Лекции по диалектическому материализму

1. Категории как отражение общих существенных сторон объективно существующих вещей и явлений

Материалистическая диалектика изучает не только основные диалектические законы развития вещей и явлений и познания человека — закон единства противоположностей, закон взаимного перехода количества и качества, закон отрицания отрицания, но и некоторые взаимно противоположные, взаимосвязанные категории, отражающие некоторые наиболее общие противоречия, присущие всем вещам и явлениям объективного мира, или некоторые всеобщие формы проявления закона единства противоположностей. Необходимость изучения всех этих категорий и законов их взаимосвязи состоит в том, что, изучив их, мы сможем более всесторонне понять движение противоречий в вещах и явлениях, научимся пользоваться диалектической логикой для теоретического обобщения процессов возникновения, развития и гибели объективных вещей и явлений, что поможет нам в познании связей вещей, явлений и объективных процессов движения и даст нам возможность правильно, сознательно руководить нашей практикой.

Категории — это некоторые наиболее общие понятия в различных областях науки, т. е. понятия, отражающие и обобщающие в мышлении человека некоторые наиболее общие существенные стороны (наиболее общие черты и наиболее общие связи) объективно существующих вещей и явлений. «Категории логики суть сокращения… „бесконечной массы“, „частностей внешнего существования и деятельности“… В свою очередь эти категории служат людям на практике…»[135]

Под «сокращением бесконечной массы частностей» подразумевается выделение из всех отдельных вещей и явлений некоторых присущих им наиболее общих и существенных черт. Различные отрасли науки имеют ряд специфических, присущих им основных категорий, например категория стоимости в экономической науке и т. д. Философские же категории — это понятия, отражающие наиболее всеобщую сущность всего объективного мира (природы, общества и мышления человека). С точки зрения логических форм мышления, диалектико-материалистическая философия в целом должна через изучение ряда категорий отражать всеобщие закономерности материальной сущности объективного мира и развитие его противоречий. Важнейшими философскими категориями, уже изученными нами, являются материя и дух; изучив эти категории, мы узнали, что мир является материальным, что материя является первичной, а дух — вторичным. Кроме того, путём исследования таких категорий, как познание и практика, чувственное познание и рациональное познание, мы уяснили, что познание — это диалектический процесс отражения объективного мира в субъективном сознании людей. Мы изучили также такие категории, как противоположность и единство, количество и качество, положительное и отрицательное, и др.; их изучение отражает основные диалектические законы развития объективно существующих вещей и явлений.

В этой главе нам предстоит изучить некоторые взаимно противоположные и вместе с тем взаимозависимые и взаимно переходящие друг в друга категории, как сущность и явление, форма и содержание, необходимость и случайность, необходимость и свобода, причинность и цель, возможность и действительность. Как отмечалось выше, отношения между этими категориями отражают некоторые наиболее общие формы проявления закона единства противоположностей в процессе развития объективно существующих вещей и явлений, т. е. отражают некоторые наиболее общие противоречия, присущие самому процессу движения вещей и явлений: противоречия между сущностью и явлением, формой и содержанием, необходимостью и случайностью, необходимостью и свободой, причинностью и целью, возможностью и действительностью, а также отражают единство и борьбу этих противоположностей. Необходимо ещё раз подчеркнуть, что категории — это формы мышления, используемые человеком для отражения некоторых общих черт и связей объективно существующих вещей и явлений. Содержанием категорий является то, что присуще самим объективным вещам и явлениям, а не нечто субъективно порождаемое самим процессом мышления человека. Говорить о категориях или применять их в отрыве от объективно существующих реальных вещей и явлений — значит впадать в субъективистские ошибки. Например, мы должны изучать категорию сущности именно для того, чтобы показать, что объективно существующие вещи и явления содержат в себе такую взаимосвязанную с явлением существенную сторону, которая вместе с тем является противоположной ему; это также показывает, что мы должны искать в самих вещах и явлениях свойственную им сущность, а не пытаться определить сущность вещей и явлений по их внешним признакам, полагаясь на пустые субъективные домыслы. Пытаться представить себе, не подвергая конкретному анализу процессы самих объективно существующих вещей и явлений, какую-то их сущность — значит неизбежно впасть в ошибку (например, не изучив конкретного процесса развития китайского общества, пытаться определить сущность китайской революции; или определять сущность человека, не изучив истории развития человеческого общества и т. д.).

Поэтому нам необходимо бороться против ошибочных, идеалистических представлений о категориях. Идеализм рассматривает категории как продукт некоей духовной силы, находящейся вне объективного мира. Объективные идеалисты рассматривают категории как свойства абсолютного духа, существовавшего ещё до возникновения природы в качестве первого толчка, приведшего к сотворению мира. К этому разряду можно отнести взгляды китайского философа Чжу Си периода Сунской династии, утверждавшего, что «ли»[136] существовало до появления материи. Классическим образцом такого мировоззрения является философия Гегеля. Критикуя Прудона за то, что он подпал под влияние идеализма Гегеля, Маркс писал: «Для г. Прудона… первоначальной причиной являются абстракции, категории. По его мнению, это они, а не люди, создают историю. Абстракция, категория, взятая как таковая, то есть оторванная от людей и их материальной деятельности… представляет собой лишь порождение чистого разума…»[137]

Кроме подобных взглядов на категории, свойственных объективным идеалистам, существуют ещё взгляды субъективных идеалистов, рассматривающих категории как нечто существующее лишь в субъективном сознании людей, а не в объективном мире. Кант, например, рассматривал категории как априорные формы познания, свойственные человеческому мышлению, а порядок, существующий в природе, законы — как возникшие в результате применения человеком этих категорий к феноменам мира. Например, с точки зрения кантианцев, причинность не есть внутренняя связь, присущая самим вещам и явлениям, а лишь результат того, что человеческому рассудку присуща категория причинности; они требуют, чтобы различные явления лишь рассматривались как имеющие причинные связи, ибо причинность появляется якобы лишь при рассмотрении того или иного явления. Махисты рассматривают категории как разновидность чувственных ощущений, а материю — лишь как комплекс ощущений, совершенно отрицая объективную реальность материального мира и категорий. Как объективные, так и субъективные идеалисты рассматривают категории как инобытие духа, а не как характерные черты и связи, присущие самим объективным вещам и явлениям. С точки зрения методологии, подобные взгляды предполагают, что стоит лишь чистосердечно положиться на некоторые готовые «идеальные» формулы или довериться своему чисто субъективному разуму, как можно будет овладеть содержанием различных категорий и в соответствии с этими субъективными категориями, не прибегая предварительно к анализу конкретных сторон объективно существующих вещей и явлений, упорядочить объективные вещи и явления, построить объективный мир. Не трудно видеть, что подобная методология может послужить теоретической основой лишь для субъективистских ошибочных уклонов, может лишь столкнуть наше мировоззрение на антинаучный путь.

Таким образом, сознательный человек, выделяющий себя из природы, уже может познавать и использовать законы движения и развития природы или сложно переплетённую «сеть» природы. Познание же человеком законов движения и развития природы или переплетённой «сети» природы совершается именно через такие формы мышления, как понятия и категории. Каждое понятие, каждая категория содержит в обобщённом виде какую-то определённую сторону, специфическую черту, особенность связей или отношений вещей и явлений; соединение же множества различных понятий и категорий (имеется в виду соединение принципиальное, правильное, полученное в результате умозаключений и основывающееся на полных данных чувственных восприятий объективных вещей и явлений) отражает эту «сеть явлений природы». Искажая такой порядок познания, идеализм рассматривает категории, являющиеся по существу отражением в мозгу человека вещей и явлений объективного мира, как оторванные от природы, самостоятельные, созидающие мир таинственные силы. Именно в этом состоит главная причина ошибочности идеалистических представлений о категориях.

Итак, категории — это некоторые наиболее существенные общие стороны объективно существующих вещей и явлений, т. е. формы отражения в сознании их наиболее общих характерных черт и внутренних связей. Отношения между взаимно противоположными философскими категориями отражают движение некоторых всеобщих противоречий, свойственных объективным вещам и явлениям. При изучении категорий необходимо опираться на диалектический закон единства противоположностей, обращая внимание как на противоположность, существующую между ними, так и на познание имеющихся между ними связей. Нужно бороться против обособления категорий друг от друга, свойственного метафизике, которая не рассматривает их как всестороннее отражение взаимно обусловленных и взаимопревращающихся противоречий в вещах и явлениях. Таковы позиции, из которых исходит материалистическая диалектика при изучении вопроса о категориях. Их никогда нельзя забывать.

2. Сущность и явление

Познание человека неизбежно должно идти от чувственного познания к рациональному. Это даёт нам возможность путём наблюдения и изучения различных вещей и явлений проникать в их сущность. С помощью чувственного познания можно познать явления лишь внешне, односторонне; сущность же вещей и явлений можно понять лишь с помощью рационального познания.

Далее нам предстоит изучить вопросы о том, что такое сущность вещей и явлений, каково её значение в нашем познании, каковы взаимоотношения между сущностью и явлением.

Что же представляет собой сущность? Понятия «сущность» и «качество» в некоторых случаях имеют одно и то же значение, однако вместе с тем сущность — это категория, имеющая сравнительно более широкий и глубокий смысл. Говоря об отношении характера вещей и явлений к их количественной стороне, мы имеем в виду их качество; отношение же их характера к явлению называем сущностью. Вместе с тем категория сущности указывает на «характер данного дела и его внутреннюю связь с другими делами»[139].

Поэтому категория сущности в отличие от категории качества имеет сравнительно более широкий и глубокий смысл. Капиталистическая экономика имеет антагонистический характер, порождающий в буржуазном обществе антагонистическую борьбу в экономической политической и культурной областях. Если обобщить эти экономические, политические и культурные внутренние связи капитализма, то это и будет его сущностью. В социалистической экономике нет антагонизмов; неантагонистический характер социалистической экономики внутри социалистических государств порождает прочное морально-политическое единство всего народа, тесное братское единство всех национальностей, патриотизм, единство в деле защиты социалистического строя, а в области международных отношений создает перспективы дружественного сосуществования социалистических стран с другими странами и находит своё воплощение в миролюбивой внешней политике. Эти отношения являются внутренними связями, присущими экономике социализма, его политике, культуре, идеологии, а также его международным отношениям. Их обобщение даёт представление о сущности социализма.

Почему же возможно свести в одну категорию сущности характер вещей и явлений и их внутренние связи с другими вещами и явлениями? Потому, что характер вещей и явлений и их внутренние связи с другими вещами и явлениями невозможно отделить друг от друга; характер вещей и явлений определяет внутренние связи данной вещи или явления с другими; внутренние связи представляют собой проявление различных сторон характера вещей и явлений. Не познав внутренних связей одних вещей и явлений с другими, невозможно познать и сущности тех или иных вещей и явлений.

Здесь следует попутно остановиться также на категории закономерности. Закономерность является категорией, стоящей в одном ряду с сущностью, и входит в область познания сущности. Ленин писал: «…закон и сущность понятия однородные (однопорядковые) или вернее, одностепенные, выражающие углубление познания человеком явлений, мира etc.»[140] В другом месте Ленин высказал следующую мысль: «Закон есть отношение... Отношение сущностей или между сущностями»[141]. Вот в чём смысл.

Фактически закономерность, представляющая собой внутренние связи вещей и явлений, связи их сущностей, выступает как разнообразные основные связи, проявляемые характером вещей и явлений в определённых условиях. Поэтому мы говорим, что для познания сущности вещей и явлений нам необходимо прежде всего познать их закономерности. Когда мы говорим, что единоличное крестьянство находится на перекрёстке двух путей, то это значит, что оно может пойти как по пути социалистического развития, так и по капиталистическому пути. Таков характер единоличного крестьянства, освободившегося от оков феодального рабства. При условии же последовательного руководства со стороны рабочего класса крестьянство в состоянии преодолеть свойственную ему стихийную тенденцию к капиталистическому развитию и стать на путь кооперирования — это закономерность развития единоличного крестьянства, внутренняя связь единоличного крестьянского хозяйства с экономикой социализма. Если мы хотим познать сущность развития единоличного крестьянства, руководимого рабочим классом, то нам нужно познать закономерную возможность для крестьянства пойти под руководством рабочего класса по пути социалистического развития.

Что такое явление? Под явлением понимается внешнее проявление различных сторон сущности вещей. Так называемое внешнее проявление находит своё выражение во внешних чертах вещей и может непосредственно восприниматься нашими органами чувств. Всякая объективно существующая вещь, которую мы можем познать при помощи наших органов чувств, называется явлением, которое ни в коем случае нельзя рассматривать как нечто чисто субъективное. Только субъективные идеалисты — агностики рассматривают явления в качестве чисто субъективных ощущений, лишенных какого бы то ни было объективного содержания. Конечно, познать явление той или иной вещи можно лишь через ощущение — эту субъективную форму; однако содержание, отражаемое этой субъективной формой, есть не что иное, как отражение различных внешних сторон сущности объективно существующих вещей. Сущность неизбежно должна находить своё отражение в явлении. Сущность не является чем-то особым, находящимся вне явления, она существует в самом явлении, она пронизывает различные стороны явления, его основной, коренной характер и разносторонние внутренние связи. Поэтому, хотя сущность и не может непосредственно восприниматься органами наших чувств, она вместе с тем может и должна быть познана путём анализа и изучения явлений, путём мышления. Ошибочность взглядов философов-рационалистов состояла именно в том, что они метафизически разрывали сущность и явление, считая, что сущность находится вне явления, существует изолированно от него и что вообще изучение данных явлений, основанное на нашем чувственном познании не обязательно, что можно непосредственно овладеть сущностью, опираясь лишь на рациональное познание. Это есть не что иное, как идеалистическая ошибка в теории познания. В свою очередь догматики недооценивают практического опыта, не проводят тщательного анализа огромного количества фактических данных, получаемых через ощущения; они выхватят из книг несколько слов, прибавят к ним несколько своих субъективных домыслов и, опираясь лишь на это, пытаются выносить принципиальные суждения по тем или иным вопросам. Подобная ошибка по существу ничем не отличается от взглядов рационализма.

Однако, с другой стороны, мы должны обращать внимание также и на то, что явление — это отражение различных сторон сущности в движении вещей, что его нельзя отождествлять с сущностью. Так как между явлением и сущностью имеются различия, между ними в силу этого существуют и противоречия; сущность охватывает все стороны явлений, их наиболее важные характерные черты и самые разносторонние внутренние связи, а каждое отдельное явление отражает лишь какую-либо одну из сторон сущности. Поэтому между сущностью и отдельным явлением имеются различия, представляющие собой прежде всего различия между общим, характерным для всех вещей и процессов, и частным. Эти различия есть не что иное, как противоречия; частное может лишь односторонне отражать общее, свойственное всем предметам и процессам, и не в состоянии одной своей стороной полностью отразить общее. Поэтому, рассматривая лишь частные явления и их отдельные внешние связи, мы не можем познать сущности. Если мы ограничим сферу своего познания лишь отдельными явлениями, считая, что таким образом мы познаем то или иное дело всесторонне и проникнем в его сущность, то наше познание ни в коем случае не отразит подлинного облика объективных вещей и процессов, и мы неизбежно допустим ошибку; в таком случае неизбежно произойдёт разрыв между нашим субъективным познанием и объективно существующими вещами и процессами, и мы обязательно скатимся к субъективизму.

Теория познания эмпирического направления в философии считает единственно достоверными данные о явлениях, полученные в результате чувственного опыта; метафизически разрывая связь между сущностью и явлением, она отрицает необходимость дальнейшего познания сущности вещей с помощью рационального мышления. Хотя первоначально взгляды этой школы на теорию познания и были материалистическими (например, английские философы Бэкон, Гоббс), однако впоследствии возникла идеалистическая эмпирическая теория познания, рассматривающая явление с чисто субъективной точки зрения, как лишенное какой бы то ни было объективной сущности. В эпоху империализма идеалистические взгляды этой школы привели в своём развитии к таким идеалистическим течениям реакционной, прогнившей буржуазии, как махизм, прагматизм и др. Уклон в практической работе в сторону эмпиризма, признание лишь индивидуального опыта, ошибочно принимающего в собственном опыте частные явления за общие, свойственные всем вещам и процессам, ошибочный взгляд на этот опыт как на всеобщую истину — всё это приводит к отрыву субъективных познаний от объективной действительности, к субъективистским ошибкам и является одним из проявлений идеализма в практической деятельности.

Особенно следует подчеркнуть, что явления очень часто выступают во множестве форм кажимости и, хотя кажимость также является отражением сущности, она тем не менее отражает сущность извращённо, давая нам совершенно превратное представление о сущности вещей и явлений и скрывая истинную их сущность. Если взглянуть, например, на прямую палочку, наполовину погружённую в воду, то может показаться, что она как бы изогнута. Из-за вращения земли нам всегда кажется, что солнце каждый день восходит с востока.

Стоимость товара определяется количеством труда, затраченного на его изготовление; при рассмотрении же стоимости как повседневно встречающегося явления кажется, что она определяется спросом и предложением данного товара на рынке. Силы новой революции на первый взгляд могут показаться слабыми, однако по своей сущности революция содержит в себе непобедимые, огромные жизненные силы. Народные массы являются решающей силой в истории, однако в истории существует кажущееся представление о том, что «историю творят герои». Контрреволюционная группировка Ху Фына внешне казалась нам революционной группировкой. Все эти примеры говорят о том, что если мы, рассматривая ту или иную вещь, будем судить о ней, исходя лишь из частных явлений, то кажущееся нередко может ввести нас в заблуждение и мы не сможем увидеть подлинной сущности вещей и явлений.

Махизм, прагматизм и другие идеалистические направления в философии односторонне раздували значение ощущений и опыта и, щеголяя красивыми фразами о так называемом «уважении к фактам», «уважении к доказательствам», делали вид, будто они действительно стремятся к овладению научной методологией. В действительности же они стремились ограничить мировоззрение народа односторонним познанием явлений, пытались с помощью кажимости одурманить сознание народных масс с тем, чтобы народ в своих действиях, в борьбе не мог правильно разобраться, кто его враг, а кто друг, не мог отличить правду от кривды; они стремились к тому, чтобы опутать народ сетями лжи, распространяемой реакционерами. В этом именно и состоит реальная опасность взглядов эмпирической идеалистической философии. Эмпиризм в практической деятельности, сознаём мы это или нет, ведёт нас на ложный путь.

Познание человека должно идти от явлений к сущности. Говоря о чертах диалектического метода, Ленин указывал: «Мысль человека бесконечно углубляется от явления к сущности, от сущности первого, так сказать, порядка, к сущности второго порядка и т. д. без конца»[142]. Так как явления и сущность вещей непосредственно не совпадают, к тому же среди явлений очень часто встречается целый ряд кажущихся, раскрыть сущность вещей можно, лишь произведя необходимый научный анализ. В этом именно и состоит одна из главных задач науки. Маркс говорил: «…Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня»[143].

Каким же образом может наше познание, проникнув в явление, овладеть сущностью вещей? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо прежде всего кратко обобщить отношения между сущностью и явлением.

Сущность вещей в процессе их движения проявляется во множестве разнообразных явлений; кажимость также служит проявлением сущности вещей в процессе их движения и, при определённых условиях и в определённых границах, выступает как неизбежное проявление сущности вещей в процессе их развития и движения, как проявление искажённое, поставленное с ног на голову, проявление несущественного. Но хотя это несущественное в процессе движения вещей и явлений и проявляется с неизбежностью, оно тем не менее неустойчиво, не может стать определяющим в движении вещей. Только проявления сущности могут стать определяющими в развитии вещей.

Ленин говорил: «Кажущееся есть сущность в одном её определении, в одной из её сторон, в одном из её моментов»[144]. И далее в другом месте: «…несущественное, кажущееся, поверхностное чаще исчезает, не так „плотно“ держится, не так „крепко сидит“, как „сущность“. Примерно: движение реки — пена сверху и глубокие течения внизу. Но и пена есть выражение сущности!»[145]

Эти высказывания Ленина подтверждают то, что сказано нами выше.

На основе вышесказанного мы можем видеть, что поскольку сущность находит своё отражение в явлениях, то прежде всего мы должны исследовать явления, только тогда мы сможем познать сущность; однако для того, чтобы в процессе познания мы могли раскрыть сущность вещей путём исследования явлений и не оказались сбитыми с толку кажущимся, нам прежде всего необходимо обратить внимание на то, чтобы наше исследование не было ограничено изучением односторонних явлений. Мы должны тщательно исследовать большое количество относящихся сюда разносторонних явлений. Всё кажущееся, несущественное существует именно в односторонних явлениях; только изучив путём анализа и сопоставления разносторонние явления, в которых находят своё отражение прошлое и настоящее вещей, их связи с другими, окружающими их вещами и явлениями, мы сможем определить, провести грань между существенным и несущественным, установить, что является определяющим в процессе развития вещей, а что второстепенным.

Необходимо подчеркнуть, что когда мы говорим о необходимости исследования большого количества явлений, то это вовсе не означает, что мы должны заняться изучением всех без исключения явлений, как важных, так и не важных, уделяя при этом равное внимание каждому из них. Таким путём мы не добьёмся успеха, да и физически это невозможно. При глубоком изучении необходимо находить во множестве вещей и явлений и глубоко изучать некоторые типичные явления, исходя из принципа: в грубом находить тонкое. Именно поэтому т. Мао Цзэдун в работе «Относительно противоречия» указывает, что «всеобщее существует в особенном»[146]. Типичные вещи и явления — это такие, которые содержат в себе всеобщие, существенные стороны, свойственные всем однотипным явлениям. Если мы проведём глубокое изучение типичного, уясним его характер и его разносторонние связи с окружающими вещами и явлениями, мы сможем также познать сущность и закономерности, свойственные вещам и явлениям. Марксисты всегда пользуются методом изучения типичного.

Однако, исследуя большое количество явлений и выбирая соответствующее типичное, для того чтобы провести глубокий анализ и, естественно, раскрыть главные условия сущности, мы вряд ли сумеем определить, что является существенным и что несущественным, если у нас не будет правильного метода анализа. Это объясняется прежде всего тем, что научный анализ часто требует познания сущности вещей и явлений тогда, когда они ещё находятся в состоянии возникновения или даже в зачаточном состоянии, а в этот период не так-то легко разобраться, что является существенным, определяющим процесс развития вещей и явлений. Далее, даже в том случае, когда вещи достигли определённого уровня развития, их сущность не всегда непосредственно отражается во внешних явлениях. Поэтому, если мы хотим познать сущность вещей и явлений, нам нужно, опираясь на научные методы анализа, изучить типичные вещи и явления и, главное, необходимо пользоваться методом диалектического анализа противоречий, поскольку сущность вещей и явлений определяется в первую очередь присущими ей внутренними противоречиями. Если мы будем в состоянии, исходя из нашего чувственного познания явлений, из типичных вещей и явлений исследовать и изучить все особенности содержащихся в них противоречий, а также их многообразные связи с окружающими вещами и явлениями, то мы сможем правильно познать и их сущность, овладеть главными, определяющими развитие вещей и явлений формами и отсеять несущественное, второстепенное.

3. Форма и содержание

Изучив соотношение между сущностью и явлением в процессе движения вещей и явлений, необходимо изучить, далее, вопрос о соотношении формы и содержания в этом процессе.

Движение противоречий в вещах и явлениях идёт в бесконечно многообразных формах. Форма — это один из внешних признаков различия самых разнообразных явлений объективного мира. Обычно когда мы говорим, что это явление отличается от того явления, то подчеркиваем чаще всего лишь различие форм их движения. Конечно, этим мы вовсе не хотим сказать, что форма — это чисто внешний признак движения вещей и явлений. Форма определяется потребностями движения самих противоречий вещей и явлений и ими самими порождается. А движение противоречий — это уже её содержание. Невозможно себе представить некое чистое содержание без какой-либо формы, движение противоречий, не принявшее какой-либо формы. Пример взаимоотношений бутылки с налитым в неё вином не может служить точной аналогией формы и содержания, поскольку форма не равнозначна внешнему сосуду. Вино как жидкость в физике имеет свою форму текучего тела; его форма — это форма, которая, естественно, создаётся при определённых условиях (например, при определённой температуре) движением противоречий самих внутренних элементарных частиц (например, противоречий между силами отталкивания и силами сцепления молекул), а не внешним сосудом.

Таким образом, во взаимоотношениях между формой и содержанием решающая роль прежде всего принадлежит содержанию. Содержание определяет форму, т. е., иными словами, особенности движения противоречий вещей и явлений определяют необходимую для них форму. Движение противоречий вещей и явлений имеет две стороны — сторону явления и сторону сущности; содержание же — это единство явления и сущности. Однако если говорить об основной стороне, то выражение «содержание определяет форму» означает, что сущность вещей и явлений определяет их форму. Поскольку различным движениям противоречий свойственны различные особенности, определяющие особенности сущности вещей и явлений, т. е. особенности характера вещей и явлений, а также особенности внутренних связей данной вещи или явления с другими вещами и явлениями, то их форма должна соответствовать этим особенностям сущности движения противоречий вещей и явлений, соответствовать характеру вещей и явлений и их внутренним связям с другими вещами и явлениями. Производственные отношения, как форма, обязательно должны соответствовать характеру производительных сил (характеру движения противоречий между человеком, применяющим определённые орудия, и природой). Социалистическая культура в условиях существования различных национальностей обязательно должна быть национальной по форме — это также определяется её сущностью (социализм по своей сущности уважает национальные особенности). Революционная борьба принимает самые разнообразные формы, которые определяются спецификой сущности революционной работы в различных условиях. Различным противоречиям в неодинаковых условиях свойственны различные особенности сущности, определяющие в свою очередь формы борьбы при разрешении противоречий. Разрешение антагонистических противоречий, существующих между классом эксплуататоров и классом эксплуатируемых, в зависимости от условий может принимать как форму насилия, так и мирную форму. Ленин писал: «Форма существенна. Сущность формирована. Так или иначе в зависимости и от сущности…»[147]

Положение о том, что содержание определяет форму и создаёт соответствующую себе форму, вовсе не означает, что форма является пассивным, инертным фактором. Наоборот, форма играет весьма важную роль по отношению к содержанию. Когда форма соответствует сущности содержания, она может играть могучую движущую роль в развитии содержания, открывая широкие горизонты для его деятельности; когда же форма не соответствует содержанию, она играет лишь тормозящую роль по отношению к развитию и деятельности содержания. Содержание требует соответствующей ему формы именно потому, что оно стремится заставить форму служить своим интересам, способствовать своей деятельности и развитию. Определённое развитие содержания требует и определённой формы, которая вовсе не создаётся содержанием совершенно бессмысленно, чисто пассивно. Форма и содержание взаимозависимы и взаимообусловлены. Несмотря на то что в первую очередь содержание определяет форму, форма со своей стороны оказывает обратное воздействие на содержание. Диалектический метод поэтому требует, чтобы мы не подходили к содержанию односторонне, приписывая лишь ему решающую роль.

Обратное воздействие формы на содержание имеет две существенных особенности: или форма соответствует условиям развития содержания (его характеру, а также его связям с другими вещами и явлениями) и активно способствует деятельности и развитию содержания (это первая особенность); или же форма не соответствует содержанию и поэтому играет отрицательную, тормозящую роль по отношению к деятельности и развитию содержания (это вторая особенность). Почему роль формы в отношении содержания имеет такие прямо противоположные особенности? Это результат взаимных противоречий между формой и содержанием, а также свидетельство того, что форма и содержание не только взаимообусловлены и взаимосвязаны, но и взаимно противоположны. Хотя во взаимоотношениях формы и содержания содержание занимает определяющее положение, однако та или иная форма сразу же после своего возникновения становится относительно устойчивой и в отношении непрерывного поступательного развития содержания, непрерывного движения противоречий вещей и явлений является сравнительно неподвижным, отстающим элементом. Отставание формы от содержания в процессе развития, таким образом, представляет собой противоречие между формой и содержанием, иными словами, различие в темпах развития становится противоречием.

Это противоречие может привести к созданию следующих обстоятельств: содержание в своём развитии продвинулось вперёд и в сущности своей уже претерпело изменения, а форма в основном не изменилась; содержание приобрело новый характер, а форма по-прежнему находится в том же положении. Поскольку же новое содержание первоначально может развиваться лишь в старой форме, между новым содержанием и старой формой в конце концов возникает острый антагонизм. Развитие противоречий идёт следующим образом: в самом начале имеет место всего лишь отставание формы от содержания; затем это отставание превращается в противоположность между формой и содержанием; хотя отставание формы от содержания имеет место уже в самом начале, однако тем не менее форма в основном соответствует содержанию; в дальнейшем же, когда содержание меняется, форма перестает соответствовать содержанию. Из фактора, соответствующего содержанию и способствующего его развитию, форма превращается в фактор, не соответствующий содержанию и препятствующий его развитию; путём коренного революционного переворота не соответствующая содержанию и тормозящая его развитие форма снова превращается в форму, соответствующую содержанию и способную содействовать его развитию. Именно так совершается движение противоречий формы и содержания. Процесс же движения этих противоречий вполне достаточно объясняет, почему между формой и содержанием имеется два вышеупомянутых противоположных типа отношений.

Несмотря на то, что форме и содержанию присущи две вышеупомянутые особенности соответствия и несоответствия, содержание тем не менее, поскольку оно играет определяющую роль по отношению к форме, не может длительное время мириться с существованием не соответствующей ему формы. Развитие производительных сил, например, не допускает, чтобы производственные отношения в течение длительного времени не соответствовали характеру самих производительных сил. Поэтому, когда форма превратилась в фактор, не соответствующий содержанию, она рано или поздно должна быть отброшена и создана новая форма, соответствующая содержанию. Вследствие того, что в процессе развития форма отстаёт от содержания, преобразование содержания или возникновение нового содержания, вообще говоря, невозможно одновременно с созданием новой формы, и тем более невозможно сначала создать новую форму, а затем наполнить её новым содержанием. За исключением некоторых особых обстоятельств, новое содержание всегда начинает зарождаться внутри старой формы и в самом начале после появления, как правило, временно вырастает внутри её. Это общий закон. Однако, когда новое содержание выросло в пределах старой формы до определённой степени зрелости, оно уже не может продолжать прогрессивно развиваться внутри старой формы, и в этом случае в силу потребностей развития содержания оно не может создать новой формы, не уничтожив старой. Ленин писал: «борьба содержания с формой и обратно. Сбрасывание формы, переделка содержания»[148]. Такова диалектика движения противоречий формы и содержания.

Из диалектики формы и содержания для нашей практики вытекают следующие выводы: 1. При изучении вопросов не следует односторонне подчеркивать форму, необходимо обращать внимание прежде всего на содержание вещей и явлений. Чтобы определить характер той или иной вещи, явления, необходимо исходить из его содержания, а не из его формы. 2. Нужно научиться практически применять различные, соответствующие потребностям содержания формы; в своей деятельности ни в коем случае нельзя цепляться за те или иные закостенелые формы, пренебрегая потребностями содержания. Одним словом, нужно бороться против формализма.

Так как содержание занимает определяющее положение, одно и то же содержание в различных условиях развития может принимать самые различные формы; хотя эти формы и определяются спецификой сущности содержания в процессе его развития, они, однако, вовсе не равнозначны содержанию или сущности. Если при анализе вопросов исходить лишь из формы, то в конце концов мы примем форму за сущность вещей и явлений, допустив, таким образом, ошибку в познании. Например, буржуазные интеллигенты принимают некоторые формы политической власти буржуазных государств (парламентская демократия) за их сущность и поэтому не замечают, что эти государства являются диктатурой буржуазии. Лишь формально подходящие к вопросам люди могут рассматривать использование в современном искусстве Китая тех или иных национальных форм, унаследованных от народного искусства эпохи феодализма, как свидетельство того, что эти формы национального искусства являются феодальными, забывая об их реалистическом, народном содержании. Выступая против правильного курса на использование национальных форм, взятого нами в области искусства, контрреволюционная группировка Ху Фына намеренно преувеличивала подобного рода одностороннюю ошибочную точку зрения.

Поэтому, если мы хотим добиться достоверного познания истинного облика той или иной вещи или явления, нам необходимо прежде всего изучить их содержание, изучить движение их внутренних противоречий, изучить характер вещей и явлений, определяемый движением этих противоречий, и их внутреннюю взаимосвязь с другими вещами и явлениями и только затем, взяв это за основу, определять значение их формы, т. е. определить, соответствует она содержанию или нет. Только таким путём мы можем избежать односторонности и ошибок в нашем познании.

Однобокий подход к изучению вопросов, заключающийся в подчёркивании лишь значения формы, в практической деятельности проявляется в стремлении цепляться за определённые заскорузлые формы, в неумении гибко использовать различные формы, исходя из изменившейся конкретной обстановки движения противоречий. С подобной точки зрения форма движения противоречий вещей и явлений превращается в омертвевшую формулу, а определённое содержание при любых условиях должно иметь только определённую форму и если такой единственной формы нет, то якобы не может существовать, не может развиваться и содержание, и наоборот, само по себе наличие такой формы якобы уже даёт всё необходимое. Именно отсюда берут своё начало ошибочные, формалистические взгляды, о которых мы часто говорим. Такие взгляды коренным образом противоположны одному из основных принципов материалистической диалектики, говорящему о том, что содержание определяет форму. Вопреки всему эти взгляды создают совершенно извращённое представление, что якобы форма определяет содержание, что во взаимоотношениях формы и содержания первостепенное место занимает не содержание, а форма. В вопросах формы и содержания — это идеалистический взгляд.

Материалистическая диалектика прежде всего исходит из того, что содержание занимает в отношении формы первенствующее положение (т. е. ему принадлежит определяющая роль) и вместе с тем придаёт большое значение форме, которая играет по отношению к содержанию служебную роль. Исходя из такой диалектической взаимосвязи, материалистическая диалектика подчёркивает, что при неодинаковых условиях развития содержание должно и может принимать различные служащие ему формы. Одинаковое содержание, одинаковое движение противоречий в неодинаковых условиях развития может и должно подчинить себе и использовать различные формы. К примеру, новое содержание не только требует новой служащей ему формы, но при определённых обстоятельствах — например, в условиях, когда оно находится в зародышевом состоянии,— может развиваться и внутри старых форм и приспособлять их к служению своим интересам. Различие между марксистами и начетчиками именно в том и состоит, что в борьбе марксисты никогда не связывают себя по рукам и ногам какими бы то ни было определёнными формами. Ярким примером, подтверждающим это, могут служить известные высказывания Ленина о методах ликвидации капитализма в переходный период.

В работе «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме» Ленин, касаясь вопроса о взаимоотношении формы и содержания в международном коммунистическом движении, подверг острой критике формализм. Осуждая ошибки правых оппортунистов, преклонявшихся перед формами рабочего движения в «мирный» период, Ленин одновременно подверг критике и уклон в другую сторону — когда за форму цеплялись «левые». «У нас,— писал Ленин,— есть теперь, с точки зрения развития международного коммунизма, такое прочное, такое сильное, такое могучее содержание работы (за Советскую власть, за диктатуру пролетариата), что оно может и должно проявить себя в любой форме, и новой и старой, может и должно переродить, победить, подчинить себе все формы, не только новые, но и старые,— не для того, чтобы со старым помириться, а для того, чтобы уметь все и всяческие, новые и старые формы сделать орудием полной и окончательной, решительной и бесповоротной победы коммунизма»[149].

4. Необходимость и случайность

Глубоко изучив связи объективных вещей и явлений и процессы их развития, можно подметить, что им присущи две противоположных тенденции. Первая состоит в том, что связь и развитие вещей и явлений идёт в соответствии со строго определенным порядком, последовательно пронизывающим весь процесс (например: если потереть два предмета, они неизбежно нагреваются; развитие капиталистического общества в конце концов неизбежно ведёт к замене его социалистическим обществом; под руководством рабочего класса единоличное крестьянство обязательно становится на путь социалистического кооперирования). Такой порядок связей и процессов развития является строго определённым, и если мы его познаем, то будем в состоянии ещё до появления той или иной вещи или явления правильно предвидеть её возникновение. Характер строгой определённости в связях и развитии вещей и явлений, присущий всем вообще протекающим в мире процессам, обобщается в нашем мышлении в одну категорию — категорию необходимости. С другой стороны, в процессе развития и связей вещей и явлений можно наблюдать и иного рода картину: возникновение явления не имеет какого бы то ни было строго определённого порядка, оно может возникнуть так, а может возникнуть иначе, и мы не в состоянии точно определить, как именно оно возникнет. Поскольку в таких вещах и явлениях мы не можем проследить строго определённого порядка, мы после их возникновения можем лишь фиксировать их в нашем мышлении как совершившийся факт, не будучи в состоянии заранее предвидеть тенденций их последующих изменений. Подобная картина связей и развития вещей и явлений, которую мы можем наблюдать повсеместно в объективном мире, обобщается в нашем мышлении в другую категорию — категорию случайности.

Необходимость и случайность — это две стороны процесса развития и связей объективных вещей и явлений с присущими ему одновременно взаимными противоположностями и взаимными связями, что свидетельствует о том, что связи и развитие всех вещей и явлений содержат как элементы необходимости, так и элементы случайности. Такой противоречивый характер процесса обусловлен сложностью и конкретностью, свойственной связям и развитию вещей и явлений.

Главное противоречие вещей и явлений, а также некоторые главные условия, связанные с ним, определяют закономерности развития вещей и явлений и ведут к тому, что эти закономерности выступают в виде строго определённого порядка, в виде господствующей тенденции развития, пронизывающей весь процесс; всё это придаёт связям и развитию вещей и явлений характер необходимости. Антияпонская война была борьбой противоречий между справедливым и несправедливым, прогрессивным и реакционным — противоречием между китайским народом и японским империализмом; то обстоятельство, что на эту борьбу оказали влияние такие важные условия, как: враг по численности населения и размерам территории — мал, Китай — велик; враг — силен, мы — слабы (в начальный период войны сопротивления), враг изолирован, мы пользовались сочувствием народов всего мира и т. д.,— определило неизбежный затяжной характер этой войны и закономерность нашей будущей победы в ней. Это один из примеров необходимости в развитии вещей и явлений. Однако, с другой стороны, процесс развития вещей и явлений определяется не только его главным противоречием и некоторыми важнейшими условиями; на развитие вещей и явлений прямо или косвенно в той или иной мере оказывают влияние также и другие окружающие их самые разнообразные вещи и явления. Нельзя себе представить процесс развития вещей и явлений, не подвергающийся такому влиянию. Это влияние не может привести к существенным, коренным изменениям в строго определённом порядке, однако вместе с тем оно постоянно вызывает на протяжении всего процесса различные по своей степени колебания и отклонения (не носящие коренного характера); эти колебания и отклонения бывают бесконечно сложными и разнообразными; в результате их существования строго определённый порядок развития вещей и явление проявляется не в чистой форме, а в сочетании с бесконечным множеством таких факторов, которых может и не быть или которые могут произойти иначе. Антияпонская война должна была быть затяжной войной, и в ней мы должны были одержать победу. Но то, что в ходе всей войны под влиянием отдельных условий мы на том или ином отдельном участке фронта, в тот или иной период времени терпели полное поражение или добивались неожиданных, особенно крупных успехов, не являлось строго обязательным. Случайность присуща именно последствиям, вызываемым вышеупомянутыми отдельными условиями. Таким образом, необходимость и случайность в процессах развития и связях вещей и явлений существуют одновременно.

Метафизика рассматривает необходимость и случайность в качестве двух абсолютно противоположных и не имеющих каких-либо связей категорий. Исходя из этого, метафизики выдвигают в отношении связей вещей и явлений две прямо противоположные точки зрения. С одной стороны, они рассматривают все существующие в мире предметы и явления как необходимые и тем самым отрицают какую бы то ни было роль случайности, рассматривают её как чисто субъективную категорию, созданную людьми в результате непонимания ими причин, вызывающих те или иные явления. Такова точка зрения на случайность механистической теории. Сторонники этой теории считают, что развитие мира имеет какой-то мистический, близкий к фатальному характер. Поскольку же всё является необходимым, то человек бессилен перед развитием мира и ему приходится лишь сидеть и ждать, когда свершится предначертанное свыше.

Другая крайность метафизического взгляда заключается в том, что случайность рассматривается как всеопределяющая категория и отрицаются необходимые причинные связи объективного мира. Подобного рода ошибочные взгляды находят своё распространение в архиреакционной идеалистической философии современных империалистических государств. Ху Ши, перепродававший прагматизм в Китае, открыто выступал с проповедью «теории случайности»; любые мелкие случайные явления он рассматривал как факторы, имеющие огромное значение для развития истории, и под этим предлогом перечёркивал действительно решающие факторы исторического развития. Сторонники «теории случайности» видят во всех исторических явлениях лишь случайности, отрицая, таким образом, какие бы то ни было объективные необходимые законы, существующие в процессе развития, законы, которые могли бы быть познаны и использованы человеком. А это означает, что в конечном счёте человек в отношении всего существующего в мире и перспектив своей собственной жизни может полагаться лишь на слепую случайность, что люди не могут надеяться в какой-либо степени правильно предвидеть перспективы развития вещей и явлений и, опираясь на эти предвидения, целенаправленно, планово руководить своими действиями; что жизнь людей опирается лишь на слепые авантюры и в зависимости от того, каковы результаты этих авантюр, зависит лишь от случайностей судьбы. Вот так метафизическая односторонность ведёт от случайности к фатализму. Подобные взгляды являются в философии отражением анархии производства в капиталистическом обществе и слепых спекулятивных авантюр капиталистов в конкурентной борьбе на рынках.

В противоположность двум вышеуказанным метафизическим точкам зрения материалистическая диалектика выдвигает единство противоположностей необходимости и случайности в процессе развития и во взаимосвязях вещей и явлений. Необходимость — это своего рода тенденция, занимающая в процессе развития и взаимосвязях вещей и явлений определяющее положение, это направление, с неизбежностью проходящее через весь процесс. Случайность же, наоборот,— это тенденция, не имеющая определяющего положения в процессе развития и взаимосвязях вещей и явлений; это временная, легко исчезающая тенденция, не проходящая с неизбежностью через весь процесс. Случайность — это не субъективная категория, создаваемая людьми в результате незнания ими причин; она существует объективно, и мы можем познать причины её возникновения. Даже если мы познаём причины возникновения случайности, она не перестаёт быть случайностью, поскольку эти причины являются лишь случайными и не могут стать доминирующими тенденциями в процессе развития. С механистической точки зрения случайность тоже рассматривается как необходимость.

Принижение роли необходимости до случайности на практике ведёт к их смешению, ведёт к тому, что в практической жизни мы будем не в состоянии выделить необходимость из проявлений случайности и в практической деятельности погрязнем в болоте фатализма и слепого авантюризма. Вместе с тем мы проводим грань между случайностью и необходимостью для того, чтобы подчеркнуть, что случайность не может стать доминирующей тенденцией в процессе развития. Это отнюдь не означает, что случайные явления не играют в процессе развития никакой роли. Хотя случайность и не может стать определяющей развитие вещей и явлений тенденцией, она тем не менее может вызывать в процессе развития вещей и явлений различного рода отклонения, может ускорить процесс развития или замедлить его. В результате чрезвычайной сложности процесса связей вещей и явлений в нём постоянно существуют случайные факторы. Необходимость прокладывает себе путь через бесчисленное множество случайностей[150].

В процессах развития объективных вещей и явлений необходимость не существует в чистом виде. В различных вещах и явлениях необходимость дополняется случайностью. Случайность обычно является формой проявления необходимости. Если взять, к примеру, какую-либо отдельную или только что возникшую вещь или явление, то часто может показаться, что форма её существования случайна, однако за этой случайностью, как правило, скрываются необходимые связи, таится железная закономерность. И задача науки состоит в том, чтобы распознать в этих только что возникших, отдельных, по форме как бы случайных вещах и явлениях скрывающуюся за ними необходимость. Эта задача совпадает с задачей научного анализа, требующего исходить из явлений для того, чтобы раскрыть сущность вещей. Необходимость же — это фактически тенденция сущности, проявляющаяся в процессе развития вещей и явлений.

Таким образом, наука — мощный враг слепой случайности. Задача научного исследования состоит в том, чтобы в явлениях, кажущихся на первый взгляд случайными, раскрывать скрытые в них необходимые закономерности. Наука не может преклоняться перед поверхностными явлениями, перед случайностью. Прагматизм и другие современные реакционные течения буржуазной философии, отрицающие необходимость и считающие всё случайным, какие бы красивые научные вывески они ни вывешивали на свой фасад, в действительности являются совершенно антинаучными по своим взглядам. Задача научного анализа состоит не только в том, чтобы среди случайностей выявить необходимые законы, но и в том, чтобы помочь нам умело использовать познанную нами необходимость для руководства нашими действиями. Это умелое использование познанной необходимости для руководства нашими действиями имеет двоякий смысл: во-первых, это значит, что надо уметь использовать познание необходимых законов для правильного формулирования целей и планов нашей деятельности с тем, чтобы придать нашим действиям высокую сознательность и избегнуть слепого авантюризма; во-вторых, это поможет нам использовать в наших действиях все благоприятные случайные факторы с тем, чтобы ускорить ход того или иного дела, ускорить победу в борьбе, в то же время минимально подвергаясь влиянию вредных случайных факторов, чтобы способствовать возможно более успешному ходу дел и победе в борьбе, встречая минимум препятствий. В этом состоит главное практическое значение изучения категорий необходимости и случайности.

5. Необходимость и свобода

Вопрос о противоречивых отношениях категорий необходимости и свободы тесно примыкает к вопросу о противоречивых отношениях категорий необходимости и случайности. Категория необходимости показывает, что связям и развитию вещей и явлений присущ объективный характер, что объективные тенденции развития, определяемые необходимостью, являются строго определёнными, не дающими субъективному сознанию людей возможности произвольного, свободного выбора. Категории необходимости и свободы поэтому имеют ярко выраженную противоположность.

Метафизика, считая эту противоположность абсолютной, утверждает, что если развитие вещей и явлений рассматривать как необходимое, то не может быть никакой свободы человека, а его действия определяются лишь волей судьбы. И наоборот, если человек обладает свободой, то в развитии вещей и явлений не существует никакой необходимости. Исходя из этой точки зрения, некоторые буржуазные социологи утверждают, что изменения в развитии человеческого общества якобы полностью определяются «свободой воли» человека и что вообще не существует каких-либо необходимых объективных закономерностей. Это один из самых распространённых мотивов современной субъективно-идеалистической социологии.

В действительности же не существует ни абсолютно изолированной от необходимости свободы, как считает метафизика, ни чисто субъективной свободы воли. Свобода есть продукт необходимого развития вещей и явлений при определённых исторических условиях, определённый объективно существующий характер процесса исторического развития человеческого общества. В развитии природы господствует слепая необходимость, и здесь не может быть и речи о какой-либо свободе. История же человечества — это явление иного порядка. В общественной жизни, так же как и в природе, часто встречаются явления, подпадающие под действие слепой необходимости, и в таких обстоятельствах люди не способны проявить активность и взять судьбу в свои руки. Например, так действует анархия производства в капиталистическом обществе по отношению к капиталистам. Однако общественной жизни людей свойственно и другое, а именно: люди могут познать объективно необходимые законы развития природы и общества, а следовательно, могут и создать условия для благосостояния общества, открыть широкие просторы для действия одних необходимых законов или ограничить сферу действия некоторых других необходимых законов. При таком положении вещей действия человека освобождаются от слепой пассивности и человек становится способным смело взять судьбу в свои руки — смысл свободы именно в этом. В этом же состоит и действительное объективное содержание свободы как категории. Свобода — это не какая-то совершенно отвлечённая, не связанная с необходимостью, чисто субъективная свобода воли, как её представляют себе учёные-метафизики. Свобода — это осознанная необходимость. Неосознанная необходимость совершенно слепа; когда же необходимость осознаётся людьми, она становится орудием в их руках, используемым на благо общества. Осознав необходимость, люди могут сознательно управлять своей судьбой, могут стать сознательными, активными в революционной борьбе, в созидательном труде, могут правильно намечать планы и конкретные шаги своих действий и направлять их с таким расчётом, чтобы успешно достичь заранее намеченных целей. Такая сознательная активность в деятельности как раз и есть подлинная свобода. Необходимость и свобода, таким образом, не являются разобщёнными. Необходимость может превращаться в свободу, и решающее условие такого превращения состоит в том, что необходимость должна быть осознана людьми.

Главное практическое значение изучения категорий необходимости и свободы состоит в том, чтобы обратить внимание на следующее: если мы ставим перед собой цель добиться подлинной свободы, то нам необходимо прежде всего познать необходимость. Субъективисты не уделяют первоочередного внимания познанию объективной необходимости; они думают, что достаточно лишь положиться на свои субъективные, произвольные действия, на «свободу воли» — и это уже свобода. В действительности это вовсе не свобода, а своеобразная субъективистская слепота, которая может привести лишь к тому, что наши действия будут совершенно несвободными и окончатся полным поражением. Концепция об абсолютной «свободе воли», совершенно оторванной от необходимости, существующая в буржуазной социологии, как раз и является теоретическим отражением подобного рода субъективистской слепоты в действиях.

При этом необходимо иметь в виду, что не все идеалисты отрицают категорию необходимости и разглагольствуют лишь о субъективной свободе воли. Некоторые идеалисты говорят и о категории необходимости. Дело, однако, в том, что идеализм понимает необходимость не как свойственную законам самих объективно существующих реальных вещей и явлений, а как свойство, которым вещи и явления наделяет духовная сила рассудка. Так, например, они заявляют, что развитие общества идёт в соответствии с некоторыми извечными моральными принципами и т. п. Материализм ищет необходимость в самих объективных вещах и явлениях и присущих им процессах развития; идеализм ищет необходимость в субъективном, в духовном, в мышлении. В этом состоит коренное различие материалистического и идеалистического подхода к вопросу о необходимости. (См. В. И. Ленин, «Материализм и эмпириокритицизм», гл. Ⅲ, § 6.)

Выделение человека из природы и животного мира именно потому и произошло, что он оказался в состоянии высвободиться из-под слепой необходимости природы и, преобразовывая её шаг за шагом, добился свободы. Уже первое изготовление человеком каменных орудий, изобретение способов пользования огнём явились первыми шагами к познанию необходимости природы и приобретению свободы путём господства над природой. Вслед за прогрессом в развитии производства имело место также последовательное расширение сферы свободы человека путём господства над природой, началось также частичное познание им необходимости в общественной жизни. Ввиду ограниченности масштабов производства в докапиталистических формациях, а также ввиду господства (в классовом обществе) класса эксплуататоров, эксплуататорские предрассудки которого мешают людям всесторонне, глубоко познать общественные явления, общественная жизнь людей, говоря в общем, подчинена господству стихийной, слепой необходимости. Только в решительные моменты революционных переворотов руководящий в революции класс может в определенной степени познавать необходимость общественных преобразований и, опираясь на это познание, сознательно направлять свои действия. Это уже даёт возможность людям приобретать в определенной мере свободу в своей общественной жизни.

С развитием крупной капиталистической промышленности появляется пролетариат. Пролетариат, как класс, тесно связанный с крупным машинным производством, ставит перед собой историческую задачу уничтожения эксплуатации и частной собственности, задачу построения социалистического и коммунистического общества, а поэтому он является последовательно революционным классом, которому чужды какие бы то ни было консервативные предубеждения. Вооружённые идейным оружием марксизма-ленинизма, коммунистическая партия и её вожди, как руководители пролетариата, глубоко и всесторонне познав необходимые законы развития общества, используют их для руководства революционной борьбой пролетариата, для установления власти диктатуры пролетариата, опираясь на которую организуют и мобилизуют трудящихся на построение социалистического общества. Руководя строительством социализма и коммунизма, партия и государство исходят из познания объективных необходимых законов с тем, чтобы придать действиям трудящихся целенаправленность, плановость и сознательность. Только в этом случае люди в общественной жизни окончательно выходят из подчинения слепой необходимости и в состоянии свободно использовать своё познание необходимости в природе и обществе на благо всего общества. Это именно и есть, как говорил Энгельс, скачок из «царства необходимости» в «царство свободы»[151].

6. Причинность и цель

Категории причинности и цели взаимосвязаны с противоречиями между необходимостью и свободой. Противоречивость отношений между этими двумя категориями была в истории философии предметом длительного спора по вопросу о том, возникли существующие в мире вещи и явления в силу определенных причинных необходимых связей, присущих самим вещам и явлениям, или же вследствие того, что их возникновение было предопределено какой-то целью. Материализм придерживается первой точки зрения. Идеализм же, мировоззрение которого берёт в основу духовное, придерживается второй точки зрения, рассматривая её в качестве своей основной догмы. Некоторые из идеалистов формально также признают существование причинности, однако они не считают её присущей самим объективным вещам и явлениям, а рассматривают извращённо, как нечто субъективное. Например, Юм считал, что причинность — это привычка, создаваемая последовательно повторяющимся чувственным опытом. Кант рассматривал причинность как одну из категорий человеческого рассудка. Религиозные суеверия связывают «причину» и «последствия» с «вознаграждением и возмездием», как будто причинные связи являются неким отражением человеческих поступков, предписанных волей божьей. Характер противоположностей и доказательств категорий причинности и цели аналогичен характеру противоположностей и доказательств категорий необходимости и свободы, поскольку они являются однотипными категориями.

Материалистическая диалектика рассматривает категорию причинности как отражение в мышлении человека связей, свойственных самим объективно существующим вещам и явлениям, а не как чисто субъективную категорию, порождаемую сознанием человека. Закон причинности является важнейшим фактором всеобщей взаимосвязи и развития объективных вещей и явлений. Во взаимосвязях и развитии вещей и явлений постоянно можно наблюдать два следующих обстоятельства: одни вещи и явления в процессе своего развития занимают ведущее, активное положение, другие же — подчиненное, пассивное положение. В нашем мышлении обстоятельства первого порядка обобщаются в понятии «причины», обстоятельство второго порядка — в понятии «следствия», а оба эти понятия образуют категорию причинности.

Но закон причинности является всего лишь одним из факторов всеобщей взаимосвязи и развития вещей и явлений и поэтому может быть применён лишь к рассмотрению взаимодействия между причиной и следствием всего процесса развития и взаимосвязей вещей и явлений и не может быть применён для изолированного изучения взаимодействия между причиной и следствием вне этого процесса. При исследовании причинных связей вещей и явлений с точки зрения материалистической диалектики можно избежать однобокого метафизического понимания взаимодействия между причиной и следствием. Здесь необходимо обратить внимание на следующее: во-первых, в практической жизни какой-либо результат не вызывается исключительно какой-нибудь одной причиной, а большею частью совокупностью разнообразных причин. При изучении возникновения вещей и явлений необходимо стремиться к всестороннему раскрытию их самых разнообразных причин, а также отделять главные причины от неглавных, внутренние от внешних (внутренние причины, как правило, играют конечную, определяющую роль). Часто метафизики односторонне считают, что одно какое-либо следствие может быть вызвано лишь одной причиной, а иногда берут второстепенную причину и ошибочно рассматривают её в качестве главной причины данного следствия. Это не может не привести к промахам в познании. Если, например, полагать, что ответственность за возникновение культа личности или единоличной диктатуры лежит лишь на одной личности (личность, бесспорно, несёт за это ответственность) и игнорировать те определённые объективные общественные причины, которые породили культ личности, или единоличную диктатуру, то в результате можно дойти до того, что критика культа личности будет вестись с позиций преувеличения роли личности.

Во-вторых, по тем же основаниям, которые были приведены выше, одна и та же причина может привести в повседневной жизни и к неодинаковым следствиям. Пусть даже данная причина является коренной причиной, однако в ходе возникновения порождаемых ею определённых следствий, кроме самой основной причины, неизбежно проявляют себя и некоторые иные сопутствующие условия. Поскольку же эти сопутствующие условия неодинаковы, следствия также могут быть неодинаковыми. Пренебрегая различием этих условий (хотя они являются условиями возникновения второстепенных причин), нельзя дать правильной оценки и следствию. Так, экономические условия являются главной причиной развития духовной жизни общества; однако под влиянием различных условий одни и те же экономические причины могут приводить к неодинаковым следствиям. Нельзя также правильно понять и действительной конкретной обстановки, в которой развивается духовная жизнь общества, если не учитывать внеэкономических факторов. Пока существует империализм, до тех пор будет существовать и экономическая основа войны, однако, поскольку в настоящее время в мире существует такая политическая причина, как широкое развитие движения народов всего мира за мир, война вовсе не является фатально неизбежной. Это только один из наглядных примеров.

В-третьих, материалистическая диалектика подчёркивает, что между причиной и следствием существуют отношения взаимного превращения одного в другое. Определённая причина порождает определённое следствие, которое в другом отношении может в свою очередь само стать причиной. Одно и то же явление может рассматриваться в одном отношении как причина, в другом — как следствие. Больше того, определённая причина порождает определённое следствие, но следствие в свою очередь также воздействует на причину. Если не обращать внимания на это взаимное превращение, ведущее к взаимодействию причины и следствия, нельзя правильно познать и связи вещей и явлений. Особенно важно иметь это в виду в вопросах общественной жизни: так, например, известно, что политика есть результат экономического развития, однако политика в свою очередь становится причиной, способствующей экономическому развитию. Метафизики, будучи не в состоянии понять этой взаимосвязи причины и следствия (того, что экономика в этой взаимосвязи является в конечном счёте главной причиной), склоняются в понимании общественных явлений либо к механистическому детерминизму (поскольку они игнорируют роль обратного воздействия политики на экономику), либо к идеализму (поскольку они игнорируют в конечном счете определяющую роль экономики и рассматривают политические и идеологические факторы как главную причину всех общественных изменений).

Материалистическая диалектика выступает против телеологических взглядов на мир. Сторонники этого мировоззрения считают, что связи и развитие всех существующих в мире вещей и явлений как бы служат осуществлению какой-то заранее предопределенной цели. Телеологическое мировоззрение тесно связано с религиозными суевериями и несовместимо с научными взглядами. Из истории прошлого можно видеть, что, чем большее развитие получала наука, тем во всё более широких областях терпели крах телеологические взгляды. Так, уже в самом начале возникновения естествознания, когда в ряде изучаемых им областей были вскрыты причинно-следственные связи, свойственные самой природе, это привело к вытеснению из этих областей телеологических толкований. Опираясь на успехи естественных наук своего времени, философы-материалисты всех эпох вели борьбу с религиозными суевериями и идеалистическим мировоззрением телеологии. На протяжении длительного периода истории, пока причинные связи в животном мире не находили своего естественнонаучного обоснования, религиозно-суеверные взгляды телеологии особенно упорно сохраняли свои позиции именно в этой области. Однако после появления эволюционного учения Дарвина телеологический взгляд на животный мир потерпел крах. До появления марксизма развитие человеческого общества рассматривалось как идущее в соответствии с какими-то вечно справедливыми, идеальными целями. Когда же объективные законы общественного развития были раскрыты марксистской наукой об обществе, телеология в области развития общества потерпела полный крах. В области естественных наук терпят провал попытки современных буржуазных идеалистов отрицать закон причины и следствия в микромире и таким образом расчистить путь для телеологии.

Борьба материалистической диалектики против телеологического мировоззрения вовсе не означает, что она отрицает существование в природе и обществе каких-либо целесообразных явлений. И в природе и в обществе существуют определённые целесообразные явления — это объективный факт и его следует признать. Однако материалистическая диалектика подчёркивает, что целесообразность — это отнюдь не основное свойство объективных вещей и явлений, это вовсе не самая всеобщая и не самая основная причина в связях и развитии всех вещей и явлений, как это пытаются представить сторонники телеологии. Целесообразность — это лишь определённое характерное свойство, появляющееся на основе определённых объективных законов на определённых (органической или общественной) стадиях развития вещей и явлений. Живые организмы целесообразны с точки зрения соответствия их окружающей среде — это явление целесообразности в животном мире. Однако эта относительная целесообразность является закономерным продуктом эволюции живых существ, когда живые организмы, не приспособленные к окружающей среде, вымерли в процессе естественного отбора. Таким образом, целесообразность вовсе не представляет собой основного свойства органического мира.

В человеческом обществе целесообразность играет исключительно большую роль. Жизнь людей, имея в виду каждого отдельного человека, идёт в соответствии с определёнными целями; но субъективная цель каждого человека всегда является отражением его общественного бытия, а развитие и связи всего общества в целом идут в соответствии с определёнными объективными причинными связями, изменение которых не зависит от субъективных целей человека и его воли. Поэтому развитие общественной жизни в конечном счёте подчинено определённым объективным законам причинности. Если же люди правильно познают объективные законы развития и связи общественной жизни, они в состоянии определить цель своих действий так, чтобы она соответствовала направлению развития вещей и явлений, диктуемому этими общественными законами; когда эта цель становится осознанной целью, она делает человека способным проявить свою активность в работе, в жизни, способным по определённому сознательному плану преобразовать мир, двигать вперед его развитие.

Однако для того, чтобы достичь такой осознанной целесообразности, нужно исходить из двух условий: во-первых, нужно, опираясь на научный анализ, правильно осмыслить закон причинности объективных вещей и явлений, и только тогда можно будет, исходя из этих знаний, наметить правильную цель и план действий. Во-вторых, необходимо иметь такие общественные условия, при которых познание и применение законов объективных вещей и явлений не вызывало бы противодействия каких-либо загнивающих общественных сил. Если такое противодействие имеется, то необходимы ещё более мощные общественные силы для того, чтобы сокрушить это противодействие. Буржуазии европейских стран в период буржуазных революций, чтобы познать и использовать законы природы, пришлось приложить огромные усилия для того, чтобы уничтожить противодействие прогнивших феодальных сил, представленных католической церковью. Рабочий класс нового Китая, объединившись с крестьянством и всем прогрессивным народом, только сломив сопротивление буржуазных реакционных элементов и других прогнивших сил общества, получил возможность всесторонне использовать законы общественного развития, а также законы природы в целях победоносного осуществления задач построения социалистического и коммунистического общества.

7. Возможность и действительность

Когда в нашей деятельности мы ставим перед собой определённую цель, мы рассуждаем, как правило, следующим образом: хотя в настоящее время данная цель ещё не может быть достигнута, всё же путём усилий с нашей стороны в конце концов наступит определённый момент, когда с изменением условий та или иная вещь или явление может стать реально существующей. Здесь мы уже вплотную подходим к категориям возможности и действительности.

Возможность и действительность являются противоположными и вместе с тем тесно связанными между собой категориями. Возможность отражает такое состояние процесса развития вещей и явлений, когда они при определённых условиях развития могут стать действительностью, но в данных условиях ещё не стали действительностью. Если же они при определённых условиях уже стали действительностью, то в этом случае мы говорим, что возможность превратилась в действительность. Поскольку та или иная вещь или явление превратилась из возможности в действительность, в ней создается новая возможность для развития новых вещей и явлений. Таким образом, превращение возможности в действительность и последующее создание внутри действительности новой возможности представляют собой единство противоположностей возможности и действительности в процессе развития.

Для того чтобы правильно понять диалектическую связь возможности и действительности, необходимо правильно понять объективное содержание, отражаемое этими двумя категориями. В отношении возможности существует некий абстрактный взгляд, заключающийся в том, что стоит нам лишь субъективно представить себе возможность чего-либо, как уже можно считать это вполне возможным, причём вовсе не обязательно задаваться вопросом, может ли данное предположение стать действительностью. Например, представим возможность, что Луна упадёт на Землю, что завтра во всём мире наступит коммунизм и т. д. Такого рода чисто субъективное, не имеющее достаточных объективных оснований представление о так называемой «возможности» называется абстрактной возможностью. Абстрактная возможность и действительность — это два прямо противоположных понятия, не имеющих никакой связи; такое понимание возможности является метафизическим, неправильным.

Материалистическая диалектика требует, чтобы мы при изучении вопросов не подходили к ним с точки зрения абстрактной возможности; для того чтобы овладеть возможностью, необходимо существование такой возможности, которая была бы связана с действительностью и имела бы объективные предпосылки превращения в действительность. Овладение реальной возможностью имеет особенно важное значение для нашей практической деятельности. Если в нашей деятельности мы не сможем овладеть реальной возможностью и будем исходить из абстрактной возможности, то цель наших действий повиснет в воздухе, и мы потерпим неудачу. В каком случае можно считать, что мы овладели реальной возможностью в нашей практической деятельности? Именно тогда, когда цель и планы наших действий зиждутся на реальных возможностях, на надёжной основе превращения возможности в действительность. Субъективисты потому и терпят неудачи в борьбе и работе, что не умеют поставить цель и планы своих действий на прочную основу претворения возможности в действительность.

Нам необходимо также правильно понять категорию действительности. Действительность — это не только всё то, что существует перед нашими глазами. Действительность взаимосвязана с необходимостью. Только в том случае, когда реально существующие вещи и явления в процессе своего развития проявляются как необходимые, им присуща действительность. Несмотря на то, что та или иная вещь или явление существует в настоящее время (например, проводится в жизнь какая-либо неправильная политика), если она в процессе своего развития не проявляет себя как необходимость, то она должна быть уничтожена необходимым законом развития вещей и явлений. Хотя подобного рода случаи и встречаются в жизни, однако нельзя сказать, что им присуща действительность. Отжившие свой век, загнивающие вещи или явления по форме иногда кажутся всё ещё весьма мощными, однако этой форме — их мощи — в процессе развития вовсе не присуща необходимость, а потому они и не являются действительностью. Иногда вновь возникшие вещи и явления на первый взгляд кажутся очень слабыми и в самом деле нередко легко уязвимы; однако это обстоятельство вовсе не свидетельствует о том, что вновь возникающие вещи и явления неизбежно обречены на поражение. Наоборот, новые вещи и явления содержат в себе определённые возможности того, что они неизбежно разовьются, и в конце концов такие возможности неизбежно превращаются в действительность. Поэтому точка зрения, что все вновь возникающие вещи и явления обречены на неудачу, является нереальной. Тов. Мао Цзэдун, касаясь возникновения в 1928 г. небольших революционных баз, писал в работе «Из искры может разгореться пожар», что «хотя сейчас силы революции и невелики, однако их развитие пойдет чрезвычайно быстро. В условиях Китая рост этих сил не только возможен, но и неизбежен»[152]. Это только один из наглядных примеров овладения действительностью вещей и явлений.

Объективно существующие реальные вещи и явления содержат в себе возможность развития и превращения в другие вещи и явления. Это свидетельствует о наличии в них противоречий, о том, что в положительных сторонах вещей и явлений содержатся и отрицательные стороны. Из этого следует, что внутренние противоречия вещей и явлений лежат в основе реальной возможности развития. Если мы хотим овладеть тем, что мы называем реальной возможностью, то нам необходимо, исходя из анализа противоречий реальных вещей и явлений, найти эту основу; реальная возможность — это возможность преодоления прошлого будущим, возможность победы нового над старым. Возможность «искры» разгореться в «пожар» существовала потому, что эта искра была новым фактором в обстановке прогнившего Китая, который был «полон горючего материала». Широкие массы китайского народа выражают надежду на то, что путём строительства Китай будет превращён в передовую индустриальную державу с высокоразвитой культурой. Это требование народа представляет реальную возможность, поскольку созданный в настоящее время в Китае новый общественный строй (новые производственные отношения — социалистические производственные отношения, соответствующие развитию производительных сил; соответствующая социалистическому экономическому базису надстройка, включающая диктатуру рабочего класса и связанные с ней политическую, правовую и иные системы, направляющую роль марксистской идеологии и т. д.) является самой надёжной гарантией развития высокой активности масс в производственном и культурном строительстве и, таким образом, преодоления современного состояния отсталой аграрной страны.

Возможность ещё не есть действительность именно потому, что она является одной из сторон противоречий реальных вещей и явлений. Пока не преодолены противоречия, т. е. до того, как старое в вещах и явлениях не будет преодолено новым, и особенно в то время, когда новое только ещё начинает пробивать себе дорогу,— необходимость этих элементов нового в процессе развития всё ещё не проявляется с полной очевидностью (несмотря на то, что она в них уже заложена). Наоборот, в этот период иногда может проявиться возможность их временного поражения. Таким образом, пока возможность ещё не превратилась в действительность, ей самой также свойственны противоречия; в этом случае имеется по крайней мере две взаимно противоположные возможности: или же возможность победы нового, или же возможность того, что новое потерпит временную неудачу, а старое временно будет продолжать укрепляться.

Оценивая возможность развития той или иной вещи или явления, нам необходимо исходить из анализа взаимосвязей различных противоположных сторон внутренних противоречий вещей и явлений, включая и различные взаимно противоположные стороны возможности, и нельзя исходить из оценки лишь одной из сторон возможности. В практической деятельности, когда мы определяем курс, методы и т. д. наших действий, нужно учитывать не только сравнительно благоприятные, но и самые неблагоприятные возможности. Исходя из учёта наиболее неблагоприятных возможностей, необходимо провести самую тщательную подготовку, позволяющую нам добиться высокой инициативности в области определения целей и планов наших действий. Люди, не разбирающиеся в диалектике, при планировании своей работы часто исходят из желаемых ими самими наиболее благоприятных возможностей. В результате развитие событий часто выходит за пределы желаемого, люди становятся беспомощными, а иногда терпят полный провал.

Превращение возможности в действительность является результатом развития вещей и явлений при определённых условиях и в направлении, соответствующем объективным законам (законам движения противоречий), присущим самим вещам и явлениям. Превращение вещей и явлений природы из возможности в действительность требует сочетания трёх факторов: 1) объекта превращения, 2) необходимых условий и 3) закономерности движения. Например, при наличии в атмосфере достаточной концентрации водяных паров существует возможность выпадения дождя; здесь пары воды являются объектом превращения. Однако эта возможность может закономерно превратиться в действительность только при наличии определенных необходимых условий, при которых водяные пары превращаются в дождевые капли (например, ядра конденсации в виде пыли, носящейся в воздухе, грозовой импульс и т. д.). Семена растений имеют возможность прорасти и стать растениями; однако необходимо иметь ещё соответствующую почву, влажность, температуру и другие условия для того, чтобы данная возможность в соответствии с закономерностями произрастания растений превратилась в действительность. Так как возможность противоречива, а реальные вещи и явления в процессе своего развития содержат различные возможности, то превращение данной возможности в действительность свидетельствует вместе с тем о ликвидации других возможностей, т. е. о преодолении противоречий внутри возможности. Этот процесс, как видим, не может не идти через борьбу противоположностей. Закономерный процесс движения от возможности к действительности есть одновременно процесс борьбы противоречий, точно так же как превращение зерна в растение неизбежно должно пройти через процесс борьбы, выражающийся в необходимости для растения прорвать кожуру зерна.

В обществе в процессе превращения возможности в действительность весьма существенное значение имеет субъективный фактор. Этот фактор является важным условием, способствующим превращению той или иной возможности в действительность, а в тех обстоятельствах, когда в наличии имеются все объективные факторы, часто является условием, играющим решающую роль. В статье «Ещё раз об историческом опыте диктатуры пролетариата», опубликованной в газете «Жэньминь жибао», в связи с вопросом о том, как избежать ошибок в работе, подчёркивается, что в первую очередь необходимо создать правильную систему, а именно: создать производственные отношения, соответствующие производительным силам, создать надстройку, соответствующую экономическому базису. Однако «после того, как создана правильная система, главный вопрос заключается в умении правильно применять эту систему, в наличии правильного политического курса, правильных методов и стиля работы». Всё это подчёркивает роль субъективного фактора. Касаясь причин того, почему Сталин совершил ошибки, та же статья подчеркивает, что эти ошибки стали действительностью в силу определённых объективных причин, а именно: «…партии ещё недоставало опыта в области руководства государством; новый строй ещё не настолько окреп, чтобы противостоять всякому влиянию старых времен (процесс укрепления нового строя и исчезновения старых влияний не является прямолинейным, некоторые волнообразные колебания в периоды исторических переломов — это часто наблюдающееся явление); напряжённая борьба внутри и вне страны играла роль, ограничивающую развитие некоторых сторон демократии и т. д. Однако,— указывается в статье далее,— одних лишь этих объективных условий отнюдь недостаточно для того, чтобы возможность совершения ошибок превратилась в действительность. В условиях, намного более сложных и трудных, чем те, в которых находился Сталин, Ленин не совершил таких ошибок, как Сталин. Здесь решающим фактором является мышление человека». Как видим, здесь ясно сказано об определённой решающей роли субъективного фактора.

Ставя ту или иную возможную задачу или цель своих действий, люди упорно стремятся к созданию условий и борются за осуществление этих задач или целей. В этой борьбе они превращают возможные задачи в действительность. Это — самое распространённое проявление роли субъективного фактора, отражающее сознательность и целенаправленность в общественной жизни. Преувеличивая эту роль, идеалисты считали, что жизнь людей определяется так называемой «свободой воли». Получалось так, что стоит кому-либо задаться какой-либо целью и настойчиво добиваться её, как независимо от условий эта цель обязательно осуществится, станет действительностью. В практической деятельности этот идеалистический взгляд неизбежно проявляется в субъективизме, и его нетрудно распознать. Однако на самом деле задачи или цели, которые ставят перед собой люди, отнюдь не при всех обстоятельствах могут стать действительностью. Те задачи или цели, которые основываются на наличии реальных возможностей, могут осуществиться, те же, которые не опираются прочно на реальные возможности, могут завершиться лишь полным провалом. Хотя в общественной жизни субъективный фактор в превращении возможности в действительность играет, несомненно, большую роль, однако он вовсе не может быть всеопределяющим. Конечная, решающая роль по-прежнему остается за присущими самим объективно существующим вещам и явлениям закономерностями.

Для того чтобы субъективные факторы играли активную роль в превращении возможности в действительность, необходимо наличие следующих условий:

1) Люди должны прежде всего познавать закономерности развития объективного мира, должны определять свои субъективные задачи или цели с таким расчётом, чтобы они правильно отражали закономерности движения противоречий в развитии объективно существующих вещей и явлений, отражали реальные возможности, заложенные в самих объективных вещах и явлениях. При постановке задач или целей необходимо всячески стремиться к тому, чтобы не допускать абстрактной возможности, основывающейся на чисто субъективных, необъективных фактах; в противном случае эти задачи или цели неизбежно повиснут в воздухе. Например, реакционеры помышляют о длительном сохранении старого прогнившего строя. Поскольку такая цель не имеет реального обоснования, она неизбежно обречена на провал. Многие цели, задачи и планы, выдвигаемые авантюристами, выходят за пределы объективно существующих реальных условий, а поэтому присущая им лишь абстрактная возможность не может быть превращена в действительность.

2) Для того чтобы закономерный процесс развития того или иного дела благоприятствовал претворению в жизнь поставленных нами возможных задач, т. е. препятствовал осуществлению каких-либо других возможностей и преодолевал уже осуществившиеся возможности, необходимо плановое создание условий.

3) Нужно вести решительную борьбу с силами и тенденциями, которые мешают осуществлению наших задач. В процессе превращения возможности в действительность эти несколько условий, на которые мы указали, являются неотъемлемыми условиями того, чтобы субъективная активность человека могла играть свою роль.

Работа т. Мао Цзэдуна «Стратегические вопросы революционной войны в Китае» в этом отношении является для нас самым лучшим примером. Прежде всего, исходя из закономерностей революционной войны в Китае в то время, т. Мао Цзэдун поставил перед нами задачу стратегической обороны, задачу борьбы против «походов» гоминдана. После этого т. Мао Цзэдун выдвинул положение о том, что для успешного осуществления этой задачи необходимо в ходе войны предпринимать активные манёвренные действия, а в определённых случаях предпринимать отступление с тем, чтобы создать «условия и обстановку, благоприятные для нас и неблагоприятные для противника». Однако наличие лишь этих двух факторов ещё не может привести к превращению победы из возможности в действительность; для этого необходимы в конечном счёте решающие военные действия. «Наличие условий и обстановки, благоприятных для нас и неблагоприятных для противника, ещё не несёт противнику поражения. В этих условиях и в этой обстановке лишь заложена возможность победы или поражения, но сами по себе они ещё не составляют победы или поражения, и ни для одной из воюющих армий ни победа, ни поражение ещё не стали действительностью. Для того чтобы превратить возможность победы или поражения в действительность, необходимо решительное сражение. Только такое сражение может решить вопрос, которая из двух армий победит»[153].

В настоящее время китайский народ взял на себя великую задачу построения в стране социалистического и коммунистического общества; эта задача полностью основана на реальной возможности, вытекающей из объективных закономерностей общественного развития; поэтому она имеет перспективу полной реализации и в настоящее время движется по этому пути. Однако для полного осуществления этой перспективы недостаточно только правильной постановки задачи, для этого необходимы в качестве гарантии самые разнообразные условия, как уже созданные, так и те, которые будут созданы в дальнейшем; эти условия включают: укрепление нашей государственной власти диктатуры рабочего класса, укрепление руководящей роли политической партии рабочего класса, разработку пятилетних планов развития народного хозяйства и культуры, расстановку и организацию всех активных сил народа на их осуществление и т. д. Создавая и обеспечивая усиление этих условий, нам необходимо также вести решительную борьбу против всяких враждебных сил, пытающихся подорвать наше дело, против всех консервативных, отсталых сил и тех или иных ошибочных уклонов. Только таким путем наши величественные задачи шаг за шагом превратятся из возможности в действительность.