Легенда о черном алмазе

9
Сколько живет щука? Рыболов дед Елизарий. Золотое кольцо. Два Барабана. Слово о тайне. Лицо из ночи.

Покончив с молоком и хлебом, Макарыч аккуратно смел на ладонь крошки и отправил в рот, потом поставил на стол большую миску и налил в нее из ведра воды. Анка сообразила, что хозяин собирается мыть посуду, спрыгнула со скамьи и мягко, но решительно оттеснила деда от стола.

- Позвольте это мне, дедушка: у меня лучше получится.

Он ласково погладил ее светлые кудряшки:

- Вижу, ребята вы дельные. Только вот замечаю, что к себе домой не спешите… Тут у меня и возникает вопрос: а есть ли у вас дом?

Анка, вздохнув, покачала головой:

- Нету.

Дед присел к столу, чуточку отодвинул от себя лампу, постучал пальцами по краю гладкой доски.

- Та-ак,- протянул он в раздумье.- Сказать откровенно, я об этом еще там, на озере, догадался. Но… не стану расспрашивать. Если без дома и без родных - нелегко об этом рассказывать. Пожалуй, сначала, ради знакомства, я расскажу вам о себе. Если согласны…

Емелька ответил за всех:

- Согласны!

Анка старательно мыла стаканы, и в ее ловких руках они повизгивали, как живые.

- Одну минуточку,- попросила она жалобно.- Вот сейчас только выплесну воду…

- А у меня предложение,- сказал Костик.- Давайте поставим эту скамейку поближе к печке. И быстрее обсохнем, и поближе к огню - все же веселей.

Хозяин подождал, пока ребята передвинули скамью и устроились напротив печки, подбросил в жар еще пару поленец и присел немного в сторонке на низенький табурет.

- До чего же приятно вот так, после рыбалки, после купания в озере, посидеть у доброго огонька! Интересное приключение мы пережили: я, знаете ли, был уверен, что подцепил ее на крюк, старую плутовку-щуку, за которой охочусь уже не первый год. Вполне возможно, друзья мои, что она таких же размеров, как та шпала!

Емелька спросил насмешливо:

- Так это, может, не щука, а крокодил? Хотя откуда ему тут взяться? И сколько ж такой рыбине лет?

Митрофан Макарыч слегка обернулся на своей низенькой табуретке и снисходительно взглянул на Емелю:

- Вот я услышал в твоем голосе, молодой человек, недоверчивые нотки. А что, если я сообщу тебе такой поразительный факт, что хищная пресноводная рыба, то есть щука, может прожить и сто, и двести, и триста лет?..

Он легко поднялся с табуретки, прошел в соседнюю комнатенку, чиркнул там спичкой и сразу же возвратился с толстенной книгой в руках. Из среза книги виднелись полосочки закладок, и по одной из тех полосочек Митрофан уверенно раскрыл том, кивнул Емельке:

- Читай вслух. Те строчки, что отмечены красным карандашом.

Когда-то в детдоме, во втором классе, Емельян Пугач получал по устному чтению пятерки. Читал он уверенно и очень громко, лишь иногда запинаясь на незнакомых словах. Вот и теперь принялся читать бойко и голосисто, но неожиданно запнулся, растерялся и замолчал.

Костик и Анка поднялись со скамьи и стали заглядывать в раскрытую страницу.

- Читай еще раз,- попросила Анка.- Только не кричи и не заикайся. Это про такую шпалу, как мы поймали, но про живую!

И Емелька прочел еще раз: «…В тысяча четыреста девяносто седьмом году в озере вблизи Хейльбронна была выловлена с помощью невода щука, запущенная в то озеро еще в тысяча двести тридцатом году императором Фридрихом Вторым-Барбароссой. Об этом сообщила надпись на золотом кольце, вставленном в жаберную крышку рыбы. Значит, после запуска щуки в озеро прошло двести шестьдесят семь лет. Длина этой рыбины была в пять и семь десятых метра, а вес ровно сто сорок килограммов. Скелет этой щуки и кольцо и поныне хранятся в музее в городе Мангейме».

Сложив на груди руки и вскинув бороду, дед Митрофан довольно усмехнулся:

- Ты рано, приятель, закончил чтение. Найди ту самую страницу - вон, по синей закладочке, и дочитай.

Почему-то робея, Старшой прочел: «…В конце восемнадцатого века, под Москвой, при чистке Царицынских прудов была поймана щука более двух метров длиной. В ее жаберной крышке оказалось кольцо, надпись на котором сообщала, что эта щука была запущена в пруд царем Борисом Годуновым в конце шестнадцатого столетия… Так было еще раз доказано, что щука может прожить несколько веков».

- Все! - торжественно изрек дед Митрофан и отобрал у Емельки книгу.- Теперь поразмыслите. Как вы считаете, имел ли я основания принять ту старую шпалу за… щуку? Тем более, что шпала держалась в погруженном состоянии: не всплывала на поверхность и, видимо, не касалась дна?

Анка быстренько подхватилась со скамьи:

- Точно!.. Та шпала была ну в точности как большая щука. Еще бы ей голову и Хвост…

Костик прищурил глаза насмешливо:

- Зачем, хотел бы я спросить, той шпале… голова? И зачем ей хвост?

- Давайте рассудим здраво,- остановил их Митрофан.- Действительно, шпале ни голова, пи хвост не нужны. Значит, все-таки я допустил ошибку и попал в смешное положение. А щука где-то притаилась в глубине, старая плутовка, и теперь, наверное, смеется над нами во всю свою зубастую пасть. Я точно знаю, она обитает в одном из тех заречных озер. Но сначала я расскажу вам о происхождении моей фамилии. Дело в том, что именно из-за нее, канальи, из-за щуки, мой прадед Елизарий Башлык превратился в Шашлыка. Как гласит семейное предание, Елизарий был очень удачливым охотником и рыбаком. Другие, бывало, и двадцать, и тридцать километров по пескам, болотам, перелескам прошагают и даже перепелки не принесут. А Елизарий, смотришь, тащит дикого кабана. Добрая дюжина рыболовов топчутся на берегу от зорьки до зорьки - и ни один даже малого ершонка не выудит. А Елизарий придет со своей предлинной, в руку толщиной, удочкой - и, глядишь, уже тащит, фокусник, во-от такого сома!..

Макарыч в увлечении так раскинул руки, что едва не сбросил со стола керосиновую лампу:Костик успел подхватить ее у самого пола. «Речной дед» похлопал его по плечу:

- Спасибо, расторопный. Но вернемся от сома к щуке. Сначала ее заметили в озере Черном, в том самом, в котором я сегодня, можно сказать, освежился. Кто именно заметил - точно не могу сказать, а только люди видели, что по озеру плавал селезень, большой и красивый. Плавал он, плавал и - что за причина? - как взмахнет крыльями, как закричит! И, трепыхаясь, скрылся под водой. Ушел и не вынырнул. Значит, погиб. Не могла его малая рыбешка взять: определенно утащила тварь очень сильная.

Будто утратив нить воспоминаний, Макарыч засмотрелся на огонь. Два крупных поленца уже догорали, и он подложил третье; пламя сначала приникло и отступило, потом встрепенулось оживленно.

- И что же, дедушка,- тихонько спросила Аша,- и селезню конец, и… сказке?

- А ты, милая кудряшка, не спеши. Впрочем, селезня уже не спасти, это случилось лет семьдесят назад… Когда Елизарий Башлык прослышал о случае на озере, он сразу же потерял покой. Целыми сутками на берегу сидел, все ямы вымерял, все камыши излазил. Надо сказать, озеро Черное в те времена протокой с Донцом соединялось. Принялся мой Елизарий в протоке шарить и - что вы думаете? - нашел! Сначала взял на крючок, а потом измором, вождением вдоль берега утомил и вывалил на берег бревно, вроде той шпалы нашей, однако бревно живое и весом тридцать восемь килограммов!

- Ух ты! - изумленно прошептал Костик.- И это не… сказка?

Дед Митрофан взглянул на него строго:

- Имеются документы. Однако об этом позже… Весть про неслыханную удачу деда мигом пронеслась по всей округе, и к той протоке народ повалил толпой. А щука - что лютый зверь: лежит на траве, хвостом поводит, глазами поблескивает, жабрами шевелит. Когда один любопытный приблизился к ней, она так извернулась и зубищами щелкнула, что тот смельчак в сторону отлетел. И тут кто-то во все горло заорал: «Братцы, а ведь рыбонька не простая: глядите, у нее на морде золотая серьга!» Мой Елизарий глянул и ахнул: в жаберной крышке той чудо-рыбы серебряный ободок блестел, только не серьга, а крупное литое кольцо. И дед не растерялся: мигом изловчился, выдернул кольцо и, чтобы не обронить, за щеку себе сунул.

- Молодцом! - одобрил Емелька.

- И как не побоялся? - всплеснула руками Анка.- Ведь мог же проглотить!

Митрофан весело прижмурился:

- Ты спроси, кудрявая, о другом: как то кольцо у него за щекой поместилось? А насчет опасности, так она была. И явилась в полицейской форме, в образе самого господина десятского, а при нем сабля и револьвер. Ну вам, молодым, неведомо, что это за чин такой - десятский? В городе тот чин считался мелкой сошкой, но где-нибудь в селе или в деревне мужики снимали перед ним шапки загодя. Грозен был десятский, без разбора зуботычины раздавал. Едва появился у озера, рявкнул во все горло: «Р-р-ра-зойднсь!» Щука ему понравилась, и десятский объявил: «Чудо-щуку считать государственной и немедленно отправить самому господину губернатору». Елизарий замахал руками и замычал: «М-м-м… нет!- Кольцо, которое он спрятал во рту, не позволяло ему разговаривать, но десятский понял, что здоровяк-рыболов свою добычу так просто не отдаст, и нахмурился: «Экой же ты упрямый, мужичок. Придется тебя, сиволапый, проучить!» Привыкший к послушанию, он взмахнул кулаком, по бывалый Елизарий увернулся от удара да еще поддал десятскому в спину, и тот под хохот толпы растянулся на траве. Вот уж чего блюститель не ожидал. Поднялся он и за саблю: «За-р-рублю!» А щука-плутовка будто учуяла свою минуту: р-р-раз хвостом, и прыг, прыг к протоке! Мелькнула над обрывчиком, шарахнула в воду - только ее и видели…

- Здорово! - засмеялась Анка.- Молодец, щука!

Поленца уже догорали, и хозяин придвинул свою табуретку поближе к печи.

- Сейчас вы узнаете, чем все кончилось. То есть как так получилось, что мой дед Башлык превратился в Шашлыка. После того, как щуке удалось спастись бегством, десятский со звучной фамилией Барабан объявил Елизария арестованным и привел в казенный дом, где сам чинил допросы. Тут Барабан вызвал старичка-писаря и спросил: «Бумага есть еще? Чернила остались? Садись и пиши протокол допроса задержанного преступника». Теперь Елизарию пришлось вынуть изо рта кольцо: «Разве это преступление - поймать щуку? Десятский ударил кулаком по столу: «Ты оскорбил мой мундир, когда свалил меня на землю».- «Извините,- сказал досушка Елизарий,- вы сами изволили прилечь на травку». Барабан заскрипел зубами: «А что ты, хитрованец, вынул сейчас изо рта?» - «Подарок от рыбки,- сказал Елизарий.- Это кольцо она носила». Десятский схватил с ладони деда кольцо: «Врешь, сиволапый! Как рыба могла носить кольцо, если у нее нету ни одного пальца?» - «На это найдутся свидетели,- пожал плечами дед.- Кто-то к жабре пристегнул, вот и носила. А кто эту шалость придумал - не ведаю». Десятский внимательно рассматривал кольцо: «А знаешь, простофиля, что тут, на кольце, написано? «Царь Петр. Азов. 96». Только подумать: царскую вещь пытался утаить! Теперь тебе не поздоровится. Ладно, отвечай на вопросы. Имя и фамилия? Что? Шашлык?.. В первый раз такую фамилию слышу». Елизарий поправил: «Извиняюсь, но правильно будет Башлык». Тут вмешался старичок-писарь: «И какая разница? Исправлять заглавную букву - вид протокола испортить». Десятский махнул рукой: «Не велика персона: пускай остается, как написано. Утаенное Елизарием Шашлыком кольцо отобрать и отправить господину становому приставу. За непокорство же и суесловие назначить тому Елизарию Шашлыку десять суток отсидки на хлебе и воде и для острастки две дюжины шомполов прилюдно…»

Анка тихонько всхлипнула:

- Бедный дедушка Елизарий…

Емелька не скрыл огорчения:

- Ну, Барабан, пройдоха, зажулил кольцо!

Костя задумчиво спросил:

- А что это такое… становой пристав?

Анка поспешила объяснить:

- Да разве не понятно? Такой же барабан, только повыше чином.

Удивленный дед Митрофан одобрительно кивнул:

- Уважаю смышленых. И верно: становой был такой же барабан, но настолько высокий начальник, что все десятские перед ним дрожали. Ты ошибаешься, Емеля, насчет кольца: десятский побоялся его прикарманить. Доставленное в уездный город Бахмут, который ныне Артемовском называется, оно было показано проезжему ученому, и тот, говорят, заплясал от радости: «Какая находка! Что за диво дивное! Это же целая страница истории!» Вполне возможно, доказывал ученый, что сам Петр Великий держал то кольцо в руках.

Дед Митрофан вскочил с табуретки и, возбужденный, прошелся по комнатке из угла в угол.

- Вы что-нибудь поняли, ребята? Вспомните, что было насечено на кольце? - «Царь Петр. Азов. 96». Так вот, в том далеком тысяча шестьсот девяносто шестом году Петр Великий привел русское войско к Азову, штурмом взял крепость, и Русь утвердилась на Азовском море… А рыбы в Азовском море, как и в Дону, водилось в ту пору видимо-невидимо, и, наверное, наслышанный о редком щучьем долголетье, царь Петр приказал окольцевать несколько щук и отпустить, чтобы потомки при случае проверили, куда заплывают эти хищницы и сколько могут прожить.

Он опять зашагал из угла в угол, почему-то волнуясь, быть может, переживая за своего предка Елизария, и, чтобы отвлечь его от грустных мыслей, Анка тихонько попросила:

- Расскажите, дедушка, еще что-нибудь.

Макарыч резко остановился, лохматые брови нахмурились.

- Как это… «что-нибудь»? - спросил он строго.- Разве я вам рассказываю «что-нибудь»? То, что вы слышали здесь от меня,- истинная правда: я сам ее проверил по документу в уездном судебном архиве.- Он вскинул к уху руку, прислушался: - Вроде бы кто-то прошел у окна?.

- То ветер прошумел,- сказал Емелька.

Дед все еще прислушивался.

- Значит, показалось? Мне, голуби, уже не первый раз такое чудится: словно бы кто-то идет за мной вослед И не просто идет - крадется. Оглянусь - никого нету

Пока Емелька и Костик стелили на полу старенькое одеяло, укладывали в изголовье потрепанную дедову поддевку, Анка отыскала веник, смочила его водой, подмела у печки, потом передвинула к стене скамью. Передвигая скамью, она случайно глянула в черное ночное окно и отшатнулась. Из тьмы, почти касаясь лбом и носом стекла, на нее смотрело неподвижное лицо. Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закричать с испугу (а у них в тройке даже малейшая робость презиралась), Анка заставила себя приблизиться к окну. Когда, пересиливая страх, она почти приникла к стеклу, неподвижное небритое лицо отдалилось.

- Я узнала тебя! - закричала Анка.- Узнала… «Ти-ти-ти»!

Емелька и Костик подхватили ее под руки и оттащили от окна. Она попыталась вырваться, но ребята держали крепко, а дед Митрофан поднес ей стакан воды.

- Успокойся, кудряшка,- просил он тихо и ласково.- Эх, зря мы сегодня про старую щуку говорили. Про нее нельзя на ночь говорить.

- Я видела его,- упрямо сказала Анка.- Видела!