Лекции по диалектическому материализму

1. Взаимозависимость познания и практики

Все материалисты признают, что человеческое познание — это отражение в субъективном сознании человека объективно существующих вещей и явлений. Однако материалисты, не стоящие на позициях марксизма, никогда не понимали взаимозависимости познания и практики. Они не понимали различия между общественной жизнью человечества и явлениями природы, не понимали, что человеческое познание возникает и развивается в процессе общественно-исторической практики. Они рассматривали познание как продукт непосредственного восприятия внешнего мира субъективным человеческим сознанием, оторванным от общественной практики, от процесса исторического развития. С их точки зрения, правильно понять истину всех вещей, явлений может только случайно появившаяся в мире и «предвидящая всё заранее» личность, а само познание истины будто бы происходит сразу в любое время и не носит характера закономерного процесса. Таким образом, в основном правильно указывая источник познания, они тем не менее не могли понять закономерностей его возникновения и развития. Иначе говоря, они могли только объяснить, какое познание ошибочно и какое правильно, но не могли понять, почему познание человека бывает ошибочным и как сделать так, чтобы оно было правильным; признавая, что человек должен стремиться к правильному отражению объективных вещей и явлений в своём субъективном сознании, они тем не менее не могли понять, как, каким путём познание человека должно правильно отражать объективные вещи, явления. Не понимая, что познание человека — это закономерность, развивающаяся в процессе его общественной практики, они, хотя и знали, что надо избегать ошибок и субъективизма, вести борьбу с идеализмом и правильно познавать действительное положение объективных вещей и явлений, однако, не могли полностью разрешить вопрос о том, как избежать ошибок и субъективизма, как преодолеть идеализм и добиться того, чтобы наши идеи могли постоянно правильно отражать действительное положение объективных вещей, явлений, как обеспечить постоянную объективную истинность нашего познания.

Необходимо учитывать, что до возникновения марксизма вопрос о практике или о «действии» часто ставился идеалистической философией вверх ногами. Маркс в «Тезисах о Фейербахе», критикуя прежних материалистов за их непонимание взаимозависимости между познанием и практикой, говорит: «…деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом…»[33] Эти слова Маркса как раз и имеют в виду выдвинутое выше положение. Маркс указывает также, что идеализм, конечно, не может правильно решить вопрос о связи познания и практики. Это объясняется, во-первых, тем, что идеалисты совершенно не понимают подлинного содержания понятия практики. Как говорил Маркс, в идеализме «деятельная сторона… развивалась… только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой»[34].

Например, идеалисты в Китае, оперируя таким выражением, как «претворять в практику свои идеи», рассматривают практику абстрактно как свободную деятельность людей в целях осуществления каких-либо идей и моральных принципов. Такое объяснение не имеет ничего общего с действительным и реальным содержанием общественной практики, прежде всего, с производством и классовой борьбой. Во-вторых, подобные взгляды идеалистов приводят их к совершенно превратным воззрениям при объяснении связи познания с практикой. Про идеалистов можно сказать, что они, по-видимому, не познают объективный мир в процессе практики, а ведут практическую деятельность исключительно ради претворения в жизнь своего рода трансцендентных рациональных или моральных принципов. Взгляды немецких идеалистов от Канта до Гегеля всегда были таковы. В Китае субъективный идеалист Ван Янмин, отстаивая формулировку о «слиянии воедино разума и действия», боролся против чисто идеалистических взглядов Чжу Си, который на первое место ставил разум, а на второе — действие. Однако его так называемое слияние воедино расшифровывалось следующим образом: «Разум — это мысленное выражение действия, действие — это работа разума; размышление — это начало действия, действие — это результат работы разума». Совершенно ясно, что здесь разум, будучи «слитым воедино» с «действием», всё же ставится на главное место. Это значит, что «действие» по-прежнему рассматривается только как проявление «разума», что совершенно противоположно точке зрения диалектических материалистов, согласно которой человек познаёт объективный мир в своей практической деятельности. Одно из самых реакционных течений в современном субъективном идеализме — прагматизм также как будто бы претендует на внимание к практике, однако он рассматривает практику искажённо, как слепую авантюристическую деятельность отдельных людей, и, что особенно важно, он не признаёт, что в процессе общественной практики человек может приобрести правильные знания о закономерностях объективных вещей, явлений; он упрямо объявляет любые знания (включая сюда и научные знания) только удобным инструментом, полезным для субъективных потребностей человека.

Нельзя сказать, чтобы до появления марксизма среди материалистов абсолютно не было людей, обращавших внимание на вопросы практики. Были некоторые отдельные материалисты, как например Сунь Ятсен в Китае, которые в своих положениях, касавшихся взаимозависимости разума и действия, выступали против утверждения Ван Янмина «о слиянии воедино разума и действия». Сунь Ятсен говорил: «Вначале действие осуществляется при отсутствии знания, затем в результате действия приобретаются знания, и, в конце концов, благодаря полученным знаниям действие осуществляется более правильно». Это было весьма значительным прогрессом по сравнению с воззрениями на связь разума и действия прежних китайских идеалистов. Однако вследствие того, что Сунь Ятсен в основном являлся сторонником буржуазного революционного демократизма, его материализм ограничивался только пониманием природы, а его понимание истории человечества оставалось полностью идеалистическим. Таким образом, он по-прежнему не мог понять, что же является реальным содержанием общественной практики человечества. «Действие», о котором он говорит, имеет в виду всего лишь абстрактную деятельность отдельного человека, а иногда даже предполагает авантюристическую деятельность отдельного человека. Это в особенности проявилось в том, что он рассматривал деятельность широких трудящихся масс как слепую деятельность, осуществляемую бессознательно, рассматривал народ как «глупого А-доу»[35], не понимая роли народных масс как творца истории, не понимая того, что народные массы в своей практической деятельности по созиданию истории могут приобрести весьма богатые чувственные знания, т. е. знания, добытые опытом, которые играют роль основы и движущей силы развития человеческого познания. Такие взгляды отражали реакционную сторону буржуазной идеологии, которая была использована и раздута кликой Чан Кайши, став основой их фашистской идеологии.

В области теории познания марксистский диалектический материализм преодолел созерцательный характер, присущий всему старому материализму, т. е. понимание познания как непосредственного отражения субъективным объективного без посредства практики, и стал рассматривать познание человека в связи с общественной практикой человечества. Одновременно, благодаря тому, что марксизм распространил принципы диалектического материализма на область изучения общественной жизни, было преодолено идеалистическое, абстрактное понимание деятельности человека и показано, что же составляет конкретное содержание общественной практики, являющейся реальной чувственной деятельностью. Общественной практикой человечества прежде всего является производство. Производство — это самая основная практическая деятельность, оно включает в себя отношение человека к природе и общественные отношения между людьми. Собственно говоря, познание человеком природы, а также познание общественных отношений между людьми всегда приобреталось в процессе производства и развивалось вслед за развитием производства. Кроме производственной деятельности, у человечества есть ещё и другие формы общественной практики, как например классовая борьба, политическая жизнь, научная деятельность, деятельность в области искусства и т. д. Среди них особенно глубокое влияние на познание людей оказывает практика классовой борьбы в её различных формах. Тов. Мао Цзэдун говорит: «В классовом обществе каждый человек занимает определенное классовое положение, и нет такой идеологии, на которой бы не лежала классовая печать»[36]. Практика классовой борьбы особенно заметно влияет на познание людьми истории общества. Тов. Мао Цзэдун говорит: «В течение весьма длительного исторического периода люди могли лишь односторонне понимать историю общества; это происходило, с одной стороны, из-за тенденциозного подхода эксплуататорских классов, постоянно извращавших историю общества, а с другой — из-за узких масштабов производства, ограничивавших кругозор людей. Только тогда, когда вместе с появлением гигантских производительных сил — крупной промышленности — появился современный пролетариат, люди смогли достигнуть всестороннего исторического понимания процесса исторического развития общества и превратить свои знания об обществе в науку. Эта наука и есть марксизм»[37].

Общественная практика человечества включает в себя практическую деятельность по преобразованию природы и практическую деятельность по преобразованию общества; знания, полученные человечеством на основе этих двух видов практической деятельности, также могут быть сведены к знаниям о природе и знаниям об обществе, а философия является обобщением этих двух видов знаний. Тов. Мао Цзэдун говорит: «С тех пор, как существует классовое общество, на свете существуют только две области знаний: это знания в области борьбы за производство материальных благ и знания в области классовой борьбы. Естественные науки и общественные науки — это квинтэссенция знаний в этих двух областях, а философия является обобщением и итогом как естественных, так и общественных наук»[38].

В противоположность идеализму, извращённо рассматривающему некие духовные принципы как основу деятельности человека, диалектический материализм, напротив, рассматривает практическую деятельность человека как основу человеческого познания, указывая, что познание человека — это процесс развития, движущийся шаг за шагом вперёд, вслед за развитием его общественной практики и прежде всего вслед за развитием производства, т. е. процесс отражения объективной реальности путем перехода от незнания к знанию, от сравнительно низкого уровня знаний к сравнительно более высокому. Диалектический материализм рассматривает процесс познания как своего рода диалектический процесс движения. Ленин говорит: «…диалектика… включает в себя то, что ныне зовут теорией познания, гносеологией, которая должна рассматривать свой предмет равным образом исторически, изучая и обобщая происхождение и развитие познания, переход от незнания к познанию»[39].

Домарксовский материализм не понял этого диалектического процесса движения познания на основе практики, поэтому он признавал только один, самый основной принцип материалистической теории познания, а именно принцип первичности материи и вторичности сознания, или тот принцип, что познание является отражением объективного в субъективном. Однако он не мог понять закономерности возникновения и развития познания и вследствие этого не мог решить также вопроса о том, как обеспечить правильное отражение объективного субъективным, как избежать ошибок и овладеть методом правильного познания. Чтобы решить этот вопрос, надо прежде всего изучать законы диалектического движения познания.

«Теория познания диалектического материализма ставит практику на первое место, считая, что человеческое познание ни в малейшей степени не может отрываться от практики, отвергая все ошибочные теории, отрицающие важность практики и отрывающие познание от практики»[40]. Тов. Мао Цзэдун в работе «Стратегические вопросы революционной войны в Китае», касаясь того, как познать законы войны, говорит: «Революционная война — дело народное; в этой войне человек зачастую воюет не после того, как выучится воевать, а сначала воюет и уже потом учится. Воевать — это значит учиться»[41]. Он говорит также: «Изучение книг — это учёба; практическое применение изученного — тоже учёба, и притом ещё более важный вид учёбы»[42]. Давая в своей работе «Вопросы кооперирования в сельском хозяйстве» отповедь правоуклонистской идеологии, согласно которой развитие движения за кооперирование в сельском хозяйстве «превысило уровень опыта кадровых работников», т. Мао Цзэдун говорит: «Если мы не будем руководить крестьянством в деле организации в каждой волости, в каждой деревне одного или нескольких сельскохозяйственных производственных кооперативов, то, спрашивается, откуда возьмётся «уровень опыта кадровых работников» и на основе чего он будет повышаться?»[43] Всё это показывает, что для того, чтобы научиться правильно познавать, нельзя отрываться от практики и что только тогда можно будет достичь цели. Познание, возникая и развиваясь в процессе практики, в свою очередь служит целям практики и, кроме того, подвергается проверке в ходе практики. Практика является основой познания, критерием его объективной истинности. Таковы основные принципы взаимозависимости познания и практики.

В противоположность идеализму диалектический материализм рассматривает практику не как изолированную деятельность отдельных личностей, а как общественную деятельность людей и прежде всего как деятельность народных масс, в особенности как деятельность трудящихся. Трудящиеся — это самая основная сила в общественной практике — в производстве, вследствие чего возникновение и развитие их практической деятельности играет по отношению к человеческому познанию роль основы и движущей силы, а их практический опыт является самым первоначальным источником естественных и общественных знаний людей. Разумеется, их распылённый и несистематизированный опыт в основном относится к этапу чувственного познания; его необходимо подвергнуть дальнейшему обобщению, анализу и обработке, лишь после этого он превратится в систематизированные знания. Однако во всяком случае их опыт — это всё же познание, так как он включает в себя самый коренной источник всех научных знаний; можно сказать так: если бы не было производственного опыта и опыта общественной борьбы, накопленного народными массами в процессе длительной практики, то никакие естественные и общественные науки не могли бы возникнуть. Таким образом, если говорить о самом последнем источнике, то все естественные и общественные науки всегда были всего лишь общим итогом производственного опыта и опыта общественной борьбы народных масс. Поэтому мы никоим образом не должны смотреть на народ, как на «глупого А-доу», а должны относиться к нему как к первому учителю, от которого мы получаем новые знания. Все, кто занимается научно-исследовательской деятельностью и принимает участие в руководстве революцией, должны уметь учиться у масс, чтобы только потом, возможно, снова стать учителями масс. Метод познания «черпать у масс и нести в массы», выдвинутый т. Мао Цзэдуном, как раз и основывается на коренном принципе зависимости познания от практики.

2. Чувственное и рациональное познание

Как возникает и развивается познание человека в процессе практики? В процессе практической деятельности люди прежде всего приобретают чувственные знания об окружающих вещах и явлениях, затем познание делает ещё один шаг вперёд в своём развитии и переходит к более высокой ступени — к рациональному познанию.

Чувственное познание — это начальный этап познания, т. е. этап ощущений и впечатлений. Чувственное познание включает в себя ощущения, восприятия, представления и другие формы. Ощущения — это впечатления, вызванные непосредственным раздражением органов чувств вещами, явлениями внешнего мира. Восприятия — это особое познание некоторых вещей, явлений, образующееся путём сочетания ощущений и впечатлений данного момента и воспоминаний о прошлых ощущениях. Например, слыша голос некоего человека, тут же мысленно вспоминаешь его образ, фигуру и т. д. Представление — это познание каких-либо вещей, явлений и связей между ними, образующееся в нашей голове в результате обобщения различных прошлых ощущений и впечатлений. Все живые существа обладают в той или иной мере способностью к ощущениям, у самых низших организмов эта способность сводится к способности отличать непосредственные — полезные и вредные — раздражения извне. Способность к восприятию и представлению появляется лишь у животных с центральной нервной системой, у которых вырабатываются условные рефлексы. Чувственное познание человека является более сложным по сравнению с чувственным познанием животных и, кроме того, качественно отличается от него, однако в целом чувственное познание — это своего рода способность познания человека отражать вещи, явления внешнего мира в форме ощущений и впечатлений.

Поскольку чувственное познание — это начальная ступень познания, постольку эта форма познания имеет свои определённые пределы. Наше чувственное познание — это только ощущения и впечатления внешних связей вещей и явлений, т. е. оно отражает только поверхностные, отдельные признаки вещей, явлений и не может более глубоко проникнуть в сущность и внутреннюю связь вещей и явлений. Агностики преувеличивают эту ограниченность чувственного познания, рассматривают чувственное познание как чисто субъективную форму ощущений в сознании людей, упорно настаивая на том, что между этой субъективной формой и вещами, явлениями внешнего мира лежит непреодолимая пропасть и что отразить особенности самих объективных вещей, явлений совершенно невозможно. Материалисты всесторонне опровергают такого рода извращения. Фейербах, очень искусно доказывая, что представления человека, хотя они и отличаются от представляемых объектов, в конце концов, всё же являются в сущности отражением последних, говорил: «Горечь, как вкус, есть субъективное выражение объективного свойства соли»[44]. Материалист Дицген, опровергая извращённые взгляды, рассматривающие различие между чувственными явлениями и самой материей как непреодолимое, говорит: «…„мир в себе“ и мир, как он нам является, явления мира, отличаются одно от другого не больше, чем целое от части»[45]. Однако, как указывает Энгельс, самое окончательное опровержение вывертов агностицизма «заключается в практике, именно в эксперименте и в промышленности. Если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что мы сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой „вещи в себе“ приходит конец»[46]. Во введении к «Развитию социализма от утопии к науке» Энгельс приводит одну пословицу, гласящую: «Проверка пудинга состоит в том, что его съедают»[47].

Материализм признаёт, что чувственное познание является отражением объективных вещей, явлений, однако, как сказано выше, содержание вещей, явлений, отражаемых чувственным познанием, отнюдь не полностью совпадает с самими вещами, явлениями. В форме чувственного познания люди «видят сначала лишь внешнюю сторону различных вещей, явлений, представленных в этом процессе, видят отдельные стороны вещей, явлений, видят внешнюю связь между отдельными явлениями»[48] и не могут видеть «сущность явления, явление в целом, внутреннюю связь явлений»[49]. Чтобы познать сущность вещей и явлений, вещь, явление в целом, их внутреннюю связь, необходимо после многократного отражения содержания вещей, явлений в форме ощущений и впечатлений человека в процессе поступательного развития познания совершить качественный скачок от количественного накопления знаний к этапу рационального познания. Рациональное познание является более важным этапом в процессе познания, оно отражает объективные вещи и явления уже не в форме ощущений и впечатлений, а в форме понятий или мышления. Роль понятия состоит в том, что благодаря ему мы можем в познании овладеть сущностью вещей и явлений (свойствами вещей, явлений и их внутренней связью с другими вещами и явлениями) и понять вещь, явление в целом (настоящее положение вещи, явления в целом и их основное историческое содержание). Отличие понятия от ощущения и впечатления заключается в том, что последние отражают в нашем сознании конкретную, живую и в то же время лишь поверхностную сторону вещей и явлений, а понятие может отвлечься от сложного содержания внешних сторон явления и выделить из него основное и существенное. Понятие по сравнению с чувственным познанием носит абстрактный, но вместе с тем и более глубокий характер.

Например, путём чувственного познания мы можем приобрести некоторые общие ощущения и впечатления о человечестве, как-то: о наличии у людей органов чувств, конечностей, умения говорить, мыслить и т. д. Однако через эти ощущения и впечатления нельзя непосредственно понять сущность человека. Сущность человека — это совокупность определённых общественных отношений, это человек определённого класса. Понять это можно, только опираясь на рациональное познание, и к такому пониманию можно прийти только в результате абстрагирования от богатого, многообразного чувственного познания человека, в результате абстракции в ходе изучения истории человеческого общества в целом.

Вот ещё пример. До подъёма кооперирования в сельском хозяйстве много людей, бывая в деревне, приобрели обширные чувственные познания о положении крестьян. Их ощущения и впечатления были живыми и сложными, однако это отнюдь не вело их к познанию сущности обстановки в деревне. Сущность обстановки состояла в том, что крестьяне безусловно могли под руководством коммунистической партии быстро пойти по пути кооперирования, что «курс, принятый этими тремя бедняцкими хозяйствами, представляет собой курс 500 миллионов крестьян всей страны»[50]. Такое познание этой стороны сущности не может быть достигнуто непосредственно в односторонних ощущениях и впечатлениях, а может быть достигнуто только путём дальнейшего, ещё более глубокого абстрагирования его самой коренной стороны в сложных ощущениях и впечатлениях и создания логических понятий. Образование суждений и умозаключений через целый ряд понятий и представляет процесс мышления.

Чувственное познание и познание рациональное составляют два этапа единого и неразрывного процесса человеческого познания на основе практики. Люди прежде всего должны в практике приобрести чувственное познание вещей и явлений, должны накопить соответствующее богатое чувственное познание, и только после этого появляется возможность подняться от чувственного познания к рациональному познанию. Люди могут использовать косвенный опыт других людей, чтобы помочь себе познать вещи, явления, однако все знания имеют своим источником непосредственный опыт; то, что никогда не познавалось в чувственном познании, не может быть познано и в рациональном познании. Невозможно себе представить, чтобы человек, совсем не имеющий или имеющий очень небольшой революционный опыт, мог действительно до конца и в совершенстве овладеть революционной теорией марксизма-ленинизма. Даже человек с революционным опытом не в состоянии будет по-настоящему понять теорию марксизма-ленинизма, если он не будет увязывать изучение теории со своей личной политикой и опытом или политикой и опытом партии.

Материалистическая теория познания указывает, что познание начинается с чувственного опыта, и считает, что взгляд, согласно которому человек может непосредственно овладеть рациональным познанием, минуя чувственное познание, является идеалистическим уклоном в гносеологии. Европейские философы-«рационалисты» ⅩⅦ в. отрицали действительность чувственного познания и отстаивали ту точку зрения, что люди могут, опираясь лишь на мыслительную деятельность, непосредственно познавать истину явлений и вещей. Хотя среди этих философов-«рационалистов» были и такие материалисты, как Спиноза, однако, разрывая связь между рациональным познанием и чувственным, они отходили от материализма. Ван Янмин в Китае, отрицая, что познание должно приобретаться в ходе исследования окружающих вещей и явлений, защищал ту точку зрения, что люди могут непосредственно овладеть истиной, опираясь на так называемую врождённую интуицию сердца. Это самый яркий образец идеализма в теории познания. Догматизм является идеалистическим уклоном в практической работе по той причине, что он пренебрегает чувственным опытом в процессе конкретной практики и слепо стремится решать практические вопросы, полагаясь исключительно на отдельные абстрактные общие положения, произвольно надёрганные из книг.

С другой стороны, мы, будучи твёрдо уверены в том, что чувственное познание является отражением явлений, вещей внешнего мира, а также источником всех знаний, ни в коем случае не должны делать из этого вывода, что только чувственное познание является надёжным, что достаточно остановиться только на этапе чувственного познания. Чувственное познание является поверхностным, односторонним, оно не может глубоко отразить внутреннюю связь вещей, явлений и обобщить явление в целом, не может привести нас к овладению способностью охватывать мысленно всеобщее и предвидеть тенденцию развития вещей и явлений. Для того чтобы наше познание могло глубоко отражать внутреннюю связь вещей, явлений и обобщать явления в целом, для того, чтобы приобрести способность охватывать явления в целом и предвидеть тенденции развития вещей и явлений, необходимо опираться на рациональное познание, на деятельность мышления, на различные понятия, выведенные путём абстракции из чувственного познания, пользоваться суждениями и умозаключениями, выводимыми из понятий, и другими процессами логического мышления. Касаясь важной роли абстрактных понятий в мышлении человека, Ленин говорил: «Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т. д., одним словом все научные (правильные, серьёзные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее»[51]. Тов. Мао Цзэдун говорит, что «…чувственно воспринимаемые вещи, явления не могут быть нами немедленно поняты и что только понятые явления могут быть ощущаемы ещё более глубоко. Ощущение может разрешить лишь вопрос о внешних сторонах явлений, вопрос же о сущности решается только теоретическим мышлением»[52]. Всё это разъясняет, почему познание человека должно подниматься выше, к этапу рационального познания, а не останавливаться на этапе чувственного познания. «Подлинная задача познания заключается в том, чтобы от ощущения подняться до мышления, подняться до постепенного уяснения внутренних противоречий объективно существующих вещей, явлений, до уяснения их закономерностей, уяснения внутренней связи между различными процессами, то есть достигнуть логического познания»[53].

Английские материалисты-«эмпирики» ⅩⅦ в. признавали лишь надёжность чувственного опыта в познании, а в отношении рационального познания стояли на позициях «номинализма» конца средневековья, считая понятия лишь простыми именами, не понимая, что содержание понятий есть отражение сущности и внутренних связей вещей, явлений, пронизывающих вещи и явления в целом. Это слабое место эмпириков впоследствии было использовано реакционным направлением в философии, с одной стороны, рассматривавшим чувственный опыт как чисто субъективную форму восприятия человека и отрицавшим, что он является отражением объективных вещей и явлений, с другой стороны, представлявшим логические понятия как чистые, пустые имена. Так развитие теории познания эмпириков привело к агностицизму и субъективному идеализму. В ⅩⅧ в. представителями этого направления в философии являлись Беркли, Юм, Кант; философские школы так называемого позитивизма и неопозитивизма, возникшие в ⅩⅨ—ⅩⅩ вв., в том числе школа Конта во Франции, махизм в Австрии, прагматизм в Америке, логический позитивизм в Англии и т. д., также все шли по этой линии реакционной, идеалистической философии. Вместе с тем всем этим философским школам, прикрывавшимся благозвучными фразами «об уважении опыта», «об уважении фактов», «об уважении доказательств» и т. д. и лицемерно надевшим на себя маску научности, ещё удавалось играть в научном мире очень большую шарлатанскую, надувательскую роль.

Рациональное познание как специфическая способность познания, присущая человеческому мозгу, является основным признаком сознания, родившимся в процессе общественной практики человечества. Мышление человека должно быть связано с языком, язык — это материальная внешняя оболочка мышления, его непосредственная действительность. Вторая сигнальная система нервной структуры коры больших полушарий головного мозга является физиологическим аппаратом речи и мыслительной деятельности, который сформировался у человечества в процессе его общественной практики. Логическое понятие выражается через многочисленные речевые единицы, через словарный запас, поэтому с точки зрения формы одно понятие — это один термин. Ошибка номинализма и эмпиризма именно в том и состоит, что они обращали внимание лишь на форму понятия, вследствие чего считали понятие только именем. Они не учитывали, что гораздо важнее содержание, заключающееся в этой форме. Содержание понятия — это обобщённое отражение более глубокой сущности вещей, явлений и внутренних связей, пронизывающих все эти вещи и явления. Люди выражают это содержание, используя в качестве условных знаков словарный запас языка, имена; это и есть форма понятия. Когда мы говорим о каком-либо понятии, мы главным образом стремимся овладеть его содержанием, овладеть более глубоко, более всесторонне объективной реальностью, отражённой в его словесной оболочке; мы не можем рассматривать слово преимущественно лишь как имя. Понятие, научную абстракцию ни в коем случае нельзя считать только именем, это способность познания на ступени, более высокой по сравнению с чувственным познанием. Только тогда можно избежать в познании односторонности и поверхностности исследования, только тогда можно охватить вещь, явление в целом, уяснить внутренние закономерности вещей и явлений и предвидеть тенденцию их развития, только тогда можно указать правильное направление нашей практической деятельности и правильно установить цель и план действий, когда познание поднимется от чувственного этапа к рациональному, когда будут схвачены правильные понятия вещей, явлений и деятельность мышления, опирающаяся на эти понятия, приведёт к правильным суждениям и умозаключениям. Эмпирики стали идеалистами в практической работе именно потому, что они, ограничившись непосредственными эмпирическими знаниями и даже только узкими эмпирическими знаниями одного человека, не могли поднять опыт до теоретического этапа, видели только поверхностные, внешние стороны вещей, явлений, не замечая внутренних связей вещей и явлений, принимая одностороннее за общее и частичный опыт за всеобщую истину. В практической работе это приводило к отрыву их субъективного познания от объективного бытия, субъективное фактически ставилось на первое место, а существование объективных вещей, явлений игнорировалось. Таким образом, это не могло не направлять действия по неправильному пути. Тов. Мао Цзэдун, критикуя эмпириков, говорит: «…они преклоняются перед опытом и игнорируют теорию, вследствие чего не могут охватить объективный процесс в целом, им недостаёт ясности ориентировки, они лишены широкой перспективы, они упиваются своими случайными успехами и поверхностными представлениями. Если бы эти люди руководили революцией, они завели бы её в тупик»[54].

Таким образом, процесс познания, процесс отражения, идущий от материального к сознательному, процесс движения от незнания к знанию является восходящим процессом движения через общественную практику человека от чувственного познания к рациональному. Вне чувственного опыта нет никакого источника познания, без познания, поднимающегося к рациональному познанию, нельзя глубоко и всесторонне отразить сущность объективных вещей, явлений. Чувственное познание и рациональное познание едины и неразделимы, в основе этого единого процесса лежит практика, от которой нельзя отрываться ни на йоту. Во всех случаях, когда чувственное познание отрывается от рационального, когда уделяется внимание только одной стороне и игнорируется другая сторона, когда познание отрывается от практики, существует опасность пойти по неправильному, субъективистскому пути.

Переход от чувственного познания к рациональному — это качественный скачок в процессе познания. Тов. Мао Цзэдун так разъясняет процесс этого качественного скачка в работе «Относительно практики»: «Продолжение общественной практики приводит к многократному повторению явлений, которые вызывают у людей ощущения и представления. И тогда в человеческом сознании происходит скачок в процессе познания — возникают понятия. Понятие отражает уже не внешние стороны вещей, явлений, не отдельные их стороны, не их внешнюю связь; оно улавливает сущность явления, явление в целом, внутреннюю связь явлений. Между понятием и ощущением существует не только количественное, но и качественное различие. Дальнейшее развитие в этом направлении, применение методов суждения и умозаключения может привести к логическим выводам»[55]. Здесь указывается, что для достижения рационального познания надо, чтобы чувственное познание (ощущения и впечатления), количественно накопленное в результате многократного повторения, привело к качественному скачку. Это значит, что прежде всего необходимо накопить богатые и многообразные ощущения и впечатления и только затем возможно подняться до рационального мышления понятиями, суждениями, умозаключениями и другими категориями. Однако рациональное познание не сводится к простому накоплению элементов чувственного познания; чтобы подняться до рационального познания, необходимо ещё, кроме накопления богатого материала чувственных восприятий, подвергнуть этот материал переработке в головном мозгу путем осмысливания, т. е., как говорится в работе «Относительно практики», подвергнуть «богатые данные чувственного восприятия переработке путём мышления, заключающейся в отсеве шелухи и отборе зёрен, удалении ложного и сохранении истинного, в переходе от одной стороны явлений к другой, от внешнего к внутреннему…»[56]

Без такой переработки путём мышления, даже при наличии большого количества чувственных восприятий всё равно нельзя овладеть рациональным познанием, отражающим явления, вещи в целом, их сущность и внутренние закономерности. Некоторые люди, занимающиеся обследовательской работой, могут только записывать горы данных и не могут сделать из них основных выводов. Некоторые люди пережили за свою жизнь очень много событий и в беседах могут рассказать много конкретных случаев, однако они тем не менее не в состоянии высказаться ни по одному из коренных вопросов, могущих быть связанными со всей историей их жизни. Всё это проявление неумения подвергнуть чувственное познание вышеуказанной переработке путём мышления, с тем чтобы поднять его до ступени образования понятий. Неуменье подвергнуть чувственные данные переработке путём мышления, хотя бы и при наличии материалов обследования и практического жизненного опыта, не может не остановить познание на этапе чувственного опыта и неизбежно приведёт к ошибкам эмпирического характера. До подъёма кооперирования в сельском хозяйстве некоторые люди совершили правоуклонистские ошибки. Нельзя сказать, что эти люди не проводили обследования в деревне и что их ошибочное познание не имеет своей основой фактический материал. Дело в том, что они, изучая фактический материал, не занимались серьёзным анализом и изучением, не занимались «переработкой путём мышления, заключающейся в отсеве шелухи и отборе зёрен, удалении ложного и сохранении истинного, в переходе от одной стороны явлений к другой, от внешнего к внутреннему…»[57] Вследствие этого они и не смогли выделить из фактического материала существенное и главное, не могли составить правильное понятие об обстановке. Они ошибочно приняли за существенное и главное несущественное и неглавное. Это наглядный пример ошибок эмпирического характера.

Поэтому рациональное познание должно иметь в своей основе познание чувственное, однако им можно овладеть, только подвергнув чувственное познание коренной переработке. Рациональное познание должно иметь в своей основе чувственное познание потому, что сущность вещей, явлений и их внутренняя связь проявляется во вне в процессе человеческого познания только через внешнюю сторону, через чувственные восприятия человека. Рациональным познанием можно овладеть, лишь подвергнув чувственное познание переработке путём мышления, потому, что внешние стороны вещей, явлений и наши чувственные восприятия их являются чрезвычайно сложными, они не непосредственно вскрывают внутреннюю связь вещей, явлений, а лишь косвенно, в переплетении с различными сложными внешними сторонами. Они не могут вскрыть существенное в чистом виде и вскрывают его в сочетании с различными несущественными сторонами. Поэтому, чтобы овладеть внутренней связью и сущностью вещей, явлений, чтобы поднять познание до рационального этапа, необходимо подвергнуть богатые данные чувственного познания анализу и изучению, необходимо отделить в них существенное от несущественного, главное и типичное от второстепенного и нетипичного, необходимо изучить взаимосвязь различных внешних сторон и отделить поверхностные связи от более глубоких. Это и есть «переработка путём мышления, заключающаяся в отсеве шелухи и отборе зёрен, удалении ложного и сохранении истинного, в переходе от одной стороны явлений к другой, от внешнего к внутреннему».

Например, до подъёма кооперирования в сельском хозяйстве крестьяне по-разному проявляли свое отношение к политике кооперирования: одни колебались, а другие поддерживали. Среди тех, кто поддерживал, также имелись различия, в том числе примером самой решительной поддержки является «кооператив голытьбы», руководимый Ван Гофанем, и кооператив, организованный тремя семьями бедняков в провинции Хэбэй, о котором т. Мао Цзэдун говорил в работе «Вопросы кооперирования в сельском хозяйстве». Люди, которые не подвергали анализу и изучению различные настроения крестьянских масс, рассматривали проявление колебаний крестьян как основное и игнорировали проявление решительности некоторых бедняков, вследствие чего в области познания совершили правоуклонистские ошибки. Только подвергнув глубокому анализу и изучению обстановку в среде крестьянства, отобрав самые типичные и самые важные проявления и отбросив всё несущественное, изучив различные условия, когда бедняки решительно поддерживали кооперирование (исторические условия и условия производства и окружающей жизни в данный момент, например, количество населения в Китае, периоды стихийных бедствий, недостаток обрабатываемой земли и т. д.; отношения между крестьянством и коммунистической партией, связь между различными слоями крестьянства и т. д.), а также взаимоотношения между различными слоями крестьянства, т. е. всесторонне изучив связи, и таким путём теоретически установив, что крестьянские массы могут идти по пути кооперирования под руководством коммунистической партии, овладев, таким образом, сущностью обстановки и правильными понятиями, можно было, исходя из этого, сделать правильные суждения и умозаключения относительно обстановки, выработать правильную теорию, отражающую закономерности объективных вещей, явлений.

Чувственное познание — это непосредственный чувственный опыт, приобретаемый людьми в практической деятельности. Чтобы собрать богатые данные чувственного познания, надо тщательно обследовать те вещи и явления, которые предполагается исследовать и изучить. Однако самым богатым источником чувственного познания является практический опыт широких масс; явления, наблюдаемые глазами многомиллионного народа, всегда несравненно богаче, чем то, что изолированно может наблюдать любой отдельный человек, пусть выдающийся и одарённый. Поэтому любой человек, если он хочет тщательно обследовать вещи, явления и получить богатые данные чувственного познания, которые он мог бы использовать в качестве основы для того, чтобы поднять познание до рационального этапа, должен быть связан с массами и, смотря глазами масс, расширять своё узкое поле зрения отдельного человека. Все руководители революционной практической работы, а также научно-исследовательские работники, которые хотят хорошо вести свою руководящую и научно-исследовательскую работу, должны уметь прислушиваться к практическому голосу широких народных масс.

С точки зрения процесса исторического развития в целом естественные науки представляют собой не что иное, как итог производственного опыта (опыта борьбы с природой) широких народных масс (пусть даже часто косвенного, однако в конечном счёте являющегося практикой, отразившей производственную деятельность народа), а общественные науки — не что иное, как итог опыта общественной борьбы народа.

Коммунистическая партия Китая, опираясь на эту всеобщую истину марксизма-ленинизма, обобщила длительный опыт китайского рабочего класса по руководству революционной борьбой широких народных масс и, сочетая принципы теории познания диалектического материализма с «линией масс» в работе по руководству революцией, указывает, что всякое правильное руководство должно в области метода познания следовать принципу «черпать у масс и нести в массы». Основное содержание этого принципа состоит в следующем: «Во всей практической деятельности нашей партии правильное руководство всегда должно строиться на принципе — черпать у масс и нести в массы. Это значит: суммировать мнения масс (разрозненные и бессистемные) и снова нести их (обобщённые и систематизированные в результате изучения) в массы, пропагандировать и разъяснять их, делать их идеями самих масс, чтобы массы отстаивали эти идеи и претворяли их в действия; вместе с тем на действиях масс проверять правильность этих идей. Затем нужно вновь суммировать мнения масс и вновь нести их в массы, чтобы массы их отстаивали,— и так без конца. С каждым разом эти идеи будут становиться всё более правильными, более жизненными, более полноценными. Этому учит марксистская теория познания»[58]. Принцип линии масс является коренным принципом познания, которому необходимо следовать во всей практической работе в целях сохранения правильного руководства для того, чтобы постоянно придерживаться правильной идеологии и избегать неправильного идеологического руководства. В известном смысле этому принципу необходимо следовать во всех научных исследованиях. Здесь необходимо обратить внимание на следующее: с одной стороны, правильная руководящая идеология должна концентрировать мнения масс. Если руководитель страдает бюрократизмом, в области познания отрывается от масс и решает все вопросы, полагаясь лишь на своё субъективное мнение, то он, конечно, не сможет овладеть правильной руководящей идеологией, а, наоборот, обязательно допустит ошибки в руководстве. С другой стороны, концентрирование мнений масс отнюдь не означает полного и пассивного согласия с этими мнениями, а означает, что разрозненные и бессистемные мнения масс надо изучить и превратить в «обобщённые и систематизированные». В этом заключается принципиальное различие между линией масс и хвостизмом. В прошлом среди людей, занимающихся революционной работой, находились такие, которые считали, что мнения масс означают, что надо «делать так, как этого хотят массы». Это неправильно, это значит выдавать хвостизм за линию масс. В докладе на Ⅷ Всекитайском съезде КПК «Об изменениях в уставе партии» сказано так: «Партия и её члены только тогда могут указать правильный путь и вести массы вперед, когда они добросовестно обобщают их опыт и концентрируют мудрость масс. Мы не хвостисты и потому вполне понимаем, что мнения масс не могут быть всегда правильными и зрелыми. Под обобщением и концентрированием мы понимаем не простое накапливание мнений масс: здесь необходимы упорядочение, анализ, критический подход и обобщения»[59].

Если пользоваться терминологией философской теории познания, то большинство бессистемных мнений масс в основном относится к категории чувственного познания («в основном» мы говорим потому, что среди мнений масс встречаются воззрения как сравнительно зрелые и в известной степени обобщённые в результате изучения и размышлений, так и носящие элементы рационального познания), а мнения, систематизированные, правильно обобщённые и суммированные руководителями, относятся к категории рационального познания. Чтобы суммировать мнения масс в руководящее мнение руководства, также необходима «переработка путем мышления, заключающаяся в отсеве шелухи и отборе зерен, удалении ложного и сохранении истинного, в переходе от одной стороны явлений к другой, от внешнего к внутреннему…» Мнения масс — это отражение условий общественно-материальной жизни масс. Массы состоят из различных слоев и классов, что вызвано различием условий их общественно-материальной жизни (главным образом, различием их положения в производстве), и их мнения отражают положение этих различных классов и слоёв, а также, возможно, и влияние других классов и слоёв, например, мнения крестьянских масс могут отражать влияние буржуазии. Таким образом, в массах неизбежно могут быть и обязательно должны быть различные, противоположные мнения. В конечном итоге мнения масс являются вторичными, первичными всё же являются условия общественно-материальной жизни различных классов и слоев, отражённые в их мнениях. Их мнения — это только отражение объективно существующих условий общественно-материальной жизни, а не самый окончательный источник. Самым окончательным источником познания человека (включая мнения масс и идеологию руководства) являются только условия общественной материальной жизни. Вследствие этого руководители, с одной стороны, должны суммировать мнения масс, что, однако, никоим образом не означает, что надо пассивно и упрощённо отражать эти мнения, а, с другой стороны, должны умело проводить «упорядочение, анализ, критический подход и обобщения» большого количества мнений масс, изучать различные общественно-материальные условия, отражаемые в различных мнениях масс, и, исходя из положения различных классов и слоев, различать, какие мнения являются правильными и какие — неправильными, какие мнения являются зрелыми, а какие — незрелыми (т. е. при изучении мнений масс надо применять марксистский метод анализа противоречий, метод классового анализа); руководители должны суммировать правильные мнения, подвергать критике неправильные, упорядочивать незрелые мнения, чтобы они становились зрелыми. Только таким образом можно разобщённые и несистематизированные мнения масс превратить в концентрированные, систематизированные, правильные мнения руководства. Только подвергая мнения масс такой переработке путём мышления и поднимая мнения, в основном относящиеся к категории чувственного познания, до категории рационального познания, можно снова «нести… в массы, пропагандировать и разъяснять их, делать их идеями самих масс, чтобы массы отстаивали эти идеи и претворяли их в действия…»[60]

Таковы основные принципы диалектики чувственного и рационального познания и главные моменты её практического применения.

3. Теория и практика

Выше говорилось, что подлинная задача познания заключается в том, чтобы от ощущения перейти к мышлению. Это отнюдь не означает, что движение познания завершается на этапе рационального познания. Задача познания заключается в том, чтобы достичь рационального познания, только потому, что рациональное познание даёт нам силы для того, чтобы охватить вещи, явления в целом и указать правильное направление практических действий. Люди познают совсем не ради познания, а только ради практики. Вследствие этого, после того как люди через практику овладеют рациональным познанием вещей, явлений, это познание необходимо использовать для руководства практикой, иначе оно будет совершенно бессмысленным. Познание должно не только активно совершить скачок от чувственного познания к рациональному, но и ещё раз активно совершить скачок от рационального познания к практике. Процесс познания не заканчивается на практике. Но «продолжение единого процесса познания»[61] является процессом проверки и дальнейшего развития рационального познания. Тов. Мао Цзэдун в работе «Стратегические вопросы революционной войны в Китае», касаясь вопроса осуществления военных планов, говорит: «С момента начала осуществления плана и до полного завершения боя происходит новый процесс познавания обстановки, а именно процесс претворения плана в жизнь»[62]. Марксисты-ленинцы рассматривают практику, которая является продолжением процесса познания, как более высокую ступень по сравнению с теорией. Ленин говорит: «ПРАКТИКА ВЫШЕ (ТЕОРЕТИЧЕСКОГО) ПОЗНАНИЯ, ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности»[63].

Практика является основой всего познания; только через практику можно приобрести чувственное познание, и только через практику можно заставить чувственное познание совершить скачок к рациональному познанию, приобрести теоретические знания. Когда рациональное познание вновь совершает скачок к практике, между теорией и практикой возникает связь по трём следующим пунктам: во-первых, в использовании теории для руководства практикой; во-вторых, в проверке теории в ходе практики; в-третьих, в дальнейшем развитии теории в процессе практики. Разъясним отдельно каждый из этих трех пунктов.

Во-первых, теория без практики становится беспредметной, а практика без теоретического руководства — слепой. Роль теории, руководящей практикой, заключается в том, что она помогает нам избежать субъективной слепоты в нашей деятельности. Что же называется слепотой в деятельности? Слепота — это незнание закономерностей объективных вещей, явлений, неуменье вырабатывать в соответствии с объективными закономерностями вещей и явлений правильные курс, проекты, методы и планы деятельности, т. е. такое положение, когда субъективные курс, проекты, методы и планы и т. д. не соответствуют объективной обстановке, а именно, субъективное отрывается от объективного. Практика — это борьба людей с природой, различные формы общественной борьбы, в природе же и обществе закономерности самих объективных вещей и явлений не зависят от субъективной воли человека. Если же субъективные курс, проекты, методы, планы и т. д. руководства деятельностью не соответствуют объективной обстановке, не опираются на закономерности объективных вещей и явлений и не меняются вслед за изменением положения объективных вещей и явлений, то в таком случае в нашей деятельности будут допущены ошибки, наша борьба окажется под угрозой поражения. Чтобы избежать ошибок в деятельности и опасности поражения, необходимо стремиться к преодолению субъективной слепоты в нашей деятельности, к преодолению субъективизма.

Почему при наличии теоретического руководства можно избежать слепоты в практической деятельности? Потому, что только теория, только правильная, научная, а не ошибочная теория может отразить закономерность самих объективных вещей и явлений и дать нам ясное понимание направления развития вещей и явлений и предвидение тенденции развития событий. Только опираясь на правильную научную теорию, можно выработать правильные курс, проекты, методы, планы и т. д. нашей деятельности, соответствующие направлению развития вещей, явлений и тенденции развития событий. При правильном теоретическом руководстве это будет разумная, направляемая головным мозгом, а не слепая деятельность, т. е. деятельность сознательная. Только тогда, когда мы будем руководствоваться правильной теорией и наша деятельность начиная от руководителей и кончая массами станет в высокой степени сознательной, можно гарантировать, что мы в практике преодолеем все трудности и добьёмся победы во всякой борьбе, будь то борьба классовая, производственная или какая-либо другая.

Марксисты борются против «теории стихийности» потому, что её ошибка заключается в отрицании важности теоретического руководства в движении рабочего класса, в непонимании того, что без руководства марксистской теории революционная борьба рабочего класса и народа и дело социалистического строительства окажутся без перспективы, вследствие чего возникнет опасность поражения. Ленин говорит: «Без революционной теории не может быть и революционного движения». Из этих слов видно, насколько важное значение имеет для практики теория. Ошибка эмпириков состоит в том, что они не понимают важности теоретического руководства и слепо полагают, что все вопросы могут быть разрешены исключительно на основе частичного опыта отдельного человека, в результате чего деятельность оказывается слепой и заходит в тупик. Подобные установки, направленные против руководящего положения марксистско-ленинской идеологии, имеются и в извращениях, распространяемых правыми элементами. Скрытые злобные намерения правых элементов совершенно ясны; ведь если бы в политической и идеологической жизни населения нового Китая марксистско-ленинское руководство действительно было бы ликвидировано, то социалистическая революция и дело социалистического строительства в новом Китае непременно потерпели бы поражение.

Во-вторых, отнюдь не любая «теория» может играть руководящую роль по отношению к практике. Такую осознанную активную роль может играть только правильная научная теория, тесно связанная с конкретной практикой. Теории же бывают и неправильные или частично неправильные; выработанные на основе таких теорий курс, проекты, методы и планы деятельности также могут быть полностью или частично неправильными. В таких условиях наша деятельность, которая как будто бы и руководствуется теорией, фактически по-прежнему находится полностью или частично во власти субъективной слепоты, по-прежнему не решает или отчасти не решает вопроса о взаимном разрыве между субъективным и объективным, по-прежнему является во всех или в некоторых вопросах субъективной. Чтобы избежать субъективной слепоты, возникающей в таких условиях, необходимо обратить ещё большее внимание на тесное сочетание теории с практикой. Используя теоретические положения для решения практических вопросов, надо следить и за проверкой правильности теории на основе практического опыта, так как «только достигая в процессе общественной практики (в процессе материального производства, классовой борьбы, научных экспериментов) ожидаемых ими результатов, люди получают подтверждение истинности своих знаний»[64].

Если практический опыт подтверждает полную ошибочность теоретических положений, то надо без всякого сожаления полностью пересмотреть эти теоретические положения со всеми выработанными на их основе курсом, проектами, методами, планами и т. д. Если теория неверна частично, то она требует лишь частичного исправления, если же теоретические положения в основном соответствуют обстановке, но не обобщают некоторых особенностей объективных вещей, явлений в данный момент, то надо, исходя из обстановки, внести в них отдельные необходимые конкретные дополнения. Таким образом, путём проверки практикой необходимо привести наши теории, идеи, курс, проекты, методы, планы и т. д. в возможно более полное соответствие с конкретным положением объективных вещей и явлений.

«Точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания»[65]. Правильность теоретических положений не может быть полностью подтверждена самой теорией, а должна быть окончательно подтверждена практикой. Маркс в «Тезисах о Фейербахе» говорит: «В практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос»[66]. Если же положения науки ещё не получили окончательного подтверждения на практике, то тогда их временно можно называть гипотезами; научные гипотезы — это необходимый шаг мышления человека на пути к объективной истине. Однако гипотеза ещё не может быть окончательно принята за объективную истину. Гипотеза только тогда становится определённой и неизменной аксиомой, когда подтверждается практикой и в ходе её проходит неоднократную проверку, исправляется или дополняется.

С другой стороны, объективно существующие реальные вещи и явления чрезвычайно многообразны. Пусть даже объективная истинность общих теоретических положений и получила подтверждение на практике, они всё же отражают только общие закономерности вещей и явлений. Знание этих основных законов в области руководства нашей практикой является в общем правильным и может указать общее направление нашей практической деятельности, однако оно не может решить всех конкретных вопросов, встречающихся в процессе практики. Решить эти конкретные вопросы можно только путём использования различных конкретных методов, руководствуясь общими теоретическими положениями, при пристальном внимании к специфическим закономерностям вещей и явлений, проявившимся в процессе практики, и опираясь на эти чрезмерно преувеличивают роль субъективного, роль «сердца» человека в процессе познания. Чтобы уметь отличить истину от ошибки, правду от лжи, необходимо прибегнуть к субъективной деятельности мышления или духовной деятельности, необходимо уметь самостоятельно мыслить. В известном смысле можно даже сказать, что здесь это умение «определяется сердцем (сознанием)». Этот момент крайне необходим, именно в этом состоит важная роль субъективного, или «сердца» человека. Однако эта роль отнюдь не является непосредственно критерием для определения правды и неправды. Мы обращаем внимание на самостоятельное мышление и на всё, что определяется сознанием, только с той целью, чтобы серьёзно использовать свой ум для исследования того, соответствуют ли те или иные знания действительному положению объективных вещей, явлений. Роль субъективного, мышления и «сердца» — это только роль посредника, инструмента, с помощью которого люди постигают объективную истину. Окончательным же критерием правильности истины являются практика, объективно существующие реальные вещи, явления. Идеалисты ошибочно принимают инструмент мышления, используемый для исследования истины, за сам критерий истины. В этом корень их ошибок.

Подобные надуманные взгляды субъективных идеалистов на истину являются вместе с тем чисто релятивистскими. Не признавая никакого объективного критерия правды и неправды, они, само собой разумеется, не признают и никакой абсолютной истины. Если, с их точки зрения, критерий истинного и ложного, правды и неправды является субъективным, то это означает, что у каждого человека есть своя собственная истина: у разных людей в одно и то же время могут быть различные мнения по одному и тому же вопросу, и мнение каждого, с его собственной точки зрения, всегда является истинным. Истина, по-видимому, меняется в зависимости от людей, вследствие чего является совершенно относительной и не имеет никакого абсолютного характера. Китайский мыслитель Ли Чжоу, в период Минской династии выступавший против традиционного конфуцианского учения и прогнившего феодального строя, в то же время в вопросе об истине очень ясно выразил идеологические позиции, характерные для чисто релятивистских взглядов на истину. Он говорит: «В конечном счёте невозможно установить, правильна или неправильна деятельность человека, также нет определённого критерия при определении человеком правильности или неправильности действий другого человека. Раз невозможно установить, что правильно действует этот, а неправильно тот, то значит, что они существуют параллельно, не нанося друг другу вреда; если же нет определённого критерия для того, чтобы установить, что этот прав, а тот неправ, то значит, что они также идут параллельно без противоречий… Что касается борьбы между правдой и неправдой, то она подобна смене четырёх времен года, не похожих друг на друга, или дня и ночи; что вчера было правдой, сегодня становится неправдой, что сегодня правда, завтра снова станет неправдой». Ещё более ясно сформулированы релятивистские взгляды на истину у Ху Ши. Он считает, что истина — это только «полезные для человека предположения», которые истинны в той степени, в какой «полезны». Если действительно так называемые «полезные предположения», как об этом говорит прагматист Ху Ши, являются истиной, то в таком случае разные люди могут выдвинуть в соответствии с различием своих интересов различные предположения относительно одной и той же вещи, и каждый будет считать их своей «истиной». Поэтому в их глазах истина совершенно не будет носить никакого абсолютного характера, а явится полностью относительной. Современный субъективный идеализм отстаивает так называемую теорию «множественности истины», т. е. чисто релятивистский взгляд на истину. Смысл её в том, что истина не одна, что она меняется в зависимости от человека, вследствие чего даже в одних и тех же условиях, месте и времени при познании одной и той же вещи или явления может быть много «истин».

Диалектический материализм, признавая объективный характер истины, отрицает так называемую субъективную истину, тем самым он отрицает чисто релятивистские взгляды на истину, т. е. взгляды, согласно которым одни и те же вещи, явления в одинаковых условиях означают в разное время и для различных людей различную истину. Все истинные знания, являющиеся правильным отражением определённых процессов или сторон каких-либо объективных вещей, явлений, есть безусловные, абсолютные знания, которые любой человек должен признавать в любое время и которые не могут быть различными в зависимости от людей и времени. С этой точки зрения всякая истина абсолютна. Есть только одна истина, нет «множественной» истины. Конечно, представители реакционных течений не соглашаются признать объективную истину общественного развития, они упорно настаивают на том, что только их извращения, идущие вразрез с процессом развития мира, являются истиной, однако это означает лишь то, что они сами субъективно считают это истиной, но отнюдь не могут доказать, что их извращения действительно обладают объективной истинностью. Это только одно из проявлений их субъективизма. Фактически же одно дело — то, что люди субъективно принимают свои знания за истину, а другое дело — действительно ли их знания обладают объективной истинностью. Идеалистические релятивистские взгляды на истину смешивают эти два момента в одно, упорно выдавая за истину те знания, которые сами люди считают истинными, но которые фактически ошибочны. Здесь лежат истоки ошибок идеалистических релятивистских взглядов на истину.

Конечно, мы также должны признать, что познание человека меняется в зависимости от людей и в зависимости от времени, однако это происходит только по нижеследующим причинам; или вследствие того, что эти знания, хотя и имеют объективную истинность, вначале всё же были недостаточны и были дополнены и развиты другими людьми в позднейшее время; или вследствие того, что некоторые знания отражают только какие-то отдельные процессы, отдельные этапы или стороны развития вещей, явлений; когда же эти процессы или их отдельные этапы изменяются или же в них появляются какие-то новые стороны, то тогда люди должны заменить старые знания новыми и отбросить всё то, что не соответствует изменившейся обстановке; или же вследствие того, что эти знания частично или даже полностью были не истинными, а ошибочными и другие люди в позднейшее время приступили к исправлению этих ошибок. Однако если по некоторым пунктам знания имеют объективную истинность, то они, будучи в этом отношении отражением объективного положения определённого процесса, определённого этапа или определённой стороны объективных вещей, явлений, имеют абсолютный характер. Абсолютный характер объективного существования материи — это основа абсолютного характера истины.

Однако абсолютный характер такой истины, на которую указывает диалектический материализм, никоим образом нельзя понимать так, будто познание человека может сразу полностью, безусловно и абсолютно овладеть объективной истиной в целом, а не овладевает ею приблизительно и относительно, путем постепенного приближения к ней в процессе развития познания. Это ошибочный взгляд метафизического материализма. Процесс развития мира безграничен, также безгранично и многообразие объективных вещей и явлений. Люди могут овладеть этим безграничным абсолютным миром только через свою практику, вследствие этого сразу, полностью достичь цели овладения всей объективной истиной невозможно, а можно только постепенно приближаться к полному овладению ею через непрерывно развивающуюся вперед практическую деятельность. Это значит, что на любом конкретном историческом этапе наше познание объективного абсолютного мира, ограниченное этими историческими условиями — условиями развития самих объективных вещей, явлений и условиями нашей практики,— может быть только относительным, условным. Маркс и Энгельс открыли всеобщую истину неизбежной гибели капитализма и неизбежного появления коммунизма, однако в эпоху Маркса и Энгельса капитализм ещё не созрел до империализма, а самим им не довелось пережить лично пролетарскую революционную борьбу эпохи империализма, поэтому познание Маркса и Энгельса также было ограничено историческими условиями и не могло более конкретно раскрыть специфические закономерности эпохи империализма, капитализма в канун его гибели. Таким образом, с одной стороны, поскольку истина носит объективный характер, она абсолютна, а, с другой стороны, поскольку наше познание объективной истины всегда ограничено определёнными историческими условиями, она относительна.

Диалектический материализм, признавая, что истина является одновременно и относительной и абсолютной, или, говоря другими словами, является единством противоположностей абсолютной и относительной истины, борется против однобокого выпячивания одной стороны и замазывания другой. Однако, чтобы понять это, необходимо прежде всего иметь в виду, что применяя понятия относительная истина и абсолютная истина, диалектический материализм вкладывает в них смысл, отнюдь не тождественный субъективно-идеалистическому, метафизическому пониманию. На этом необходимо остановиться более подробно.

Диалектический материализм, говоря об относительной истине или об относительности истины, не отрицает, подобно субъективному идеализму, объективного критерия истины и всякую границу между правдой и неправдой, а утверждает только, что способность человека познать истину объективной вещи, явления ограничена определенными историческими условиями. Люди могут познавать непрерывно развивающийся объективный абсолютный мир только в процессе развития своей практики. В определённый исторический период содержание процесса развития объективного мира, открывающегося перед людьми, в известной степени ограничено, вместе с тем способность людей познать объективные вещи, явления в известной степени ограничивается практикой людей, масштабами развития производства, их классовой позицией и т. д. Всё это и есть ограничение способностей человеческого познания историческими условиями, все эти ограничения свидетельствуют о том, что в определённых исторических условиях познание людьми мира может достичь лишь определённой широты и глубины и не может сразу, полностью и абсолютно овладеть объективной истиной, а также сразу овладеть всей абсолютной истиной. Однако, несмотря на то, что в каждый определённый исторический период люди овладевают только относительной истиной, эта относительная истина в данное время и в данном месте всё же обязательно имеет свою объективную правильность, между ней и ошибкой имеются принципиальное различие, чёткая граница. В этом смысле она всегда остаётся постоянной и неизменной. Если сказать, что граница между правдой и неправдой также может измениться, то это означает только то, что при изменении исторических условий изменяется и положение самих объективных вещей и явлений, вследствие чего должны измениться также и знания людей. Что же касается того, что в определённых условиях познаются определённые вещи и явления, то в этом случае для решения вопроса о том, обладает ли это познание объективной истинностью, имеется определённый объективный абсолютный критерий, в данных исторических условиях правда и неправда имеют один абсолютный критерий, и ни в коем случае нельзя сказать, что истина может меняться в зависимости от людей. Вследствие этого сама относительная истина, о которой мы говорим, содержит в себе элементы абсолютной истины.

Диалектический материализм говорит об абсолютной истине или абсолютном характере истины отнюдь не так, как метафизики, которые заявляют, что можно сразу, полностью, абсолютно овладеть всей истиной мира. Такой абсолютной истины фактически не существует. Так как объективный мир — это бесконечная река, вечно и непрерывно изменяющаяся и развивающаяся, то и познание человеком объективного мира также может быть лишь вечным, безостановочным процессом развития. Диалектический материализм, говоря об абсолютной истине, имеет в виду бесконечно развивающийся процесс познания людьми бесконечно развивающегося абсолютного мира. Такая абсолютная истина существует, поскольку способность людей к всестороннему, всё более глубокому и всё более приближающемуся к полному отражению объективного мира своим познанием через свою практику абсолютно не подлежит сомнению. Абсолютным является и то, что новые знания, приобретаемые каждый раз людьми в процессе практической деятельности, являются отражением некоторых новых сторон объективного мира и означают ещё один шаг вперёд в деле овладения ими объективной истиной мира.

Исходя из вышесказанного, можно понять, что относительная истина и абсолютная истина отнюдь не две вещи, абсолютно взаимоисключающие друг друга, а две стороны единого процесса развития познания людьми объективной истины. Познание истины, достигаемое каждый раз людьми в процессе практики, всегда ограничено историческими условиями. С этой точки зрения истина может быть только относительной. Однако каждая относительная истина всегда является правильным отражением некоторой части или некоторых сторон объективного абсолютного мира, и поэтому каждая относительная истина всегда ведёт нас к овладению крупицей абсолютной истины, всегда на один шаг приближает нас к полной, абсолютной истине. Это значит, что относительная истина включает в себя абсолютную истину. Нельзя сразу и полностью овладеть абсолютной истиной, а можно только бесконечно приближаться к ней в процессе бесконечно развивающегося познания, бесконечно накапливая одну за одной относительные истины. Поэтому абсолютная истина включает в себя относительную истину и может рассматриваться как итог накопления бесконечного количества относительных истин. В этом и состоит диалектическое единство относительной и абсолютной истины. Диалектико-материалистический взгляд на истину прежде всего требует, чтобы мы опровергали всякий агностический и релятивистский вздор, чтобы мы верили в способность человеческого познания, в то, что способность людей через практику непрерывно и всё более глубоко, всё более всесторонне познавать сущность и законы абсолютного объективного мира является абсолютной. С другой стороны, такой взгляд на истину требует, чтобы мы отбросили все фантазии о возможности сразу и до конца раскрыть мировую абсолютную истину, как к этому безрассудно стремится метафизика, чтобы мы внимательно учитывали то, что наше познание истины в ходе практики ограничено историческими условиями, вследствие чего мы никогда не должны удовлетворяться имеющимися знаниями, ошибочно принимая свои сегодняшние ограниченные знания за всю абсолютную истину в целом. Догматики и эмпирики допускают ошибки именно вследствие непонимания этого момента. Мы также должны всегда стремиться к тому, чтобы через практическую деятельность по преобразованию мира постоянно расширять и углублять свои знания об объективном мире. «Практика — познание, вновь практика — и вновь познание,— эта форма в своем циклическом повторении бесконечна, причем содержание циклов практики и познания с каждым разом поднимается на более высокую ступень»[67] Это главный закон познания истины.

Практика, изменяющая мир,— это прежде всего процесс преобразования объективного мира, преобразования природы и общества. В процессе непрерывного изменения мира мы непрерывно шаг за шагом ломаем ограниченность нашего познания объективного мира историческими условиями, вследствие чего наш субъективный мир также непрерывно подвергается преобразованию. Каждый раз при ломке ограниченных рамок познания, вызываемых историческими условиями, перестраивается и ещё более повышается способность субъективного познания людей, перестраивается и становится более тесной связь субъективного с объективным миром и, наоборот, субъективный мир, подвергшийся преобразованию, становится движущей силой дальнейшего развития практической борьбы по преобразованию объективного мира. При переходе от первобытнообщинного строя к классовому обществу благодаря развитию производительных сил были сломаны многие исторически условные ограничения человеческого познания природы, в результате чего люди приобрели научные знания о природе. Однако познание людьми общественной жизни в классовом обществе вследствие предрассудков господствующих классов, узких масштабов производства и других исторически условных ограничений в течение длительного периода оставалось от начала до конца односторонним, не могло подняться до научного уровня; вследствие этих же причин на определённые препятствия наталкивалось и развитие научных знаний о природе. Только после появления рабочего класса, связанного с крупным промышленным производством, естественной исторической миссией которого является совершение социалистической революции, начался слом классовых предрассудков, этих исторически условных ограничений, лежащих на плечах рабочего класса и препятствующих научному познанию человечеством своей общественной жизни, а также был сделан ещё один шаг по пути последовательного слома исторически условных ограничений в познании природы.

Рабочий класс в процессе практической борьбы за осуществление революции и социалистического строительства одновременно ведёт огромную работу по преобразованию субъективного мира людей, благодаря чему познание людьми природы и общества добилось огромных, не виданных ранее успехов. Старые, прогнившие общественные силы оказывают своими реакционными действиями сопротивление революционной практике рабочего класса, при этом для того чтобы объединить и усилить своё сопротивление в практической деятельности, они используют также влияние старой, прогнившей идеологии, чтобы воспрепятствовать преобразованию субъективного мира людей со стороны рабочего класса. Поэтому революционная борьба рабочего класса — это борьба двоякого рода: в области материальной и в области духовной. Рабочий класс должен преобразовать как объективный мир, так и субъективный и через эту борьбу за двоякого рода преобразования добиться своего освобождения и освобождения всего человечества. В процессе борьбы рабочего класса вынуждены подвергаться преобразованиям — от изменения классового положения до преобразования идеологических взглядов — и некоторые отсталые классы. Некоторые люди, также под руководством рабочего класса, вступают на путь своего сознательного преобразования. Рабочий класс является силой, сознательно преобразующей мир под знаменем марксизма-ленинизма; он, руководствуясь знанием объективных законов природы и общества, сознательно преобразует объективный мир, непрерывно изменяя природу путём борьбы за развитие производительных сил и преобразуя классовое общество в социалистическое и коммунистическое путем общественной борьбы. В то же время он применяет метод критики и самокритики для сознательного и постоянного преобразования своего субъективного мира, в результате чего его познание постоянно движется вперёд вслед за развитием практики и непрерывно двигает практику к достижению новых побед.