Лес

12

Сначала Софья сестру спасала, глупая была, не знала, что от пьянства спасти нельзя. Возила ее к врачам, к одному, к другому, все говорили: это не вылечить, только если закодировать. Софья не хотела кодировать, знала: сестра выпьет все равно и умрет, и смерть будет на ее совести. К бабкам деревенским даже водила, те заговоры делали, все без толку — пила сестра и пила — только деньги тянули.

Сама Софья тем временем вышла замуж за того самого парня из техникума, и они вместе жили в доме его семьи — вот в этом самом доме — в Туезерске. Жили хорошо, не пил никто, свекровь, правда, ведьмой была еще той, шпыняла Софью, обзывала, всю грязную работу на нее сваливала, зато не била никогда. Сейчас чего уж про свекровь говорить, умерла та давно, и последние годы помягчела, доченькой ее называла, доброй стала.

Вроде бы нормально все было, но все равно на сердце тяжело, что бросила сестру там, в умирающей Шижне. Один раз она мужа убедила, что не сможет жить спокойно, пока с сестрой все неладно, и они забрали ее из Шижни, привезли в Туезерск. Мать тогда еще жива была, они приехали на машине — еле по размокшей дороге добрались, дважды застряли, — зашли в дом, увидели мать за столом и Тамару.

— Собирайся, уезжаем, — сказала Софья.

А сестра пьяной была совсем, не соображала, но обрадовалась, что поедет куда-то, обниматься полезла. Совсем стоять на ногах не могла, Софья сама ее вещи стала собирать, немного взяла трусов, носков, маек на первое время. Мать все ходила за ней по пятам, обзывала, орала, ударила один раз, так Софья развернулась и так кулаком ей в лицо дала, что та осела на пол и удивленно стала смотреть на дочь, будто не узнавала.

Она собрала вещи, закинула их в машину, на заднее сиденье Тамарку запихнули — та то плакала, то ругалась, то в любви им признавалась — и уехали из Шижни. В Туезерске, вдали от матери, сестре вроде бы получше стало, да и свекровь там была как офицер в армии, командовала жестко, и все по расписанию в доме было, и чистота идеальная всегда. Так-то это невыносимо, но с Тамаркой пригодилось: та быстро поняла, что в этом доме бездельничать не получится.

Две недели у них жила Тамара, выглядеть стала лучше, комнату ей красивую выделили с видом на сад. Она помогала по хозяйству, на огороде работала, коров доила, свекровь не возражала: лишние руки в доме никогда не помешают.

А потом сестра пропала, к обеду не пришла и на следующий день, они ее искали по всей деревне, уже думали в полицию звонить, но потом нашли — она с местным алкашом каким-то пила и ночевала у него. Свекровь сказала, что пьяницу в доме терпеть не будет. Софья сказала сестре, чтобы та не пила, а то свекровь ее выгонит, и она вроде бы снова не пила — дня три, — а потом опять запила и уже не трезвела. И свекровь сказала, позор какой — вся деревня знает, что эта Тамара ее родственница теперь, как Софья могла такую алкашку в ее дом притащить, это после всего, что она, свекровь, для Софьи сделала. Ей здесь кров дали, человеком сделали, кормят, поят, а она такую свинью подбросила. Еще свекровь сказала, что либо пусть Тамарка убирается из Туезерска куда подальше, либо они вместе с сестрой могут валить на все четыре стороны. Софья так зла на сестру была, попыталась с ней поговорить, но все без толку. Тогда они с мужем погрузили ее снова в машину, отвезли в Шижню и оставили на пороге дома.

С сестрой она долго потом не общалась, сначала обижалась на нее, а потом дети пошли: одна дочь, вторая, потом сын, — и как-то не до того стало. Только один раз они увиделись — на похоронах матери. Тамарка пьяная весь день была, Софья так разозлилась на нее, чуть не подрались.

А потом у сестры дочь родилась, та по телефону ей рассказала, денег просила на ребенка, но Софья отказала, знала, что на ребенка деньги не пойдут, все пропьет. Тамарка разозлилась и трубку бросила.

— Дочь свою Мартой назвала, представляете. Кто может такое вычурное имя дать ребенку, кроме деревенской алкашки.

— Мою маму Мартой звали, — возмутился Гриша, — но моя бабушка не пьет и пьяных ненавидит. Однажды дядя с отцом выпили, так ругалась на них.

— А я вообще Анка, — добавила Анка, — и моя мама тоже не пьет, только когда с подругами встречается, немного выпивает.

— Да уж, всякое бывает, — ответила женщина и продолжила рассказ.

Вот так они и жили: старшая сестра в Туезерске, а младшая — пьяница. Софья мысленно с ней рассталась давно, ей уже никакого дела не было, не навещала, племянницу даже ни разу не увидела, она своих детей растила и своей жизнью занималась, пока однажды Тамара не явилась на порог и не рассказала, что произошло в Шижне.

— Пришла злая колдунья? — затаила дыхание Анка.

Софья засмеялась.

— Ой, да брось, какая там колдунья. Где-то у меня пряники есть...

Женщина пошла к кухонному шкафу, открыла дверцу и чем-то зашуршала.

— Колдуньи — это сказки для маленьких детишек, — сообщил Анке Гриша.

— А ты у нас большой очень? — расхохоталась Софья.

— А то, — гордо сказал Гриша, — умею писать, читать, считать, знаю столицу Колумбии.

Софья нашла пачку пряников, надорвала и высыпала их в стеклянную вазочку.