Легион павших. IV - V Акт

— 6 -

— Вот же выродок, — Коршин коснулся пальцами лба и скривился.

С того вечера, как их занесло в ту злополучную гостиницу в Эсшене, прошло два дня, а голова гудела, как в первый: сломанный нос, разбитая губа, а лоб — словно бы им гвозди заколачивали. Такое за пару дней не пройдет. А значит, к Есхарии придется явиться в таком виде. Гадство.

— Сам виноват, что полез к нему, — с кислой миной произнес Леольта. — Если решил марать руки о знать, не удивляйся, что в итоге оказался всей физиономией в грязи.

— Марать руки о знать, — прыснул Шивлен. — А сам-то не из знати? Вы же все одного поля ягоды.

— Я — паладин, — Леольта смерил того полным ледяной надменности взглядом. — Остальное неважно.

Шивлен снова хохотнул и открыл ножом консерву.

И откуда только вылез этот Енкарта? С чего Раяду вообще поставили стеречь его? У Братства сейчас были заботы куда важнее, чем носиться с выскочками из благородных семей.

Коршин и сам не на улице был подобран, пусть его род и не был настолько влиятелен, как Далоран. Хотя от последних сейчас одна только память и осталась. Но, как и сказал Леольта, смотрящий свысока даже на своих напарников, сейчас они были воинами Братства. Все остальное отходило на второй план.

Снаружи грота что-то хрустнуло, и Коршин с Шивленом одновременно схватились за ружья.

— Спокойно, — Леольта не повел и бровью. — Это просто лошади. Я скажу, если рядом будут мертвые.

Коршин с Шивленом переглянулись и убрали руки со стволов. Им давно следовало привыкнуть к тому, что Леольта может почувствовать некромантов или их прислужников на расстоянии. Но после историй о том, что мерзавцы на юге умудряются обвести вокруг пальца даже талантливых сенсоров, нервы начинали сдавать. Леольта, конечно, одаренный, но с той же Далоран ему не сравниться.

Коршин хорошо помнил феноменальную способность девушки почувствовать присутствие некроманта за несколько сотен метров. Ее навыки не раз выручали весь отряд — много лет назад, когда Далоран еще не записалась в паладины-одиночки.

И нужно же было ей тогда так озвереть! Могла бы просто смутиться или подмигнуть в ответ, как любая другая нормальная баба, и сейчас была бы здесь, на полпути к казни так презираемых ею некромантов, а не отсиживалась бы по кабакам в компании проходимцев.

Коршин сплюнул на землю.

Они спали по очереди. По мере продвижения через Эсшенские хребты и приближения к линии фронта риск наткнуться на нечисть возрастал. Каждый вечер Шивлен расставлял вокруг стоянки сигнальные растяжки, но Коршину все равно не удавалось забыться крепким сном. Возможно, всему виной была ноющая голова и невозможность нормально дышать через нос.

Его не радовала необходимость ехать на юг. Мало того, что это не походило на охоту за сидящими по своим норам некромантами, так еще и Агруа и Хепрас все никак не могли уняться. Даже то, что на их территории собиралось войско мертвых, не было для них поводом угомониться. Придурки. Не ровен час и паладины попадут под встречный огонь. Конечно, ни одна из воюющих сторон в здравом уме не нападет на воинов Братства, однако, случайностей никто не отменял.

Коршина не прельщала перспектива сложить знамя одного из тройки героев, что стоят на страже городов, и превратиться в крошечный винтик огромного механизма. Но когда они добрались до вставшего лагерем полка Братства, он невольно выдохнул. Во всяком случае, теперь можно было не опасаться внезапного нападения некромантов. Не сказать, что Коршин боялся их — в броне он был неуязвим так же, как и любой другой паладин. Но выродок Енкарта напомнил ему, что паладин далеко не всегда носит броню. А без нее кровь вытекала из него так же, как из любого другого человека.

— Что с твоим лицом? — был первый вопрос Есхарии, которым он встретил вошедшую в его палатку троицу.

Не поприветствовал, не стал дожидаться рапорта, а бросил вопрос, как насмешку, с присущей ему надменностью во взгляде. Еще один ублюдок.

— Лошадь на склоне оступилась. Не удержался в седле, — сухо ответил Коршин, вставая неподалеку от масляной лампы, так, чтобы тени скрыли его черты.

— Лошадь, я надеюсь, цела, — губы Есхарии подернула улыбка, и Коршину нестерпимо захотелось выбить тому все зубы.

Мезаррион Ондариес Есхария — восходящая звезда Братства в Афракском Союзе и номер один в личном списке Коршина зазнавшихся выродков. Он встретил его в детстве, когда они оба, еще десятилетние пацаны, прошли обряд посвящения. И даже тогда, ребенком, Мезаррион был таким же мерзким, как и сейчас, будучи здоровым тридцатилетним мужиком. Но посмел бы кто сказать ему это в глаза? Его считали невероятно достойным, рассудительным и в меру остроумным привлекательным блондином и прочее, и прочее льстивое дерьмо, что лили все вокруг, в том числе и Леольта. Еще бы! Его род был не более, чем пылью у ног Есхарий. Но это не мешало Леольте все время околачиваться рядом с ним. Он, вероятно, в тайне надеялся, что когда Мезаррион, личный порученец главнокомандующего, займет его место, Леольте пожалуют почетное место правой руки. Этот самовлюбленный дурак надеялся, слепо и полоумно, что нисколько не задумывался о том, зачем Мезарриону окружать себя кем-то, вроде него.

У Коршина имелось совершенно твердое убеждение, зачем он, Леольта и тем более Шивлен находились здесь. Чтобы тешить свое самолюбие, Мезарриону было мало того, чем он уже владел. Ему хотелось иметь под боком тех, кто никогда и ни при каких обстоятельствах не достигнет его высот — он сам бы этого не позволил. Мезаррион хотел держать при себе тех, на чьем фоне его мундир блистал бы еще ослепительнее.

Так, из года в год, ему доставались все почести, а троице — вся грязная работа. Коршин уже сбился со счета, сколько раз ему приходилось прикрывать зад Есхарии, когда тот забавлялся с очередной потерявшей от него голову дамочкой. Правда, складывалось такое ощущение, что этого больше никто в упор не видел. Как вообще можно было не заметить баб — замужних и совсем еще девок, которым и думать о таком рано — падающих штабелями при одном только появлении Мезарриона?

Даже тогда, когда у того только начал расти пух на бороде, ему не давали прохода первые красавицы Афракса. Тот и не возражал. Когда же речь заходила о какой-либо женщине в среди паладинов — явлении не таком уж и частом — Мезаррион считал личным оскорблением, если та не оказывалась в его койке на второй же день встречи. Он и дальше первого не стал бы тянуть, но по приезду в то или другое отделение, ему сперва нужно было выслужиться перед начальством. А вот второй день уже годился для того, чтобы свалить все дела на прислужников, которых он упрямо величал боевыми товарищами.

Жеманные дамы столицы, Коуфлада и Аклена, обвешанные драгоценностями жительницы Эсшена — перед Мезаррионом раздвигались любые ноги. А затем его с «боевыми товарищами» отправили на несколько месяцев в подчинение главе руферонского отделения.

Коршин назвал бы встречу Есхарии и Далоран встречей века. Две половинки единого целого наконец-то встретились и должны были слиться в экстазе, но что-то пошло не так. Вероятно, никто и никогда не наносил столь сокрушительный удар по самолюбию Мезарриона, как Кара, одарившая его той же холодной вежливостью, что и всех вокруг. А Коршин по своему опыту мог сказать: Далоран знала толк в сокрушительных ударах.

Сперва он подумал, что Мезаррион был глубоко шокирован тем, что его персоне не уделили должного внимания, и потому не спешил предпринимать каких-либо действий. Но когда тот не перешел к наступательным действиям в направлении Далоран и после нескольких совместных заданий, а все продолжал наматывать круги, Коршин понял, что это его время. У него не было ни малейшего шанса обойти Мезарриона ни по крови, ни по силе брони, ни уж тем более по службе. А вот заполучить бабу, которая оказалась тому не по зубам, он вполне мог.

У Далоран на этот счет было свое мнение.

Коршин поерзал когда-то сломанной рукой. Стоило на небе собраться тучам, и кости начинало ломить, как у дряхлого деда.

— Я уже распорядился, чтобы для вас оставили палатку, — сообщил Мезаррион. — Она сразу слева от моей.

— Вам нужна какая-то помощь? — учтиво поинтересовался Леольта.

Коршин едва сдержался, чтобы не фыркнуть: лебезящий Леольта выглядел отвратительно.

— Нет, Леольта, пока отдыхайте. До дальнейших распоряжений.

Дальнейшие распоряжения поступили на следующий день — для всех, кроме Коршина. Мезаррион схватил Леольту с Шивленом и унесся еще на рассвете в сторону границы с Агруа, оставив Коршина наслаждаться всеми прелестями походной жизни.

Он не припоминал, чтобы когда-либо на его веку Братство собирало столько бойцов в одном месте. Бывали налеты на ковены, в которых участвовало до сотни паладинов, но чтобы формировать целый полк, при том не один, а целых шесть — четыре в западной части Эсшенских гор и два на востоке… Если это не банальная демонстрация силы, им следовало ждать серьезных неприятностей.

Судя по обстановке в лагере, все шло именно ко второму. По всей границе долины, в которой встал полк, кроме растяжек стояли постовые, а по территории лагеря то и дело рассекали патрули. За каждым сектором палаток уже был закреплен номер, указывающий на очередность вступления в бой: чтобы в случае нападения не оказалось, что все воины в один момент призвали броню, а через полчаса в лагере не осталось никого, кто мог сражаться.

Леольта с Шивленом вернулись почти к полуночи — усталые, но довольные.

— Поймали двоих, — сообщил Шивлен, стягивая сапоги и с блаженством растягиваясь на раскладушке. — Хватило одной моей брони, так что ближайшие два дня я пас.

— Есхария соизволит взять меня с собой? — кисло поинтересовался Коршин.

— Не думаю, — высказался Леольта.

— Ну разумеется, — Коршин фыркнул и отвернулся к засаленному пологу.

Ловя момент, Шивлен завел свою любимую песню про заботливого Есхарию:

— Он беспокоится о тебе. Не хочет, чтобы ты в таком виде лез на передовую.

— Это всего-то дурацкая…! — вскипел Коршин и осекся, не желая произносить слово «драка».

— Оступившаяся лошадь, — Шивлен миролюбиво улыбнулся. — Мы ему ничего не говорили, не беспокойся.

— Будто ему есть дело.

Как и предположил Леольта, Мезаррион не взял Коршина с собой в свой следующий выезд из лагеря. И после этого, и даже в третий раз. Неделя за неделей, пока полк стоял на месте, Есхария выезжал с небольшим сборным отрядом на задания по разведке или же ликвидации некромантов, рискнувших покинуть территорию Агруа и перейти границу с Афракским Союзом. Шивлен с Леольтой уже несколько раз успели воплотить броню, а Коршин все так же продолжал сидеть на одном месте, точно забытый хозяином под лавкой дырявый башмак.

Ему уже начало казаться, что этот акт выказывания презрения и унижения будет длиться вечно, когда в один из особо гадких дней по лагерю прокатился приказ о немедленных сборах и выдвижении на восток.

Один из некромантов, в поимке которого участвовал Мезаррион, во время допроса сообщил о некоем ритуале, что планировался через две с лишним недели в разоренном Троане. Есхария не делился деталями, но готовилось что-то крупное. За пять дней до назначенной даты Троан должен был занять не только их полк, но и два из западной части и один с востока.

Не повезло, конечно, лошадям. Чтобы успеть в срок, придется гнать во весь опор по землям Агруа и Хепраса — в обход Эсшенских гор.

Среди неисчислимых минусов бытия в роли прислуги Мезарриона присутствовал и один несравнимый плюс: во время перехода не придется месить грязь в самом хвосте. Где это видано, чтобы Есхария ехал не в первых рядах?

Под непрекращающееся изо дня в день чавканье копыт по грязи Коршин передумал все мысли на свете и даже несколько раз пожалел, что стал паладином. Но выбирал этот путь не он, а отец, решивший, что старший сын и сам отлично справится с лесопилкой, а младшему самая дорога в Братство — за славой и почетом в обмен на не слишком пыльную работенку. Много ли ума надо, чтобы призвать броню и трощить в ней черепа?

Думать об отце оказалось не самым приятным занятием, и Коршин раз за разом возвращался мыслями в Эсшен. Неужели управление в самом деле решило оставить легендарного Палача не у дел, превратив в телохранителя для двух проходимцев? Правда, за то время, что Коршин проторчал в долине, Раяда уже сто раз могла закончить свое задание и присоединиться к одному из полков. Может быть, даже к тому, в котором находился Коршин.

Он посмотрел в спину скачущему впереди Мезарриону.

Нет, если бы Раяда была здесь, то уже давно ехала бы рядом с ним. Он бы не позволил ей трястись вместе с рядовыми служаками.

Никто не смел остановить паладинов на их пути к Троану. Группы разведки не встречали никого, кроме редких патрулей Агруа и Хепраса, которые, даже при наличии у них возражений касательно прохода сил Братства Афракского Союза по их территории, могли только развести руками и провести конницу взглядом.

Они успевали раньше назначенного срока, что уже можно было считать чудом, учитывая, что отрядам снабжения приходилось несладко. Но войско не замедляло ход, и на одиннадцатый день пути на горизонте выросли каменные стены Троана.

Полки встали под невысоким взгорьем в нескольких километрах от города: лошадям нужно было остыть, а десятку отрядов — разведать местность.

— Мы здесь, как прыщ на заднице — у всех на виду, — кисло заметил Коршин, ослабляя подпругу своего мерина.

— И часто ты другим свою задницу демонстрируешь? — хмыкнул Шивлен. — Ничего, пусть видят, гады, и боятся.

Коршин не разделял его воодушевления. От грядущего столкновения Шивлен ждал очередной возможности проявить себя и «искоренить зло», как он сам любил говорить. Из их отряда его род был самым заурядным: небольшая швейная мастерская и открытый пару лет назад обувной цех — вот и все, чем могла похвастаться семья Ленрод. Коршин не переставал дивиться диву, как Шивлен, у которого даже не было второго имени, умудрился попасть в Братство. И с тех самых пор его восторг по поводу и без был поистине неиссякаем, и рвение к новым свершениям только подтверждало, что тот из шкуры вон лез, чтобы заслужить свое место под солнцем.

Вот и сейчас Шивлен едва сдерживал возбуждение. Придурок. Если все окажется просто, в такой толпе о нем никто и не вспомнит. Если же возникнут трудности, тогда поводов для радости еще меньше.

Трудности, мать их за ногу. С этим словом Коршин встречался куда чаще, чем хотелось бы. И он опознал их, точно старых знакомых, по одному только топоту копыт возвращающегося отряда разведчиков: две лошади вместо трех, отправленных с каждым отрядом в город.

Коршин увидел пронесшихся невдалеке всадников, отметил взглядом третьего человека — не носящий мундир, он был перекинут через седло, словно мешок с картошкой.

— Оставайтесь здесь, — приказал Мезаррион и направил коня следом за разведчиками, ускакавшими в сторону держащихся вместе генералов.

— Что там такое? — встрепенулся Шивлен.

Он был занят чисткой копыт лошади, захромавшей на подъезде к Троану, и проглядел возвращение разведки.

— Привезли некроманта, — скривив губы, произнес Леольта.

Он был далеко не единственным, кто ощутил присутствие скверны. Праздные разговоры стихли, взгляды устремились туда, куда увезли пойманного некроманта. Вскоре воздух вздрогнул от его крика, и единственным, что осталось в гробовом молчании, было редкое фырканье лошадей.

Похоже, командование решило устроить допрос на месте. Интересное наверное зрелище для тех, кому повезло оказаться поблизости.

Крик повторился снова и снова — тише, чем в первый раз. Скорее всего ублюдку заткнули рот, чтобы он слишком не шумел. Но тишина длилась недолго. Не прошло и четверти часа, как над паладинами зазвучали короткие приказы, цепной молнией охватившие все три полка.

— Не спим, парни, не спим! — верхом на гарцующем жеребце Мезаррион появился рядом. — Мы заходим в Троан. Коршин, Леольта, оставьте лошадей здесь, поедем по двое в седле.

— Мой захромал, — виновато сообщил Шивлен.

— Тогда едешь с Леольтой, — Мезаррион подъехал к Коршину и протянул руку. — Давай, Кор, живее.

Забросив поводья своего коня на переднюю луку, Коршин без особого воодушевления ухватился за руку Мезарриона.

— В чем дело? — спросил Коршин, когда первый полк, словно гигантская волна, выплеснулся на взгорье и понесся в сторону Троана.

— Ритуал должен вот-вот начаться.

— Разве до него не осталась еще неделя?

— Так бывает, когда веришь словам некромантов.

Коршин не стал озвучивать мысль, что сейчас они тоже верили слову некроманту.

За то время, что полк Братства стоял в долине, паладины не раз захватывали некромантов. Под пытками те давали наводки на их сообщников. Эти наводки всегда были верны — вплоть до сегодняшнего дня.

Конница разделилась на две части, оминая возвращающегося из Троана третьего разведчика. Следом за ним тащилось около полусотни оборванцев с испуганными взглядами.

— Одни из тех, кого собирались принести в жертву, — пояснил Мезаррион, хотя Коршин не сказал ни слова. — Некромант вел их к главной площади, где все и должно случиться, когда разведчики схватили его.

— И кроме него больше никого не было?

— Они поймали его на окраине. Дальше отряд не пошел.

— На окраине? — Коршин обернулся еще раз посмотреть на освобожденных людей, но те уже исчезли за конницей, несущейся плотным строем. — Троан — не маленький город. Он решил явиться в последний момент?

— Да, согласен, это все слишком странно. Но по его словам сейчас на площади около тысячи гражданских. Мы не можем позволить убить их и не только из-за ценности их жизни. Можно только предполагать, какие последствия повлечет за собой жертвоприношение таких масштабов.

— Или же это ловушка, — буркнул Коршин, надеясь, что встречный ветер унесет слова прочь от сидящего впереди Мезарриона. Но тот услышал.

— Или же это ловушка, — тихо согласился он и добавил громче, чтобы могли услышать и Леольта с Шивленом. — Не теряйте бдительности. Наша первоочередная задача — ликвидация противника. Выводом гражданских, если таковые будут, займутся другие группы. Следуйте за мной. Действуем по оборонительной схеме. Шивлен и Коршин — первый призыв за вами.

Коршин нахмурился. Он не припоминал, когда в последний раз Мезаррион так осторожничал и готовился к длительной схватке, тем более если целью стояла простая ликвидация.

Он бросил мимолетный взгляд в сторону Шивлена: придурок сиял, как отполированный задницами табурет. Его броня меньше остальных предназначалась для защиты, следовательно, ликвидация по большей части будет на нем, тогда как защита Леольты и Мезарриона ляжет на Коршина. Если повезет, все закончится еще до того, как кому-то из них придется призвать броню, и все лавры достанутся Шивлену. Как, впрочем, мать его, всегда.

Паладины разделились. В самом начале от полков отстало около сотни человек, чьей задачей было следить за оставшимися возле города лошадьми. На подъезде к Троану — еще минус тысяча: генералы решили играть по-крупному и не позволить уйти ни одной некромантской роже.

Паладины хлынули в город сразу с нескольких улиц. В просветах между замелькавшими по обе стороны каменными домами Коршин замечал, как от несущейся грохочущим потоком конницы то и дело отделяются по несколько человек, почувствовав присутствие мертвых.

Мезаррион продолжал гнать коня вперед. Разумеется, он не станет размениваться на всякую шушеру и предпочтет ударить в самое сердце — он никогда не был приверженцем игры в обороне.

Улица несколько раз вильнула, встретилась с другой и влилась в гигантскую центральную площадь, заполненную людьми. Тысяча человек, говорили? Даже Коршин со своими почти отсутствующими сенсорными способностями, мог сказать, что в начавшей разбегаться во все стороны толпе, не было ни одного человека. И речь шла именно об отсутствии людей, а не об отсутствии живых людей.

— Шивлен, вперед! — скомандовал Мезаррион, одним из первых ворвавшийся на площадь.

Повторное приглашение Шивлену не требовалось. Держась за спину Леольты, он забрался на круп лошади и спрыгнул на свободное пространство в стороне. Воздух вокруг него вскрылся белизной, обрел плотность; застонала вымощенная камнем площадь, когда на нее один за другим приземлились призвавшие броню паладины.

Каждый раз глядя на броню Шивлена, Коршин вспоминал о толстой, неповротливой черепахе, в панцырь которой забили несколько сотен шипов.

Шивлен оттолкнулся, проломив ногами камень, и, пролетев полтора десятка метров, сгруппировался, пряча шипы под сдвигающимися пластинами. Приземлился на площадь уже не человекоподобный гигант, но некое подобие шара, тут же покатившимся следом за разбегающимися мертвецами.

Мезаррион послал коня следом.

Сосредоточив все внимание на пространстве вокруг, Коршин ждал приказа. Ему спешить было нельзя.

— Сейчас! — крик Мезарриона прозвучал неожиданно даже для него самого.

Коршин не успел увидеть напавшего на них, когда Есхария сбросил его с лошади. На мгновение мир затопил свет, а затем зрение вернулось, только вещи теперь выглядели мельче и бледнее.

Жеребец Мезарриона заложил уши, когда Коршин побежал следом за ним: глупое животное все никак не могло привыкнуть к виду брони.

Что заставило Мезарриона столкнуть его?

Не отставая от него, Коршин постоянно оглядывался, но не видел никого и ничего, что могло бы быть некромантом или мертвецом — только те, человекоподобные, разбегающиеся по домам. Неужели Шивлен так и не смог никого догнать?

Коршин окинул взглядом ставшую тесной площадь. Давненько же он не видел столько паладинов в броне в одном месте. Но почему никто из них не сражался?

— Кор, сверху! — крикнул Мезаррион.

Коршин задрал голову и увидел птиц. Нет, не птиц, просто что-то мелкое с крыльями. Около сотни тварей кружило над площадью, время от времени срываясь вниз к еще не призвавшим броню паладинам. Значит, мертвецы — они?

Коршин размахнулся и ударил хлыстом по гадине, вздумавшей спикировать на голову Леольты. Прямо в яблочко. Тварь разорвало на части, мясные брызги разлетелись по камням, коню и всаднику.

И чего некроманты пытались этим добиться? Кроме летающих туш ничего не припасли?

Увы, они припасли. До Коршина донесся то ли вой, то ли вопль, порожденный здоровой, луженой глоткой. Первый раз, второй. Но источник находился не на площади, а значит — не его дело.

— Что за дрянь?! — внезапно завопил Леольта и хлопнул рукой по забрызганному кровью плечу.

Использовал изгнание? Как в этом месиве могло остаться что-то, на чем держалась бы печать?

Изгнание не помогло: срывая пуговицы с петель, Леольта стягивал мундир.

Когда очередная тварь попыталась достать Мезарриона, Коршин снова щелкнул хлыстом, но в этот раз та проявила большую осторожность и, уклонившись, взмыла в небо.

У остальных паладинов дело обстояло еще хуже. Большинство из них, понадеявшись на быстрый бой, уже призвали броню и теперь только мешали друг другу. Неужели настал тот день, когда броня Коршина, способная похвастаться только двумя растущими из предплечий хлыстами, оказалась в выигрыше?

— Шивлен, назад! — приказал Мезаррион, когда тот собирался покинуть площадь в погоне за мертвецами.

Едва Шивлен бросился назад к отряду, как на него налетела тварь, отдаленно напоминающая квурга-переростка. Шивлен попытался схватить ее, но та сразу отступила.

— Сюда! — крикнул Мезаррион.

Тот, подчиняясь, повернулся к твари спиной, и она снова напала.

Число мертвецов увеличивалось. Кто-то похожий на зверя, кто-то — на нечто среднее между зверем и человеком — все они отличались небольшим телом и проворностью — самое то, чтоб охотиться за теми, кто не призвал броню, и не попадаться паладинам во всеоружии.

— Они тянут время! — сквозь зубы процедил Мезаррион, придерживая нервно гарцующего коня. — Вынуждают призывать броню и отступают.

Словно в подтверждение его слов, одна из кружащих над Леольтой гадин плюнула в его сторону сгустком бледно-желтой жижи. Коршин успел разбить его хлыстом, но пара брызг угодили в лошадь. Та истошно заржала и, совершенно не слушая всадника, понесла. Несколько крылатых бросились следом.

— Кор, за ним! Забери его!

Догнать лошадь было не так сложно, как вытащить из ее седла Леольту. Благо, тот сообразил, что к чему, когда хлыст обвил его поясницу, и бросил стремена. От следующего плевка твари Коршин закрыл его собой. И с каких пор в распоряжении некромантов появились плюющиеся кислотой летающие гадины?

— Отходим! Отходим! — выкрикивал Мезаррион. — Шивлен, прикрывай!

Прикрытие из Шивлена получалось на любителя. Ворваться в ряды противника и разметать — это было по его части. Но сделать что-то аккуратно… лучше было и вовсе не просить.

На его спину прыгнула очередная тварь, проворная и мелкая достаточно, чтобы прошмыгнуть между шипов.

В воздухе громыхнуло, когда Коршин ударил свободным хлыстом по твари, но та, скача по шипам, как белка по веткам, улизнула. А ведь так хотелось расплющить ее по броне Шивлена!

— Шивлен, стой! — крикнул Мезаррион и ударил коня пятками, разрывая расстояние между ним и подчиненным.

Круша камень площади, Шивлен замер, и тварь спрыгнула с его груди, намереваясь достать Мезарриона. Ее когти цапнули воздух в нескольких сантиметрах от лошадиного хвоста и, схлопотав копытом в голову, она отлетела в сторону. Но главная цель мертвецов была достигнута: Мезаррион лишился своего прикрытия.

— Снизу! — истошно закричал Леольта, когда Коршин собирался в прыжке закрыть собой Мезарриона от летящей в него кислоты.

Воздух под Коршином наполнился дымом от брошенной гранаты, и его ноги вмиг потеряли подвижность. Мать его побери!

Единственное, что он, теряя равновесие, успел сделать — отбросить Леольту в сторону, оставив тому заботы о мягком приземлении.

Коршин рухнул на землю, чувствуя, как немеет поясница и хлысты. Вот же дерьмо!

Воздух сверкнул сразу в двух местах. Призвать броню пришлось не только Леольте, но и Мезарриону, чтобы защититься от кислоты. Как результат, плюс два паладина в полном вооружении и минус одна лошадь, не успевшая убежать до того, как ее круп вскрыли четыре тонких серпа-пальца брони Есхарии.

Дело дрянь.

Коршин никогда прежде не попадал под окаменитель: не смертельно, но, учитывая приказ немедленно отходить, совсем некстати.

Мезаррион указал на него когтями и махнул рукой. Задрожала земля под ногами кинувшегося к нему Шивлена. Схватив Коршина за один из хлыстов, он перевернул его на спину и поволок к Мезарриону. А ведь на какую-то долю мгновения ему показалось, что его так и бросят здесь.

Высекая спиной искры из камня, Коршин смотрел на кружащих в небе тварей. Все из-за них. Сраные ублюдки. С каким бы удовольствием он сидел бы сейчас где-нибудь в теплом баре, а не торчал внутри неподвижного куска камня, от которого через десять минут не останется и следа. И когда это случится, одна из этих сволочей спустится и выцарапает ему глаза.

Коршин не понял, что произошло, когда портящие весь вид твари словно окаменели и попадали на землю. Шея его брони сохранила подвижность, позволяя повернуть голову: бездыханными рухнули не только преследовавшие их отряд мертвецы, но и все остальные в пределах видимости.

…Их изгнали всех одновременно? Другие отряды прекратили бездельничать, нашли некромантов и вырезали подонков? Что вообще произошло? Они победили?