Лесной техникум и Девять Неизвестных

Глава 15 Блины, блины, блины…

А Ваня всуе помянул собственную маму:

— Тем более, что вы все ей не нравитесь, так что давайте решать всё сами, ни на кого не оглядываясь. И особенно на этот чёртов орден.

Он сгрёб девушек в охапку и они стояли так какое-то время. Наконец Ваня вздохнул, словно сбрасывая с себя что-то и подвёл итог:

— Пошли ужинать, а то уже кушать хочется.

— Да ты! — возмутилась Ильмера. — Рано ещё! За тобой следить надо, а то растолстеешь!

— Ну перекусить-то дадите? — возмутился Ваня.

— Только чуть-чуть! — строго сказала мавка.

Все рассмеялись и двинулись дальше.

А дома, в своей избе, разговор продолжился и продолжила его Ильмера:

— Я всё равно не понимаю людей! Ты, Ваня, ты сильный молодой самец, собрал вокруг себя сильных самок, это же хорошо! Это правильно! Мы не грызёмся между собой, мы верны тебе и если с тобой даже что-то случится, мы останемся рядом и будем тебе помогать. Что твоей маме не нравится?

— Ей не нравится то, что вы есть, — Ваня снова скривился.

— Но почему⁈

Ответила Света, которая могла кое-что видеть со стороны и в силу своего опыта многое видела с разных сторон:

— Она хочет сама найти ему жену. Такую, какая будет нравится ей.

Вот тут мавка была окончательно сбита с толку:

— Но… Ведь это будет ванина семья, ванина жизнь… Значит должен решать…

Ваня на это просто отмахнулся:

— Решать может только она одна. За всех. По крайней мере до всех, до кого может дотянуться. Когда имеешь дело с моей мамой это надо просто помнить, потому что понять это невозможно.

— И что же делать? — ошарашенно спросила Ильмера.

— Жить и решать всё самим, — решительно заявила Света.

— И помнить, что моя мама не успокоится. Она будет постоянно что-то делать, чтобы нас развести. Так что когда будем с ней встречаться, будьте осторожны, — подвёл итог Ваня.

У Васечки собралась обычная для таких посиделок женская компания: кроме самой Василисы подрулила ещё Полина, двоюродная сестра Вероники Павловны по материнской линии. Инородным телом в этом сборище смотрелся некто Пётр Львович, поэтому поначалу ванина мама не очень распространялась о своих проблемах, но очень быстро этот гость, как выяснилось — новый знакомый Васечки, сумел всех к себе расположить и уже скоро все общались с ним как со старым другом, без скидок на пол и время знакомства. И всё равно, Вероника Павлвна воздержалась бы от широкого обсуждения проблем с сыном, если бы Васечка её не поддела:

— Так как твой Ваня, в своих девушках разобрался?

На что Веронка Павловна болезненно поморщилась:

— Щаз! Это они с ним разбираются. А он, дурак, думает, что всё нормально. И как я его в эту школу отпустила?

— А что за школа? — совершенно расслабленно и безразлично спросил Пётр Львович.

Последовал ряд наводящих вопросов, после чего он столь же равнодушно кивнул:

— А, понятно. Лесной техникум.

— Ты его в техникум отдала? — всплеснула руками Поля. — За какие грехи?

— Это только название, — пояснил новый гость. — Но, вы правы, не самая приятная контора.

— А что там не так? — хором выдохнули Поля и Васечка, которых аж разрывало от бабьего любопытства.

А Вероника Павловна синхронно с ними всплеснула руками и воскликнула:

— Нет! Все об этой школе всё знают, одна я ничего не знаю! А у меня там сын учится, между прочим.

Пётр Львович пожал плечами и принялся рассуждать:

— С одной стороны, конечно, образование там дают хорошее, зарплаты потом тоже приличные, со спецслужбами они связаны плотно, так что крыша надёжная. А с другой, для чего держат такие конторы? Чтобы государство не марало руки на совсем уж грязных делах, поэтому они своих людей могут направить на какое-нибудь сомнительное дело, а потом слить не раздумывая.

Тут Вероника Павловна резко успокоилась:

— Ну! Моего-то Ваньку и киллером…

— Не обязательно киллером. Дела бывают разные. И по компьютерной части, и по информационной, и подбросить кому чего, и информацию слить, да мало ли, за что могут голову оторвать.

Вероника Павловна скисла:

— И что же делать? Ведь ничего не хочет слушать! Всё долдонит, что интересно ему, что там хорошо…

Тут Пётр Львович оживился:

— Ну если уж он так запал на романтику спецслужб и тайных обществ, направьте его в Академию ФСБ. Там есть направления радиотехническое, математическое, компьютерное… причём оттуда берут во все подразделения.

Последовал тяжкий вздох:

— Направишь его… Если бы ещё дело было только в учёбе… Но его же там девки держат! Типа уйду, я их потеряю! Даже все каникулы с ними таскался!

— А что за девушки? — влезла Полина. Остальное её интересовало мало.

— Да вообще, какие-то… стыд потеряли! Он стразу с тремя гуляет. И как будто так и надо. Так и таскает везде всех троих, словно падишах какой!

— А девки что? — удивилась Василиса.

— А что девки? Одна деревенщина, откуда-то из-за Урала, за московскую квартиру что угодно будет терпеть…

— До поры, до времени, — подал голос Пётр Львович.

— Вот и я ему объясняю! А он как не слышит! Вторая просто гадюка, чего с неё взять…

— Это за что ты её так? — ехидно спросила Поля, но Вероника Павловна только отмахнулась:

— Она и есть гадюка, мой дурак её где-то в лесу подцепил и к людям приволок.

— Подождите, подождите! — лицо Петра Львовича стало озабоченным. — Неужто мавка?

— Да, мавка.

Пётр Львович на это аж выдохнул:

— Какой ужас! А третья?

— Мажорка московская. Играется, думает, что всё можно…

— У вас есть их фотографии?

Вероника Павловна достала смартфон, покрутила галерею и, выведя фото со всеми четырьмя фигурантами, протянула новому знакомому Тот некоторое время внимательно рассматривал картинку, стал рассуждать, словно про себя, но при этом так, чтобы все слышали:

— Так… Беленькая это мажорка…

— Да… — ванина мама искренне удивилась такой прозорливости.

— А чёрненькая-то… вот это нечисть! Как у неё ещё хвост из штанов не торчит⁈ Ну а третья понятно, деревня и есть деревня. Нахрапистая, но бестолковая.

— Как вы сразу всё поняли! — во взоре Вероники Павловны читалось и недоверие и восхищение.

— Ну… — новый знакомый скромно потупился, — я немного занимаюсь магией… чуть больше среднего. И кое-что повидал.

— И что вы про них скажете?

— Навскидку — приворот. Очень сильный.

— Гадюка?

— Нет. Не их творчество, они ещё мелкие, чтобы такое соорудить. Да и приворожить к нечисти невозможно. И вообще нечисть долго жить с человеком не может. Так что здесь очень сложная конструкция, но держится всё на мажорке. Если её выбить из расклада, всё само собой рассыпется.

— А зачем такие сложности?

— Так ради мавки всё и затеяно! Я же сказал, нечисть возле человека сама по себе долго не удержится, этих девчонок прикрутили к нему только чтобы держать возле него мавку.

— И что же делать? — ванина мама была обескуражена и расстроена.

— Я сам не справлюсь, но есть у меня один знакомый… Я поговорю с ним и перезвоню вам.

А время шло себе, шло и добралось до дня Весеннего Равноденствия, что принесло волхву с волховицей ещё толику головной боли. Прежде всего надо было расширить капище: добавить чуры Велеса, Ярилы и Живы, кои и предстояло освятить в тот день. Дальше предстояло освятить блины, которые несли все студентки и много кто ещё. Потом по программе следовало провести очищение всех общежитий, а для этого надо было запастись изрядным запасом можжевеловых веток. Ну и чучело Масленицы… простите Мары, тоже следовало заготовить. Понятное дело, что всю неделю перед праздником, несмотря на плотный учебный график, девушки убирались в избах-общежитиях, то пытаясь привлечь к этому делу своих кавалеров, то нещадно их изгоняя за полную бестолковость и косорукость в тонком деле наведения домашнего уюта.

Сам день Весеннего Равноденствия особым приказом по Спецкафедре был объявлен выходным. С утра пораньше, до восхода, Ваня, при силовой поддержке Миши и Глеба, установил чуры, всё так же временно, на снег, украсили их и всё капище, а девушки тем временем пекли блины… во всех общежитиях. Поближе к восходу на капище потянулся народ, все нарядные, все радостные, несмотря на серое небо и мелкий весенний дождик. И вот, когда по расчётам астрологов солнце должно было уже приподняться над горизонтом, Ваня воздел свою швабру и все затихли. Дальше он прочитал короткое славословие Велесу, Яриле и Живе, которое сам составил исходя из принципа: «Хороший шаман поёт свои песни», и провозгласил:

— Явись, Ярила!

И в тот же миг дождь прекратился, а в облаках образовалась прореха, сквозь которую утреннее весеннее Солнце осветило (а может, освятило?) крыши домов и макушки деревьев. Чудо продолжалось всего несколько секунд, потом прореха затянулась и снова пошёл дождь, но чудо свершилось и его видели все.

Дальше пошло как положено: Полоцкий толкнул речь, напомнил, что сегодня, так и быть, выходной, но завтра, несмотря на то, что вся неделя праздничная, уже учёба, так что гуляйте, студенты, но в меру! Потом к волхвам потянулись с блинами, на благословение, все зазывали к себе в избу, типа, очисти и благослови, отче! Так что следующим шагом стало посещение всех общежитий, где Ваня окуривал избы изнутри можжевельником и благословлял. И везде их со Светой угощали блинами. И хоть один блин надо съесть. А блины-то они сытные! Так что к себе они вернулись ближе к обеду, уевшись блинами так, что эти блины едва из ушей не лезли. Но куда уж там отдохнуть! Сначала освятить большую избу своего курса, потом уже, в самую последнюю очередь и собственную. А дальше уже можно прилечь и тихо переваривать.

— Блин! — возмутилась Света. — Да я после этих праздников разжирею как свинка! Всё! Три дня теперь вообще не ем!

— Как это не ешь? — возмутился в свою очередь Ваня. — Завтра тризна по предкам мёртвым, потом здравницы живым…

Договорить не получилось, потому как Света застонала и заявила:

— Теперь я понимаю, почему после Масленицы должен быть пост! Строгий! Все семь недель!

Продолжалась Масленица — так решили называть торжества во славу Весеннего Равноденствия — неделю и завершилась в Воскресенье торжественным сожжением чучела Мары, типа, погребение такое.

— Хвала тебе, Мара, что хранила землю зимой! — провозгласил Ваня. — Спи до осени! Здравствуй Жива! Земля ждёт тебя!

На этом праздник закончился и у девушек начался пост… Даже Ильмера включилась. Она минут десять вертелась перед зеркалом в своём змеином обличьи и в конце концов заявила, что даже в змеином облике она растолстела как колбаса! Правда Яга всё это быстро прекратила, настучав всем по шее и объяснив, как возвращаться к нормальной фигуре после случившегося блинного ада.

А ещё Ваня решился напрямую поговорить с Соловьём насчёт прав и тот, со вздохом, признался, что искусственно тормозит процесс, чтобы они не начали гонять по льду и снегу. Тут Ваня проявил чудеса красноречия, убеждая начальство, что они будут осторожны, начнут ездить исключительно по тем дорогам, что уже оттаяли, что будет докладывать, куда их черти погнали, как выразился сам Соловей, и прочая и прочая. Соловей сдался, обещал организовать экзамен в ближайшее время и в результате уже через неделю наша четвёрка рассекала по Соловьёво и Ямскому Углу на новеньких скутерах, а ещё через неделю, в воскресенье, уже рванули в Задел, на ванину дачу. Не столько по делам, сколько для того, чтобы прокатиться якобы по делу. Впрочем, погода стояла тёплая, дорога хоть и не просохла, но снега уже не было, так что слово своё Ваня не нарушил.

Если сказать, что на дачу приехали в приподнятом настроении — значит ничего не сказать. Расстояние, на которое раньше уходило чуть не два часа и куча сил, преодолели за двадцать минут даже не почувствовав усталости. Это было чудно! Это открывало такие перспективы… Тем более, что в округе имелось много объектов, посетить которые очень хотелось, а теперь стало возможно. Да и на пикник выбраться: одно дело часа два — три ноги переставлять, таща на спине килограммы припасов и совсем другое — докатить до точки за пол часа на железном коне.

Заглянуть на дачу, кстати, было и в самом деле полезно. И домового подбодрили, и ревизию случившихся за зиму катастроф провели, дабы порадовать маму длинным списком того, что ей придётся снова исправлять за лето. Впрочем, ничего для себя нового Ваня в этом списке не нашёл.

— Слушай! Если вот это у вас из года в год одно и то же, почему не сделать это по человечески, раз и навсегда? — удивилась деревенская и потому весьма хозяйственная Надя.

— Есть люди, которым проще поставить очередную заплатку на том же месте, чем купить новые штаны. Даже если новое выйдет дешевле, — ответил Ваня.

А ещё решили заглянуть к Феде. Вроде как по погоде он уже должен проснуться.

Задел (который речка) по весне разлился так, что перехлёстывал через мост. Да что там перехлёстывал! Там и к мосту подойти было проблематично, особенно нашим героям, которые не додумались надеть резиновые сапоги! Вот и пошли они до фединой заводи вдоль реки, по своему берегу. Ну как вдоль реки? Отличить заболоченную и заросшую ольхой пойму от русла и в более сухие времена не всегда получалось, а сейчас ЭТО, что-то среднее между болотом и лесом плавно переходило в ту самую бобровую заводь.

Федя обнаружился где-то посреди этого разлива, сидящим на коряге. Рядом с ним сидела девушка, одетая в традиционный наряд русалки, то есть укрытая только плащом из собственных волос. Волосы, надо признать, были шикарные. Густые, длинные и искрились на весеннем солнце истинным золотом.

— О! Кто пришёл! — воскликнул водяной и соскользнул с коряги в воду, чтобы через секунду выйти к друзьям на берег. Его подруга также, без всплеска, ушла под воду, но выходить на берег не стала, вынырнула возле самой кромки воды, да так и осталась сидеть, высунувшись только по пояс.

Последовали приветствия, обнимашки, расспросы как, да что.

— Ты бы хоть подругу представил! — попенял приятелю Ваня.

Тут Федя смутился:

— Понимаешь, дружище… Ты ведь волхв… Можешь дать ей имя? А то я её уже пару раз чуть не потерял среди других русалок. У них ведь…

— Знаю, знаю, — кивнул Ваня. — Сам сталкивался.

— И? — вопросительно поднял бровь водяной, но быстро сообразил и осторожно кивнул в сторону Ильмеры.

— Ну так я же волхв, — не без некоторой гордости ответил Ваня. — А что делать мне подсказали.

И он указал большим пальцем на небеса.

— Ну так ты можешь…

— Не вопрос! Зови! Только скажи, когда вы между собой, ты её как-то зовёшь?

— Ну… — Федя опять смутился, — Ариэль. Ей идёт! И нравится!

Тут в его голосе прорезалась неожиданная нежность.

— А кто-нибудь ещё слышал как ты к ней обращаешься?

— В воде всё разносится далеко, — серьёзно ответил Федя, поняв куда клонит друг, — но, вроде, так специально никто не слушал.

— Зови!

Русалочка выбралась из воды и несмело переступая босыми ногами подошла к волхву.

— Дай мне имя, отче! — попросила она, опускаясь на колени.

Ваня положил руку ей на голову, сосредоточился на небе, на стихии Света, словно увидел золотое сияние Ирия и произнёс:

— Нарекаю тебя Ариэль!

И как будто свечение стекло с его руки, окутав на секунду русалку и впиталось в неё. Радостная она вскочила на ноги, поклонилась:

— Благодарю отче! Прими за труды!

Сказав это, она сняла с руки золотой браслет и протянула его Ване.

— Я это по дружески, — ответил волхв.

— И я по дружески! — ответила Ариэль, после чего оглядела пришедших с Ваней девушек, и быстрым движением надела браслет на руку Ильмере, сказав при этом: — Лесные с водяными не дружат, но с этим браслетом тебя примут, выслушают и помогут в любом омуте, в любой реке.