Ликует форвард на бегу

Глава 11

Небо над Москвой сегодня хмурилось. Дождь пока не шел, но многоопытный Аничкин пророчил, что вот-вот начнется.

— У меня ахилл травмированный обычно перед любой непогодой ноет, — жаловался он одноклубникам. Те понимающе кивали — у каждого из них имелась своя собственная давнишняя или теперешняя болячка.

— Кончай гадать, Анюта, — мрачно произнес Бесков, развалившись на кресле в центре динамовской раздевалки. — Пусть Гидрометцентр прогнозами занимается, они там за это зарплату получают.

— Ой, я вас умоляю, — заулыбался Витька, не слишком умело пародируя еврейский акцент. — Что тот Гидрометцентр может знать за мою больную ногу?

— Хорош, — поморщился старший тренер. Он обвел игроков тяжелым взглядом. — О, Малой, и ты здесь? Товарищи, поприветствуем нашего доблестного победителя шведов! — Константин Иванович демонстративно захлопал. Кое-кто из динамовцев присоединился к нему после небольшой заминки.

— О, вы тоже этот рассказ Трифонова читали? — как можно более небрежно осведомился Мельник, не прекращая зашнуровывать бутсы. — Или картину «Хоккеисты» посмотрели? Шалевич там, конечно, сыграл ну просто высший класс! Я с пацанами из детдома пять раз зырил.

— Умный самый? — покосился на него с неприязнью Бесков. — Ну-ну. Так, — повернулся он к своим футболистам. — Сегодня играем с Донецком, как вы все прекрасно знаете. Они, в отличие от нас, в предыдущем туре отдыхали. Так что силенок у них будет явно побольше. Поэтому, поступим следующим образом…

— Мельник, задержись! — повелительно бросил Константин Иванович, когда команда потянулась к выходу из раздевалки.

— Весь во внимании, — подчеркнуто вежливо замер возле старшего тренера Данила.

— Клоун, — буркнул недовольно Бесков. Помолчал, обдумывая что-то, а потом нехотя сказал. — Тут вот какое дело, Малой, Валерия Николаевна сейчас снимается в одной картине — в центре сюжета история футболиста-ветерана — и у их главного актера имеются определенные проблемы с тем, чтобы правильно войти в образ. Поэтому возникла идея, чтобы ты помог ему с этим.

— Я? — искренне удивился Мельник. — Почему я? Полным полно ведь опытных игроков, которые с удовольствием примут участие в съемках.

— Верно, — кивнул старший тренер. — Больше тебе скажу, когда Леня Зорин сценарий для фильма писал, то речь изначально вообще шла о том, что главного героя сыграет Володя Маслаченко. Но там, понимаешь, накладка небольшая получилось и он не смог. Поэтому немного изменили все.

— И кто теперь будет футболиста изображать? — заинтересовался Данила. В голове у него промелькнули кадры из не слишком удачных поделок будущего, где образ Стрельцова умудрился безбожно испохабить Саша Петров. К слову, почему-то ни о каком фильме про футбол с Валерией Бесковой кроме «Одиннадцати надежд» он не помнил, хоть убейте. Но та картина вроде бы вышла позднее?

— Николай Олялин.

— Ух ты, это который в «Освобождении» капитана Цветаева сыграл? — восхищенно спросил Мельник.

— Да, именно, — снова кивнул Константин Иванович. — В принципе, там консультантом Сергей Сальников, но Валерия Николаевна предложила твою кандидатуру. Опять же, вдруг потребуется дублером героя побыть? А Сальников, сам понимаешь, несколько староват для этого.

— Но у меня же тренировки, игры — сами ведь ругались, что не могу в полной мере быть задействован в команде? — удивился Данила.

— То есть, ты отказываешься? — неожиданно подобрел Бесков. — Что ж, я так и передам.

Старший тренер круто повернулся и направился к двери, оставив Мельника недоумевать по поводу того, что сейчас было. Так, сходу, он мог предположить, что тренер не смог возразить любимой жене, но в душе совершенно не желал лишаться основного форварда. А теперь вроде как он оказывался совершенно ни при чем. И вся вина за неучастие в съемочном процессе падала на одного юного балбеса.

— Во, жук! — сплюнул в сторону Данила, покачал головой и побежал догонять наставника.

Мельник занял место в секторе за воротами, где традиционно кучковались запасные игроки. Бесков решил не выпускать его с первых минут, памятуя о том, что молодой футболист принимал участие в матче сборной накануне. В принципе, Данила и сам не слишком рвался в бой — все же сил в игре со шведами оставил немало. По хорошему, ему бы сейчас перед телевизором дома на диванчике расположиться, да отдохнуть хорошенько, но Константин Иванович потребовал присутствовать на сегодняшней встрече с «Шахтером» в категоричной форме. Ладно, нехай резвится.

Первый гол в ворота горняков москвичи забили уже на второй минуте. Володя Долбоносов удачно вынес мяч подальше от владений Баужи прямо на ногу Маслову. Валерка прошел немного вперед, оценил обстановку и красиво перевел круглого длинным диагональным пасом на рванувшего по своему краю, словно из пращи, защитника Зыкова. А тот уже точно навесил в штрафную на Авруцкого. И Юрка метров с шести мощно пробил головой. 1−0.

— Пижон! — раздался неожиданный возглас одного из фотографов, что расположились прямо за воротами. — Как, скажите, пожалуйста, можно пропускать такие мячи? Как, я вас спрашиваю!

Любопытно, кто это там такой умный выискался, удивился Мельник. На взгляд форварда, голкипер «Шахтера» Говоров просто физически не смог бы отразить мощный и точный удар. Да еще и с такого небольшого расстояния.

— Слышь, дядя, а ты сам бы отбить этот удар сумел? — не удержался от саркастического вопроса Данила.

Репортер обернулся. И насмешливая улыбка разом пропала с лица Мельника. Хомич! Да-да, тот самый легендарный «Тигр», как прозвали его англичане, восхищенные талантом советского вратаря во время турне московского «Динамо» в 1945 году. Надо же, как это не узнал Данила знакомую коренастую фигуру с задорно торчащим вихром седых волос на резко вылепленной природой голове. Видел ведь на разных матчах — у Алексея Петровича даже свое излюбленное место было — у самой штанги. Он на него всегда вставал во время любых матчей.

— Кто там такой борзый? — недовольно спросил Хомич с угрозой в голосе. Нашел взглядом невольно покрасневшего Мельника и вдруг…улыбнулся. Хорошо так, по доброму. — А, Малой. Ну-ка, подь сюда, — он поманил парня к себе. — Да не дрейфь, сильно бить не буду! — Алексей Петрович заразительно засмеялся.

— Да я и не боюсь, — Данила постарался принять как можно более независимый вид и не спеша подошел к прославленному ветерану.

— Неплохо вчера отбегал, неплохо, — протянул для приветствия крепкую ладонь Хомич. — Сегодня, как я погляжу, Костя решил тебя поберечь?

— Есть такое дело, — согласился Мельник. — Наелся со шведами во как! — Парень чиркнул ребром ладони по горлу. — А что вам в действиях вратаря-то не понравилось? — решил он уточнить. — По моему мяч для него мертвый был, не среагируешь.

— Так-то оно так, — ухмыльнулся Алексей Петрович. — Но ты с позиции нападающего на ситуацию смотришь, а я, по-прежнему, из ворот. Поэтому обратил внимание на то, что голкипер в момент подачи сначала дернулся, было, а потом обратно на ленточку отошел. Глупо сыграл, по пижонски! Дескать, и на линии отобью. И в итоге обосрался! Нас ведь как учили: решил выходить, так выходи. Помнится, я в свое время Левку натаскивал, так он после что своего, что чужого наповал укладывал. Коль рванул за мячом, так разбегайтесь все! Как врежет своими кулачищами, так и дух из тела вон. Понимаешь, о чем я?

— Кажется, да, — медленно произнес Данила, обдумывая услышанное. — Получается, даже если бы Говоров сейчас, к примеру, вышел, но промахнулся и не прервал навес, то по вратарским принципам играл бы верно?

— Вот ты, чудак-человек, — глянул с жалостью Хомич. — Если бы он промахнулся, то это означало, что вратарь неверно рассчитал место перехвата. Правильный ответ здесь только один может быть: взял мяч, не дал забить, спас команду. Усек?

— Сложно все у вас, — покачал головой Мельник.

— Ага, — ухмыльнулся Алексей Петрович. — Это ты, орясина, если промажешь, то тебе товарищи, конечно, напихают, но без особой злости. А воротчик лопухнется, так иди — доставай мяч из сетки. О, глянь, опять что ли наши забили? Вот ведь, заболтался я с тобой, гол профукал. Опять редактор кукситься будет! — Хомич расстроено махнул рукой. — Не видал, кто банку положил?

— Семин, вроде, — неуверенно сказал Данила. — Или Еврюжихин? — Поглощенный разговором с ветераном, он тоже не особо смотрел на поле. Так, краем глаза.

— Вроде! — передразнил его Алексей Петрович. — Мужики, кто забил? — обратился он к другим фотокорреспондентам.

— Семин…Семин, — загомонили они. — Авруцкий ему классный пас выдал, а уж Юрка не подкачал — в нижний угол как на бильярде воткнул.

— Вот видите, правильно я сказал, — укорил Мельник бывшего вратаря. — А снимки…ну так нащелкаете еще, в чем проблема-то?

— Видали, гулевой какой! — возмутился Хомич. — Ты что же это, думаешь, что щелк-щелк на кнопочку и все на мази? Ну, давай я тебе на пальцах объясню, как здесь все работает. На матч я беру две-три пленки по тридцать шесть кадров. Каждую серию нужно очень тщательно выверять, прежде чем начнешь жать на гашетку. А что для этого нужно?

— Что?

— В игре разбираться, — наставительно поднял вверх указательный палец Алексей Петрович. — Предугадывать, как будут развиваться события. Иначе, как понять, стоящий снимок получится или так себе.

— А особый шик, — вступил в их разговор стоящий рядом полноватый мужичок с изрытым оспинами лицом, — если ты снимешь игрока или голкипера в прыжке или броске. Да не просто так, а чтобы обязательно и мяч при этом в кадре оказался.

— Верно, Иваныч! — согласился с коллегой Хомич. — А уж если гол поймаешь, то вообще шедевр выйдет.

— Занятно, — Мельник уважительно прицокнул языком. — Никогда бы не подумал, что в вашем деле столько нюансов.

— Да это мы тебе совсем капельку показали, — засмеялся Алексей Петрович. — Слушай дальше. Чтобы фотографии вовремя в газету попали, надо за первый тайм хотя бы пару пленок извести. А в перерыве прыгаешь в такси и несешься сломя голову в редакцию. Там по-быстрому сдаешь в проявку и потом с катушками — к фоторедактору. Он специальной приспособой — «монокль» называется — отсматривает материал и выносит окончательное решение. Хорошо, если один-два кадра подойдут — это уже считается отличной работой.

— Ничего себе, — ошалел от услышанного Данила. Он-то все больше мыслил категориями своего будущего, когда репортеры нащелкивали на цифровую камеру практически неограниченное количество снимков, затем передавали их при помощи интернета в редакцию, а там уже обученные люди при помощи различных программ могли слепить из любого говна настоящую конфетку. Во, кстати! — Алексей Петрович, а если из другого города требуется передать фотографии, или из-за границы?

— Ох, — Хомич поморщился, словно от зубной боли. — Это, Малой, настоящая проблема. У всех ведущих изданий есть такая штука — фототелеграф. Вот он-то и может передавать снимки. Ну а если ты не в штате, или не сотрудничаешь с кем-то важным, — Алексей Петрович развел руками, — можешь собирать свой личный архив и надеяться, что тебе повезет: заметят, пригласят или предложат приобрести твои снимки.

— Однако, — пораженно почесал затылок Мельник. — Никогда бы не подумал.

— А ты думаешь, почему наш брат-фотограф под трибунами бродит с целыми альбомами своих фотографий? — грустно улыбнулся Хомич. — Стараются, чтобы заметили их, оценили, словечко при случае замолвили.

— Ну, Петрович, тебе-то эта участь не грозит, — засмеялся сосед бывшего голкипера. — Для твоих снимков в «Футболе» всегда зеленая улица.

— Да ладно, — смутился ветеран. — И на старуху бывает проруха. Я иногда приношу редактору фотографии, он их на столе раскладывает, начинает проверять, а потом на меня смотрит, как на двоечника и ехидно так интересуется: «Алексей Петрович, вы же присутствовали на центральном матче. И в момент гола стояли, как всегда, у самой штанги, верно?» Верно, говорю, все так и было. Почти на ленточке примостился. А он на меня как рявкнет в сердцах: «Так какого же тогда хера этот забитый мяч в кадр у вас не попал?!»

— Да ладно, — заинтересовался рябой мужик. — И что отвечаешь?

— Понимаешь, какая заковыка, — помялся Хомич. — Я порой так увлекусь игрой, что начинаю, вот как сегодня, кричать, подсказывать, критиковать, что попросту забываю на спуск нажать. Затягивает…

— Во, даешь! — жизнерадостно заржал Иваныч. — Уморил так уморил! «Забываю нажать» — это ж надо!

Данила тоже улыбнулся. В самом деле, забавная история. Хотя, если подумать, характеризует Хомича как нельзя лучше. Вот, вроде, и не играет человек уже давным-давно, а все равно продолжает жить футболом. Только позавидовать такой преданности любимому делу можно.

— А вы когда играть закончили?

Ветеран задумчиво пожевал губу.

— Так, из «Динамо» меня в пятьдесят втором под зад коленкой выперли. А потом, значит, я еще четыре года в Минске пылил. Выходит, в пятьдесят шестом? Да, верно, в пятьдесят шестом.

— Погодите, — нахмурился Мельник. — Как это: под зад коленкой. Вы ведь легенда!

— Ну, положим, это ты хватил, паря, — засмеялся Алексей Петрович. — Вот Левка, тот да — легенда. Один «Золотой мяч» только чего стоит. Ни один вратарь ведь больше такую награду не получал, правильно? — И не получит, подумал про себя Данила. Так и останется Яшин единственным и неповторимым в этом смысле. — А я что, как мог, так и играл. Знаешь, с какой формулировкой меня из «Динамо» выперли? — Хомич криво улыбнулся. — «За потерю прыгучести!»

— Не может быть! — ахнул Мельник. — Ерунда форменная. Вы — и непрыгучий. Чушь ведь полная.

— Чушь не чушь, а только Мишка Семичастный — чтоб ему пусто было — именно так в приказе и сформулировал, — Алексей Петрович отвернулся. Помолчал, затем глухо сказал. — Ладно, Малой, ты иди к своим, разминайся, а мне работать нужно.

— До свидания, — неуклюже попрощался Данила и отошел. Эх, такого человека расстроил! Пусть и не специально, но разве от этого легче?

А в матче тем временем произошли некоторые изменения. После нескольких опасных атак горняков, которые рванули вперед, чтобы попробовать отквитать до перерыва хотя бы один гол, хозяева ответили под занавес тайма разящей контратакой. На тридцать девятой минуте Еврюжихин принял мяч на своем излюбленном левом фланге, красиво обыгрался несколько раз в пас с Авруцким и тихой сапой добежал-дофинтил до фланга правого. А там, оказавшись почти на самой лицевой линии, вдруг исхитрился и выполнил красивый и — самое главное — безукоризненно точный навес в штрафную. Где Юрка Авруцкий не сплоховал и вновь головой поразил ворота Говорова. 3−0.

Наверное, поэтому Бесков в перерыве был довольно благодушен. И если и напихал нескольким своим игрокам за какие-то огрехи, но вполне безобидно. Чувствовалось, что старший тренер доволен достигнутым результатом.

— Эх, теперь бы, для полного счастья, «Спартачок» с «Нефтчи» завтра вничью скатал, да «Торпедо» у Киева хоть одно очко отобрало, — помечтал Константин Иванович. — Впрочем, надеяться будем только на самих себя. Все меня услышали?

— Да…услышали…понятно…

— Вот и славно, — удовлетворенно произнес Бесков. — Да, Мельник, ты готовься на последние минут пятнадцать, не больше. Ларина заменишь, или Авруцкого.

Авруцкого, так Авруцкого, пожал плечами Данила. Эка невидаль.

— Константин Иванович, а может побережем Малого? — подал голос Голодец. — У нас ведь тринадцатого «Спартак».

— Поучи меня еще! — моментально завелся старший тренер. — Я сам решу, кого и когда выпускать, а кого — поберечь.

Вот куда Таракан полез, чертыхнулся про себя Мельник, только-только немного с Бесковым отношения стали налаживаться. А сейчас он опять в позу встанет. Эх!.. Ладно, разберемся.

— Константин Иванович, — заглянул в это время в раздевалку запыхавшийся доктор команды Космынин. — Только что мне из «Склифа» позвонили. Одуван наш в себя пришел!