Лепила. Книга вторая

Глава 18

Мой внутренний доктор присмотрелся к ее внешности и высветил проблемы с печенью: желтая кожа, оранжевые склеры глаз, желтые ногти. Желтуха, как она есть, причем в запущенной стадии. Будь это на Земле, я бы сказал, что жить ей осталось всего несколько недель.

Так, размазня, что раскис? Девчонку спасать нужно! Кстати, она уже отсюда исчезла, пока ты глазами хлопал!

— Уважаемый вождь, — вклинился я в паузу в разговоре, — не будет ли с моей стороны неуместным спросить, кто эта девушка?

— Это моя дочь Орани, — ответил Сэф, — моя средняя дочь.

— Заранее прошу меня извинить, если скажу что-то неподобающее, — я дождался утвердительного кивка вождя и продолжил. — Я вижу, что у нее серьезные проблемы со здоровьем, а именно с печенью. Прошу разрешить мне попытаться ей помочь.

Лицо вождя потемнело, когда я упомянул про больную печень, потом посветлело. Сэф кивнул и сказал:

— Разумеется, Майк, но пусть при этом присутствует Каймар. А пока давайте продолжим трапезу!

Кусок не лез в рот, перед глазами стояло прекрасное лицо Орани, я все гадал, что там может быть за проблема, здесь, за столом, да еще в присутствии шамана, я не рискнул запускать диагностические плетения. Такое могли и актом войны расценить. С трудом дотянув до окончания ужина, как-то запихнув в себя содержимое своей тарелки, абсолютно не разбирая вкуса, я напряг Каймара, чтобы он нашел девушку и привел к фургону, куда сам и направился. В фургоне у нас оборудована передвижная операционная, там диагностические амулеты, там инструменты, там разберемся.

Шаман привел девушку только где-то через полчаса, видимо, пришлось ее долго уговаривать. Мы втроем забрались в фургон, залитый ярким светом магических ламп. Включив все небольшие запасы своего обаяния, я попросил Орани снять верхнюю одежду и лечь на разложенный операционный стол. Девушка пугливо оглянулась на Каймара, тот утвердительно кивнул, и она с обреченным видом сняла с себя все, кроме нательной рубахи и легла на простыню под бестеневую хирургическую лампу. Запустив несколько диагностических плетений, комментируя каждое свое действие для шамана, вскоре я составил полную картину. Рак печени в четвертой стадии. Она держится только на обезболивающих настойках, что дает ей Каймар, без лечения жить ей максимум месяц. Пятый, седьмой и восьмой сегменты поражены почти полностью, в остальных сегментах хватает мелких метастазов. Главная проблема, это метастаз в районе ворот печени, что давит на желчный проток, почти полностью перекрывая отток желчи. Чтобы не ошибиться, я запустил все диагностические амулеты, картина подтвердилась. Кроме печени также была поражена поджелудочная железа и кишечник.

Что я могу сделать прямо сейчас? Только оперировать. Убрать из печени все, что получится, выиграть время и разобраться, как вылечить болезнь окончательно. Должен быть способ, и я его найду. Обязан найти!

Не слушая возражения девушки, мы ее почти насильно раздели и погрузили в искусственный сон.

— Каймар, слушай и запоминай. Я оперирую, ты ассистируешь. По команде подаешь инструменты, делаешь, что говорю, и все у нас получится, — обрадовал я шамана, силой снимая с него хламиду и вручая вместо нее хирургический халат. Дальше был краткий инструктаж по названиям инструментов и работе с аспиратором. Дезинфекция рук и тела пациента, и операция началась. Я постоянно косился краем глаза на кардиомонитор, но сердце работало идеально. Поражение печени было слишком большим, так что операция полостная, тут с лапароскопом делать нечего.

Не будь Каймар шаманом, из него вышел бы отличный хирург. Действовал он четко, без малейших эмоций, как и положено идеальному ассистенту. Инструменты тоже не путал, что было особенно отрадно. Я же кромсал несчастную печень, удаляя метастазы и тут же заращивая разрез, три сегмента пришлось отрезать не глядя, и вот тот самый метастаз в воротах, здесь операция пошла ювелирная: чуть не каждый крупный сосуд приходилось пережимать зажимами, разрезать, удалять раковую ткань под ним, и снова заживлять, будто разреза и не было. Как назло, сердце несколько раз давало сбой, но кардиомонитор четко выполнял свои функции, не давая ему остановиться.

Наконец, печень была вычищена, метастазы с кишок удалены, осталось только почистить поджелудочную железу. Не мудрствуя, я просто отрезал три четверти железы, после чего нарастил недостающее здоровой тканью. Осталась только нарастить печень, от нее осталась хорошо, если четверть первоначального объема. Как назло, собственные силы уже почти закончились. Ладно, экспериментировать, так экспериментировать. По команде Каймар вынул из футляра прототип сшивателя, этот амулет я сделал, чтобы хирург без магических способностей мог заживлять те же швы без образования рубцов. Собственно, прибор просто стимулирует рост тканей. Если немного изменить настройки, он будет наращивать и паренхиму той же печени. По крайней мере, в теории. Ладно, если что-то пойдет не так, остановиться всегда успею.

Перенастроенный сшиватель работал отлично. Результат был тот же, как если бы это делал я, просто сейчас процесс восстановления паренхимы печени шел за счет накопителя Силы в амулете, мне оставалось только формировать силовые линии для крупных кровеносных сосудов и желчных протоков. Полчаса, и у нас уже чуть больше половины первоначального объема печени. Все, можно зашивать, дальше печень сама вырастет.

На животе Орани не осталось даже намека на операционный шов, отлично получилось! Аккуратно смыв следы крови с ее живота, я постарался натянуть на нее одежду, насколько это было возможно, после чего деактивировал усыпляющий амулет.

— Просыпайся, уже все, — я подал ей простыню, которой Орани тут же накрылась чуть не до самых глаз.

— И что теперь? — спросила она дрожащим от слабости голосом.

— Теперь ты будешь восстанавливаться после операции и выздоравливать. Я же буду искать способ вылечить тебя окончательно. Да, сегодня я ночую вместе с тобой, и это не обсуждается.

Орани моргнула, казалось, что от ее длинных ресниц по фургону пошел ветер. Выверты сознания все это, не может такого быть. Не давая ей подняться с носилок, мы с Каймаром отнесли ее в юрту вождя, где я снова озвучил требование находиться с пациенткой в одном помещении. Сейчас желчь пойдет в кишечник в нормальном объеме, как бы кишечная флора не взбрыкнула. Был такой случай в моей практике, поставили пациентке стент в желчный проток, на следующий день кишечная колика, пришлось ставить морфиновую помпу. Хотелось бы сейчас подобного избежать.

Всю ночь я не сомкнул глаз, следил за состоянием Орани и пытался продумать стратегию дальнейшего лечения. Операция дала лишь отсрочку. Может на пару месяцев, может даже года на полтора, но болезнь обязательно вернется. Каждый раз резать — не вариант. Рано или поздно метастаз заведется в таком месте, куда со скальпелем лезть противопоказано. Какие есть варианты? Земная медицинская наука знала всего три способа «лечения» рака. В кавычках потому, что по-настоящему болезнь никто не лечил. Способы эти — резать, жечь и травить. Резать — хирургия, жечь — радиотерапия, травить — химиотерапия. И то, и другое, и третье борется с симптомом болезни, но не с причиной. Главное, что у меня сейчас в наличии только хирургия, пусть и на гораздо более высоком уровне, чем где-либо на Земле.

Для химиотерапии нужны соответствующие препараты, где их здесь взять? Что с того, что три четверти химиотерапевтических препаратов растительного происхождения, как говорится «экологически чистые, сделанные матерью-природой»? Да, сейчас я помню латинские названия растений, из которых делаются те же таксаны, да толку-то, если нет ни малейшего представления, как они выглядят и где произрастают?

Для радиотерапии нужно либо оборудование, до которого местной цивилизации еще лет триста ползти, либо радиоактивные препараты, что появятся не раньше оборудования. Тоже без вариантов.

Можно попробовать откалибровать антисептический амулет так, чтобы он уничтожал раковые клетки, не трогая при этом здоровые. Тогда получится эффект, как от таргетной радиотерапии. В стазис-ящике в фургоне лежат удаленные в ходе операции ткани, завтра же начну эксперименты.

Самым идеальным вариантом было бы пойти по четвертому пути, что только начал развиваться на Земле, и устранить причину болезни. Ведь рак — это заболевание иммунной системы, иммунитет перестает распознавать дефектные клетки, потому последние и растут бесконтрольно, нарушая работу остального организма. Беда в том, что иммунологию я проходил только в рамках обзорного курса, нам объясняли про экспрессию антигенов, лиганды и чекпойнты, но визуально я не смогу отличить один от другого просто потому, что даже близко не представляю, чем они отличаются на молекулярном уровне.

Роберт, что жил в доме напротив в Луивилле, учился именно на онкоиммунолога, листая его учебники, я узнал, что онкоиммунология, на самом деле, возникла почти полтора века назад, когда Уильям Коули пытался вызвать иммунный ответ, занося в опухоль трупные бактерии. Удивительно то, что чуть не треть пациентов ему удалось полностью вылечить от рака. Сейчас понятно, что это варварство, но на тот момент это был колоссальный прорыв. Прорыв, про который забыли почти на целый век, когда наука, наконец, открыла механизмы работы иммунитета. Но это все поэзия, а вон рядом со мной лежит проза, от которой невозможно отвести взгляд.

Орани проснулась с первыми лучами солнца. Кожа ее по-прежнему оставалась желтой, но глаза уже утратили оранжевый цвет, посветлели и уже были просто желтыми. Сейчас бы взять анализ крови на билирубин и печеночные трансаминазы, да где взять оборудование и реактивы? Придется пока по старинке, визуально, да косвенно по показателям энергетики организма.

К девушке вернулся аппетит, за завтраком она умяла раза в три больше, чем влезло в меня. Организм восстанавливается и требует топливо со строительными материалами. Полностью заращенные швы ничуть ее не беспокоили.

Потом состоялся разговор с вождем. Я честно объяснил ему, что пока смог только отсрочить нехорошее, но буду искать пути окончательно победить болезнь. Сэф остался доволен моими ответами. Потом, улучив момент, я позвонил Арпадио за советом. К сожалению, маг не смог ничего присоветовать, кроме хирургии и восстановления энергетических каналов. Проблема в том, что у Орани каналы были в нормальном состоянии, не в них была проблема. Так что придется настраивать антисептический амулет на определенный тип клеток, чем я и занялся.

Проще сказать, чем сделать. Одно дело изводить микроорганизмы, что отличаются размерами и структурой от человеческих клеток, другое дело — пытаться воздействовать только на один тип клеток, не трогая при этом остальные. Первый результат забрезжил только под вечер, когда я видеть уже не мог эти клетки. Закрыв фургон, я отправился к юрте вождя, где снова был общий ужин. Пришел я рано, зато удалось перехватить Орани и просто провести полчаса вдвоем, болтая о всякой чепухе. Девушка оживала на глазах, ногти и кожа постепенно приобретали нормальный цвет, склеры еще желтоватые, но прогресс налицо. Пищеварение тоже в норме, восстановление аппетита прошло без заметных последствий. Главное, нам целых полчаса никто не мешал. Мы говорили, я травил больничные и армейские байки, она в ответ делилась местным юморным фольклором, мы дружно смеялись над этими забавными историями. Меня интересовало все, что было хоть как-то с ней связано, ей была столь же интересна наша жизнь. С ней было удивительно уютно и интересно, хоть по возрасту она была на треть моложе меня. А потом нас позвали на ужин. То есть, я-то был за столом, ей же по местной табели о рангах надлежало прислуживать.

Если вчера мы сидели по разные стороны стола, как на переговорах, с одной стороны трое индейцев, с другой четверо нас, гостей, то сегодня все перемешались. Меня посадили между шаманом и вождем, по другую руку от вождя посадили Хана, Тека же оказался между обоими орками напротив нас. Разговор шел гораздо более непринужденный, чем вчера, хоть и вертелся вокруг тех же тем. Индейцам очень хотелось понять, не продешевят ли они, вступая под крышу гравийской короны. И хочется, и колется. Никто ничего другого, собственно, и не ожидал. Я рассказывал про жизнь племени Опономо, как я ее увидел до переход под гравийскую крышу, и какой она стала после перехода. Особенно вождя заинтересовала первая охота на бизонов, я рассказал от первого лица что видел лично, орки дополнили мой рассказ конкретными цифрами полученной добычи, добавив, что племя еще пять раз охотилось на копытных гигантов, обеспечив себя мясом минимум до следующего лета с большим запасом. Тека быстро развел орков на предмет сходить вместе на охоту, на что я сходу дал добро. Хоть и планировал уже послезавтра обратно, да точно задержусь. Не смогу уехать просто. А парни пусть развеются, да в неформальной обстановке без начальства объяснят преимущества гравийского образа жизни. Ведь если удастся склонить племя к союзному договору, это будет жирнейший плюс в репутацию как мне лично, так и Хану, и племени Опономо. Страна у нас по населению небольшая, можно сказать, что все друг друга знают, не спрячешь здесь личные достижения в многослойной бюрократии.

Наконец, ужин закончился, с разрешения вождя я откланялся и вскоре уединился с Орани в фургоне. Не подумайте ничего лишнего, тут была чистая медицина. Привычно отключив эмоции, я провел осмотр. Избавленный от опухолевой нагрузки молодой организм стремительно восстанавливался, желтизна склер уже не была заметна у радужных оболочек, только оттянув веко можно было увидеть остатки желтизны. Билирубин в крови быстро снижался, жаль, что нет сейчас никаких способов его измерить. Если еще вчера девушка выглядела умирающим лебедем, сейчас же ей некуда было девать энергию. На меня обрушился шквал вопросов, а что я делаю, а что это за штука, а зачем то и почему сё. Завершив осмотр и слегка подкорректировав поставленное в ходе операции плетение ускоренной регенерации печени, я, наконец, смог выключить режим врача и нормально с ней разговаривать. Орани безумно мне нравилась, но сейчас это было что-то новое. В моей жизни было много женщин, отношения длились от нескольких дней до нескольких месяцев, но никогда ни к кому из них я не испытывал того, что чувствовал сейчас к дочери вождя. Другую давно бы уже закадрил и затащил в койку, а тут боялся сказать что-то не так, случайно обидеть. Реально боялся.

— Меня хотели выдать замуж в соседнее племя, но пока сватались и договаривались, началась болезнь. Больная жена никому не нужна, вот я и осталась при отце, — рассказывала Орани.

— Давно это было? — спросил я больше для поддержания разговора, наслаждаясь ее голосом, мимикой, жестикуляцией.

— Позапрошлым летом, мне как раз шестнадцать исполнилось, самый возраст для замужества. Каймар лечил меня, болезнь отступала, но возвращалась, с осени же он уже ничего не мог больше сделать. Каймар хороший и добрый, хотя его и боится все племя.

Интересно, какими методами шаман умудрялся больше года тормозить рак? Надо бы с ним на эту тему поплотнее побеседовать.

— Скажи, почему ты прислуживала за столом? Ведь болезнь тебя буквально доедала, я видел, как нелегко тебе это давалось.

— Все просто. В племени нет бесполезных людей. Тут все при деле. Если бы я перестала работать по хозяйству, меня бы выгнали из племени. Отобрали бы одежду, мертвецам она ни к чему, да отвезли бы в прерию на корм койотам и кугуарам. Не хотела я такого конца.

Тут наступила небольшая пауза. Жизнь по эту сторону гор ни разу не легче, чем по ту сторону. Это как с Хармином, не вылечи я его руку, ждала бы его ровно та же участь.

— Майк, расскажи, как у вас создаются семьи? — вдруг спросила индианка, глядя в глаза с намеком. Или мне этот намек померещился?

— По-разному, Орани, по-разному. Чаще по расчету, даже если молодые любят друг друга. А сама процедура простая: идет пара в храм, там их и венчают перед богом, которому посвящен храм. У орков на Черном Истоке брак заключает шаман перед духами предков. Или ты о другом хотела спросить?

— О другом, — девушка вдруг смутилась. — Вот если бы ты полюбил кого-то, что бы ты сделал?

Мне мерещится подвох или он таки есть?

— Если бы я полюбил кого-то и понял, что не могу без нее жить, я бы, прежде всего, спросил ее, нужен ли ей я.

— Зачем? — перебила меня Орани, удивление на ее лице было неподдельным. — Почему не пойти сразу к ее родителям и не договориться о свадьбе?

— Видишь ли, — тут я конкретно затормозил, пытаясь найти слова, — тут дело такое, как бы это объяснить попроще… В общем, семья — это союз двух людей. Им вместе жить, и хорошо бы, как минимум, не быть друг другу противными. Я видел к чему приводит жизнь с нелюбимым человеком, поверь, если этого можно избежать, лучше так и сделать.

Мы оба замолчали. Ну да, практика в отделении скорой помощи и потом в офисе коронера дала богатый опыт в понимании того, к чему приводят семейные разборки. А семейные разборки в Америке происходят потому, что сдуру женятся и выходят замуж буквально за первого попавшегося, потом оказывается, что в семье абсолютно чуждые друг другу люди с нигде не пересекающимися интересами. И начинается вынос мозга друг другу. А женщины в Америке достать могут очень качественно, и права они свои знают, и твои обязанности. И рано или поздно сгибаемая пружина лопается, доставляя жертву либо в травматологию, либо сразу на стол к коронеру. Ну его нафиг.

— А если по расчету? — неуверенно спросила Орани.

— Честно говоря, не могу себе представить, что мне может понадобиться такого, ради чего нужно связывать себя узами с нелюбимым человеком. Видишь ли, все, что мне нужно, у меня уже есть, если что-то понадобится, я просто это куплю. Единственное, что у нас не продается за деньги — это дворянский титул, — глядя в ее непонимающие глаза, я пояснил, — это вроде наследственной должности, скажем, вождя. Но мне это не нужно. Ну вот как-то так.

— Хорошо, вот пришел ты к любимой девушке, спросил ее, а она говорит «нет», что тогда? — с хитринкой во взоре спросила Орани.

— Собственно, здесь три варианта возможны: либо я ей противен, тогда любое продолжение обречено, либо нравлюсь, но она что-то хочет получить взамен, либо ей нравится другой, — блин, как же легко философствовать, только отчего-то есть ощущение, что выйдет мне это конкретным боком. — Действовать буду по обстоятельствам. В первом и третьем случае объективно ловить нечего. Во втором случае выясню, что она ожидает получить и не будет ли плата чрезмерной.

А девонька-то мотает на ус, ох, кому-то может не поздоровиться…

— Чрезмерная плата — это как?

— Это если она захочет голову моего брата, например. Есть вещи, которые делать нельзя. Просто нельзя. Ладно, засиделись мы тут, — решил я закончить разговор, не нужны нам кривотолки, — пошли обратно к твоему отцу.

— Пошли, — отозвалась она.

Распахнув дверь фургона, я поежился от дохнувшего снаружи холода. На небе горели огромные яркие звезды, в такую ясную ночь в прерии запросто может быть заморозок. Я выбрался наружу, подав руку Орани, которая тут же прижалась ко мне дрожа всем телом. Ну да, печень у нее еще не совсем в порядке, с терморегуляцией пока большие проблемы. Я снова сунулся в фургон, вытащил с полки свою «шоферскую» куртку из толстой отлично выделанной кожи на подкладке из мягкого сукна и накинул ее на плечи девушки. Орани сразу завернулась в куртку, выглядевшую на ней огромной плащ-палаткой. Мы так и шли до юрты вождя, она прижималась ко мне, я же обнял ее левой рукой, в голову лезла всякая дурь, вроде того, что вот в чистом поле из-за угла выскочит монстр, а я его сразу из револьвера бац-бац, да файерболом сверху! Очень хотелось распустить хвост павлином, будто мне снова пятнадцать лет и надо закадрить свою первую подружку. Аж самому перед собой стыдно стало.

Но вот перед нами юрта Сэфа, никакие монстры из-за угла не напали. А гости из-за стола (пусть он и топчан без ножек) и не думали расходиться. Гоняют чаи и треплются. Орани вручила мне обратно куртку и упорхнула куда-то за ширму. Мы посидели еще с час, после чего разошлись по койкам. Я снова спал в одном помещении с Орани, если так можно назвать этот отгороженный закуток.

Разбудил меня под утро громкий звук, это бурчало в животе у Орани. Стараясь не разбудить ее, я аккуратно оделся и подошел к ее кровати, запуская диагностические плетения. Именно этого я и опасался. После долгого перерыва пошла желчь, да еще и перенасыщенная желчными кислотами, билирубином и прочей дрянью, что вычищалась сейчас из ее крови, кишечная микрофлора среагировала на это неадекватно, какие-то бациллы расплодились сверх меры, задавив остальных. Если оставить на самотек, можно и до кишечной колики довести. Хорошо, что на этот случай уже есть отработанная методика.

Через четверть часа бурчание в кишечнике девушки затихло, процессы в нем нормализовались, можно было спать дальше, но сон никак не шел. Я лежал и думал о стратегии и тактике дальнейшего лечения. С тактикой более-менее понятно, надо допилить антисептическое плетение так, чтобы оно избирательно выжигало раковые клетки. Осталось только сообразить, по каким критериям плетение сможет отделить раковые клетки от здоровых. Магия жизни дает мощнейший аппарат точечной диагностики и воздействия, можно определять все молекулы в клеточной мембране, но все упирается в мои личные знания. Вернее, в их отсутствие.

А ведь где-то на другом континенте лежит мой ноутбук, куда скачана практически вся университетская библиотека, иммунология там точно есть. Всего-то нужно сгонять на Черный Исток, добраться до схрона, вытащить имущество, да вернуться обратно. Делов-то, прям раз плюнуть. Желательно никого при этом не встретить, хорошо я там по мозолям потоптался, могут припомнить. Да и Легион вряд ли простил дезертирство, будем называть вещи своими именами, пусть даже нас тогда и подставили. И не забудем, что на Гравии с порталами система ниппель. Сюда дуй, отсюда… ничего, в общем. Ну и совсем не надо забывать, что имущество мое светить перед посторонними не следует. Любые вещи Древних стоят безумных денег, а тут к гадалке не ходи, и так понятно, что оружие и технику мигом примут именно за древние артефакты. Засада, короче.