Лестница власти 2 (СИ)

Глава 23

"Для долгого и счастливого правления просто достаточно дать подданным понять, что нет в жизни лучшей доли, чем служение Нам. Мы пока не изыскали аргументов лучше, чем угроза жизни, здоровью и ясное понимание отсутствия иного способа избежать жестокой кары, кроме как ревностное выполнение их должностных обязанностей." Владыка Шаззуасфи, Высказывания и жизнь как воплощенная мудрость, том семьдесят шестой.

Я подошел поближе к Ибн Хальдуну, одновременно прикрывая собой девушек. Мало ли, что можно ждать от всяких мелких старикашек, слишком разговорчивых для своего разобранного состояния. Попырился на него угрюмо и сказал:

— Что мы тут делаем, вас не касается, уважаемый, — я выдержал паузу, внимательно смотря на волшебника. И хотел уже отвернуться к девушкам, сказать им “собираемся, мы уходим”, но не успел. Видимо мою паузу сидящее на ящике существо расценило по своему. Как вежливое приглашение к знакомству.

— Меня зовут Абу Зейд Абдуррахман ибн Мухаммад аль-Хадрами, — он взлетел и слегка поклонился.

— А меня Храбр, — я вежливо поклонился в ответ. С меня не убудет. Блин, у меня же мордочка как у солиста корейской попгруппы. Надо менять привычки, я так не то, что никого не запугаю, а еще и поклонников соберу. Вот же имечко у него, скороговорка блин. Я, не удержавшись, спросил у колдуна. — А можно вас как-то покороче звать? Абу, например?

Мне запоздало вспомнилось, что так звали обезьянку из древнего мультика моего мира. Было бы забавно так звать древнего волшебника.

— Абу? — удивленно переспросил Ибн Хальдун. — Абу на арабском значит “отец”. Мое имя означает, что я отец Зейда, Абдуррахман, потомок Мухаммада из Хадрама. Хадрам это очень далеко отсюда…

— Значит Абдуррахман нормально будет, — утвердительно кивнул я.

— Пусть будет так, уважаемый Храбр. Но ты же понимаешь, что я просто обязан рассказать о вас, — он обвел ручкой меня и девушек. — Своему доброму другу, господину Махаэлю?

— А ты заметил, что он чудно говорить перестал? — шепнула мне на ухо Лиза. И действительно, акцент у Ибн Хальдуна как будто слегка сгладился. Он все еще немного невпопад тянул гласные и его “п” все еще напоминало русское “б”, но уже не так явно. Довольно примитивная уловка — говорить нарочито неправильно, чтобы люди относились к тебе со снисхождением. Но работает.

— Не надо ему ничего о нас говорить, — притворно испуганно ответил я. Не то, чтобы я сильно боялся наказания, но мне было интересно, что еще скажет Ибн Хальдун. Тот удовлетворенно кивнул, и погладил бороду, пряча улыбку. Да, а вот испуганным выглядеть мне проще, чем угрожающим. Блин, надо менять манеру поведения в связи с новыми обстоятельствами. Ибн Хальдун подлетел поближе, заглянул мне в глаза и проникновенно сказал. — Если бы я мог точно знать, что вы хороший честный человек, то я бы конечно выполнил вашу маленькую просьбу. Но…

— И как же мне доказать, что я честный человек? — я постарался наивно поднять бровки, прямо как Милена.

— О, это просто! Честный и благородный человек никогда не откажется выполнить просьбу другого хорошего человека. Особенно если тот хороший человек маленький и старый. Помогать старикам — вот мерило благородства…

— И что же вы хотите, чтобы мы сделали? — не выдержала Милена.

— Пустяк. Мелочь. Я бы все сделал сам, но увы, меня стягивают по рукам и ногам изощренные чары… — переключился на неё Ибн Хальдун.

— Ближе к делу. У нас есть всего час, до того как нас хватятся, — одернул я его.

— Да это дело всего на пять минут. Просто зайдите в сераль и заберите оттуда мою лампу! Даже обезьяна справится!

Ибн Хальдун улетел к тому месту, где беседовал с Канцлером. И что-то забормотал себе под нос, смешно перебирая ручками, как будто умывающаяся выдра.

— Может наймете обезьяну, а мы тогда просто пойдем? — предложил я. — Или хотите, мы вам белку поймаем. Обучите…

Стена в арке открылась. Спецэффектов в виде разобранных камней не было, теперь проход был обрамлен украшениями из камня, в виде причудливых узоров. Ибн Хальдун поманил пальчиком и на пол Музеума, сама собой выехала тачка с рогато-костяным лапландским генератором некропорталов. Эффектно.

— Я знаю одно хорошее место, там есть несколько трупов. И, о чудо, я знаю их имена. Пока я с вами тут говорил, часть меня говорила с ними. И один согласился помочь мне открыть портал к его бренным останкам. Он попросил помочь ему упокоится в мире, но это сейчас не важно…

— Ты с мертвыми говоришь? — вскинулась Лизавета. Действительно. Я, конечно, не шовинист, но некромантов никто не любит.

— Он не совсем мертвый, а я не совсем живой. Это сближает. Не мешайте, я сейчас буду открывать волшебные врата, это будет сложно, я такое никогда не делал, всё готово.

И действительно, портал открылся. В этот раз обзорное окно было раза в два поменьше и наполнено абсолютной темнотой.

— Так, стоп, — сказал я. Еще мне не хватало вляпаться в мутные истории с подозрительным стариком. — Во-первых, я ни на что не соглашался. Во-вторых, сейчас тут будет стража. Канцлер поставил… — я на секунду запнулся, подбирая понятный синоним к слову “сигнализация”. — Канцлер уже знает, что тут открыт портал и сейчас, наверняка, спешит сюда.

— Не думаю, — отмахнулся Ибн Хальдун. — Я заметил его сигнальное плетение и перенаправил… В общем, не думаю, что господин Махаэль что-то заподозрит. Увы, ему не хватает практики в чарах, некоторого мастерства. И не удивительно, ведь в этом месте столько силы! Зачем думать, если можно просто надавить посильнее!

С последними словами Ибн Хальдун крутанулся волчком широко расставив руки, по которым пробежали разноцветные всполохи. Потом снова повернулся ко мне и сказал:

— А что насчет первого… То я напомню тебе юнец, с кем ты разговариваешь! — он стал увеличиваться в размерах. Впечатление несколько смазывало то, что он при этом становился менее плотным и ярким, а к тому времени как достиг головой потолка и вовсе стал прозрачным как воздух в кальянной. Но все равно, этот фокус впечатлял. При этом Ибн Хальдун говорил, все более густым басом:

— Я проник в тайны миров и существ, я прозрел законы рождения и падения династий, я тот кто возводит на престолы и ниспровергает с них, мудрость моя безмерна, могущество моё безгранично…

— А сможешь дворец за ночь построить? — крикнул я ему снизу. — Извини, что перебил.

Некоторое время огромное дымное лицо удивленно смотрело на меня. А потом Ибн Хальдун стал стремительно уменьшаться, одновременно задумчиво поглаживая бороду. И сказал, снова подпуская в голос акцент: — Слушьай, дарагой, бодожди. Как дворец? Куда дворец? Какой дворец? Ничьего себе, ты задачки ставишь!

Ну вот! Так я и знал, всё сказки врут.

— Значит не можешь? — подытожил я.

— Смотря какой. Такой, деревянный, маленький, — Ибн Хальдун показал ладонью на уровне груди. Учитывая, что он был все еще раза в три выше меня, то дворец выходил двухэтажный. Или меньше. Волшебник продолжал уменьшатся, не убирая ладони. — Если вот такой, да, могу. Но не за одну ночь. Может, неделю дашь?

— Что с лампой делать потом? — спросил я, уяснив в общих чертах границы “всемогущества” странного существа.

— Выкинь на дно морское! Хотя, нет, не надо. Спрячь далеко, чтобы никто не касался! Но только там где тепло. И сухо, — зачастил Ибн Хальдун. — Ты сначала достань, да! А я потом придумаю, да?

— А наперед что заплатишь? — выступила из-за моего плеча Милена.

— Ай, красавица, ай умница, и куда ты лезешь, когда мужчины разговаривают? — всплеснул ручками колдун. Он был уже примерно одного с нами размера и продолжал уменьшаться. — Давайте уже отправляться, я между мирами дверку всю ночь тоже не могу держать!

— Это Милена. Она у нас торгуется, — представил я беленькую. — Ты бы, уважаемый Абдуррахман, с ней повежливее, а то ведь в цене не сойдемся.

— Ах, красавица, я просто ослеп, ты какая умная! — Ибн Хальдун потянулся к девушке руками, заулыбался. Но не поклонился. — Милена. Сладкое имя для такой сладкой джинни как вы, моя госпожа. Будь я помоложе, семь верблюдов бы з вас отдал. Что вы хотите, только скажите! Хотите золота?

Абдуррахман метнулся в портал, осветив его на короткую секунду светом своих новогодних огней и исчез. Я успел рассмотреть неровные каменные стены из крупных блоков и кучу костей на полу.

— Что думаете? — спросил я девушек. Лично я пребывал в сомнениях. С одной стороны, я бы бросился помогать не раздумывая, будь это обычный человек. Но это существо выглядело кем угодно, только не беспомощной жертвой.

— Не нравится он мне, — веско сказала Лизавета.

— Надо послушать внимательно, что он предлагает, а потом уже решим, — предложила Милена и в самом деле разумную вещь.

В портале снова появился Ибн Хальдум. А вместе с ним появились и тут же упали на пол глухо звякнувший мешочек, сверток ткани изумительного яркого зеленого цвета и меч странного вида в очень широких ножнах.

— Вот, ликуйте, вы богаты. Это золото! А вот отрезки драгоценного паучьего шелка, — и он метнулся к лицу Лизаветы. — Эта изысканная ткань очень пойдет к цвету твоих волос, моя огненная госпожа!

Во мне поднялась темная волна ревности. Впрочем, возмутиться я не успел. Абдуррахман уже подлетел ко мне и указывал своей маленькой рукой на меч.

— И конечно, у меня есть и то, что не оставит равнодушным никакого мужчину. Волшебное оружие.

Ну что сказать. Не оставил он меня равнодушным. Я взял лампу и шагнул вперед, в портал. Действительно, пол покрыт слоем мусора. Воняло очень мерзко. Однажды в подвале у знакомых сдохла кошка и год там валялась. Похожий был запах. Я отшвырнул сапогом мусор в сторону, поставил лампу на пол. Потом поднял с пола меч и извлек его из ножен. За ним давно не ухаживали. И слишком тяжелый. Я привык к саблям. Сабля весит грамм 700–900, может меньше. Как бутылка водки. Конечно, стальной прут ведет себя в руке немного иначе, но в принципе саблей махать не тяжело. А эта штука, что мне приволок Ибн Хальдун, очень толстая, сильно расширяется к концу. Очень сильно, форма просто гротескная. Как ятаган в мультиках. Только заточка с внутренней стороны изгиба клинка. Весит килограмма два, не меньше. Как чугунная сковорода-гриль. Причем сковородой поудобнее орудовать будет. Может это меч палача? Или ритуальная какая приблуда? Выглядит подозрительно вычурно — ручка даже на вид неудобная и вместо гарды узоры, заманаешься их потом вычищать…

Я оглянулся в портал, чтобы спросить, что же в этом мече такого волшебного. И удивился. Портал с этой стороны выглядел чуть иначе, чем тот, который держал Канцлер. Проход изнутри почти не просматривался, просто неправильность в пространстве. Битые пиксели вселенной.

Да, к такому конечно привыкнуть сложно. Но удивился я не порталу, а тому, к чему он был привязан. Это был труп. Что ожидаемо. Вяленый такой, сушеный как естественная мумия. Что я не ожидал, так то, что труп будет шевелиться. Я не знаю, что он там делал, пока я в потьмах меч разглядывал, но как только я повернулся, трупак потянул ко мне свои гнилые кочепатки и пасть раззявил. Не распахнул, а слегка так раззявил. Я, чисто машинально, рубанул неприятно подвижные останки по шее — несмотря на мрачный видок, меч оказался достаточно острым, чтобы легко смахнуть голову с плеч. Мне было тяжело им махнуть, а сопротивления шеи и костей я не почувствовал.

Я тут же отскочил в сторону. Безголовое тело еще немного постояло, подергивая лапками… А потом обвисло. Я разглядел, что оно было пришпилено к стене монолитной железной конструкцией. За руки и ноги не стали приковывать, чтобы не перегрыз. Но это я потом понял. В этот, конкретный, момент я отчего-то заорал. Видимо прорвалось напряжение.

— Аааа б… — честно говоря, матершинные завороты у меня не вышли. Не до лингвистических изысков. Все же страшная хрень, оживший мертвец. До костей пробирает. Вот только сейчас понял это выражение. Мне как будто ледяные когти в хребет воткнули. Жуткое, противоестественное создание больше не шевелилось, но я орал одни и те же маты, и никак не мог остановиться. Рядом словно из воздуха появилась Милена. Выпрыгнула из портала. В руке джедайская рапира, в глазах обещание смерти. Чуть позже в помещение ввалилась Лиза. Стало тесновато. Каморка два на три метра, половину из которых занимал трупак, от которого я разумеется, старался держаться подальше.

— Ты почему так орать, да?! — появился возмущённый Ибн Хальдум, змею ему в анус. Посмотрел на труп. — Ты, его что, убил?! Зачем так сразу! А вдруг заметят! Вай-вай-вай! Давайте быстрее, надо идти дело делать!

Все же дымный колдун тоже волновался, хотя по нему и не скажешь. Размером Абдуррахман сейчас примерно с мою голову и иллюминацию приглушил. Но волнение выдавало не это, а сильный акцент, в этот раз не игривый, а вплоть до того, что он путал слова, и иногда заменял их арабскими, тут же поправляясь.

— Ты куда нас завел? — заорал я на него. Ну, не прямо так. Речь у меня была короткая, а если без матов, то считай вообще промолчал. Но в общих чертах Ибн Хальдун уловил причину моего возмущения.

— Слущай, ты в башни владыки джинов, да? А чего ты хотел! Ню канешь тут будет стража, чудовища, всякая ебола! Все, пошли дело делать.

— Назад нас выпусти. Не пойдем мы никуда, — твердо сказал я.

— Жаль, что не пойдете, но назад я вас не выпущу, — спокойно сказал Ибн Хальдун. Милена ловко ткнула его в ножку своим клинком. Древний подонок дернулся, пытаясь увернуться, но не успел. Впрочем, это ему не повредило. Как будто колечко дыма карандашом проткнули, но оно потом обратно собралось.

— Смотри лучше сюда. Пока ты орал, как дурак, я вам план нарисовал, куда вам идти надо… — из воздуха выпал увесистый свиток. Лиза с разбегу прыгнула в воздух, метя в портал. Пролетела сквозь него прямо в стену. Умудрившись оттолкнуться в воздухе от стены, сделать сальто и приземлиться рядом с нами. Я едва успел её поймать. Она опять была босиком, а ножки и ручки её теперь были больше похожи на лапки с внушительными, сантиметра по три, когтями. Достаточно твердыми, чтобы оставить царапины на камнях стены, хорошо заметные даже при тусклом свете лампы. Ибн Хальдуна она тожа вспорола по ходу полета, развеяв чуть-ли не на половину. Это его нисколько не побеспокоило, даже голос не сбился:

— Левой ногой рисовал, сильно не суди, как смог, так сделал. Ну, давайте уже бистрее, пошли-пошли. Ай, дикий человек, сразу мечом махать! Говорю же, давай тихо, спокойно, не шумя… Нет, сразу рубяк-рубяк, рубяк-рубяк! Ты хоть понимаешь как зря его убил? Скоро заметят, что умер тот, который умереть не должен…

— Так, стоп! — поднял руку я. — Какой план?

— Вот смотри. Ну, возьми и посмотри! — ответил этот дымный гад. Я не сразу понял, куда мне смотреть надо. Абдуррахман висит, на меня смотрит. Оказывается, он ручкой вниз указывает. Хальдун уже совсем маленький стал, ростиком в два кулака. Милена первая поняла. Наклонилась, крякнув от натуги подняла с пола свиток. Развернула. И ещё. И ещё. Вот врет он опять. Не он рисовал, кружку сбитня ставлю. На свитке была подробная карта башни. Нарисовано в изометрии, с мелкими деталями. Не план, а псевдо 3D с разрезами по этажам. И красной толстой чертой наш путь.

— Вот смотри, я сейчас снаружи проход открою, мы сразу в серале выйдем. Там нам надо вот сюда походить, вот сюда походить и вот сюдам прмйтить.

— Портал к башке привязан? — перебил я его.

— Что, извиняюсь? А, да! — отмахнулся он. — Ты будешь смотреть, кому я показываю?

— Так, Лизавета, заверни башку в сукно зеленое, — скомандовал я. — С собой возьмем, тогда назад идти не надо будет.

— Подожди, — отмахнулась Лизавета стала внимательно разглядывая карту, подняв в одной руке лампу. — А вот это что? Вот тут, у лестницы?

— А, это просто два евнуха-гуляма, они у всех лестниц сидят. Но это так, просто по традиции. И чтобы наложниц разнимать, когда те сцепятся…

— И что, они нас не заметят?

— Канешна заметят, это ж гулямы, их специально для охраны выращивают! — всплеснул руками Ибн Хальдун. И потом оглядел нас с головы до ног. — А, я понял. Ты думаешь что вы одеты как шакалы северные. Да, это подозрительно очень. Как бы вас в приличное переодеть? — Он задумчиво погладил крохотной ручкой бородку, а потом щелкнул пальцами. — Знаю, что делать. Все, идем!

С этими словами он спикировал вниз, к мешочку с золотом. И растворился в воздухе вместе с ним. И через самую длинную минуту в моей жизни, часть стены отъехала в сторону. Мы выбрались в тесный узкий коридор. Я вышел первым. Справа в стене был рычаг, на котором висел мешочек. Я взял его, и рычаг начал подниматься, а дверь закрываться. Я повесил мешочек обратно.

— Три раза пришлось ронять, никак цепляться не хотел, — поделился своими трудностями почти невидимый в темноте Ибн Хальдун.

— Так ты не можешь ничего в руки взять, да? — спросил я.

— И перемещать вещи могу только в башне, — развел лапками мелкий гад. — И только те, на которые соизволение есть. Почему, ты думаешь, я с тобой связался?

Ежеминутно сверяясь с картой мы двинулись длинным коридором. Если верить карте, мы шли потайным ходом, проложенным вдоль наружной стены. Коридор и в самом деле постоянно загибался. Я на ходу сколотил походный ордер — Я впереди, с мечом на плече. Если что, буду орудовать им двумя руками, благо рукоять позволяет, хоть и неудобно. Посередине Лизавета с лампой. Она ловко умеет ронять лампу так, чтобы она не погасла, и бросаться в сторону. Позади Милена.

— Тут ловушька, смотри ногами! — периодически предупреждал Ибн Хальдун. На карте ловушек не было. Пол был очень пыльный, видимо потайные ходы не убирались. Зато по ним периодически ходили. На плитах-обманках и нажимных западнях многовековая пыль была не тронута. А по безопасным местам пола была проложена буквально тропинка. Я старался идти по ней.

— Так, дошли, тут выйти надо. Где золото? — засуетился Ибн Хальдун у ничем не примечательной стены. Хотя нет, вон, на уровне моих глаз дощечка и рычаг.

— На рычаге висеть остался, — ответил я.

— Как висеть? Зачем остался?! — всплеснул ручками Ибн Хальдун. И умчался обратно по коридору. Я осторожно отодвинул дощечку. За ней обнаружилась щелка для подглядывания. Естественно, я заглянул в неё. Закуток, занавешенный тяжелой тканью. На полу столик, вокруг столика подушки. Свет идет откуда-то сверху. Появляется Ибн Хальдун, одновременно рядом с ним появляется мешочек и падает на рычаг. Отскакивает. Я ловлю мешочек. На ощупь — внутри и правда монеты. Судя по весу — золотые. Я прячу их в карман и тяну рычаг.

— Ай, точно же, ты же сам можешь! — хлопает себя по лбу колдун. Но, поскольку он дымный, это приводит к его частичному развеиванию. Впрочем, он быстро собирается обратно уже на лету — в стене появилась щель, в которую он юркнул. Я отодвигаю в сторону дверцу, замаскированную под каменную стену, и захожу за ним.

Свет сюда падает из узкого, забранного решеткой окошка, расположенного прямо над потайным выходом. Я удивленно заглядываю обратно в потайной коридор и вижу, что окошко расположено чуть ниже его потолка. Аккуратно забрано в короб, чтобы не выдавать пустоты. Я бы в жизни не заподозрил, что в стене есть секрет. Тот, кто это делал, был большой молодец, продумано все до мелочей.

— Ходим, ходим, ходим, — зачастил Ибн Хальдун, выглядывая из-за угла. — Пока никто не ходит, мы ходим!

Мы выходим из закутка и попадаем в длинное помещение. Судя по карте, это нечто вроде внутреннего дворика. Только вместо солнца тут маленькие оранжевые яблочки на деревьях с серебристой листвой. Деревья стоят в кадках, вокруг них клумбы в массивных глиняных бадьях, среди этого искусственного леса по мраморному арыку, окруженному лежанками, бежит вода. Я понимаю, что пока шел по пыльному коридору, вспотел — там было душно. А тут прямо хорошо.

— Сюда-сюда, быстро-быстро! — машет ручками Ибн Хальдун. Мы устремляемся за ним. За похожими на тюль занавесями скрывается дверь.

Рядом падает ключ. Лиза, без подсказок, подхватывает его на лету и отпирает дверь. Мы быстро просачиваемся внутрь и закрываем а собой дверь.

— Что это? — спрашивает Милена. Я осматриваюсь. Похоже на склад онлайн-бутика одежды.

— Кладовка, — отвечает наш не приятный дымный друг. И как ошпаренный мечется по стойкам с одеждой, просачиваясь в шкафы, сундуки…

— Нашел! — хлопает радостно в ладоши. Он сейчас почему то на моль похож. Что он нашел, шубу? Впрочем девушки оказались сообразительнее меня и уже потрошат ящики, на которые Абдуррахман показывает крохотными ручками.

Мила и Лиза скидывают с себя одежду. Я зачарованно наблюдаю за этим. Они стоят в ярком солнечном луче, падающем из окошка-бойницы и замечают, что я на них смотрю, когда остаются в одних тонких нижних рубахах. Или, может, просто решают заметить меня именно в этот момент. Ткань их рубашек слишком тонкая и я вижу изгибы девичьих тел, от которых почти пьянею. Меня вырывает из этого состояния насмешливый голос Милены:

— Дядя Храбр, может быть вы отвернетесь?

Я дёргано отворачиваюсь к двери. Действительно, нашел время. Хватаю карту и начинаю её изучать.

— А в начале года говорила, мол он тебе брат двоюродный, — удивляется позади меня Лизавета. Они переходят на шепот и совсем уж неприлично хихикают.

— А ты что расселся? Может кальян принести? — ко мне подлетел Ибн Хальдун.

— Неприятный вы человек, Абу Зейд, Абдуррахман, — говорю я ему. — Подлый.

— Отчаяние и тирания, вот истинные родители подлости. Как я могу позволить себе быть благородным, если это так дорого будет для меня стоить?! — он заламывает ручки. — Давай, Храбр, дорогой, не сиди, тоже переодевайся.

Абдуррахман роняет передо мной какое то тряпье.

Я осторожно оборачиваюсь на девушек. Они приспособили расшитое покрывало в качестве ширмы, натянув его поперек прохода. Приличия соблюдены.

Я начинаю быстро переодеваться. Когда остаюсь в одних кальсонах, я наконец смотрю на тряпки, которые мне подсунул Ибн Хальдун. Одежда, в принципе, сильно напоминала мою. Разительно отличаясь в деталях. Та же свободная рубаха, только немного другого кроя. Роскошно вышитая серебряной проволокой бархатная курточка и гигантские штаны. И широкий пояс, конечно. Ткани в штанах хватило бы на комплект белья для двуспальной кровати. Кажется, штаны шелковые. Я недоуменно таращусь на эту роскошь. Облачение у меня заняло минут пять и без подсказок от Абдуррахмана я бы не обошелся. По окончанию я обнаружил себя до неприличия похожим на Алладина из того древнего мультфильма, после того, как он стал принцем. В принципе, я остался своим видом доволен.

— Настоящий бача-бази, ммм, сладкий как щербет, — приторным голоском пропищал Ибн Хальдун и наигранно причмокнул, тут же скривившись и добавив нормальным тоном. — Кто спросит, скажи ты подарок для владыки Шаззуасфи, и все вопросы к нему.

Я кивнул — в этот момент я был занят тем, что натягивал обратно сапоги. Занятие не из легких, кстати сказать. К счастью, мои сапоги подошли почти идеально к этому наряду. Я заткнул за пояс ножны с мечом и обернулся к девушкам.

— Ну, вы готовы?

— Да, все готовы, идем-идем! — вился вокруг колдун, аж дымные струи с зада роняя.

Девушки продолжали вошкаться. Я понял, что так они на три дня застрянут. Поэтому подошел и твердой рукой сдернул покрывало.

— Не смотри! — взвизгнула Милена. Лиза просто охнула и прикрылась руками. Строго говоря, ничего экстраординарного я не увидел. Их одежда в своей основе напоминала довольно строгий купальник, только вот дополненный летящими, прозрачными тканями. Теперь свет действительно просвечивал их одежду, оттеняя точеные фигурки. И все же есть в этих традиционных нарядах своё очарование.

— Что ты смотришь? Глазки сломаешь! — зло прошипела Лизавета, сверкнув белыми клычками.

— Вы очень красивые, — просто сказал я.

Милена густо покраснела. И уже тише повторила.

— Все равно не смотри.

— Ай вай, амулеты забыли! — запричитал Ибн Хальдун и закружил вокруг сундука со множеством ящичков.

— Это на шею. Все что вы скажете, будет звучать на языке джинов. Это на уши, чтобы понимать язык джинов.

Магопереводчики были выполнены в виде украшений — крупные камни на лентах и серьги в уши. Проблема была в том, что они были разные. Короче, на то чтобы подобрать фурнитуру к одежде, у девочек ушло еще пять минут. Я выбрал золотую серьгу-обманку с черным камушком и серебряную цепь с таким же агатом к ней. И пока девки были заняты, невозбранно пялился на них со стороны. Ладно, еще я нашел подушку, положил на неё отрубленную портальную голову, накрыл куском ткани. Меч в ножнах пристроил за пояс. Запрятал нашу Лицейскую форму в дальний угол. И потом сообщил, что я выхожу, кому надо, пусть догоняет. Они отправились за мной, шлепая босыми ножками — обувки девушкам не нашлось.

— Не переживайте, что оставляете это тут, я потом перенесу к вам перед выходом, — успокоил нас Ибн Хальдун.

— Может ты нас просто на место перенесешь? — предложила здравую идею Милена.

— Ой, и в самом деле, и как же я не подумал, — обрадовался Ибн Хальдун и щелкнул пальцами. Ничего не произошло. — Не работает, да? Наверно поэтому я и зову вас, потому что сам даже поднять не могу ничего без разрешения, да? Может я бы перенес кого поумнее, если бы мог перемещать людей в башни, чем думаешь, да?

— Не дыми, — одернул я разошедшегося колдуна и открыл дверь. Мы миновали пустой зимний сад, или оранжерею, или что у них тут, и вышли в коридор. Судя по карте, он был центральным — сюда вели все выходы из помещений этого этажа башни. По моим прикидкам, башня была диаметром метров сто, из которых не меньше четверти приходилось на стены. В центре было большое пустое пространство в котором я заподозрил лифтовую шахту. Даже спросил об этом у Абдуррахмана. Но из его путанных объяснений понял, что это технический колодец для коммуникаций. Ну да, говно должно падать вниз. Меня тут же заинтересовало, как они поднимают грузы и Ибн Хальдун грустно ответил:

— А для этого и нужны такие, как я.

Мы шли по большому коридору, похожему на холл дорого отеля в восточном стиле. Ковры, занавеси, благовония, мозаика на стенах. Уютно, Лицей на таком фоне смотрится как суровая крепость. Почти сразу же нам стали попадаться люди и пришлось прекратить обсуждение технических деталей с Ибн Хальдуном. Он стал совсем маленьким, с ладонь, и тихонько крался под потолком, благо с освещением тут обстояло не лучше, чем в Лицее — лампу нам пришлось оставить, а висящие тут масляные светильники только слегка разгоняли полумрак. Нам попадались только женщины и девушки. Те из них, кто были одеты куда скромнее, семенили не поднимая глаз. Те девушки, кто был одет так же, как сейчас Милена с Лизаветой, впивались в наши лица внимательными взглядами, кривили презрительно губы, и шли мимо норовя толкнуть меня плечом. Я держал голову низко и старался не отсвечивать. Перед собой тащил подушку и мне все время казалось, что от башки под покрывало ощутимо пованивает, что меня тоже напрягало. Мы дошли до лестнице. Миновать её, поднявшись на этаж выше, пройти всего метров сорок по коридору и мы у цели.

Небольшая площадка перед лестницей была по местным меркам почти аскетична — только синяя плитка на полу, и массивное бронзовое зеркало, перенаправляющее свет, в качестве украшения. Единственным предметом мебели, не считая двух маленьких табуреток, были гулямы. Они и в самом деле напоминали размерами два шкафа. С антресолями.

Роста в них было точно метра два, но кажется больше. Но это бы меня не удивило — Илья был не намного ниже. Но гулямы были безобразно огромны. Впечатляюще массивны. Похожи на спортсменов, которые забросили спорт и разжирели. А занимались они сумо. На фоне грушеобразных, бочкообразных туловищ лысые головы казались крошечными а ножки тоненькими. А вот руки необычно мускулистыми. Наверно, только в одном бицепсе мяса больше чем во мне целиком.

Их было двое. Они сидели на маленьких стульчиках по обе стороны от лестницы и буравили нас крохотными глазками из глубины заплывших жиром лиц. Богато отделанные золотом шлемы с длинными кольчужными бармицами, лежали у каждого на левом колене. К другому колену прислонены мечи без ножен — старшие братья моего. Раза в два длинее. Для них эти мечи, похоже, были одноручными — я заметил прислоненные к стене круглые металлические щиты с острыми шипами на умбонах. Одеты в длинные кольчуги, набранные из золоченных и посеребренных колец. Очень дорогая и искусная работа.

Я исподлобья стрелял глазами и размышлял, как с ними справиться, случись такая нужда. Рассчитывать прорубить кольчугу не приходится, явно слишком прочные. Подрубить ноги? На них высокие толстые сапоги до середины бедра. Не удивлюсь, если с кольчужными вставками. Остаются только ничем не защищенные руки. Елки зеленые, да у них даже запястье толще моей шеи. Эх, мне бы мою “жемчужницу”…

— Вах! — утробно булькнул один из гулямов и встал. Не тяжело поднялся, как я ожидал от такой туши, а вскочил легким, стремительным движением, подхватив одной рукой меч, а другой шлем. В два шага приблизился ко мне. М прогудел что-то на неожиданно музыкальном, напевном наречии.

— Ты кто такой? — немного механически услышал я в ухе, на которую нацепил серьгу.