пойдут хорошо, если такая погода продержится.

Майк вертел в пальцах сигару. Гринберг произнес:

– Допустим, я смогу вызвать гнома на разговор. Как быть с сахаром?

Тишина воцарилась вновь. Молчание становилось все напряженнее. Майк чувствовал себя особенно неуютно, так как со своим бесцеремонным характером был не слишком приспособлен для утешения страдающих друзей. С преувеличенным вниманием он покрутил сигару пальцами, вслушиваясь в хруст.

– Такая жара вредна для сигар, – сказал он, чтобы поддержать разговор. – Они совершенно высыхают. Хотя именно эта в порядке.

– Да, – согласился Гринберг. – Целлофан предохраняет ее…

Они с Майком уставились друг на друга, затем одновременно просияли.

– Черт возьми! – закричал Майк.

– Сахар в целлофановой обертке! – вторил Гринберг.

– Совершенно верно, – горячо ответил Майк, снизив голос до шепота. – Я зайду за вами завтра рано утром. Мы пойдем на озеро.

Гринберг молча пожал ему руку, слишком взволнованный, чтобы говорить. Когда Эстер пришла проведать его, он убежал, оставив ее в баре одну с неопытным мальчиком, занимавшимся грилем, а сам кинулся в деревню на поиск сахара в целлофановой обертке.

Следующим утром солнце едва показалось из-за горизонта, а Майк уже пришел за Гринбергом. Его друг уже был полностью одет и стоял на крыльце в нетерпеливом ожидании. Майк искренне переживал за друга. Они отправились на железнодорожную станцию. Гринберг ковылял на заплетающихся ногах, а его глаза упорно норовили съехаться к переносице.

Они зашли в кафе позавтракать. Майк взял апельсиновый сок, бекон, яйца и кофе. Гринберг с тоской слушал, как он заказывает, пытаясь побороть ком в горле.

– А вы что пожелаете? – обратился к нему официант.

Гринберг покраснел.

– Пиво, – прохрипел он.

– Вы шутите?

Гринберг отрицательно покачал головой, не в силах сказать ни слова.

– А что подать к пиву? Овсянку, тост, пирог…

– Только пиво.

И он заставил себя проглотить очередную порцию пива.

– Выручай! Еще одно пиво на завтрак убьет меня! – прошипел он Майку.

– Ох, понимаю, – промычал Майк набитым ртом.

В поезде они занялись составлением планов. Но так как друзья впервые столкнулись с подобным феноменом, то ничего придумать не смогли. Они подошли к берегу озера, понимая, что им придется проявить всю свою изобретательность, чтобы добиться желаемого результата.

– Как насчет лодки? – спросил Майк.

– Если я сяду в лодку, то она не останется в воде. А ты не сможешь грести в таком состоянии.

– Тогда что делать?

Гринберг прикусил губу и уставился на прекрасное синее озеро, лежавшее перед ним. Там, так близко, живет гном.

– Иди через рощу по берегу и вопи как ненормальный. Я пойду в другую сторону. Мы обогнем озеро с разных сторон и встретимся у лодочной станции. Если гном выглянет, позови меня.

– Хорошо, – сказал Майк без особой уверенности в голосе.

ОЗЕРО ОКАЗАЛОСЬ достаточно большим. Они шли по берегу, часто останавливаясь, чтобы встать поудобнее и кричать. Через два часа Майк и Гринберг стояли друг напротив друга на противоположных берегах озера. Гринберг слышал, как полицейский кричит:

– Эй, гном!

– Эй, гном! – вторил Гринберг. – Выходи!

Через час они встретились. Оба совершенно выдохлись и чувствовали жжение в горле. Майк и Гринберг обескураженно посмотрели друг на друга – их вопли слышали только рыбаки, которые единственные и беспокоили водную гладь.

– Черт побери, ничего не выходит. Пойдем к лодочной станции, – сказал Майк.

– Но я не могу сдаться! – проскрипел Гринберг.

Они прошли вдоль берега озера, покрикивая вполголоса. Возле лодочной станции Гринберг был уже готов признать поражение. Тем временем к ним бросился лодочник с самым угрожающим видом.

– Вы, психи, убирайтесь отсюда! – закричал он. – Что вы шляетесь тут и орете, распугивая рыбу? Ребята сердятся…

– Мы больше не будем кричать. Все равно толку нет, – ответил Гринберг.

Они купили пиво, и Майк все-таки нанял лодку. Лодочник моментально остыл и пошел готовить ее к отплытию.

– Зачем ты нанял лодку? Я не могу плыть в ней, – сказал Гринберг.

– Ты и не поплывешь. Ты пойдешь.

– Что? – воскликнул Гринберг. – Опять вокруг озера?

– Не-а. Смотрите, что я думаю, мистер Гринберг. Может быть, гном просто не слышит нас через толщу воды. Гномы вовсе не бессердечные злодеи. Если бы он слышал нас и подумал, что вы раскаялись, он бы сразу снял с вас проклятие.

– Наверное, – сказал Гринберг, не слишком убежденный. – И куда я должен идти?

– Насколько я понял, вы так или иначе отталкиваете воду, но при этом и вода отталкивает вас. Ну, по крайней мере, я хочу в это верить. И если я прав, то вы сможете идти по озеру. – Майк начал собирать большие камни и грузить их в лодку. – Помогите мне, – сказал он.

Любое занятие, даже бесполезное, лучше бездействия, решил Гринберг. Он помог Майку загрузить лодку камнями, пока она не осела чуть ли не до самых краев бортов. Полицейский сел в лодку и отчалил от пристани.

– Вперед, попробуйте ступить на озеро, – сказал он.

– Думаю, я не смогу, – колебался Гринберг.

– С вами ничего не случится. Вы же не можете промокнуть, значит, и утонуть не можете.

Логичный вывод убедил Гринберга, и он шагнул вперед. Когда вода немного подалась под его ногой, а затем невидимая сила приподняла его над поверхностью, он испытал странное чувство. Хотя Гринберг стоял не слишком уверенно, соблюдая определенную осторожность, он мог идти по поверхности озера достаточно легко.

– А что теперь? – спросил Гринберг почти радостно.

Майк с лодкой держался от него на расстоянии шага.

Полицейский взял один камень со дна лодки и протянул Гринбергу.

– Будем бросать их в воду. Устроим такой тарарам, что всех перебудим под водой. Это наверняка заставит гнома выглянуть.

Друзья снова приободрились. Со словами «Этот его точно разбудит» и «Этим я ему точно по башке попаду» Гринберг и Майк бросали камни в воду. Они уже использовали примерно половину камней, когда Гринберг замер с очередным булыжником в руках. Что-то заставило его сердце сжаться, и он утратил веселое настроение.

Майк с интересом наблюдал, как гном появляется из воды, работая ушами. Полицейский признал, что маленький господин с высокомерно скрещенными на груди руками выглядел достаточно смешно.

– Неужели обязательно швырять камни и отвлекать нас от работы? – спросил гном.

Гринберг сглотнул.

– Простите, господин гном, – сказал он нервно. – Но мы никак не могли докричаться до вас.

Гном посмотрел на него:

– О, так это вы, тот смертный, которого надо было утихомирить. Зачем вы вернулись?

– Чтобы сказать вам, что раскаялся и что больше не буду оскорблять вас, – сказал Гринберг.

– А как вы докажете свою искренность? – тихо спросил гном.

Гринберг поспешно засунул руку в карман и вытащил пригоршню кусков сахара, завернутых в целлофановую обертку. Он протянул сладости гному.

– А, это очень умно, да, – живо ответил маленький гном, жадно срывая обертку и запихивая угощение в рот. – Давно не пробовал ничего подобного.

Через мгновенье Гринберг барахтался в воде, отчаянно размахивая руками и ногами. Майк схватил его за куртку и помог выбраться. Впрочем, Гринберг был счастлив, что наконец-то может утонуть.

Trouble with Water, «Unknown», March 1939

Перевод: М. Д. Бородкин, 2011

Иллюстрация: Don Hewitt