Легионер Его Величества

Глава 101

— Сэр, — секретарь отвлекший Ратлера от работы, был не то, чтобы встревожен, но как минимум удивлен.

— Да?

— Там человек… Вернее их трое, но один утверждает, что является канцлером.

— Двое других — бугаи накаченные зельями по самое немогу?

— Это канцлер, — ализониец подвинул секретаря и вошел в кабинет, — с охраной. Рекомендую собрать бойцов. Сам я с ведьмоловами не справлюсь.

— Он не пришел бы лично, желай убить. Это демонстрация силы. Будет запугивать. Тем более, что я его и пальцем тронуть не смогу.

— Наших сил достаточно, чтобы убрать охрану, не навредив канцлеру.

— Это было бы неразумно. Наоборот, я встречу его в малой переговорной. Приведи его, Энтони. — Секретарь исчез, а Обадайя отложив бумаги, подошел к рабу. — Прикажи слугам подать барбаросское и легкие закуски.

— Предлагаю поставить двоих бойцов из второго отряда в качестве охраны. Еще четырех спрячем в стенах. Остальных поставим в большой переговорной. Первый отряд оставляем на постах, я же буду прислуживать в качестве слуги.

— Нет, никакой охраны. Вино я разолью сам.

— Это опасно. При полном отсутствии охраны, у канцлера могут появиться мысли о вашем устранении, даже если раньше таковых не было.

— Я должен показать, что не боюсь его. Не возражай.

— Как скажете, сэр.

Малая переговорная была создана для доверительных разговоров. Небольшая комната с маленьким камином, пушистыми коврами и тяжелыми кожаными креслами низкой посадки. Сидеть в них было невозможно. Наиболее подходящим словом для описания взаимодействия тела с креслом было — «развалиться».

Ратлер не стал садиться, такое приветствие тянуло на наглость. Но вот в бокале вина себе не отказал.

— Сэр, — секретарь открыл дверь и, дождавшись кивка, впустил первого охранника. Тот обвел цепким взглядом комнату и только после этого, обратился к канцлеру.

— Можно, сэр.

Правитель Свободного Союза Широв мгновенно оценил обстановку, и еще до того, как второй охранник успел переступить порог, приказал, — Оставьте нас.

— Сэр!?

— Вы слышали. — Канцлер ухмыльнулся, сделал несколько шагов к маленькому журнальному столику, подхватил бутылку и налил полный бокал, после чего плюхнулся в кресло. — Привет, Обадайя.

— Здравствуйте, сэр.

— А, — отмахнулся тот. — Можешь больше не сэрать. — На лице Ратлера мелькнуло удивление, и канцлер объяснил. — Читал твою статью. — Обадайя и не надеялся, никого обмануть, но приличия ради изобразил удивление.

— Статью?

— Ну, я только «Трудовой вестник» читал. Хотя не сомневаюсь, что в других газетах твои писаки тоже постарались.

— Сэр… — канцлер властно поднял руку, показывая, что не закончил.

— Слушай, только тупой еще не догадался, что вторжение провалилось. Я не спрашиваю о твоих каналах, уверен информация в скором времени подтвердится, но к тому времени общественное мнение уже будет готово. На следующих выборах у меня не будет и шанса. Вопрос только в том, станешь ли ты ждать этих выборов.

— Сэр!

— Что, — канцлер развел руками, — мы оба знаем, ты не из брезгливых. Я даже облегчу тебе работу.

— В каком плане? — не сдержался Ратлер.

— Помнишь Оксвелл?

— Там все началось…

— Нет, началось все еще раньше в Холлифасте, а в Оксвеле мы сожгли три десятка ведьм и колдунов. — Канцлер допил вино и налил вновь. Ратлер молчал, и потому он продолжил. — После Оксвелла я был не в состоянии интересоваться женским полом.

— Смертное проклятье.

— Ага. Кто-то их этих ублюдков сумел не сойти с ума от боли. Терпел боль и думал обо мне, пока не издох.

— А теперь угадай, чем заплатили Картаэльцы?

— Да ладно, смертное проклятье не снять.

— Тогда маги прекрасно бы истребили друг друга и без нашей помощи.

— В общем, сам понимаешь, мне сейчас помирать никак нельзя. Я, можно сказать, только жить начинаю. Даже о стране думать некогда.

— Поселитесь где-то в деревушке и будете портить девственниц как заведенный?

— И оставить такую угрозу всем вам? Нет, дорогуша, я должен умереть. Как ты это сделаешь, не интересно. Завтра получишь конверт, с адресом моего двойника, используй с умом. Все, я исчезаю. — Канцлер поднялся с кресла и, оставив Ратлера в плену бешеных мыслей, вышел вон.