Левиафан. Темный восход

Глава 9. Книга Тота

В этот раз он не видел снов. Или просто не запомнил их, ведь говорят, мы видим сны каждую ночь. Зато проснулся отдохнувшим и полным сил. Несмотря на все сумасшествие предыдущего дня, Карн проспал всего шесть часов, и энергия буквально переполняла его. Похоже, он никогда в жизни так не спал! Разве что в материнской утробе…

Неужели дело в митреуме? Как сказал Вик, сакральная геометрия и все такое. Карн вспомнил, как однажды на Ютубе ему попалось видео, где мужик поместил в картонную пирамидку бритвенные лезвия и те затачивались до безупречной остроты в течение нескольких дней. Сами! Чушь, конечно, но Карн так и не смог отказаться от этой идеи.

Его отец, выдающийся скептик, любил сына больше, чем свои убеждения, поэтому помог ему собрать такую пирамидку. Что в ней было особенного? Да ничего, равносторонняя конструкция высотой четырнадцать сантиметров и четыре миллиметра. Четыре грани, каждая вогнута внутрь ровно посредине под углом в пять градусов (точно как пирамида Гизы), соотношение сторон к основанию и высоте рассчитали по золотому сечению. В общем, «сакральная геометрия и все такое».

Но знаете, что? Лезвия действительно затачивались! Правда, для этого понадобилось три недели. А когда Карн поставил пирамидку в морозильник и внутрь конструкции поместил стакан воды, та не замерзла. Ни через час, ни через месяц. Как это работает? Хороший вопрос. Главное – не гуглите, а то невзначай вступите в какую-нибудь секту.

Карна эти мысли несколько успокоили. То есть примерно так же работает митреум. Убежище древних богов, построенное хренову тучу времени назад, когда здесь еще и города то… Погоди, что?!

Карн открыл глаза и рывком сел. Огляделся. Прикусил до боли губу. Больно, значит – не сон. Значит, это безумие случилось с ним на самом деле. А может, он в аду? Может, он вчера налакался в дупеля и у него отказало сердце? Нихрена, слишком просто!

Он осмотрел себя внимательнее, ощупал. Все было в норме, не считая бинтов на руках, которые пахли…малиной? Карн судорожно сорвал их, и сразу вспомнил, почему у него забинтованы руки. Сердце забилось гулко и быстро. Он сглотнул. Ну, вроде не порешили, пока спал. Не расчленили, не повесили на крюк, не принесли в жертву. Уже неплохо. Так, а почему он не пошел к себе домой? Нет, ну какой домой, когда где-то там шляется Охотник…

Охотник? Новая порция воспоминаний взорвалась в сознании искристым фейерверком. Теперь он вспомнил все. Абсолютно все, как старина Арни в памятном боевичке.

Но вслед за воспоминаниями пришел покой, даже некоторая меланхоличность. Мозг работал четко, как швейцарские часы, паззлы быстро складывались в цельную картинку, первичный шок отступил. Что ж, он поверил им. Он пошел с ними, и они, похоже, действительно спасли его. И если вчера был день вопросов, будем надеяться, что наступил день ответов.

Карн встал, на автомате сделал зарядку. Оказывается, он так и спал – в носках и брюках. Поискал глазами джемпер, потом обулся, прибрал постель и вышел из «казармы». На галерее его ждал Рокеронтис. На нем были все те же вылинявшие джинсы и обтягивающая майка, удачно подчеркивающая все преимущества фигуры. Хотя майка, конечно, была другая, ту ведь Рокеронтис порвал на себе в Лимбе.

– Доброе утро, – Карн махнул Песочному человеку.

– А с чего ты взял, что сейчас утро? – на лице Рокеронтиса блуждала двусмысленная улыбка. – Ладно, не напрягайся! Все верно, сейчас ровно семь. В митреуме биологические часы никогда не ошибаются. Здесь им проще синхронизироваться с Солнцем, Луной и прочей небесной шушерой. Еще вопросы?

– Масса, – честно признался Карн. – И есть более важные, чем преимущества жизни в митреуме. Только сначала неплохо бы пожрать.

– А может, ты и не безнадежен, – хмыкнул Рокеронтис. Потом он будто телепортировался: только что стоял у каменного парапета галереи, и вот уже в упор смотрит на Карна. Его пронзительные голубые глаза сияли ярче, чем прежде. Тоже выспался, подумал Карн. Рокеронтис улыбнулся, будто прочел его мысли и хлопнул Карна по плечу. Серьезный пронизывающий взор мгновенно сменился взглядом полусумасшедшего:

– Пойдем вниз, дружище, может, чего и найдем. А то у меня тоже везде урчит.

Последнее замечание показалось Карну излишне натуралистическим, однако он решил промолчать, во избежание новых многосложных инсинуаций со стороны эпатажного бога.

Они спустились в зал, возле фонтана их уже ждали Вик и Эрра. Бог разрушения сменил костюм на черные брюки и жилетку от «тройки», рубашка навыпуск отливала глубокой охрой. Рукава он закатал, обнажив мощные предплечья, по которым словно обезумевшие змеи разбегались завитки черных, как смоль, татуировок. Они складывались в эффектные, но отталкивающие узоры, которые притягивали взгляд изяществом линий и в тоже время вселяли какой-то животный, панический страх.

Карн отвернулся, логично рассудив, что примерно так и должны выглядеть татуировки бога войны. Кстати, надо будет узнать – отчего у богов имеется явная тяга к художественной резьбе по собственному телу. Это у них фетиш такой или в есть какой-то смысл?

Вик улыбнулся и помахал Карну рукой, Эрра сдержано кивнул. Карн сходил в уборную, умылся, а когда вернулся к фонтану, на одной из лавок его ждала тарелка с едой – уже знакомые «картофелины» и что-то, внешне напоминавшее яичницу. Карн съел все без лишних раздумий. Потом, следуя примеру Рокеронтиса, зачерпнул воды прямо из фонтана и опрокинул в горло пару кружек прохладной, но отнюдь не ледяной жидкости, в которой улавливался легкий привкус малины.

Молчание нарушил Эрра.

– Что ж, Карн, настало время получить ответы, не так ли? – он улыбнулся, но как-то грустно. – Тебе многое нужно узнать, пройдет не один месяц, пока ты освоишься в новом для тебя мире. Но мы начнем с того, что важнее. Пойдем, здесь без Тота не разобраться.

– И без пол-литра тоже, – буркнул Рокеронтис. Эрра и ухом не повел, хотя не мог не услышать. Карн еще вчера приметил, что у богов, пусть даже находятся они в смертных оболочках, чувства острее людских.

Тот сидел в библиотеке за письменным столом, перед ним горела свеча в подсвечнике с рунической вязью, который, как и вчера вечером, стоял на планшете. Карну показалось, что свеча выглядит точно так же, как выглядела накануне, ровный язычок пламени замер без движения, будто прирос к восковой основе. А сама свеча не уменьшилась ни на сантиметр. Как там было у Кэррола? Все чудесатее и чудесатее…

Тот поднял на них свои большие и безмерно мудрые глаза. С минуту буравил Карна, потом мельком пробежал по лицам остальных.

Бог мудрости выпрямился и положил руки на подлокотники. На нем была просторная белая рубаха, расстегнутая на три пуговицы, и черные видавшие всевозможные виды штаны. Рукава были закатаны по локоть, как у Эрры, но предплечья Тота оказались девственно чисты, никаких татуировок. Зато на груди тату были, расстегнутый воротник демонстрировал краешек какого-то геометрического узора.

Эрра указал Карну на древний стул, который, казалось, может развалиться от одного лишь взгляда. И сам тут же уселся на соседний. Стул натужно скрипнул под его весом, но выдержал. Рокеронтис прислонился к шкафу, Вик не шелохнулся.

– Парень хочет знать, – припечатал Эрра.

– А он готов? – бесстрастно полюбопытствовал Тот. И тут же посмотрел на Карна. – Ты готов?

– Смотря какие вводные, – Карн не совсем понимал, что происходит. Посвящение? Обряд инициации? В голову не пришло ничего умнее. Было бы неплохо, если бы посвящение проходило, как у высших виккан, с рыжими сисястыми девчонками, готовыми на все… Рокеронтис подавил смешок. «Будто прочел мои мысли», – в очередной раз подумал Карн.

– Ты готов задавать правильные вопросы, – Тот внимательно посмотрел на парня. – Но готов ли получать ответы на них?.. Не знаешь. И я не знаю. Но Эрра, кажется, верит в тебя. Он говорит, что ты и есть Адхва-Га. К сожалению, до поры до времени мы не можем этого проверить. Посему…

Он быстро встал и двинулся вдоль книжных полок, бесцеремонно отпихнув стоявшего на проходе Рокеронтиса. Тот фыркнул, но не злобно, скорее с обидой. С тем же выражением лица ребенок показывает язык в спину учителю, который только что отчитал его перед всем классом.

Древнеегипетский бог мудрости дошел до конца стеллажа, развернулся и двинулся в обратном направлении, по пути вновь отпихнув Рокеронтиса, который снова каким-то чудом оказался у него на пути, будто специально. Игры богов…

Тот остановился где-то в глубине библиотеки, задрал голову вверх, потом взмахнул рукой, описав в воздухе короткую дугу, и ему в руки упала книга. Массивный том в простом кожаном переплете. Обложка пуста, ни слов, ни знаков.

Он вернулся к столу, осторожно положил на него фолиант и негромко скомандовал Карну:

– Сядь ближе, – Никто не вымолвил ни слова. Карн послушно придвинулся вместе со стулом. – Теперь возьми книгу и открой первую страницу.

– А что вообще происходит? – парень аккуратно подтянул к себе книгу и повернул ее так, чтобы переплет оказался слева. – Может, вы объясните?

– Ты сам все увидишь, – Тот загадочно улыбнулся. Потом ткнул сухим узловатым пальцем в книгу. – Здесь основы того, что тебе нужно знать. Открывай и читай.

Карн обвел всех взглядом. В глазах Вика читалось нетерпение, Песочный человек доставал из-под ногтей грязь, которой там не было и в помине. Когда их с Эррой взгляды пересеклись, бог войны кивнул ему. И смотрел он так, как отец смотрит на сына, который играет за сборную школы на футбольном матче. Карну на ум пришел образ Морфеуса, предлагающего Нео выбрать таблетку.

Наконец, он перевел взгляд на фолиант. В воздухе повисла зыбкая, напряженная тишина. От него чего-то ждали. Но чего? Самый очевидный вариант: если он действительно Адхва-Га, то сможет прочесть этот кирпич. Аки Ричард Сайфер книжку каких-то там теней. Если же нет… что тогда? Все-таки вскроют? Принесут в жертву?

Карн раскрыл том. Первая страница уставилась на него девственной пустотой желтоватого пергамента. Он перелистнул страницу, на второй тоже ничего не было. Он уже хотел раскрыть третью, когда краем глаза заметил какое-то движение, скорее даже блик, как бывает, когда в поле периферийного зрения попадает быстро движущийся объект. Парень всмотрелся в пергамент и внезапно ощутил покой и умиротворение, будто аура Тота передалась ему. Нервное напряжение, непонимание, страх перед неизведанным – все отступило на второй план. Он просто смотрел в книгу, а перед ним на листке проступал рисунок.

Дерево с могучей раскидистой кроной врылось своими разлапистыми корнями в мягкую податливую твердь. Верхняя его часть была равномерно заштрихована, а нижняя так и осталась светлой, нетронутой карандашом. Карн не увидел на странице ни единого слова, но с каждой новой линией, с каждым штрихом перед ним всплывали образы, будто кто-то нашептывал ему лекцию, но прямо в мозг.

Карн вспомнил прикосновение Рокеронтиса, который таким образом решил передать парню часть своих воспоминаний. Тогда все было сумбурно, несвязно, а потому – по большей части непонятно. Но Книга Тота передавала образы последовательно, и каждый из них отпечатывался в памяти, как негатив на снимках старых фотокамер. «Что ты сказал? – Карна прошибло озарением. – Книга Тота? Твою мать, ну конечно!» Он держит в руках легендарную Книгу Тота! И не греческую копию, а тот самый оригинал, в существование которого никто не верил!

Эмоциональный всплеск смазал картинку. Дерево, которое вырисовывалось на листке, внезапно подернулось дымкой, линии потеряли четкость. Карн тут же взял себя в руки, сфокусировался на рисунке, и книга продолжила неспешно передавать ему заложенные в нее знания.

Он увидел бескрайний мир, светлый и свободный, напоенный солнцем и таким чудесным несовершенством! Это был Ра, мир смертных, корни Мирового Древа. Перед его взором проносились целые эпохи, цивилизации сменялись одна за другой: некоторые гибли в пламени взрывов, похожих на детонацию атомной бомбы, другие просто вырождались, достигая пика своего могущества, а потом неспешно скатываясь в каменный век, одурев от самолюбования, гордыни и вседозволенности.

Потом он увидел другой мир, что вознесся высоко-высоко над просторами Ра. В этом мире не было светила, он был наполнен безмятежной темнотой, в которой Карн видел не хуже, чем при полуденном солнце. Это был Дуат, мир богов, крона Мирового Древа. Здесь жили помыслы смертных, их сокровенные желания. Здесь обретали плоть их чаяния и надежны, сюда возносились их молитвы, здесь их мыслеобразы сливались воедино и рождали сущностей, что в мире людей назывались богами. Сюда же приходили души умерших. Приходили, чтобы узнать правду и навсегда поселиться в этой реальности бесконечных возможностей, свободной от лжи, порочности и несовершенства Ра. Но многие возвращались, а те, что послабее – теряли память.

Карн перевернул страницу. Косые штрихи невидимого карандаша вновь стали выводить перед ним замысловатые узоры. Он снова увидел дерево, но не Мировое Древо, а его искаженное хилое отражение. Будто кособокий каркас, собранный неумелым мастером. Он вызывал неприязнь и отвращение, настолько был нелеп и уродив. Это Лимб, понял Карн. Его плоть, ржавая и гнилая, стала частью Мирового Древа, по ошибке, по недосмотру. И гниль поселилась в обоих мирах, в равной степени проникнув в Ра и Дуат.

Карн взглянул на следующую страницу и увидел, как первые из богов принимают к себе новые сущности, созданные людской верой пополам с фантазией. Новые боги становятся в один ряд со старыми, и вместе они борются с гнилью, которая извращает и разрушает все, до чего может дотянуться. Они жертвуют собой, они бесстрашно вступают в битву против бесформенных порождений Лимба, и каждый из богов стоит против целого легиона безымянных созданий, не темных, но грязных. Кто-то сражается в Дуате, а кто-то отправляется на битву в мир смертных, потому что если погибнет одна реальность – падет и другая.

Война длится недолго и вскоре боги побеждают, они останавливают наступление грязи, которая чужда и свету Ра и тьме Дуата. Они ликуют, и смертные радуются вместе с ними. Люди славят богов, воздают им хвалу, приносят жертвы, иногда – кровавые.

Но Золотой Век подходит к концу. Карн чувствует возрастающее напряжение, его начинает бить крупная дрожь, холодеющей рукой он переворачивает еще одну страницу Книги Тота. Перед ним возникает изображение существа, непомерно великого, могущественного, ВЕЧНОГО. Их много, этих существ, они сильнее людей, сильнее богов, сильнее чего бы то ни было в этой Вселенной. Карн знает, что их зовут Легами. Они – перворожденные, они помогали Архитектору закладывать фундамент упорядоченной реальности в океане бескрайнего хаоса. А когда Архитектор ушел, они остались не у дел, но не вмешивались в жизнь Ра и Дуата, памятуя заветы сотворившего их.

Карн перевернул страницу. Пот стекал по лицу, затмевая взор, он будто сидел в бане, а банщик нещадно подбрасывал в топку дрова.

И он увидел, как из-за пределов Вселенной пришли они, элохим, десять великих, которых позже назовут Иными Богами. Никто не знает, кем они были созданы, никто не знает, зачем они пришли сюда. Но эти существа обладали технологиями, которым не могли противостоять даже Леги, не говоря о богах Дуата. И они покорили Легов, и величайший из детей Архитектора, Сатл, преклонил колени, одурманенный, сломленный чужой волей. Не было никакой войны – Иные Боги просто подчинили себе сознание Легов, заставили их забыть о былом, сделали своим оружием.

Карн видел, как изображение Лега тускнеет, косые штрихи превращают светлый величественный образ во что-то темное, злобное, ИНОЕ. И Леги перестали быть Легами. Их стали называть Аггелами. Карн увидел… нет, вспомнил значение этого слова. Аггел – это полиндром от «Лег» и «га». Аггел значит «Лег, идущий в обратном направлении», ибо «га» в переводе с санскрита означает путь. Это слово из далекого прошлого Земли, из прошлого, когда языки еще не потеряли образность.

И верно, существа, некогда созидавшие мир, теперь, находясь под властью Иных Богов, стали разрушать его. Воистину, любимые дети Архитектора пошли по обратному пути, супротив величайшего творения своего отца!

Карн взглянул на следующую страницу и увидел цветущие города Ра, и протянутые к ним щупальца жестоких и беспринципных вторженцев, которые эонами скитались по другим Вселенным в поисках пищи, живой, СОТВОРЕННОЙ.

Но несмотря на все свое могущество, Иные Боги не могли напрямую влиять ни на Ра, ни на Дуат. И Аггелы стали их проводниками, их слепыми адептами, которые забыли свое прошлое и не ведали настоящего. Они вселялись в людей, забирая себе их тела, чтобы нести в мир волю новых хозяев.

Так Иные стали тайно проникать в людское общество. Они создали институт Церкви, чтобы покорить людей, чтобы КОРМИТЬСЯ людьми, их верой. Православие, католицизм, ислам – все, что сейчас называют мировыми религиями, на самом деле лишь инструмент Иных Богов, их мобильный добывающий комплекс, который работает в карьере под названием Земля.

И все же Иные встретили отпор: люди не хотели отказываться от веры предков, Древние Боги встали на защиту своего мира, питаемые теми, кто тысячелетиями славил их, принося им жертвы и требы. И началась великая война, которую в мире смертных назвали религиозной войной. Брат пошел на брата, сын на отца, одержимые Аггелами люди обрушили свои земли в кровавую бездну фанатичного истребления. Но слишком сильны оказались Иные Боги, слишком неоспоримы были их разрушительные технологии.

Боги Земли проиграли войну, отступили, сокрылись побежденные, но непокоренные, и служители древних культов стали передавать истинное знание из поколения в поколение. Тогда неофиты мировых религий объявили сторонников древней веры вне закона, их искали и безжалостно истребляли по всему миру.

Карн перевернул еще одну страницу и ставшие багровыми росчерки показали ему горящие города, разоренные капища, разорванных в клочья воинов, мертвых поруганных жен, убитых детей. «Уничтожьте все святилища, где народы, у которых вы отберете землю, служили своим богам, – на высоких горах, на холмах, под каждым ветвистым деревом. Их жертвенники – разрушьте, их священные камни — разбейте, изваяния их богов – низвергните!» Карн не заучивал Второзаконие, строки пришли сами. И на губах он ощутил солоноватый привкус. Он плакал, рыдал, не сдерживаясь, не в силах унять вселенскую боль, что терзала его душу.

Когда элохим поняли, что для полной победы над Древними недостаточно грубой силы, они стали действовать хитрее. Они подменяли историю, растворяли истинное прошлое Ра в отвратительном клубке лицемерия и обмана, что от века пестовали в своих грязных сердцах. Великий ифрит Ашмедай, некогда правивший половиной Азии, стал христианским демоном Асмодеем. Ваал-Зебуб, легендарный ассиро-вавилонский бог, при котором континент процветал, стал Вельзевулом, демоническим повелителем мух. Даже слово Аггелы умелые лингвисты, ими же одержимые, с течением веков преобразовали в форму Ангелы, чтобы ни у кого и мысли не возникло об истинном происхождении образа.

Какая ирония, подумал Карн, ведь Церковь веками борется с демонами, говорит об одержимости бесами. А на самом деле никаких бесов нет. Зато есть Ангелы, которые вторгаются в тела смертных, овладевая ими. Слепые орудия Иных Богов, жестокие и непримиримые, их апостолы, их сеятели, которым плевать на людские чаяния, ибо у них одна цель – услужить своим мерзким Господам.

Так рухнули древние культы, так люди забыли своих предков, Древние Боги потеряли силу, многие – погибли в Великой Войне, а те, что выжили, были вынуждены скрываться, ожидая своего часа, который, кто знает, быть может никогда больше не придет.

Карн перевернул следующую страницу, на которой стало проступать странное, пока нечеткое, но будто знакомое изображение. Что-то огромное пронизывало и Ра и Дуат, и даже Лимб…

Он моргнул и все исчезло. Реальность схлопнулась до размеров старой библиотеки древнего митреума. Неясное чувство в середине груди разорвалось вакуумной бомбой, образовав зияющую пустоту. Карн поднял покрасневшие глаза и увидел, что Тот отобрал у него фолиант. Парень обвел взглядом Эрру, Рокеронтиса и Вика. Лица были напряженные, будто высеченные из камня. Карн уже понял, что никто из них не прикасался к Книге Тота.

– Верни… – прошептал он. Распухшие губы плохо слушались, парень едва разлепил их. – Хочу знать все. ВСЕ!

– Ты и узнал все, – спокойно ответил Тот. – А последние страницы книги я писал не для тебя, – он резко повернулся к Эрре. – Теперь я верю. Это Адхва-Га, тот, кто поможет нам отвоевать этот мир.

– Но я не видел этого в твоей книге, – Карн медленно приходил в себя. Пустота в середине груди нехотя затягивалась, к нему возвращалось чувство реальности.

– Потому что этого там нет, – Тот встал и двинулся вдоль стеллажей, чтобы вернуть книгу на место. – Этого нет ни в одной книге на земле. Однажды, когда два адепта Иных Богов повздорили… ты, полагаю, слышал о крестовых походах? Так вот, это они воевали между собой, не зная, как лучше поделить сферы влияния. Мы не могли не воспользоваться столь удачным стечением обстоятельств и умыкнули у наших врагов два артефакта, первый кто-то поэтично назвал «Пламень». Думаю, ты знаком с легендой о Персее? Так вот Персей был одним из Древних Богов, и он действительно был жестоко убит за то, что ему удалось украсть тот артефакт. Правда, «Пламень» после его смерти был утерян, но в итоге Эрра нашел его в Мезоамерике. Увлекательная история, но о ней – в другой раз. Артефакт открыл перед нами новые возможности, жертва Персея не была напрасной. Так мы создали «мазь херубов», которая помогает при астральных поражениях, полученных в Лимбе.

– А еще пенициллин! – вставил Рокеронтис. Тот взглянул на него исподлобья. Песочный человек тут же заткнулся.

– Пенициллин? – переспросил Карн. – Его же сделали из плесени. Флеминг, или как его.

– Если бы мы не распылили частицу «Пламени» в Ра, плесень так и осталась бы всего лишь плесенью, – пожал плечами Тот. – Нам нужно было лекарство против болезней, которые стали возникать из-за того, что Ангелы слишком долго жили в людских телах. Понимаешь, боги неплохо чувствуют себя в смертных оболочках, видимо, Архитектор предусмотрел такую вероятность. Но мы никогда не берем тела, в которых еще живут души, просто не можем. Когда-то могли и некоторые из нас действительно так поступали, но это все заканчивалось весьма плачевно.

Он кашлянул, поводил губами и продолжил:

– Зато ангелы с легкостью это делают, причем все чаще и чаще. Человеческое тело реагирует на вторжение, ведь его исконный владелец погружается в ментальный анабиоз, а бразды правления берет чужая сущность. Ангел в теле человека без труда справляется с чисто механическими функциями, но биохимию организма он постичь не в состоянии. Для наглядности, представь, что будет, если внезапно ставка пехотного генерала в разгар битвы окажется за пультом управления боевого авианосца, поменявшись местами с его командой.

– Скорее всего, со временем они поймут, что и как, – вслух рассуждал Карн. – Но прежде могут серьезно напортачить. Ведь нет умений, а главное – навыков.

– Попросту говоря, пиздец коту Ваське! – выпалил Песочный человек. Тот со вздохом посмотрел на него, в серых глазах блеснул недобрый огонек. Однако бог мудрости вновь смолчал.

– Вынужден согласиться с эксцентричным высказыванием моего недалекого собрата, – продолжил он ровным тоном. – То же происходит с телами людей, в которых поселились Ангелы. Физическое тело неразрывно связано с тетой, и если линии управления обрываются, система дает сбой. Так появились болезни, о которых в древности никто даже не слышал. Мы долго не могли понять, в чем дело, а чума тем временем косила и косила Европу, где концентрация Ангелов была наивысшей. Повезло нордикам и альпинидам, в меньшей степени – иберийцам. У них мы обнаружили что-то вроде врожденного иммунитета – Ангелы не могли вторгнуться в их тела без прямого разрешения. Правда, с течением времени это преимущество было нивелировано тотальным кровосмешением. Но сейчас не об этом. Лишь в начале XX века на основе «Пламени» я создал первые синтетические антибиотики – жестокое, негуманное творение, которое обладает разрушительным воздействием на человеческий организм. Однако оно борется с последствиями внедрения Ангелов, частично восстанавливает отмирающие связи, и на данный момент у нас нет ничего лучше.

– То есть вы, по сути, лечите своих врагов? – вздернул бровь Карн.

– Нет, – покачал головой бог мудрости. – Проблема в том, что вторжение Ангела в тело человека повреждает не генотип, а генофонд. Иными словами, если в тебе побывал Ангел, все твои потомки рождаются с поврежденными генами, у них связь между телом и тетой априори слабее. Генофонд можно выровнять, нужно лишь на протяжении семи поколений не допускать новых вторжений и смешения с одержимыми. Только вот, как ты понимаешь, евгеника и теория расовой чистоты – не самая востребованная тенденция в мире толерантности и глобализации.

– А что второй артефакт, который мы спиздили у этих мудаков? – вновь л подал голос Рокеронтис.

Карн, воспользовавшись перерывом, пока Тот буквально расстреливал взглядом бога ночных кошмаров, повел плечами, размял шею, медленно распрямился на стуле. Вик коснулся его руки. Карн обернулся и принял протянутую кружку с водой. Он благодарно кивнул и осушил кружку одним глотком.

– Мой молодой и не в меру говорливый собрат обратил наше внимание на не менее значимую части повествования, – Тот отвернулся от Рокеронтиса, который напоминал теперь выжатый лимон. – Второй артефакт назывался «Дзиан», его в поздних эзотерических текстах Индии почему-то именуют Книгой Дзиан. Не знаю почему, это вообще не книга, а золотая скрижаль. Насколько я могу судить, она была создала кем-то из Легов, когда они еще не попали под влияние Иных Богов. Полагаю, ее сотворил сам Сатл. Содержание скрижали предельно очевидно: однажды в мир явится смертный, который поможет Древним Богам вернуть их законное владычество и Вселенную ждет новый Золотой Век. Я понимаю, пафосно и сумбурно, но для меня это выглядело примерно так же, как для тебя картинки из моей книги. Это было прямое послание того, кто предвидел актуальный вариант развития событий. Мы полагаем, что ты, Адхва-Га, часть защитного механизма Вселенной, который был создан Архитектором на крайний случай.

– Дай угадаю, – Карн отдал Виктору пустой стакан. – Что механизм этот есть – вы знаете, но как запустить его и как им управлять – Творец инструкций не оставил.

– В точку, бро, – кивнул бог ночных кошмаров. – У нас есть чертов ключ, но нет чертового замка. И даже не ясно, где этот замок искать! – Он достал сигарету. Хотел было закурить, но Тот сделал легкое движение пальцами, будто пробежал ими по гитарным струнам, и «Честерфилд» обратился щепоткой пепла, который разлетелся в стороны и серой пудрой покрыл лицо Рокеронтиса.

– В библиотеке. Нельзя. Курить. – с расстановкой произнес бог мудрости. – Я говорил. Много раз.

Рокеронтис быстро кивнул, его вечно улыбающееся лицо исказилось гримасой неподдельного испуга. И было отчего испугаться: Тот стоял, добела сжав кулаки, а по ним беззвучно плясали всполохи серебристых разрядов. Его глаза, устремленные на Песочного человека, превратились в две Черные дыры, от которых Карн, поежившись, поспешил отвести взгляд. Рокеронтис сглотнул, пробубнил что-то вроде «пойду приберусь» и мигом вылетел из библиотеки. Тот сразу расслабился, даже позволил себе улыбку, довольный произведенным эффектом.

Так это странное собрание и закончилось. Карну провели первичный ликбез, но теперь, как он и предполагал, вопросов стало еще больше. Тот пообещал, что парень получит все ответы. В свое время. О, как же за последние сутки его достала эта фраза! «В свое время!»

Выходя из библиотеки, Карн поймал на себе одобряющий взгляд Эрры. Бог войны положил руку ему на плечо и сказал:

– Теперь ты знаешь достаточно, чтобы понять: твой выбор был осознанным. Ты всегда знал, что правильно, а что нет. Тебе просто не давали этого вспомнить.

Карн подумал, что Эрра прав, но легче от этого не стало. Он ведь для них хренов мессия, каково, а? Гребаный спаситель богов, судьбу которого спланировал сам Творец! Нужно было срочно выпить. К счастью, Песочный человек, внезапно прокашлявшийся у парня за спиной, разделял его мнение…

А потом дни сами собой сложились в недели. Карн быстро привыкал к митреуму, и немудрено, ведь теперь он почти все время проводил тут, в окружении своих новых друзей, а по совместительству – Древних Богов. Хотя здесь то же все было не так просто. Например, Тоту когда-то поклонялось полмира, хотя он был рожден смертным. Никто точно не знал этой истории, а Карн взял и не постеснялся спросить. А Тот взял и не поленился рассказать, причем во всех подробностях. И вновь – как тогда с Рокеронтисом – Карн будто сам пережил каждое его слово.