Латвийский путь: Из Российской империи в СССР и ЕС

ГЛАВА V. «Великий и могучий» государственный язык

1. Язык, о котором говорят

Экономические, и не только, проблемы государственного языка

В сентябре 1991 г Латвия получила, наконец, такой государственный джентльменский набор – независимость и государственный язык. Государственный язык она уже имела года два, а независимость ее в сентябре признал СССР, после этого – США, а затем все остальные. Уйдя от СССР, Латвия более десяти лет потратила на то, что рассказывала всем встречным, какой это хороший товар – независимость, и как весьма опасный и нахальный сосед хочет её утащить и, чтобы это не случилось, надо её (независимость) срочно сдать в ЕС и НАТО. Чем совсем украдут, пусть лучше хорошие люди попользуются. В ноябре этого года процесс успешно завершился – НАТО сказало, что оно не возражает освободить нас от такого отягощающего нас приобретения, хотя и не бесплатно и деньги вперёд. Наши обрадованные руководители о цене быстро сторговались и дали по этому случаю бал и даже хотели учредить государственный Праздник Вступления в НАТО, чтобы можно было веселиться ежегодно, но после горячего обсуждения согласились посвятить этому приятному событию близлежащий праздник – День Лачплесиса. Наполнить его новым современным содержанием. С независимостью вопрос таким образом удачно завершился. НАТО организация солидная – несомненно сможет распорядится ею наилучшим образом. А платить за это нам надо всего-то 2% ВВП – каких то 87 млн. латов. Если взять их от пенсионеров, то получается то всего по 136 латов с пенсионера в год. Ведь не чемодан на хранение сдали, а независимость, за такое дело каждый пенсионер с радостью согласится отдать всего то двухмесячную пенсию.

Теперь у нас осталась только одна святыня, наш символ и предмет разговоров и почитания – государственный язык. Во многих государствах есть свои национальные символы, которые почитаются, защищаются и лелеются. В Китае это – панда, в Новой Зеландии – птица киви, в Индии – священные коровы, у нас – государственный язык. В общем, в мире навалом всяких языков, более 2500 – и государственных и не государственных, общая черта всех их – то, что они являются способом общения – на них говорят. Наш в этом ряду стоит совершенно особо – это язык , о котором говорят . Говорят о нем на всех языках – на эстонском, литовском, русском, английском, немецком, французском, шведском и так далее, и так далее. И на самом латышском. Что говорят? А говорят о нем одно – какой это великий и уникальный язык и как его надо защищать и укреплять. Говорят об этом постоянно, например наш президент Вайра Вике-Фрейберга в декабре этого года последний раз говорила об укреплении государственного языка 3 декабря.

Давайте посмотрим, что же действительно представляет собой наш государственный язык, как мы его укрепили и развили в результате всех этих разговоров, и что с ним мы можем делать дальше.

К защите своего государственного языка мы подошли просто и ясно, по-солдатски. Написали закон, запретили все, кроме латышского языка, создали в Министерстве юстиции, для контроля за выполнением всего, что запрещено Центр государственного языка с отделениями (инспекциями) во всех регионах Латвии и приступили к его защите и укреплению. Это очень эффективно – поручить надзор над языком не какому-либо Институту латышского языка, а чиновникам Министерства юстиции. Они, конечно, гораздо большие специалисты в надзоре за языком, чем эти слишком грамотные ученые .

Первое мероприятие, которое было осуществлено для укрепления государственного языка – это закрашивание русской части на табличках с названием улиц и на номерах домов по всей стране. Трудно сказать, сколько это мероприятие стоило – оно проводилось на заре свободной Латвии, когда еще после «советской оккупации» оставалось всего навалом, мероприятие специального финансирования не потребовало. Трудно сказать, как оно укрепило государственный язык, а может, оно и не направлено было на укрепление языка, а укрепляло независимость – чтобы оккупанты не нашли дорогу в Латвии и заблудились.

Следующим мероприятием по защите госязыка была поголовная аттестация всех русскоговорящих на знание латышского языка. Всего аттестацию прошло около 550 тыс. человек. Заработало наше заботливое государство на этом около 5,5 млн. латов. Кроме того, на подготовке к аттестации 22,5 млн. латов заработали бесчисленные фирмы, расплодившиеся в огромном количестве, и это тоже способствовало повышению нашего ВВП по статье «услуги» и снижению безработицы среди латышей.

Ещё. Все делопроизводство фирм и предприятий было переведено на латышский язык, что привело к появлению во всех не латышских фирмах, а их несомненное большинство, такой специальной должности – «латыш». Задача его – вести взаимоотношения с чиновничьей властью. Что представляет эта сфера можно представит из таких данных – всего в Латвии зарегистрировано около 150 тыс. предприятий, если считать, что для этих целей на работу ходят и получают зарплату 50 тыс. человек, то их содержание обходится нам, а содержим их мы, в 10 млн. латов ежемесячно, 120 млн. латов в год.

Один из основных направлений, способствующих поддержанию и развитию языка, является издание книг на этом языке. Издание книг стоит денег. И тут возникают варианты. Если мы действительно желаем укрепить наш государственный язык среди других языков, его конкурентов, то мы должны субсидировать книгоиздание на этом языке. Но тут возникает другая сторона этого вопроса – ведь деньги на субсидирование языка, деньги немалые, можно истратить гораздо более приятно для правительственных чиновников, чем «выбрасывать» их на поддержание книгопечатанья. И наше «хитрое» правительство решило – « Обойдутся!». И, ликвидировав пережиток «советской оккупации», когда книгопечатанье не облагалось налогом (образование народа дороже!) ввело на книги налог на добавочную стоимость 18%. И, рассказывая, как его волнует укрепление латышского языка, в действительности подрывает его, удорожая книгоиздательство, но зарабатывает на этом 3 – 3,5 млн. латов в год на НДС на книги. Притом, книгоиздатель должен заплатить НДС не с проданных книг, а сразу при передаче их на реализацию (чиновники ведь терпеть не могут). Где их брать? И это сразу привело к исчезновению серьезных книг, которые требуют длинных сроков реализации, их заменили детективы и подобная им «литература». А наши братья – литовцы сохранили нулевой НДС на книги и теснят латышей в конкурентной борьбе в Латвии – дешевые книги полезны, мозги развивают и соображать лучше.

А у нас для «укрепления» языка был придуман другой прием – исходя из чиновничьего представления, что латышский народ ничего, кроме латышского языка знать не должен, было установлено, что все импортные товары должны снабжаться этикеткой на государственном языке. И теперь, покупая в магазине носки, мы находим на них маленькую наклейку с микроскопическим текстом, и если мы действительно заинтересуемся – что мы купили, то можем, придя домой и разыскав увеличительное стекло побольше, прочитать «ценную» информацию: «Viriešu zeķes. Ražots Vacijā»(«Носки мужские. Произведено в Германии»). И вместо издания книг, теперь множество мелких типографий печатают эти, никому не нужные наклейки. Тиражи их фантастические – чтобы оклеить ими все, что мы ввозим, их необходимо 633 млн. этикеток в год, за их наличие на покупаемых нами товарах с нас берут 3,6 млн. латов в год, а государственные чиновники за свою заботу о нас получают с нас еще 650 тыс. латов налогов. Остается вопрос: как от наклеек, которые никто не читает, укрепляется латышский язык?

Ну и еще один вопрос – а сколько стоит содержание Центра государственного языка, призванного все это контролировать и организовывать? Все Министерство юстиции расходует в год 13 – 15 млн. латов, как делятся эти деньги внутри его – в бюджете не указывается, но, по сравнительным оценкам, можно предположить, что расходы такой службы, охватывающей своими инспекциями всю страну, должны составлять около 1 млн. латов в год.

Всей этой деятельности по сохранению и укреплению государственного языка в независимой Латвии исполнилось 12 лет. Если мы теперь просуммируем все наши расходы, которые мы понесли в процессе этой, весьма бессмысленной деятельности, которую наше чиновничество называет укреплением государственного языка, а по сути является просто расходованием наших трудовых денег на их зарплаты, автомашины, мебель и офисы, то получится, что уже израсходовано на деятельность вокруг государственного языка 1573 млн. латов, по 680 латов из кошелька каждого жителя Латвии, включая младенцев и стариков. Сумма очень значительная, многие наши жители даже представить себе не могут ее в своем кошельке.

Что мы получили за эти деньги?

По результатам переписи 2000 года в Латвии владеют государственным языком 79% населения Латвии, в Риге – 69%, в Даугавпилском районе – 62%. Не знают латышского языка даже 2% латышей. Жидковато, однако, за такие деньги. Если просто раздать по 680 латов жителям Латвии, они смогли бы каждый нанять по домашнему учителю и выучить госязык на самую высокую категорию по самой эффективной методике – методу полного погружения, за полтора месяца, и не от кого стало бы его защищать. Но много чиновников, политиков, партий и газет осталось бы без работы, ведь в экономике и реальном народном хозяйстве государства они ничего не понимают. Эту ситуацию наглядно продемонстрировала В.Вике-Фрейберга, когда в начале года предложила отменить экзамен по языку для депутатов, её не поддержала ни одна партия в Сейме, даже ЗаПЧЕЛ, которая вроде за это все время и борется. Депутаты сразу смекнули – а о чем спорить будем тогда?

А так прекрасная и благородная тема на весь период Сейма нового созыва забита: перевод всего образования на госязык в 2004 году. Сражения на эту тему разворачивались в течении всей предвыборной борьбы и продолжаются. Сторонники этого перевода просто продолжают свою тему, которая идет с 1993 года, а ее противники просят минимума – перенести срок на 2007 год. Больше нельзя что будем говорить на новых выборах и в новом Сейме?

Хотя, чтобы понять суть – уже сейчас образование на государственном языке осуществлять невозможно, если не считать образованием только умение читать и писать, уровень 16 века. Для этого достаточно взяться за руки и парами пройти до магазина «Академическая книга», что в пяти минутах ходьбы от Сейма. Если просмотреть, что стоит на его полках, то видно, что сколько-либо серьезная информация по любым темам современной науки и техники на нашем государственном языке отсутствует. На латышском языке есть только популярные книжки по компьютерам, уровня, который в русской литературе называется «Для чайников», популярные книжки по бухгалтерии, организации мелкого бизнеса, некоторые курсы лекций из университета. Ни одной серьезной книги по проблемам современной науки и техники там нет. Серьезные книги по этим вопросам – на английском, немецком и русском языках. Вот вам языки, на которых можно получить современное образование. Если мы помним историю, что учили в школе, в средние века языком для образования был латинский, потом что серьезные книги были только на нем. Теперь вопрос только в стоимости – книги на русском языке в 2 – 5 раз дешевле английских и немецких, цены на которые в пределах 20 – 30 – 50 – 150 лат, т. е. цена серьезной книги доходит до 20 месячных стипендий студента. Поэтому, там можно увидеть студента, который присел на полку и читает толстую книгу латов за 50, купить которую он не в состоянии. Автор этой статьи тоже почитал там книгу о европейских языках, стоимостью 79 латов. Статьей на неё тоже не заработаешь.

А как в Европе, куда нас скоро запишут?

Для того, чтобы продемонстрировать, что у нас, в Латвии, все как в Европе, наши чиновники приводят в пример великие державы – Францию, Англию, Германию, США. Они уверены, что Латвия не слабее. Они уверены, что латышский государственный язык ничем не слабее английского государственного языка, то, что на нем не издается серьезных книг – они не знают, т. к. читают только Маринину и Флеминга, а их на латышском навалом.

Но для нас в Европе есть подходящий по всем параметрам пример – Люксембург. У них тоже есть национальный язык – люксембургский, на котором нет серьезной информации. Расположены они между Францией и Германией – тоже транзитная страна. Но они – успешная транзитная страна и понимают, что залог этого успеха в том, насколько они нравятся обоим своим соседям, а для этого необходимо знать хорошо оба языка французский и немецкий, они оба и являются официальными языками Люксембургского государства. Свой национальный люксембургский язык они учат в начальной школе – каждый люксембуржец должен знать свой национальный язык, а в средней – переходят на французский и немецкий, на которых и получают современное образование, переводить образование на люксембургский никому в голову не приходит – образованность не позволяет. Таблички на улицах тоже не закрашивают.

Что дает такая языковая политика Люксембургу? А дает она ему процветание. Что такое процветание по люксембургски? Это можно понять из таких цифр: ВВП на душу населения по данным отчета ООН «О развитии человека за 2002 год»: во Франции и Германии, в долларах по курсу ППС(покупательной способности), около 25 тыс. долларов у каждой, а в Люксембурге – 50 тыс. Нравится? То-то. Вот как надо работать транзитной стране. А что у нас? А у нас картина обратная: тот же самый душевой ВВП, из того же отчета, у Германии 25 тыс.долларов, у России – 8377 долларов, а у транзитной Латвии – всего 7045 долларов. Чувствуете разницу? Не транзит, а яма. Зато русские таблички закрасили – удовольствие имеем – надо за него платить. Собственным ВВП.

А что дальше? А дальше все. 12 лет резвились и спорили на свободе. Теперь в НАТО записались, В ЕС запишемся еще и все. Брюссель задачи поставит и работать заставит, спорить о языке не будет времени. Когда в СССР были – разве спорили о языках? То-то, некогда было, Москва работу требовала, выполнение планов проверяла. А Брюссель построже будет. Готовьтесь, языки учите, государственного не хватит.

2 Языковая война –

что обороняют национально озабоченные «ученые» языкознатели?

И что хотят получить проигравшие эту войну?

В газете «сенсационный» заголовок – «Языковая война будет вечной?!». Главный знаток государственного языка – поэт Мара Залите сказала, что борьба за это никогда не закончится. И для эффективного руководства этой борьбой пробивает организацию Агентства госязыка. Правительство уже одобрило. Газета предположила, что делается это для того, чтобы «освоить» заложенные в бюджете 58 тысяч латов.

Что получается – 58 тысяч латов – это всё завоевание этой двенадцатилетней войны? Или, если туда добавить пять существующих контор, занимающихся защитой госязыка, то получится 300 – 350 тысяч латов это стоящий военный трофей, за получение которого стоит воевать? Институт латышского языка, конечно, из этого перечня надо исключить, его цели совсем другие. К сожалению, на его нормальную работу денег в бюджете уже не хватает.

Если бы война ограничивалась военной «добычей» стоимостью 350 тысяч латов, то об этом не стоило бы даже говорить. Сам разговор, учитывая стоимость газетной бумаги и краски, стоит больше. Дело совсем в другом. Эта языковая война, как и другие войны, является способом решить экономические проблемы с помощью не экономических средств, завоевать себе, а точнее отнять у своих врагов их экономические блага – работу, зарплату, пенсию, квартиру… Что попадется.

Подготовка к войне незаметно проводилась давно. Первая разведка боем была проведена в 1988 году, на известном пленуме творческих союзов. В первых рядах была М.Залите, которая заявила: «Латыши сейчас находятся на грани исчезновения» И совсем трагически: «… можем ли мы жить дальше с мыслью, что мы последнее поколение интеллигенции вымирающего народа?» (В то время естественный прирост этого вымирающего народа еще составлял 1546 человек в год. А сейчас он отрицательный, вымирает народ) А поэт И.Зиедонис, для решения этой жуткой трагедии, предложил объявить латышский язык государственным. Как сказал Я.Х. Рукшанс, редактор журнала «Дарзс ун драва» для реализации реального двуязычия в ленинском понимании.

Это и было выполнено. В 1989 году вышел закон о государственном языке, установивший в республике реальное двуязычие. «Последнему поколению интеллигенции» уже ничего не угрожало. Но «реальное двуязычие» полностью устраивало и другую половину латвийского общества русскоязычную. Ситуация полностью копировала финскую, где существует финско-шведское двуязычие.

Это мирное двуязычие просуществовало два года. В начале 1992 года этот мирный двуязычный закон победивший на выборах Народный фронт откорректировал, всякое двуязычие оттуда исключив. Латышский язык стал единственным государственным языком Латвии, хотя почти половина населения – 48% были русскоязычные. И никакого реального переходного периода не предусматривалось. Все, кто не окончил латышскую школу, обязаны были сдавать экзамены по латышскому языку, чтобы получить право работать, а значит – жить. Языковая война началась. Война за рабочие места, работу, зарплату, за средства выжить. Начало войны совпало с разрушением экономики и массовой ликвидацией рабочих мест во всех отраслях народного хозяйства, связанных с ликвидацией советских «промышленных монстров», не нужных неожиданно победившим эмигрантам.. В 1994 году к Закону о языке добавился Закон о гражданстве, появились неграждане, не имеющие права работать на государственной службе и во многих профессиях. Число рабочих мест в результате разрушения экономики в Латвии к 2001 году сократилось с 1409 тысяч до 962 тысяч – на 447 тысяч. Кого увольнять при таком сокращении – вопрос не стоял, оба эти закона давали к этому широкие возможности. Люди теряли средства к существованию, болели, умирали, их выселяли из квартир, они все бросали и уезжали, спасаясь от этой «гражданской» войны.

С тех пор прошло двенадцать военных лет.

В результате этих военных действий, как на всякой войне, есть убитые – это те потери, которые связаны в ростом смертности и сокращением рождаемости в результате тех условий, которые создает эта гражданская война. Число умерших, которое не компенсируется числом родившихся – это число убитых этой «гражданской» войной – таких за время войны уже набралось 153 тысячи человек.

Другой вид потерь в этой войне – это масса народа, который бросил все, что он тут заработал и нажил, и уехал. Это беженцы этой гражданской войны. Таких беженцев от этой войны уже набралось 167 тысяч. Всего человеческие потери Латвии в результате Двенадцатилетней «гражданской» войны составляют 320 тысяч человек.

Для окончательного победного завершения этой войны осталось только взять в плен (интегрировать) уцелевших. Это пока не получается, и спешить с этим – нет смысла, уцелевшие реального сопротивления не оказывают, они только бродят и жалуются на судьбу заезжим комиссарам.

Как эти потери распределяются между двумя латвийскими общинами? Разница очень существенная:

Потери в латышской общине, хорошо вооруженной и защищенной этими двумя «военными» законами, сокращение её численности, составляет всего 1,5% она свою численность сохранила, а потери второй, русскоязычной, общины 25%, в 16 раз больше. Что же, латышей можно поздравить они воюют очень успешно, противник полностью разбит и деморализован, а с их стороны – практически без потерь. Богатыри! Зря М.Залите утверждала, что они на грани вымирания, очевидно – это просто была военная хитрость, дезинформация противника. На войне, как на войне.

А как обстоит дело с военными трофеями, что завоевано в такой успешной войне? Давайте посчитаем.

В 1989 году, на момент принятия первого Закона о языке, в Латвии было 52% латышей, остальные 48% русскоязычные. Поскольку среди русскоязычных процент работающих был несколько выше, чем у латышей, то рабочие места между двумя общинами распределялись практически пополам. Сейчас, после продолжительной войны, картина уже совсем другая. В госуправлении (в министерствах) процент латышей составляет уже 92%, то есть, латыши захватили дополнительно 42% рабочих мест в госуправлении. В бюджетных организациях сейчас латыши составляют 65 – 80%, еще захвачено около 25%. Среди безработных латышей тоже числится на 7% меньше их численности в общем населении. Если все это учесть, то получится, что в результате Двенадцатилетней «гражданской» и языковой войны латышская община добавила себе около 30% рабочих мест.

Что стоят эти дополнительные 30% рабочих мест? Если учесть, что все, что в Латвии было создано к концу 80-х годов, все рабочие места со всей инфраструктурой, оценивалось в 40 миллиардов долларов, то 30% этого составляют 12 миллиардов долларов, по 30 тысяч долларов за одно рабочее место. Сумма заметная, за такую стоит воевать.

А что зарабатывает теперь латышская община на этих дополнительно завоеванных рабочих местах? Если взять среднюю по стране зарплату за 2001 год, то этот завоеванный дополнительный заработок составит 550 миллионов латов в год. Тоже хороший трофей, они отняты у побежденных.

Его тоже стоит оборонять. Такой крупный трофей необходимо оборонять всеми доступными способами, всеми методами войной, дезинформацией, диверсиями, провокациями – все средства хороши, когда речь идет о таких суммах. И это, конечно надо делать вечно, отдать это кому – либо когда – либо – невозможно себе такое даже представить.

Мара Залите, сказав, что «Борьба не закончится никогда!» совершенно права. Ведь, стоит прекратить борьбу, эти ненавистные русскоязычные сразу начнут возвращать себе утерянное, возвращать себе то, что мы «настоящие хозяева этой нашей маленькой Латвии», только что отвоевали! Отдать это – ну нет!

Сейчас все переполнены восторгом, как здорово, мы провели митинг на Эспланаде и там было толи 2, а, может быть, целых 5 тысяч, потом двадцать школьников поехали в Брюссель, и там с ними благосклонно поговорили, и комиссар приехал и тоже высказал озабоченность – ну все, МЫ ПОБЕДИЛИ! Нет! Вся эта работа тянет, максимум, на зарплату двух депутатов за месяц, которые на этом могут обеспечить себе места в следующем Сейме, несколько сот латов. А вопрос стоит, как мы видели выше, 550 миллионов латов, и за несколько сотен латов это даже не вздрогнет, а не то, чтобы сдвинуться хотя бы на миллиметр.

И Э. Репше честно сказал, что рекомендации для Латвии не приемлемы. И он прав – у него нет ресурса доверия, чтобы их принять, если бы он даже хотел это сделать.

Ведь, если кто помнит, то, чтобы иметь возможность получить эти законы и эти 550 миллионов латов, те ребята в Народном фронте, которые это зарабатывали, в 1991 году приводили и привозили на митинг в Ригу 250 тысяч человек со всей Латвии, и ЛАШОРу за пикет в 70 школьников завоеванное таким трудом никто не отдаст. И это надо понять, и действовать адекватно тому, что хочешь получить.

А, может быть, уже и действуют адекватно тому, что хотят получить – пошуметь и разойтись до следующего раза? Ведь, если вдруг победить, то что делать будут? Не потребуется ведь больше ЛАШОР, тихо и мирно занимающаяся несколько лет хождением по кабинетам Министерства образования? Как быть?

Языковый тупик пора выбираться

И не только языковый жизненный

Наши дети долго наблюдали за тем, как их взрослые родители последовательно сдают свои и их позиции, всё свое время посвящая цитированию всяких конвенций и резолюций, убеждая всех, а в основном – себя, что это и есть борьба за свои права. Это очень приятно – чувствовать себя борцом. В результате взрослые себя полностью дискредитировали и дети за свою защиту взялись сами. Ну чтож – Аркадию Гайдару было 16 лет. Он командовал полком.

А мы? Мы совершенно не осознали – куда привели ситуацию с НАШИМИ национальными интересами. Мы продолжаем милую болтовню о пропорциях в которых мы согласимся опять СДАТЬ НАШИ СОБСТВЕННЫЕ ( и НАШИХ ДЕТЕЙ) НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ. Правильно, не напрягайтесь, идите слушайте «Домскую площадь» (она тоже уже называется «Latvijas Radio 4») там беседуют о пользе коралловой воды. Это как раз для вас! А дети собираются в Ригу добывать себе обратно то, что вы сдали.

Дела последнего поколения интеллигенции

Уже много лет в Латвии разворачивается языковая война. Началась она ещё при советской власти, в 1988 году, на известном пленуме творческих союзов. В первых рядах была Мара Залите, которая заявила: «Латыши сейчас находятся на грани исчезновения» И совсем трагически: «… можем ли мы жить дальше с мыслью, что мы последнее поколение интеллигенции вымирающего народа?» (В то время естественный прирост этого вымирающего народа еще составлял 1546 человек в год. А сейчас он отрицательный. Война, вымирает народ!) А поэт Имант Зиедонис, для решения этой жуткой трагедии, предложил объявить латышский язык государственным. Как сказал Я.Х. Рукшанс, редактор журнала «Дарзс ун драва» для реализации реального двуязычия в ленинском понимании. Уже многочисленные тогда русские правозащитники с восторгом поддержали такую демократическую идею, и дело было сделано. В стране, где латыши тогда составляли чуть-чуть больше половины (52%), был введен один государственный язык.

Но СССР еще существовал, и русскому языку тоже нашлось место. Его назвали языком межнационального общения. Вроде – некая замена объяснения на пальцах с временно не усвоившими государственный язык. Но формально – получилось двуязычие, которое пока устроило обе общины. «Последнему поколению интеллигенции» уже ничего не угрожало. Ситуация с языками напоминала финскую, где существует финско-шведское двуязычие, хотя шведов там всего 6%.

Это мирное двуязычие просуществовало два года, после чего наступление продолжилось. Наступление всегда продолжается до полной победы или до катастрофы, и никакие умные разговоры в это время изменить ничего не могут – нужен Сталинград. Но Сталинград – это не остроумные лозунги на голом пузе. Не путайте.

В начале 1992 года этот мирный двуязычный закон победивший на выборах Народный фронт откорректировал, всякое двуязычие оттуда исключив. СССР исчез и надобность в «языке межнационального общения» отпала, как и в восторженных русских интернационалистах правозащитниках, приветствовавших первый закон. В стране в одночасье остался только государственный язык латышский язык, остальные стали иностранными. Почти половина населения – 48% стали изъясняться на иностранном языке. А иностранный язык никто в государстве понимать не обязан. И никакого реального переходного периода не предусматривалось. Все, кто не окончил латышскую школу, обязаны были сдавать экзамены по латышскому языку, чтобы получить право работать, а значит – жить. Языковая война началась.

Язык сдали – сдавайтесь и сами. Остальное тоже не понадобится

Внешне эта война представлялась, как высоко гуманная борьба за сохранение национального наследия, которому угрожали восточные дикие оккупанты. Но на самом деле это была экономическая война за рабочие места, за возможность заработать на жизнь, возможность выжить в условиях экономического развала. Начало войны совпало с разрушением экономики и массовой ликвидацией рабочих мест во всех отраслях народного хозяйства, связанных с ликвидацией советских «промышленных монстров», не потребовавшихся неожиданно победившим эмигрантам. За рабочие места стало необходимо воевать.

Первой операцией по моральному уничтожению русскоговорящего населения была поголовная аттестация на знание государственного языка на всякие выдуманные категории. Притом, эта экзекуция русскоязычных ими самими и оплачивалась. Всего аттестацию прошло около 550 тыс. человек. Заработало наше «практичное» государство на этом около 5,5 млн. латов. Кроме того, на подготовке к аттестации 22,5 млн. латов заработали бесчисленные фирмы, расплодившиеся в огромном количестве, и это даже способствовало повышению нашего ВВП по статье «услуги» и снижению безработицы среди латышей. А оплатила всё это обнищавшая русскоязычная община.

В 1994 году к Закону о языке добавился Закон о гражданстве, появились неграждане, не имеющие права работать на государственной службе и во многих профессиях. Число рабочих мест в результате разрушения экономики в Латвии к 2001 году сократилось с 1409 тысяч до 962 тысяч – на 447 тысяч. Кого увольнять при таком сокращении – вопрос не стоял, оба эти закона давали к этому широкие возможности. Люди теряли средства к существованию, болели, умирали, их выселяли из квартир, они все бросали и уезжали, спасаясь от этой «гражданской» войны.

С тех пор прошло двенадцать военных лет.

В результате этих военных действий, как на всякой войне, есть убитые – это те потери, которые связаны с ростом смертности и сокращением рождаемости в результате тех условий, которые создает эта гражданская война. Число умерших, которое не компенсируется числом родившихся – это число убитых этой «гражданской» войной – таких за время войны уже набралось 153 тысячи человек.

Другой вид потерь в этой войне – это масса народа, который бросил все, что он тут заработал и нажил, и уехал. Это беженцы этой гражданской войны. Таких беженцев от этой войны уже набралось 167 тысяч. Всего человеческие потери Латвии в результате Двенадцатилетней «гражданской» войны составляют 320 тысяч человек.

Ну, а что завоевано в результате такой долгой и кровопролитной войны?

Трофеи «последних интеллигентов»

«Последнее поколение интеллигенции» завоевало властные структуры. Сейчас эти властные структуры – министерства и департаменты уже на 92% заполняют латыши. Остальных национальностей там сохранилось всего 8% цифра совершенно ничтожная. Захватив полностью государственное управление, где в начале, при советской власти «трудилось» всего 20 тысяч чиновников, они его принялись расширять и совершенствовать, и в 2001 году там было уже 68 тысяч чиновников – в 3,5 раза больше. Это самая успешно развивающаяся отрасль нашего государства. И эта численность продолжает расширяться, в среднем на 7% в год, но русскоязычных туда не пускают.

Захватив все властные структуры, латышская община получила в свое полное распоряжение все государство. И усиленно, и успешно вычищает из всех организаций, живущих за счет бюджета, а значит – наших с вами налогов, русскоязычную половину населения государства. Тратить государственные деньги – на себя – позволительно только латышам, остальные не достаточно компетентны в латышском языке. Им разрешается только их зарабатывать и отчислять их в бюджет, предварительно выучив латышский язык, чтобы заполнить на нём налоговую декларацию. Иначе сидящие в министерствах латыши не согласятся их принять!

Уже по данным за 2001 год, в бюджетных организациях – образовании, здравоохранении, социальном страховании процент латышей составлял 65 – 80%. А где же тогда русскоязычные, которых около 42% в среднем по стране сохранилось? А они все в хозяйственных организациях и фирмах – месят бетон, возят товары, строят магазины, пилят доски, грузят корабли и т.д. В общем – производят различную реальную продукцию, на налоги с которой живет государство и многочисленные чиновники и различные бюджетные организации.

Задача для русскоязычных – пахать, пахать и пахать. Не отвлекайтесь

Если проанализировать распределение национальностей по отраслям экономики, по регионам и городам, распределение производственного потенциала и произведенного в регионах объема ВВП, учесть количество латышей, устроившихся в министерствах и бюджетных организациях, которые только тратят бюджетные деньги, то получается, что вся латышская община Латвии, составляющая 58% населения, производит своим трудом всего 30,6% объема ВВП, а русскоязычная часть (42% населения), которую всякие борцы мечтают выжить из страны, 69,4%. Почти в два с половиной раза больше. Вот кто, оказывается, содержит Латвию, зарабатывает для нее средства, но не имеет совершенно влияния на их расходование.

Этот вывод получен на основании анализа официальной статистики, опубликованной ЦСУ в “Statistical Yearbook of Latvia 2002”. Как его объяснить? Объясняется он очень просто. Латышская община в Латвии распределилась в двух отраслях – успешные латыши «устроились» в государственном управлении и бюджетных организациях, где только тратятся деньги, заработанные народом, не успешные – в сельском хозяйстве. Успешные латыши своих собратьев, оставшихся в сельском хозяйстве, полностью кинули и они сейчас производят всего 3,9% национального ВВП.

Но, русскоязычных просят не отвлекаться – министр экономики поставил для вас задачу – за 15 лет догнать ЕС! Пашите глубже!

Пора ВСЕМ задуматься!

Это информация к размышлению по нескольким актуальным вопросам:

для национально озабоченных радикалов – откуда будут брать средства на жизнь, если, вдруг, выполнят свою мечту о «деколонизации»? Ведь придется не красоваться в юридических конторах, а месить бетон на стройках магазинов для иностранных инвесторов!

для русскоязычных «правозащитников» до каких пор они собираются за наши деньги рассуждать, какая пропорция русского языка в школах, которые мы содержим своим тяжёлым трудом, может быть разрешена латышской общиной, которую мы тоже содержим в министерствах на свои деньги?

для всех нас – до каких пор мы согласны всё это не только терпеть, но и оплачивать?

Вот что дает наш единый государственный язык, на верность которому клянутся наши депутаты! Есть смысл хорошо подумать, прежде чем клясться!

Цитируем конвенции, а противник наступает

Но это материалы анализа текущей ситуации, но она, фактически, уже в прошлом. Завершается реформа образования, вялотекущая дискуссия о которой длится с 1998 года – уже шесть лет, при нулевом эффекте. В этом году она завершается и тысяч двадцать русскоязычных учителей останутся без работы, их тоже вытеснят латыши, может быть, не сразу, в один год, но за три – четыре года они останутся без работы, точно. И пойдут катать тележки на центральном рынке. Ведь надо ясно представлять, что цель реформы не в том, чтобы научить русских учителей преподавать свои предметы русским ученикам по-латышски, это просто смешно, а для того, чтобы вытеснить русских из преподавания, ведь латыш в таких условиях заведомо более конкурентно способен, этому способствует и латышский административный ресурс руководства образованием.

Что же делать?

Может быть, послушаться наших депутатов, которые за многолетнее пребывание в разных сеймах и думах научились объясняться на ломаном латышском и очень гордятся этим, и выучить этот язык? И преподавать на нем физику или тригонометрию? Я учился в русской школе и могу себе представить, какой хохот и сколько шуточек получила бы наша Марья Ивановна, если бы попыталась нам преподать тригонометрию на латышском языке, перевирая падежи и склонения, и с трудом понимая, о чём она говорит! Конечно, некоторая часть учителей способно освоить преподавание на латышском языке, но это скорее исключения, а не правило. И, чтобы понять это, рассмотрим, в каких условиях мы пытаемся выучить латышский язык..

Первое – это отсутствие латышской языковой среды. Большая часть русскоязычного населения живет компактно, и в местах своего расселения, в основном это города, является большинством. Ведь в Риге латышей всего 41%, в Даугавпилсе – 16%, Резекне 43%, Даугавпилском районе – 39% и т. д. В таких условиях возникает вопрос – а зачем вообще знать латышский язык, например – в Даугавпилсе? Чтобы раз в три года пообщаться с латышским чиновником, приезжающим из тоже русскоязычной Риги, и, выпятив живот, надменно заявляющем: „Runājiet valsts valodā!” («Говорите на государственном языке!»)? Но, знание языка невозможно сохранить, если он не используется ежедневно, его уровень знания постоянно понижается, остается уровень трамвайной лексики совершенно бесполезный.

А велик ли и могуч госязык?

Второй (и главный) вопрос – качество образования на латышском языке. Кардинальный вопрос – а можно ли получить качественное образование на латышском языке? Почему возникает такой вопрос? Дело в том, что никакое образование не дает объема знаний, которых хватит на всю жизнь. В мире сейчас фактически происходит научно-техническая революция. В передовых отраслях знаний весь объем информации полностью обновляется в течении 5 – 7 лет. И вся эта новая информация, которая охватывает около 1500 наук и научных дисциплин, в мире рождается не на латышском языке. На латышском языке сейчас никакой новой научно-технической информации не рождается. Мы с этим покончили. Многочисленные институты нашей Академии наук зарабатывают себе на жизнь сдачей своих площадей фирмам под офисы. Заводы мы тоже перестроили в магазины. По уровню финансирования науки мы находимся на уровне острова Тобаго. На латышском языке теперь рождаются только чиновничьи инструкции. Научно-техническая информация рождается на английском, русском, немецком, французском языках. И получать качественное, и полезное в дальнейшем, образование необходимо на этих языках, только на них ты получаешь начальный багаж знаний и терминологию, которые тебе обеспечивают доступ и возможность усвоения постоянно расширяющейся новой информации. На латышском языке её никогда не будет. В правильности этой оценки возможностей государственного языка может убедиться каждый, если сходит в книжный магазин «Академическая книга» у Бастионной горки.

Получая образование на латышском языке, ты движешься в тупик, выход из которого потребует смену рабочего языка. Разумные латыши это понимают, и поэтому в русских школах всегда училось до 10% латышей. Если твой родной язык латышский – то ты вынужден начинать свое образование на нем, а если имеешь намерение получить серьезное образование и серьезно заниматься в дальнейшей жизни какими то научно-техническими направлениями, то надо выбирать другой язык. И чем раньше, тем лучше.

На русском языке имеется современная информация по всем существующим в мире научно-техническим направлениям, она развивается и обновляется постоянно. Ведь широко распространенный сейчас машинный перевод и компьютерные переводчики были впервые разработаны американцами ещё в пятидесятых годах прошлого века для перевода многочисленной информации именно с русского языка.

При всём этом зачем русским, которым повезло, что их родной язык – один из шести общемировых языков, на котором говорят или его понимают 300 миллионов человек, его бросать и переходить на латышский, маленький региональный язык, таких языков в мире 3000, полностью лишая себя возможности понимать научно-техническую терминологию, для того, чтобы только выполнить бредовые идеи неграмотных чиновников, от своей неграмотности запутавшихся в элементарных вещах. Ведь перевод русских школ на латышский язык в Латвии равноценен переводу английских школ в Центральной Африке на язык африканских пигмеев. Но, оказывается, пигмеи в Африке соображают лучше наших чиновников. Благодаря этим неграмотным чиновникам мы уже совершили глупость, когда перешли в русских школах с российских учебников, которые разрабатываются учеными Российской Академии педагогических наук, на местные, сочиняемые чиновниками и их знакомыми (с чиновниками, а не с педагогикой). В результате получили кошмарную картину успеваемости, о которой написал Я. Плинер, когда 60 – 75% учеников имеют оценки от 1 (!) до 6, которые говорят только об одном – что всё образование в школе проходит мимо учащихся, и это совершенно не волнует неграмотных «реформаторов». Для полной гибели латвийского образования не хватает только латышского языка.

Как же произошло, что мы дошли до жизни такой?

Ваши интересы нужны только вам самим

Произошло это по одной причине – вместо борьбы за свои интересы, мы доверили дело разным «правозащитникам», которые 6 лет занимались тем, что переписывали бездну цитат из всяких европейских и ооновских конвенций, относили это в министерство и отправлялись за своими депутатскими зарплатами. Результат естественен никакая грозная цитата не может произвести никакого впечатления на неграмотного чиновника просто по причине его неграмотности. Бюрократические методы для защиты своих интересов не пригодны.

Дело двинулось только сейчас, когда за свои интересы взялись сами ученики. Успехов им! Конечно никакая бюрократическая реформа не протянет и недели против пустых школ – забастовки учеников. Надеюсь, упорства у учеников хватит.

Но остается много вопросов, которые мы сдали без борьбы, я их описал в начале статьи. Сданные позиции надо возвращать. Что же мы должны делать? Надо совершенно однозначно прощаться с чувством нацменьшинства. Русскоязычные в Латвии никакое не меньшинство. Это одна из двух больших национальных общин. Латвия многонациональная страна и мы здесь региональное большинство. Совсем, как в Союзе были латыши. Они в населении Союза составляли всего 0,4% в десять раз меньше, чем русскоязычные в Латвии. Но они были региональным большинством, и в своем регионе получали всё латышское. Даже Первый секретарь был латыш, и свою жизнь они строили по латышски, как умели. У русскоязычных в Латвии на это прав в десять раз больше – их 42% во всей стране, и абсолютное большинство в ряде регионов. И власть в этих регионах должна быть русская – пора прекратить бесконечные и бесполезные разговоры об какой то интеграции. И 70% ВВП Латвии, которые зарабатываются для Латвии русскоязычными жителями очень веский довод. Латышские 30% против него не тянут. Во всяком случае – у нас достаточно средств, чтобы купить себе региональное правительство по своему вкусу и хорошо знающее русский язык.

Но не надо думать, что это просто получить. 40% Латвии, которые у нас увели, так просто не вернуть. За это надо бороться, а не цитировать международные конвенции и резолюции. И теперешняя неуправляемая толпа «русских» партий или несколько десятков «русских» обществ для этого не пригодны. Надо консолидироваться. Не можете тогда другая альтернатива вечно месить бетон на стройках для латышских чиновников или копаться в мусорниках. Вместе с латышами, многим из которых тоже их родные латышские чиновники там место приготовили. Разница только в том, что к вам регулярно будут приходить инспекторы государственного языка, проверять его знание, и отгонять от контейнера. Даже за место у мусорника надо бороться.

Подумайте над этим и попробуйте напрячься. Пора.

.

Далеко ли нам до Беслана?

Россия дошла до Беслана и ужаснулась. Ужаснулся весь мир.

А у нас интересная картина получается. В Латвии идёт война – война на уничтожение многонационального государства, которое представляет собой Латвия и превращение её в такой национальный музей народного быта. При этом совершенно открыто декларируется, что это должен быть латышский музей потому что, видите ли, больше нигде в мире такой музей организовать не удастся. Хорошенькое «обоснование». Как этого достичь – давно сформулировано – это широко известные (надеюсь и вам) принципы «ДДД». Их регулярно декларируют в парламенте, а ВВФ, наш «национальный символ» из Канады – эти трудно выполнимые «принципы» недавно дополнила – надо латышей воспитывать из русских. Что уже делается – с помощью «реформы» образования. Это самая эффективная операция этой войны. Надо только детей «захватить» пораньше, изолировать их с помощью языка от воздействия семьи – всё, дело сделано. У меня есть одна знакомая, она несколько лет назад отдала своего русского сына в латышскую школу. Поучившись там несколько лет, он сказал своей матери – «Мама, ты не ходи к нам в школу. Вы, русские, всё равно всё неправильно понимаете!». Вот и готово – в русской семье русский латыш появился, а межнациональные отношения пришли из Сейма, со всеми их «красотами» в саму семью, фронт теперь проходит там.

Война за души наших детей ведётся давно – ей уже 8 лет. С 1 сентября этого года она, строго по плану, опубликованному ещё 8 лет назад, стала тотальной националами из МОН-а успешно захвачены уже все школы. Чем теперь эти школы отличаются от латышских? Практически ничем, за исключением того, что там нет латышей-учеников. Потому что это опасно – латыши перевоспитываются в русских в три раза быстрее, чем наоборот, и их нельзя соединять! Фронт может повернуться!

А как мы, души чьих детей и внуков националы успешно калечат, переделывая в каких то латышей второго сорта, которым будет разрешено выполнять некоторые несложные функции под присмотром настоящих латышей, из Канады или Америки? А мы, почти половина этого государства, которую собрались уничтожать националы, и уже выполняют это полным ходом, пытаемся убедить их, этих националов, что мы с ними полностью согласны, но они (не мы!) пока ещё не совсем готовы, и им надо ещё два-три года потренироваться (на нас)! А решающую операцию над нами перенести на 2007 год, как у эстонцев! Фантастика!!!

Это звучит примерно так, как если бы Сталин в субботу 21 июня 1941 года написал бы Гитлеру: «Мой фюрер! Нам очень нравится ваша гениальная операция «Барбаросса», но, к нашему сожалению, вы ещё не совсем готовы – у вас нет зимнего обмундирования. Перенесите «Барбароссу», мы подождём, пока вы сошьете тёплые вещи!» Вот содержание того, что у нас происходит.

Что можно достичь таким «сопротивлением»? И как можно оценивать таких «деятелей сопротивления»?

И мы продолжаем делать вид, что «сопротивляемся». А наших детей, тем временем, в школах уже окружили и приступили к воспитанию. Воспитание очень простое их просто будут учить латышскому языку на всех уроках – вместо химии, физики, математики, пения… Выучат ли они при этом случайно ещё химию или математику совершенно не существенно, ведь потомкам оккупантов, кроме латышского, больше знать ничего не надо. Когда они выучат язык, им объяснят на нём, что надо делать, если они сами (и мы) ещё не поняли, что от нас требуется.

Мы уже «просопротивлялись» 8 лет множество различных ассоциаций и обществ все эти годы обсуждали с авторами «правил ДДД» «важный вопрос» – научно это или антинаучно. Но так за 8 лет к консенсусу с ними так и не пришли. И «диалог» продолжается и сегодня – как у Крылова – «а Васька слушает, да ест». Но, в данном случае – ест души наших детей и внуков. А мы невозмутимо наблюдаем.

И только в этом году создался штаб – подходящая для идущей войны организация и начались действия, но оказалось поздно. Общественная апатия очень инерционна, надо много времени, чтобы расшевелить общество. В результате проведённая с большим шумом, несомненно, полезная акция «Пустые школы» не достигла результата – школы оказались почти полными – на 95%, по официальным данным. После 8 лет бесполезных разговоров о диалоге народ уже не верит в эффективность протеста. «Русским надо собраться всем вместе, а многие боятся даже подать голос» сказала одна умная женщина. А правительство, вначале притихшее и перепуганное грозными лозунгами, вроде «Это наш Сталинград!», почувствовав пустоту разговоров, осмелело и даже выслало одного из руководителей из Латвии. Это оценка значимости нашего «сопротивления». Оказалось – это не Сталинград и даже не Беслан – разговоры продолжаются, мы ещё не созрели и не осознали, где находимся. В России Беслан окончательно прекратил беспредметные разговоры о «диалоге». Наш Беслан ещё далеко впереди, его ещё совсем не видно.

Наши дети и внуки продолжают сидеть в захваченной националами школе. Туда уже завозят «взрывчатку» учебники по всем предметам на латышском языке, и пополняют латышскими преподавателями. Большинство делает вид, что ничего не произошло. Политики продолжают утверждать, что главная задача русских вести диалог – убеждать латышей, что они очень хотят изучать латышский язык, а собственная жизнь их совсем не интересует, было бы латышам комфортно. «Интернационалисты»! . Сказать о том, что идёт война и нация в опасности – у нас некому. Несколько мужественных и активных людей объявили голодовку и выполняют объявленное. Но на неё никто не обращает серьезного внимания – не привыкли, нет прецедентов, что сказанное что-то значит. Прибалтийский менталитет!

В Беслане в захваченной школе погибло 30% детей. А что ждёт наших, в нашей, захваченной деятелями «ДДД» школе? Педагогические исследования говорят, что до 60% современных детей с трудом в состоянии усваивать школьную программу даже на родном языке – объем необходимых знаний всё расширяется. То, что ребёнок с трудом усваивает на родном языке, на чужом языке им или не усваивается, или перевирается – отражается в его голове искаженно. Вот потери, которые несут наши дети в захваченной националами нашей школе, хотя там и не стреляют. До 60% наших прелестных детишек могут в дальнейшем превратиться в дебилов, не способных правильно ориентироваться в том обществе, к жизни в котором мы их в школе готовим, и обречённым на места на самом низу общественной лестницы – среди бомжей, где же ещё им может найтись место в информационном обществе. 60% это наши ожидаемые потери в будущем, хотя наиболее способные пробьются и в таких условиях.

Разные «правозащитники» посвящают много времени перечислению и пересчёту 65 отличий в правах членов двух общин в Латвии и спорят существенно это или не существенно. Но вот реальные различия в качестве и условиях жизни членов двух основных общин Латвии и реальные потери, которые мы уже несём, это цифры статистики.

Первое и самое главное – рождаемость и смертность. Это основной параметр, суммарно характеризующий социальные условия в нашем государстве. Общеизвестно – народ в Латвии вымирает, с 1990 года смертность превышает рождаемость, по темпам вымирания Латвия на первом месте в Европе. Это очень печально. Если народ вымирает, то совершенно неуместно тратить время на обсуждение – на сколько процентов у нас вырос ВВП или какие-то другие условные цифры, придумываемые статистиками, а надо срочно спасать народ, может оказаться поздно. Но – спасать никто не собирается – война! У латышской общины рождаемость составляет 70% от смертности, это очень плохо, но здесь – что жалеть – сами выбрали.

А у других общин, против которых ведётся эта национальная война под лозунгом «ДДД» дела гораздо хуже: у русских, украинцев, поляков, белорусов рождаемость составляет только 50% смертности. Эти нации здесь уничтожаются очень успешно. Борцы за «ДДД» здесь могут радоваться – русские в Латвии вымрут на 30 – 40 лет раньше латышей, и самоотверженные «национальные воины» смогут удовлетвориться таким успешным результатом их войны. Может быть, они даже успеют построить памятник своей самоотверженной, в полном значении этого слова, войне. Этот памятник разрушать уже будет некому, как и восхищаться им. Но как долго русские согласны так невозмутимо вымирать на радость националам из Канады? Может быть – пора задуматься хоть над этим вопросом?

Чем объясняется такая большая разница в рождаемости и смертности у народов, живущих рядом?

Самым основным, фундаментальным – это работа и заработок. Число безработных среди русской общины на 42% больше, чем у латышей, а заработок русских на 43% меньше, чем у латышей. Опять колоссальная разница для соседей. Связано это с разницей в работе, той, которую себе обеспечили латыши, и той, которую они оставили русским. Латыши – на высокооплачиваемой работе в государственном и муниципальном управлении, бюджетных агентствах, департаментах и инспекциях, русские – на низкооплачиваемой работе в строительстве, торговле, промышленности. Вот вам и материальные причины различий в рождаемости и смертности.

Для вечного сохранения такого удобного положения и «захвачена» русская школа. В то время, как латыши в своей школе будут изучать математику, химию, информатику, и другие предметы, необходимые для успешного существования в сегодняшнем информационном и высоко технологичном обществе, русские на всех этих уроках будут изучать латышский язык, чтобы они могли правильно вести диалог с хозяевами жизни – «Jā, saimnieka kungs!», «Tiešām tā, saimnieka kungs!» и знать своё место.

Хорошо задуманная акция по освобождению школ окончилась ничем, поражением. Почему – это правильно сформулировала женщина на улице: «русским надо собраться всем вместе». Этого не произошло и не происходит. Элита русской общины в этом практически не участвует. Её это не интересует – их дети учатся в частных школах и за границей, и высшее образование они там планируют получать. А в местной жизни экономически мощная элита русской общины, создающей своими руками 70% ВВП страны, поддерживает и спонсирует правящие латышские партии и их войну со своими соотечественниками так дешевле решать текущие проблемы с латышскими властями и инспекциями. А остальное их не затрагивает, они давно живут в «замках из слоновой кости» и у них свои проблемы. О них вы можете прочитать в журнале «Стиль жизни».

А что делать остальным? Просыпайтесь, натурализуйтесь, а став гражданами – хорошо думайте, прежде чем голосовать. Каждый сам кузнец своего счастья! Капитализм-с! КПСС, которая когда-то велела создавать Народный фронт, больше нет, и русским свою «Атмоду», по-русски «Пробуждение», придётся организовывать самим. Пробуждайтесь! Пора! А пока – посидите и подумайте, устраивают вас условия, сформулированные захватившими вас националами, или нет. Нация в опасности – это вам к сведенью. Но ваш Беслан ещё далеко впереди, а Сталинграда вообще не видно, не обольщайтесь! Чтобы их приблизить – надо много труда вложить.