Лепила. Книга вторая

Глава 19

А если проблему разбить на отдельные части? Как добраться до Черного Истока? Разумеется, порталом. Если сочинить качественное обоснование, да подключить того же Осту, можно и подорожную выправить, ранг у него в местной власти немалый, да и бывший егерь он, как и почти все чиновники, выходы на безопасников даст, надеюсь.

На Черный Исток надо идти отрядом, и взять с собой лучше всего орков, желательно из моей новой семьи, чем меньше посторонние знают, тем лучше. Отличная интерактивная карта континента имеется, пройдем, дорогу отыщем. Возьмем фургон, закроем красные кресты на бортах брезентом в пустынной расцветке, оторвемся на нем от любых врагов. А лучше завести второй фургон, если получится. Запасем пару сотен артефактных стрел, никакие дикие орки нам не будут страшны. Подъехать к самому схрону не выйдет, там с милю надо по горной местности идти, но это не страшно. Когда ты не один, а с отрядом, все сильно упрощается.

Надо будет у Мило выяснить график ротаций, чтобы не влипнуть. Не хочу воевать с легионерами, там бывшие товарищи по оружию могут оказаться, да и не сделали они мне ничего плохого. И не напороться бы на Искореняющих, тут уже краями не разойдемся, ненавижу мразей, да и у них ко мне чувства ни разу не лучше. Если же тамошние орки решат мне припомнить былое, засыплем их артефактными стрелам, да слиняем на скорости.

Смотря по тому, что за подорожную дадут, будем смотреть, брать ли только ноутбук с зарядной станцией, либо тащить все. Там видно будет.

В общем, план начал вырисовываться. По возвращении первым делом к Хармину, как договоримся, тут же в Истор, обеспечивать подход и отход. С Мило же надо прямо сегодня поговорить. Но это все на потом, раз не спится, пойду-ка я дальше экспериментировать.

Кажется, мне удалось методом слепого тыка нащупать отличие между здоровыми клетками печени и метастазами. Плетение четко убивало раковые клетки, не трогая здоровые. Проблема в том, что оно при этом точно так же убивало и здоровые клетки других тканей, так что амулет сделать не получится, надо будет работать вручную. Но это уже прорыв. Зная, куда надо смотреть, теперь будет проще разбираться и с другими органами, взял биопсию, да за работу. Плетение было оформлено как раз, когда в фургон явилась Орани с кружкой крепкой кавы. Отхлебнув с полкружки, я в приказном порядке положил ее на стол, велев не двигаться, несколько минут расставлял маркеры, чтобы плетение не вышло за пределы паренхимы печени, потом запустил плетение на минимальной мощности. В магическом зрении было видно, как гибнут отдельные клетки, чуть добавив энергии, процесс пошел веселее и вскоре закончился. Раковых клеток в печени не осталось. Ура!

— Как ощущения?

— Когда ты там что-то делал, внутри сильно зудело, будто комары кусали, сейчас почти прошло, — ответила девушка.

— Так и должно быть, — ответил я с уверенностью, которой не ощущал. В какой-то статье было написано, что такого типа зуд возникает, когда собственный иммунитет распознает и убивает раковые клетки. Тут их убило плетение, сейчас организм занимается их утилизацией, создавая похожие ощущения. Так или иначе, чистка даст ей полгода нормальной жизни, может и больше. За это время я обязан найти лекарство.

С Мило поговорить не удалось, у них происходила какая-то движуха, профессору было не до меня, так что я закрылся в фургоне и продолжил эксперименты с тканями. Орани принесла обед, который мы съели сидя на раскладных стульях у фургона под ярким, но почти не греющим зимним солнцем, а потом долго болтали обо все и ни о чем конкретно. В разговоре с ней постоянно возникло ощущение, что мы знакомы уже многие годы, а не всего пару дней, и уже трудно было представить свою жизнь без нее. Влюбился я что ли на старости лет? Кошмар какой. Все влюбленные, кого доводилось видеть, вели себя, как законченные идиоты, неужели со мной такая же жуть происходить? Похоже на то, если мозги не загружать, сразу начинаю считать, сколько времени я ее не вижу, и сколько осталось до следующей встречи. Хорошо, что есть задача для загрузки мозгов, правильная задача: спасти Орани. Тут не только мозги заработают, ради этой цели я готов на все!

К вечеру удалось подобрать параметры плетения от метастазов из кишечника и поджелудочной железы. Это относительно несложно, если знаешь как, и имеются образцы здоровой и больной ткани в достаточном количестве. Перед ставшим уже традиционным ужином у вождя это плетение было использовано на Орани, судя по расходу энергии, в ее организме еще оставались раковые клетки. На этом мои возможности пока заканчивались, надо быть честным с самим собой. Пока заканчивались. Но я над этим уже работаю.

За ужином говорили почти исключительно про сегодняшнюю охоту, про которую я уже успел забыть. Полтора десятка индейских охотников и два моих орка поехали в прерию охотить мясо. Повстречалось им стадо антилоп, орки тут же подстрелили парочку на недоступной индейским лукам дистанции. Потом так же с дальней дистанции завалили трех бизонов. В общем, у племени резко возрос запас мяса, на столе оно тоже присутствовало. Антилопа была вкусная. Вождь сегодня был не слишком многословен, на вопросы отвечал односложно. и задумчиво косился то на орков, то на меня, то на дочь, когда та возникала, чтобы что-то подать или убрать со стола. Когда все наелись до отвала, нас с орками вежливо попросили удалиться, вождь с парой советников (как еще именовать Теку и шамана?) насел на лейтенанта. Похоже, что-то у них завертелось.

Мы с Орани сидели на раскладных стульях у фургона, держась за руки, смотрели на звезды и говорили, говорили, говорили. Завтра мне уезжать, клиника ждет, да и судейские обязанности никто с меня не снимал, но это будет завтра, сейчас же я наслаждался каждым мгновением рядом с ней. Как описать происходившее со мной? Да никак. Кто не испытывал подобного, тот не сможет понять, это как пытаться объяснять цвета слепому и музыку глухому.

Нашу идиллию нарушили самым грубым образом: трое хмурого вида воинов притащили на плаще юношу, скрючившегося в позе эмбриона, пытаясь удержать лезущие из раны на животе кишки. Я было подумал, что на племя кто-то напал, но все оказалось куда проще: подрастающая молодежь мерялась размерами своих копий и томагавков, сходясь в поединках. Обычно при этом использовалось учебное затупленное оружие, но отдельные любители пощекотать нервы бились друг с другом на вполне боевых клинках, тут был тот самый случай. Пацан не успел увернуться от удара, и лезвие томагавка рассекло ему брюшину. Местные томагавки заметно отличаются от земных, размеры примерно те же, но лезвие скорее напоминает узкую однолезвийную секиру, им очень удобно наносить режущие удары, именно такой и словила эта личинка воина.

Раненого занесли в фургон и переложили на операционный стол, после чего воины удалились. Я ожидал, что Орани испугается крови, но ошибся, ей было все интересно, она даже вызвалась ассистировать. Обезболив рану и разложив пациента нормально на столе, я осмотрел рану магическим зрением. Парню повезло, кроме рассечения брюшины он получил всего два надреза тонкой кишки, лезвие скользнуло по ребрам, потому и не смогло прорезать глубже. Фигня вопрос, исправим быстро, даже амулет для наркоза использовать не буду.

В общем, так и получилось, подготовка заняла больше времени, чем сама операция. Да и во время операции больше провозились с удалением крови из брюшной полости, чем собственно со сращиванием тканей. Полчаса на все про все. Боец слез со стола, ощупал живот, по которому шла багровая полоса шрама, который я специально не стал окончательно заживлять, повертел корпусом, после чего поклонился, как младший старшему (я уже научился разбирать типы поклонов):

— Бледнолицый шаман, Горн из племени Опонги благодарит тебя за исцеление и перед лицом духов предков заявляет, что отныне его дом — это твой дом. На мне отныне священный долг жизни перед тобой. И пусть я пока не прошел посвящение в воины, только свистни, я сразу явлюсь!

Как там было в старом советском фильме, «если надо кого убить, только скажи, от мафии еще никто не уходил!», тут примерно то же самое. Особенно радует это название «бледнолицый», при том, что одень нас одинаково, поставь рядом, и уже не разберешь, кто здесь индеец. Просто у них принято идя в бой вымазывать лица охрой, потому они и краснокожие.

Я ответил приличествующим кивком:

— Майк из племени Опономо и шаман бледнолицых услышал твои слова, Горн из племени Опонги. Тебе же пока приказ: до послезавтра старайся не делать резких движений, чтобы рана не разошлась, потом можно.

Горн выдал длинную цветистую фразу благодарности, после чего отвалил вместе с тремя воинами, что его сюда принесли. Они так и дожидались у фургона. Мы же снова сели на раскладных стульях так, чтобы фургон закрывал от поднявшегося ветерка. Разожженная походная печка давала приятное тепло, а чтобы Орани не мерзла, терморегуляция у нее пока не восстановилась окончательно, ей было подарено толстое шерстяное пончо, что было приобретено для холодного сезона.

Я наслаждался ее близостью и поймал себя на мысли, что любую другую симпатичную девицу либо давно бы затащил в койку, либо вообще бы не связывался. Здесь же другое, я боялся сделать неловкое движение или сказать что-то не то, что оттолкнет ее. Тут облажаться можно только один раз, второго не будет. Но до чего же приятно вот так сидеть рядом, держать ее руку в своей и просто молчать. Но вот «индейская свеча» почти прогорела и перестала греть, пришлось вставать и идти спать.

Я снова ночевал в одной комнате с Орани, если так можно именовать загородку в юрте. Лежа на спине, я смотрел в потолок. Сон никак не шел, в голове роились отрывочные мысли, вдруг одеяло откинулось, и тонкая девичья фигурка скользнула под него, прижавшись к моему боку.

Судя по всему, я был у нее первым мужчиной, как говорится, клинические признаки налицо, а спрашивать такое у любимой девушки боязно. Да, уже любимой, определился я. Неопытность она компенсировала таким энтузиазмом, что пришлось пару раз срочно восстанавливать поврежденные ткани, ибо дорвалась. В общем, в эту ночь выспаться не удалось. До кучи, с утра пораньше в комнату заглянул вождь, увидел нас вместе, сделал одобрительный жест и исчез. Ой, всё, приплыл ты, Миша. А с другой стороны, скажи честно, ты точно против? Вот точно-точно?

Осторожно выбравшись из-под одеяла и набросив кое-какую одежду, я вылез на улицу умываться. Ночь опять была ясная, вода в стоявшем за юртой долбленом корыте покрылась коркой льда. Сломав лед, я обмакнул голову в ледяную воду. Взбодрило. Теперь ей же облиться, растереться полотенцем, да принять дежурную кружку кавы, там, глядишь, соображалка и заработает нормально.

За завтраком все было, как и вчера. Вождь общался с нами, никак не показывая, что застукал свою дочь со мной. Ладно, проясню этот момент чуть позже, пока же надо отыскать Орани. Отыскалась она на хозяйственном дворе, если так можно назвать пространство между тремя юртами, накрытое сверху травяными циновками, где всякое разное готовилось, шилось и стиралось.

— Здравствуй, любимая, — сказал я. Слово вырвалось само собой, точно влюбился, ага.

— Здравствуй, любимый, — ответила она и прижалась к моему плечу.

— Твой отец видел нас вместе.

— Ну и пусть, — с вызовом сказала Орани, покраснев, — ты лучше скажи, тебе было хорошо со мной?

Тут наступила моя очередь краснеть. Я просто крепче прижал ее к себе, потом, решившись, сказал:

— Вот ты спрашивала, что я буду делать, если захочу на ком-то жениться.

— Ты уже хочешь? — она хитро взглянула мне в глаза.

— Не хочу расставаться с тобой ни на минуту. Но от меня зависят другие люди, подвести которых будет подло, поэтому, как бы я этого ни хотел, остаться не получится. Ты бы смогла переехать жить в другой мир? Жизнь у нас сильно отличается от вашей, все другое.

— С тобой я куда угодно готова пойти, — почти прошептала она, склонив голову мне на грудь, порыв ветра чуть растрепал ее волосы, защекотав мне ноздри, ужасно хотелось чихнуть, уж не знаю, как удалось удержаться и ее не потревожить.

— Другими словами, ты согласна выйти за меня замуж?

— Конечно же! — подпрыгнув, она повисла у меня на шее. Мы так простояли с минуту, не обращая внимания на остальных на хоздворе. Потом я аккуратно поставил ее на землю и сказал:

— Тогда пошли к отцу, будем договариваться.

Договориться с вождем оказалось куда проще, чем я думал. Он выслушал нас и выдал решение: свадьба состоится осенью на празднике Великой Охоты, это еще месяцев восемь ждать, зато за это время мы точно поймем, достаточно ли подходим друг другу. До той поры что я могу приезжать сюда, что Орани может приезжать ко мне, но не больше, чем на две недели, а также несколько условий по мелочи, вместо калыма. Возражений ни у кого не нашлось, потому Сэф кликнул шамана, и несколько всклокоченный с утра Каймар провел обряд помолвки. Вот и отлично.

Тут заявился Хан, всех посторонних вежливо попросили из юрты, да и что мы там забыли? Пару часов до отъезда мы провели вместе, сходив на берег реки, что текла в трех фарлонгах от лагеря племени. Этот берег реки был низким и с белым песчаным пляжем, я не удержался, снял сапоги и, завернув штаны, пошел босиком в холодной воде, в которой изредка мелькали тени довольно крупных рыб. Надо было удочки взять сюда, только хорошая мысля всегда приходит опосля. Ну ладно, попробуем без удочки, я сплел из силовых нитей что-то среднее между мешком и корзиной, подвел эту конструкцию под особенно крупную рыбину и рванул ее к берегу. Переборщил с усилием, бывает: рыбина пролетела по воздуху и шлепнулась шагах в шести от воды и забилась по песку. Прижав ее одной рукой, я пронзил ей голову кинжалом, правда, только с третьей попытки, зверюга дергалась и скакала по песку, как сумасшедшая. Орани с интересом наблюдала за моими манипуляциями и подошла только когда рыба затихла. Ну и зверюга! Явно из лососевых, считая хвостовой плавник, ростом с Орани, то есть, метр шестьдесят примерно, весов нет, но очень тяжелая. И жуткая пасть, полная загнутых внутрь зубищ. Даже язык зубастый, видать, чтобы помочь упирающейся добыче быстрее попасть в желудок. Выпотрошив рыбу и вывалив потроха обратно в реку, я попробовал сообразить, как ее дотащить до стойбища, но дочь вождя поднялась повыше, да оглушительно свистнула, замахав кому-то рукой. Буквально через минуту сюда примчалась верхом пара юных кандидатов в воины, с уважением в глазах подхвативших рыбину и утащивших ее в стойбище. Мы же продолжили гулять, беседовать и целоваться.

Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, закончилась и наша прогулка. Хан позвонил по амулету связи сказав, что пора отправляться. Мы, не торопясь, дошли до стойбища, где я простился со всеми, вручив Орани амулет связи. Амулет заряжен под завязку, можно пару месяцев болтать без перерыва, нам надолго хватил. А затем все сели в фургон и двинулись в обратную дорогу.

Дорога прошла без приключений. Да и сколько той дороги? По пути Хан поведал, что вождь подписал-таки союзный договор с Гравией, за что индейцам полагается целый ворох ништяков, а самому Хану как минимум благодарность, да и меня он обещал в рапорте отметить, глядишь, каких-нибудь плюшек с печеньками отсыплют. Задерживаться у военных не стали и сразу после обеда двинули к горам с тем, чтобы еще засветло быть в Харе. Дорога была уже разведана, фургон бодро катил по прерии, подпрыгивая на кочках, в обозримом пространстве не было ни одного разумного существа, что не могло не радовать. В гору фургон катил столь же легко, как и по равнине, дальше был перевал, извилистое ущелье или долина, сами называйте, как хотите, и вот уже виден участок с «огненными кустами», как индейцы именуют те накапливающие Силу растения на моем участке, еще полчаса, и мы в клинике.

Дел накопилось выше крыши. Пока нас не было, прибыла очередная партия горняков, разумеется, тут же отметили это дело, да устроили пьяную драку с поножовщиной, хорошо, хоть не убили никого. Маршалы при поддержке трезвого населения разогнали эту гоп-компанию, да повязали особенно буйных. Молодцы, работу свою сделали, а теперь отдуваться придется мне: в клинике шестеро с переломами и ножевыми ранениями, еще десяток сидит в подвале «федерального здания», суда ждет. Честно говоря, надоело это уже, завтра же переговорю с Тило, пора прекращать пьяную вакханалию. Ибо сказано: ну выпил ты литр, ну два, ну три, но напиваться-то зачем? Еще сильно порезали руку маршалу Грофу. Он, ясное дело, от помощи отказывался, утверждая, что это «просто царапина», пришлось напомнить, кто ему зарплату платит и вообще здесь начальник. И вставить конкретный пистон за то, что был на службе без положенных кожаных наручей. Положено по форме — изволь носить и не жужжать.

С Грофа я и начал. Царапина, не царапина, он на службе и должен быть полностью здоров, потому, не взирая на протесты и возражения, орка затащили в процедурную, раздели и посадили на стул, разложив раненую руку на столе. Рана уже закрылась первичным натяжением, да только ткани начали неправильно срастаться, пришлось иссекать, соединять и сращивать. Со следующими было проще, они не брыкались и не упирались, да и травмы были не особо сложные, так, обычные рассечения мышц. Рют с Каром качественно их прооперировали, мне оставалось только ускорить заживление. Так или иначе, провозился я с ними допоздна. Потом, уже дома, связался по амулету с Орани, мы проболтали не меньше часа, пока у нее от утомления язык не начал заплетаться.

С судом затягивать не стали, следствие проведено, виновные — вот они, свидетелей вызвали. Все виновны в нарушении общественного порядка, всех на общественные работы на пару недель, пусть канавы копают, нужники чистят, да дороги делают. Деятель же, что порезал Грофа, оправился на каторгу на пять лет, и пусть спасибо скажет, что не в петлю, нечего было на представителя власти нападать, тут никакого сочувствия в принципе быть не может.

Следующим пунктом программы был разговор с Тило. Мысля моя была проста: надо принять закон, запрещающий по пьяной лавочке утрачивать контроль над своим состоянием. Чтобы кто напился до состояния нестояния — тому сразу штраф, а кто на этом фоне бузить начнет, тому большой штраф, да чтобы суда не ждать, сразу на месте рассчитываться. Бургомистр согласился сходу. Мы быстро сочинили текст закона, Тило его подписал, я заверил. Отныне, если хочешь нажраться, бухай дома, либо шагом марш из поселка за частокол. Так спокойнее будет. По большим праздникам будем исключение делать.

Вернувшись в клинику, я закрылся у себя в кабинете и взялся за амулеты связи. Первым делом Хармин, названный брат был на охоте, обещал приехать завтра. Так лучше будет, здесь меньше ушей. Следующим пунктом программы был Мило. Учитель явно заподозрил, зачем мне нужен график ротаций, но никак это не комментировал. Оста ждал меня у себя через три дня, там обо всем и поговорим. Дальше был обычный рабочий день, наполненный работой с пациентами, обучением персонала и изготовлением артефактов. Для последнего очень не хватало станков, токарный нужен обязательно, фрезерный во вторую очередь, без них сложно сделать отдельные детали, так что позвонил Хеделю и озадачил его поиском оборудования. А еще мы с Орани трижды созванивались, раньше никогда не подумал бы, что смогу часами зависать на телефоне, в качестве которого здесь амулеты связи. Главное, что здоровье у нее почти наладилось, девушка была полна сил и энергии. Как же я был рад за нее!

Названный брат приехал с утра, посмотрел на клинику и дом, выдал веское «хорошо ты здесь устроился», после чего мы закрылись в кабинете, поставив звукозащитный экран. Сказать, что Хармин удивился новостям, это ничего не сказать. Брат выпал в осадок что от новости о моей грядущей женитьбе, что о планировании экспедиции на Черный Исток.

— Майк, так дела не делаются. Десяток наших семейных воинов я тебе дам без вопросов. Но когда вы будете боевым слаживанием заниматься? — выговаривал мне брат. — Хочешь туда поехать? Не вопрос, но я тебя не отпущу пока ты с моими парнями не научишься нормально вместе работать. Иначе и сам сгинешь, и парней под молотки подведешь. Я сказал.

— Брат, да разве я возражаю? Через три дня я в Истор, кстати, список закупок привез? Там два-три дня, потом присылай своих парней, будем притираться.

— Еще бы ты возражал, — ухмыльнулся Хармин. — И это, не забудь пригласить нашего вождя с шаманом на свадьбу. Иначе очень сильно обидятся. А вот тебе и список.

Орк выудил из сумки сложенный вчетверо лист бумаги, исписанный мелким почерком. Ну-ка, что у них там? Еще два десятка ружей, это понятно. Ткани, нитки, иголки, ножи и ножницы, тоже понятно. Три десятка лопат? Кирки? Гвозди, скобы, молотки, плотницкие топоры, пилы? Готов поставить сотню золотых талеров против старого дырявого носка, что племя решило либо осесть, либо вести оседлую деятельность. Хороший признак, на самом деле. По-хорошему, не нужны королевству кочевые племена. В смысле, если племя интегрируется в королевство, нечего ему бродяжничать, надо вылазить из первобытной дикости и приобщаться к благам цивилизации, начиная с теплого отапливаемого сортира и кончая доступом к нормальной медицине, да не забывать работать на всеобщее королевское благо. Кстати, что если взять небольшой магомотор, да изобрести мотоцикл? Отличная штука выйдет и для пастухов, и для охотников, и много еще для кого. А уж устройство старого «харлея» дяди Бена я выучил наизусть, когда помогал ему приводить в рабочий вид это ржавое чудовище 1939 года издания, конструкция простая, как угол дома и надежная, как кирпич. Даже на местной допотопной производственной базе повторить ее не самая великая проблема, разве что с амортизаторами затык. Нет, я в курсе, что там должны быть какие-то неведомые «перепускные клапаны», только что это за зверь и на что он похож, я не знаю. Еще одна зарубка на память. Что-то мысль далеко забрела, что там дальше по списку?

Оставшиеся дни до отъезда в Истор пролетели совершенно незаметно. Пациенты, обучение персонала, учеба у Мило и написание учебников по медицине сжирали почти все время, впрочем, с Орани мы болтали подолгу несколько раз в день, старые же товарищи (Рют и Кар конкретно) начали на меня коситься и вертеть пальцем у виска, когда думали, что я их не вижу. Это они от зависти, точно говорю.

Но вот наступило утро, когда я снова сел за руль фургона, маршалы Албен и Манкор заняли места рядом, и мы покатили к ближайшему порталу. Двадцать лиг, примерно сотня километров, это не так много. Первые несколько миль мы неслись с ветерком по свежепостроенной дороге, разогнавшись под сотню километров в час. Толстые шины и рессоры проглатывали неровности выложенного камнем дорожного полотна, орки пребывали в полном восхищении. Дикие люди, дети прерий, все бы им мчаться, да глотки резать, прям как дети малые. Потом пришлось сбавить скорость и объехать стороной толпу каторжников, что строили эту самую дорогу. Дальше была старая накатанная грунтовка, здесь я не рискнул разгоняться больше примерно сорока километров в час. И вот снова мы объехали дорожное строительство, после чего погнали по свежему ровному каменному полотну, здесь я рискнул разогнаться где-то до полутора сотен в час. Фургон мог запросто гнать и быстрее, но стало страшно: ветер сильно мотал наше транспортное средство, с его аэродинамикой, как у кирпича, через пару миль я сбавил скорость на треть, так дальше и ехали до самого портала. Главное, стоило только сравнить орков с детьми, так они тут же стали себя вести соответственно, визжали, пищали, кричали, активно выражая прущие через край эмоции и несколько при этом напрягая. Не поймите меня неправильно, я ничего против детей не имею, но когда рядом два таких «ребеночка» ростом больше двух метров и почти по полтора центнера весом, это вызывает озабоченность. Махнет такой дитятко рученькой, да снесет тебе буйну головушку, как будто ее и не было. Причем он даже не заметит, что самое обидное.

Но вот показался портал, орки угомонились, сделали морды чемоданом и приняли вид надменный и гордый. Ну да, понты — это наше всё. Но вот портал заработал, по ушам привычно хлопнул перепад атмосферного давления, впереди показался Истор.