Ликует форвард на бегу

Глава 26

— Данила, а расскажи теперь, как ты забил свой второй гол в матче? — Лев Филатов, представляющий на этом выезде сборной «Советский спорт», нацелился ручкой на лист блокнота.

— Так там все несложно было, — широко улыбнулся Мельник. — Ирландцы всей командой вперед пошли, чтобы хоть один мяч отыграть, а Рудаков мне снова классно длинную передачу выдал. И одним махом сразу полкоманды отрезал. Ну а дальше, как говорится, дело техники: добежал до ворот, показал корпусом голкиперу, что буду обводить справа, а сам ушел налево. И аккуратно покатил. Все.

— Как-то у тебя все легко получилось, если послушать, — засмеялся корреспондент «Труда» Юрий Ваньят. — Можно подумать, что любой сможет так же.

— Это вряд ли, — вежливо ответил Мельник. — Надо хоть немного, но потренироваться.

Журналисты весело расхохотались.

— Слушай, хотел вот еще что у тебя спросить, — начал было Филатов, но в этот момент его прервали самым что ни на есть бесцеремонным образом.

— Дани, дружище, вот ты где! — Бест, слегка пьяный и донельзя веселый — даже не скажешь, что его команда совсем недавно разгромно продула! — с бокалом шампанского в одной руке, и хохочущей рыжеволосой красоткой — в другой, вынырнул из-за спин советских журналистов и потянулся к Даниле. — Пойдем, выпьем водки!

— Так ведь ты пьешь шампанское? — засмеялся Мельник, привычно перейдя на английский. — Смешивать же нельзя.

— Почему? — искренне поразился форвард ирландцев. — Твои коллеги сказали, что, наоборот, у вас в стране все обожают коктейль «Белый медведь». Они обещали научить меня его готовить и отправили за шампанским. Вот оно! — Бест гордо продемонстрировал бокал с игристым вином. — Бросай этих надоедливых писак и пошли, будет весело!

— Мельник, чего он хочет? — тихо поинтересовался Ваньят, с интересом разглядывая вблизи звезду европейского футбола.

— Да его, судя по всему, ребята наши решили разыграть, — вполголоса ответил Данила. — Сейчас накачают его «Северным сиянием» и пиши пропало.

Журналист понимающе улыбнулся краешком губ.

— Сходил бы ты с ним, а то, не ровен час, скандалом все закончится. Вам, лоботрясам, только дай волю.

— А на фига мне это? — удивился Мельник. — Он мальчик взрослый, пусть сам решает, что ему делать. Вам надо, сами с ним и идите. А мне и здесь хорошо.

— Дани, что ты там бормочешь? — вклинился в их разговор Бест, которому явно стало скучно. — Пойдем, я хочу выпить с лучшим нападающим «красных»!

— Извини, Джордж, но я не пью, — усмехнулся Данила. — Видишь, в моем стакане всего лишь минералка.

— Врешь! — захлопал глазами Бест. — Ты же русский!

— Ага, и мы все поголовно пьем водку из самоваров, — закатил глаза Мельник. — Играем на балалайках и гуляем по улицам своих деревень с ручными медведями на поводке! А потом возвращаемся в избы и молимся на матрешек. Слушай, это все полная чушь, так в нашей стране никто не живет. Вот приедешь к нам на ответный матч, и я покажу тебе настоящую Москву.

— Боюсь, что это невозможно, — грустно сказал Бест. — Хозяева «Манчестера» вряд ли опять отпустят меня. Если честно, то и на эту игру я приехал после грандиозного скандала.

— Вас не отпускают на игры сборной команды страны?!

— Контракт, дружище. Проклятый контракт! Ладно, давай не будем об этом. Пойдем лучше все-таки выпьем! — опять завел свою шарманку ирландец.

— Извини, нет.

— Как ты живешь? — искренне ужаснулся Бест. — Это же…это же просто скучно, черт возьми! Знаешь, недавно я тоже завязал с женщинами и алкоголем.

— И как ощущения? — заинтересовался Данила.

— Это были худшие двадцать минут в моей жизни! — серьезно сказал Джордж, и тут же оглушительно расхохотался. Рыжая красотка немедленно подхватила его смех и плотно прижалась к своему кавалеру. Правда, мазнула при этом любопытным и, одновременно, призывным взглядом по Мельнику. Да еще эдак шаловливо облизала язычком губы…

— Прошу прощения, надо руки помыть, — бухнул Данила первое, что пришло ему в голову, и стремительно отошел, чувствуя с ужасом, как вдруг резко стали тесны ему брюки. Хорошо еще, что пиджак прикрывает его резко воспрянувшее достоинcтво. Вот ведь зараза! Но, не отнимешь, хороша!

Фух, с одной стороны вернувшаяся так внезапно молодость — это по-настоящему круто. А, с другой — в моменты, подобные этому, порой не знаешь, как правильно нужно реагировать. Точнее, уже малость подзабыл. И вспоминать приходится на ходу.

— Малой, где ты ходишь? — преградил ему дорогу Шестернев. Капитан сборной явно принял на грудь несколько больше приемлемой дозы и потому был краснощек и весел. — Там «Гинесс» принесли! Мы с ребятами уже пробу сняли и, хочу тебе сказать, отличная штука! Айда, бухнем! Заодно с Володькой мировую выпьете.

— Так я с ним, вроде, не ссорился? — пробормотал Мельник. — Так, потолкались немного.

— Угу, — прыснул Шестернев. — Только он после твоего нокаута до сих пор отходит. Во время игры мне даже жаловался, что в глазах двоится.

— Так что ж доктору не показался? — обалдел Данила.

— Дурак, что ли? — выпучил на него глаза Шестернев. — А поездка зарубежная тогда накрылась бы медным тазом? Командировочные, премиальные, шмотки, аппаратура?

Мельник помотал головой. Вот чудаки, вместо того, чтобы беречь свое здоровье, они пекутся о шмотках и валюте.

— Ну так что, идешь?

— Я догоню! — пообещал Данила. — Забегу в «дабл» и приду.

— Куда?!

— Да в туалет, в туалет!

— Мельник, а что от тебя местные репортеры хотели? — въедливо допытывался прикрепленный к сборной комитетчик в самолете, когда советская команда летела на Родину. — Они во время приема за тобой носились, как оглашенные.

— Склоняли к измене, — доверительно шепнул ему Данила.

— Чего?! — взвился в своем кресле чекист. — Почему сразу не доложил?

— Торговался, — тяжело вздохнул Мельник. — Они мне готовы были только двух «Мисс мира» предложить, а я им ответил, что хочу обогнать в этом деле Беста и потребовал пятерых.

— Развлекаешься? — утвердительно спросил комитетчик. И добавил с нехорошим прищуром. — Ну-ну. Что ж, так и запишем.

— Не забудьте еще про ваше поручение написать! — зло оскалился Данила, сбросив маску весельчака. — До сих пор не по себе делается, как вспомню!

— Тихо, придурок! — всполошился «Василь Василич», нервно оглядываясь. — Чего разорался-то? Держи рот на замке. Вернемся в Москву, поговорим еще на эту тему.

— Жду с нетерпением, — глянул на него исподлобья футболист.

— А теперь вернемся к нашим баранам…

О, боже, какой зануда!

— Предлагали перейти в какой-нибудь английский футбольный клуб, — устало сказал Мельник. — Говорили, что и «Манчестер Юнайтед», и «Арсенал», и другие гранды были бы счастливы меня видеть в своих рядах. Денег сулили кучу, дом, автомобиль, прочие радости.

— А ты что? — с хищным интересом уставился на юношу чекист. — Неужто не екнуло сердечко от такой щедрости?

— Вы серьезно? — недоуменно спросил Данила. — Что такого они мне могут предложить, чего у нас в стране нет? Квартира, команда, зарплата, почет, уважение — этого добра у меня и дома навалом. Скоро вот еще патент на медоборудование получу, так там авторские отчисления начнут капать. Ну и на хрена, уж простите за мой французский, сбегать и предавать Родину? — Взгляд, взгляд ни в коем случае не отводить! И наивности добавить. С малой толикой возмущения. Но не переборщить, а то поймет, что придуриваюсь. А так, пусть думает, что у молокососа еще розовые очки на глазах.

Комитетчик после долгой паузы хмыкнул и полез в карман за сигаретами. Поверил или нет? А черт его знает, готовят ведь этих ребятишек на совесть. Если по прилету не сунут в «черный воронок», то, стало быть, пронесло. Ну а если…

— Можно вас попросить не курить? Или, может, если вопросов нет ко мне больше, я отсяду — не нравится дым.

— Иди, — равнодушно сказал «Василь Василич», щелкая зажигалкой[27]. И проворчал негромко себе под нос. — Подумаешь, какая цаца.

— Чего он до тебя домотался? — спросил Еврюжихин, когда Данила плюхнулся в кресло рядом с ним. Выглядел Генка не очень. Но оно и понятно — спонтанная дегустация различных сортов «Гинесса», которую устроили победители на приеме после матча, плавно переросла в банальную пьянку, продолжившуюся в отеле.

А затем Капличный с Шестерневым, подначиваемые товарищами по команде и оравой развеселых девиц, возникших точно по мановению волшебной палочки после того, как наши футболисты утащили с собой пьяного в дымину Беста, упились так, что в самолет их грузили почти как багаж. И ведь предупреждал армейцев, что «Гинесс» — это штука коварная. Ага, «раствор коварен![28]» Но нет, не послушали. Они ведь крутые мужики со стальными яйцами!

— Да интересовался, почему ты с ним не согласовал свой переход в «Челси», — рассеянно ответил Мельник.

— Чего?!!

— Шучу, расслабься.

— Ну, Малой, ну, зараза! — возмущенно запыхтел одноклубник. — Я тебе еще это припомню.

— В очередь сукины дети, в очередь! — засмеялся Мельник.

— А в глаз?

— Это из «Собачьего сердца» Булгакова. Начинай уже читать. Хоть немного. А то одна ханка да бабы на уме.

— Шибко умный, как я погляжу, — обиделся Генка. — Не хочешь говорить нормально, да и хрен с тобой.

— Брось, — примирительно сказал Данила. В самом деле, чего он на одноклубника-то взъелся? — Просто всю душу этот прикрепленный товарищ вынул. Ко мне, в самом деле, на приеме докапывались по поводу того, чтобы как-то оформить переход в Англию. Но я их честно послал. А этот сказочный персонаж в «верю — не верю» играется. Пытался, гад, на мелочах подловить, вопросики разные с подковыркой задавал.

— Иди ты! — обалдел Еврюжихин. И с жадным любопытством спросил. — А зарплату какую предлагали? Ну эти, с приема.

— Понятия не имею, — равнодушно пожал плечами Мельник. — Не дошли до конкретики. Я их чуть раньше в пешее эротическое путешествие послал.

— Это как?

— На х…й!

Танюха повисла на нем, едва только Данила переступил порог своей квартиры. Радостно завизжала, осыпала торопливыми жадными поцелуями, и Мельник с удивлением почувствовал, что стоит в прихожей, и лыбится, как распоследний дурачок.

— Хорош! — с напускной суровостью сказал он. — Отпускай, давай.

— Не-а! — легкомысленно отозвалась подруга, прижалась к нему всем телом и требовательно заглянула в глаза. — Скучал?

— Вот еще! Знаешь, какие там девицы возле нас вились? Сказка!

— Если я тебе сейчас врежу коленом между ног, — ласково сказала-пропела Татьяна. — То ты навсегда забудешь про этих драных английских кошек!

— Почему «драных»? — удивился Данила.

— Еще одно слово и глаза выцарапаю!

— Жаль. Тогда я точно подарки твои достать не смогу, — огорченно вздохнул Мельник. — Как я без глаз в чемодан-то полезу?

— Подарки?! Так что же ты молчал, дубина стоеросовая! Чурбан! В какой сумке? Или в чемодане? А, стой уже, сама сейчас посмотрю!

Чума. Форменное стихийное бедствие. Ураган и цунами в одном флаконе. Секунду назад стояла рядом, а теперь, как ветром сдуло. Только слабый аромат духов в воздухе. Кстати, не самый приятный, надо бы это дело поправить! Но позже, позже.

— Тань, а пожрать дома есть что-нибудь?

— На плите, в кастрюле посмотри, — донеслось из комнаты сквозь шелест разворачиваемых свертков и треск рвущейся оберточной бумаги. — И салат еще овощной в холодильнике. Руки только помой!

— Понял, — Данила скинул туфли, влез в тапки, снял пиджак и небрежно повесил его на крючок. — Руки, так руки.

— Дань, чуть не забыла, — стих шум в комнате. — Тебе какой-то Шориков недавно звонил. Я ответила, что ты еще не приехал. Сказал, что скоро еще позвонит. Или заедет — я не поняла, слышно было не очень хорошо.

Мельник замер. Интересно, товарищ майор уже получил доклад от прикрепленного комитетчика? Скорее всего, да. И что же теперь будет?

— Давно он звонил?

— Что? А, нет, минут двадцать назад. Ой, Данька, а это что за коробка? Тоже мне?

— Которая? — заглянул в комнату юноша. — А, да, тоже тебе.

— Что это? — подруга нетерпеливо рванула упаковочные ленты. — Ох, вот это платье! — Фоминцева вскочила с тахты и приложила обновку. — Девчонки умрут от зависти! Только…слушай, а оно не слишком короткое?

— Нормальное, — решительно сказал Мельник. — И вообще, прятать твои ноги — это уголовное преступление! Да, там еще духи отдельно упакованы. Только, уж извини, французские, а не английские. И еще какой-то набор: тени-шмени и прочая ваша лабуда.

— Дань, — девушка испуганно прижала руку ко рту. — Но ведь все это безумно дорого. Откуда ты взял столько денег?

— Что? Деньги? А, не волнуйся, банк не ограбил.

— Мельник, я серьезно!

— Знаешь, у ирландцев есть один классный парень — Джордж Бест. Так получилось, что мы с ним нашли общий язык, и он на прощанье подарил мне всю эту роскошь. Точнее, даже не он сам, а его жена. Он ведь, оказывается, женился недавно. И теперь супруга пытается за ним уследить, ездит повсюду. Наивная, конечно. Но, не суть. Так вот, я его к ней в отель привез и сдал с рук на руки. А на следующий день она вдруг примчалась в аэропорт и мне перед отлетом в качестве «спасибо» приволокла всю эту тряхомудрию. Я еще удивлялся, чего она прицепилась, как репей, и выспрашивает: есть ли у меня девушка, какой у нее рост, фигура и все такое.

— А почему ты его вез? — подозрительно спросила Татьяна. — Что, он сам не мог доехать?

— Не-а, — засмеялся Мельник. — Он на спор бутылку водки усосал и пришел в состояние нестояния.

— С тобой? — ужаснулась Фоминцева. — Ты ведь не пьешь?

— С Шестерневым.

— Читала я про этого Беста, — задумалась девушка. — У нас в газетах писали, что он гуляка, бабник и пьяница.

— А еще он очень классный игрок, — вздохнул Данила. — Жаль, что талант свой гробит почем зря. По-хорошему, его бы закодировать, подлечить, да мозги малость вправить — цены бы не было.

— Ой, да вы все одинаковые! — фыркнула насмешливо Таня. — Только у нас это выпячивать не принято, а за границей ваш брат-футболист еще и гордится тем, сколько выпил. Видала я на сборах и соревнованиях, как вы себя ведете. Что, скажешь — вру?

— Всякое бывает, — пожал плечами Мельник. — И жук свистит, и бык летает. О, кстати, ты с вон тем пакетом поаккуратнее — там пластинки.

— Что-то интересное купил? — у девушки загорелись глаза.

— Есть кое-что, — согласно кивнул Данила. — «Rubber Soul» Битлов и Led Zeppelin. И еще The Stooges — разухабистые хлопчики. Ну и мимо The Doors пройти не мог, свежак. Правда, пришлось у ребят занимать, а то мои командировочный фюить! Приказали долго жить, в общем.

— Надо же, — с уважением взглянула на него Фоминцева. — Ты прям знаток.

— Кстати, — вспомнил Мельник. — Представляешь, мне Бест под большим секретом проболтался, что Битлз вот-вот распадется!

— Врешь!

— Зуб даю! Он с ними на короткой ноге и кухню их внутреннюю знает, как свои пять пальцев. Говорил, что Леннон с Маккартни разругались вдрызг, хотели уже в этом году разойтись, но решили потерпеть до выхода нового альбома. Только ты никому, поняла!

— Ничего себе!

— Вот-вот. — В это время заливисто пропел звонок входной двери. — Ох, кого там еще черт принес?!

Черт принес майора Шорикова. Кагэбешник довольно бесцеремонно вошел в квартиру, зыркнул недовольно на замершую посреди комнаты Танюху, и, не спрашивая разрешения, закрыл дверь.

— Пошли, что ли, на кухню, — буркнул он мрачно. — Не при пигалице же твоей серьезные разговоры вести?

— Так пригласили бы к себе, там и пообщались бы, — дерзко заметил Данила. — Спокойно и без лишних ушей.

— Я сам решу, где и с кем мне разговаривать, — веско сказал чекист. — Заруби себе это на носу.

— Добро, — кивнул юноша. — Только, уж не обессудьте, я попутно с беседой, себе пожрать что-нибудь наложу, а то после дороги голодный, как собака.

— Хозяин-барин, — равнодушно ответил Шориков. — Чаем угостишь?

Мельник молча прошел на кухню, налил и поставил на плиту чайник. Зажег газ и загремел тарелками и кастрюлями.

— О, капустка тушеная! — довольно потер он руки. — Сейчас мы ее с салатиком! Точно не хотите?

— Сам свою травку жри, — поморщился майор. — Я, знаешь ли, мясо больше уважаю. На худой конец, сосиски с котлетами.

— Как знаете, два раза предлагать не буду. — Данила сходил в ванную, сполоснул руки, и уселся за стол, вооружившись вилкой.

— В общем так, друг ситный, — комитетчик лениво отщипнул кусочек от лежащего на тарелке куска хлеба и закинул себе в рот. — В Белфасте ты нам помог. Поэтому, будем считать, что часть своих долгов закрыл.

— Часть? — саркастически поднял бровь Мельник. — Это что же, мне еще предстоит на вас вкалывать?

— Ну а как ты думал? — развеселился Шориков. — Нашему ведомству отказывать не принято.

— А что, если я товарищу Щелокову поплачусь, что некие нехорошие люди пытаются меня подставить под грандиозный международный скандал? — сказал задумчиво юноша. — Вот что было бы, если меня в том дворе полиция задержала? Да еще с вашими посылками. Скандал на весь мир и хана моей карьере?

Чекист посмотрел на футболиста с жалостью. Словно на душевнобольного.

— Береженого бог бережет, — сказал он задумчиво. Поднялся со своего места, дошел до комнаты, открыл дверь и вежливо сказал:

— Если не ошибаюсь, Татьяна, верно?

— Да…а мы знакомы?

— Это неважно. Танечка, а вы не могли бы сходить за хлебом? Страсть как хочется свежей горбушечки. Лучше где-нибудь на полчасика. Сходите, а?

— Хорошо, — донесся до Мельника напряженный голос девушки. — Могу в дальнюю булочную наведаться.

— О, вот и славно!

Майор дождался, пока захлопнется входная дверь и, как ни в чем не бывало, вернулся за стол.

— На чем мы остановились? А, да! Мельник, ты что, в самом деле решил, что у тебя с собой было нечто важное? Вот ты дурень! Да ты всего лишь выполнял роль подсадной утки и ничего больше. Настоящая, всамделишная операция…впрочем, это не твоего ума дело. Скажу лишь, что у нас все было под контролем. И, даже, если бы твоей персоной и правда заинтересовались британские спецслужбы, то в твоих карманах они не нашли ничего предрассудительного. В худшем случае доставили бы в ближайший полицейский участок, там помурыжили бы немного, а потом отпустили. Тем более, что у нас и дипломаты для такого случае были на низком старте.

Данила угрюмо молчал, пережевывая вдруг ставшую совершенно безвкусной, капусту. Правду говорит чекист или, как принято в их ведомстве, пургу гонит? Если подумать, складно чешет — Мельнику и самому уже не раз приходило в голову, что для серьезной тайной операции он был совершенно не подготовлен. Где, спрашивается, хотя бы, минимальное обучение азам проверки против слежки, умению правильно подойти к нужному месту и прочие шпионские премудрости? Не было ведь ни хрена. Зеро! Вызвал «Василь Василич», передал привет вот от этого самого общего знакомого, что сидит сейчас напротив и довольно лыбится, дал плотно закупоренный мешочек, назвал адрес и, якобы настоящий пароль, да отправил с богом. Нет, Данила, конечно, задал тогда пару вопросов по поводу столь неожиданного интереса Конторы к его скромной персоне, но прикрепленный комитетчик ловко выкрутился, наврав с три короба, что, мол, форс-мажор, все агенты засвечены и прочий бред, достойный романов Льва Овалова про майора Пронина. А он, лопух, уши развесил — решил, что раз он сам носит в кармане красную книжечку серьезного ведомства и офицерские погоны на плечах, то почему бы и нет? Не к «спартачам» же обращаться деятелям с Лубянки. А в итоге, выходит, что он, совершенно не подозревая, сыграл роль болвана.

— А труп? Я ведь точно видел там труп!

— Труп? А, да не было никакого трупа, — засмеялся Шориков. — Ребята, что за тобой приглядывали, зашли потом в тот дворик — уж больно резво ты оттуда выскочил! — и наткнулись на обычного местного пьянчужку, что обложился всяким мусором и банально спал, наклюкавшись в зюзю. Он, ко всему прочему, еще и обоссался, поэтому запашок от него шел еще тот! Если бы ты сам не накрутил себя, то просто подошел бы к нему, глянул и все понял.

Чайник на плите засвистел, словно подводя итог разговору. Мельник не торопясь встал, налил в кружку майора кипяток, положил две ложки заварки и спросил:

— Хорошо, будем считать, что я вам поверил. Но вы ведь приехали не только для того, чтобы поиздеваться над моим поведением, верно?

— Верно, — легко согласился с ним Шориков и потянулся за сахарницей. — Как я уже сказал в самом начале, надо и другие твои грехи замолить. Есть у нас для тебя еще одно несложное дельце.

— Опять с липовыми мешками по подворотням бегать?

— Нет. На этот раз почти по твоему профилю.

— В смысле?

— Речь пойдет о твоем кучерявом дружке Ривелино.