Лирика и сатира

Жил некий пудель, и не врут,

Что он по праву звался Брут.

Воспитан, честен и умен.

Во всей округе прославился он,

Как образец добродетели, как

Скромнейший пес среди собак.

О нем говорили: «Тот пес чернокудрый

Четвероногий Натан Премудрый

Воистину, собачий брильянт!

Какая душа! Какой талант!

Как честен, как предан!..» Нет, не случаен

Тот отзыв: его посылал хозяин

В мясную даже! И честный пес

Домой в зубах корзину нес,

А в ней не только говяжье, но и

Баранье мясо и даже свиное.

Как лакомо пахло сало! Но Брута

Не трогало это вовсе будто:

Спокойно и гордо, как стоик хороший,

Он шел домой с драгоценною ношей.

Но ведь и собаки — тоже всяки:

Есть и у них шантрапа, забияки,

Как и у нас, — дворняжки эти,

Завистники, лодыри, сукины дети

Которым чужды радости духа,

Цель жизни коих — сытое брюхо.

И злоумыслили те прохвосты

На Брута, который честно и просто,

С корзиною в зубах — с пути

Морали и не думал сойти…

И раз, когда к себе домой

Из лавки мясной шел пудель мой,

Вся эта шваль в одно мгновенье

На Брута свершила нападенье.

Набросились все на корзину с мясом,

Вкуснейшие ломти — наземь тем часом,

Прожорливо-жадно горят взоры,

Добыча — в зубах у голодной своры.

Сперва философски-спокойно Брут

Все наблюдал, как собратья жрут;

Однако, видя, что канальи

Мясо почти уже все доконали, —

Он принял участье в обеде — уплел

И сам он жирный бараний мосол.

«И ты, мой Брут, и ты тоже жрешь?!»

Иных моралистов тут бросит в дрожь.

Да, есть соблазн в дурном примере!

Ах, все живое — люди, звери —

Не столь уж совершенно: вот —

Пес добродетельный, а жрет!